Специфицированное количество

 

§ 107. Количественная определённость получает свою специфику благодаря добавлению к ней качественной определённости. Числом мы определяем некоторое количество индифферентного качества: 5, 7, 10 единиц, и не важно, чего именно. В определении специфицированного количества мы имеем простое соединение некоторого количества с определённым качеством: 30 солдат, 25 зёрен, 1000 деревьев.

Специфицированное количество уже представляет собой некоторую меру, но его мерность имеет ещё внешний и произвольный характер, поскольку определяется оно путём простого соединения наименования некоторого предмета с некоторым числом. Проще говоря, определение специфицированного количества способно вместить в себя всё на свете; ему по силам самые несуразные и самые невообразимые комбинации количественной и качественной определённости, вроде таких, как: "Тысяча актов балета" или "Тридцать пять тысяч одних курьеров".

Тот, кто присматривался к ходу умственного развития своих детей, без труда вспомнит, что в возрасте 4-6 лет дети высказывают всякую ерунду, суть которой состоит в появлении у ребёнка способности к определению специфического количества. Они говорят, что где-то в неопределённом месте у них уже есть или скоро будет: миллион шоколадок, сто машинок, тысяча фонариков и т.п. Для взрослых все эти речи, конечно же, несерьёзны, и мы пропускаем их мимо ушей, но они очень серьёзны для самого ребёнка и свидетельствуют о том, что развитие его интеллекта идет в правильном направлении: через освоение определения специфицированного количества к освоению определения меры.

§ 108. Несмотря на всю кажущуюся произвольность определения специфицированного количества, оно, однако, обнаруживает в себе некоторую устойчивость своих сторон. Иначе говоря, в пределах специфицированного количества мы всегда можем обнаружить имманентное единство некоторого количества с присоединённым к нему качеством. 1000-актных балетов, конечно же, не бывает, но 2-4 акта – это норма для одного балета. Точно так же 35 тысяч курьеров ни при каком министерстве никогда не было, это выдумка гоголевского героя, но какое-то их число при госучреждениях всё-таки существовало и существует.

Через обнаружение имманентного единства количества с качеством мы переходим от определения специфицированного количества к определению специфической меры. Происходит это согласно хорошо всем знакомому правилу, при котором некоторое изменение количественной стороны предмета сначала не ведёт к изменению его качества, однако дальнейшее изменение его количественной определённости приводит и к изменению его качества, в форме ликвидации (прекращения) его бытия. Именно это правило обнаруживает то, что в пределах специфицированного количества имеет место быть мера.

Так, например, охота и собирательство в отношении дикой природы сначала не испытывают каких-либо ограничений. Но со временем начинает выясняться, что количество особей данного вида не бесконечно, а значит, оно имеет меру в самом себе. Дальнейший отстрел может привести просто к исчезновению этого вида, как некоего специфического качества. Поэтому на практике стали устанавливать ежегодные лимиты охоты и выдавать лицензии на отстрел. Самый выпуклый тому пример – киты. Россия, если верить газетам, уже прекратила свой китобойный промысел. То же самое происходит и в случае с собирательством. Сначала к лесу относятся как к бездонной кладовой. Но постепенно приходят к мысли, что и растительная продуктивность леса также имеет свою меру.

Так, через повседневные примеры действия этого правила, мышление переходит от определения специфицированного количества к определению меры. От мичуринского лозунга "Мы не можем ждать милости от природы..." приходят к пониманию необходимости бережного отношения к ней. Очень мудрой в этом контексте представляется встречающаяся на автомобилях такая бортовая надпись: "Шоссе не космос". Она ненавязчиво сообщает участникам дорожного движения, что количество их движения и манёвра должно иметь свою меру и подчиняться ей. Как, впрочем, и вся наша жизнь, ибо жизнь – та же дорога. И человек, чтобы оставаться человеком, должен себя ограничивать, а значит, должен во всём знать меру.

 

§ 108а. К сожалению, и об этом приходится говорить отдельно, это правило было в дальнейшем превратно истолковано. Особенно преуспела в этом марксистская философия, которая всю суть логики Гегеля свела к трём так называемым законам диалектики: а) закону единства и борьбы противоположностей, б) закону перехода количественных изменений в качественные и обратно, и в) закону отрицания отрицания. Критика – дело неблагодарное, но поскольку мы рассматриваем именно логику Гегеля, постольку мы не можем обойти здесь эти законы молчанием.

По поводу первого закона мы выскажемся ниже, в соответствующем месте учения о сущности. По поводу последнего закона говорить много не приходится, так как эта вычурная формулировка "отрицания отрицания" содержит в себе только двойное отрицание и не сообщает более никакой положительной информации. Можно предположить, что это выражение взято у Гегеля. Но у него оно подразумевает лишь только то, что логика категорий представляет собой постоянное продвижение вперёд, а значит – постоянное отрицание того, от чего отталкиваются, переходя к следующему пункту логики. Более детально это выглядит так: а) переход от одной категории к её противоположной категории; б) переход от пары противоположных категорий к их единству в третьей категории; в) переход к следующей паре категорий в их противоположности, и т.д. Так, например, от категории чистого бытия мы переходим к категории ничто, а от них обоих – к становлению. От становления мы перешли к определениям возникновения и прехождения, а от них – к определению наличного бытия, и т.д.

Но этот бесконечный переход не является голым отрицанием. Наоборот, это отрицание со снятием, отрицание с сохранением содержания уже пройденного материала. Здесь можно провести аналогию со строительством дома, где нижние этажи несут на себе верхние. Ну а проще говоря, отрицание со снятием означает, что, продвигаясь вперёд в деле освоения логической последовательности категорий, мы должны помнить все те её предыдущие этапы, которые уже прошли. Это действительно весьма важный момент, поскольку логика, как, впрочем, и вся энциклопедия Гегеля, требуют от читателя полевого мышления, при котором возбуждено всё поле последовательно задействованных категорий, в отличие от фрагментарного мышления, где разрозненные и несвязанные между собой обрывки мысли забываются сами собой. Пример такого фрагментарного мышления можно найти в любом учебнике философии, содержание которых чаще всего "скомплектовано" из разрозненных тем и разделов. Это то немногое, что можно сказать по поводу закона "отрицания отрицания".

Что же касается "второго закона диалектики" – закона перехода количественных изменений в качественные, и обратно, то справедливости ради надо сказать, что по поводу обратного перехода – качества в количество – в рядах самой марксистской философии нет единодушия. Не все считают такой переход возможным. Но то, что количество непременно переходит в качество, это разделяется всеми её представителями. Для иллюстрации действия этого закона приводится много несуразных примеров. Законом перехода количества в качество в равной степени объясняют как механизмы эволюции живых организмов, так и закономерности развития человеческого общества. Политэкономы долгое время утверждали, что наращивание количества производимых товаров неминуемо приведёт к улучшению их качества. Приводятся и хрестоматийные примеры действия этого правила, такие, как "куча" или "лысина". Но эти примеры ещё больше сбивают людей с толку, поскольку в них остаются без внимания две вещи.

Первое: от кучи или от головы всякий раз отделяют не просто количество, а количество, имманентно (нерасторжимо) соединенное с качеством: одно зерно, один волос. Второе: само отделение зёрен или волос производится посредством действия повторения. Поэтому, когда голова человека становится лысой, то это вовсе не говорит о том, что количество как таковое перешло в качество. Это означает, что посредством действия повторения с головы человека постепенно сняли всю меру волос. Тот же эффект мы получили бы и в том случае, если бы, как выражаются на Дону, з а раз остригли человека и, тем самым, одномоментно сняли бы с него всю меру волос. То же самое мы имеем и на примере кучи, которая за счёт действия повторения, снимающего всю меру зерна, перестаёт в итоге быть кучей.

В самих этих примерах уже изначально заложено определение меры: мера волос на голове или куча, как мера зерна. В мере же качество уже имманентно (нерасторжимо) соединено с количеством, поэтому действие повторения не является действием по изменению чистого количества, а является действием по изменению специфической меры. Посредством действия повторения мы снимаем меру зерна или всю меру волос. В результате куча перестаёт быть кучей, а голова оказывается лысой.

Выше мы привели примеры собирательства и охоты, которые в этом смысле более правильны, поскольку в них мы исходим из определения специфического (произвольного) количества, изменение которого приводит нас к определению специфической меры. Такие изменения на первый взгляд представляются чисто количественными, но в итоге они обнаруживают как раз обратное: имманентное единство количественной и качественной определённости, благодаря чему мы находим в своём мышлении определение меры. Это правило логики, а не закон развития природы. Согласно этому правилу в реальной мере имеет место быть соотношение её сторон и специфическое в ней есть показатель этого соотношения.

Специфическая мера

 

§ 109. Специфическая мера представляет собой имманентное единство качественной и количественной определённости предмета, где и качество и количество – каждое в своей противоположности – выступают как меры. Можно сказать: 300 переплетённых страниц, но называться это будет уже книгой, можно насчитать 25 зёрен, но представлять собой это будет колос, можно сказать: два сапога, а можно иначе: пара обуви. При этом важно, что здесь обе величины определены одной природой своего качества. То, что в данной книге 300 страниц – это мера количества. Но то, что все эти 300 страниц принадлежат именно этой книге – это мера качества. Их единство даёт то, что называется книгой. Точно так же то, что 25 зёрен образуют колос пшеницы, это мера количества. Но то, что все эти зёрна являются зернами пшеницы, а не овса или ржи, это мера качества. И лишь только соединение обоих этих мер образуют колос пшеницы, как специфически самостоятельную меру. И точно так же обстоит дело с парой сапог: пара – это мера количества, а сапог и – причём левый и правый – это мера качества. Единство этих мер даёт пару обуви.

Если процедура определения специфического количества принадлежит ещё делу логики, то процедура определения меры диктуется уже реальностью, т.е. она принадлежит логике самого дела. Иначе говоря, установление меры чего-либо не есть акт нашего субъективного произвола. Мера определяется объективным положением дел в мире, реальными факторами (от лат. factor – делающий, производящий).

 

Реальная мера

 

§ 109а. В реальной мере мы находим: во-первых, специфически самостоятельные меры, во-вторых, их соотношение друг с другом в виде узловой линии мер, в третьих, снятие их различия и переход к определению абсолютной неразличённости.

В одном и том же субстрате мы имеем различные специфически самостоятельные меры. Например, в тотальности человечества мы находим следующие специфически самостоятельные меры:

а) Каждый человек в своей индивидуальности представляет собой самостоятельную меру.

б) Люди живут семьями и каждая семья также представляет собой специфически самостоятельную меру.

в) Но люди живут не только семьями, но и локальными поселениями (сёлами, городами). Каждое поселение представляет собой специфически самостоятельную меру.

г) Ряд поселений образуют административно-государственную территорию (область, край, губернию). Эти территории также представляют собой специфически самостоятельные меры.

д) Ряд территорий объединяются по национальному признаку в одно государственное образование. Такие национальные республики и страны являются специфически самостоятельными мерами.

е) Ряд стран, принадлежащих, как правило, одной части света, народы которых исповедуют преимущественно одну религию, образуют мировые регионы: христианская Европа, магометанская Передняя и Центральная Азия, буддийский Китай и Юго-Восточная Азия. Данные регионы также являются специфически самостоятельными мерами.

ж) Всё человечество, взятое в его тотальности, представляет собой специфическую меру, снимающую все вышеуказанные различия предыдущих мер.

Все приведённые виды самостоятельных мер человечества обнаруживают свою специфику через соотношение друг с другом.

От 2-х до 10-ти человек (в среднем) образуют семью как самостоятельную меру. От 100 до 1.000.000 семей (в среднем) составляют поселение как самостоятельную меру: село или город. Известное число поселений образуют область, как единую меру. Некоторое количество областей (в Белоруссии – 6, в России – 89) образуют государство как самостоятельную меру. Около 200 государств составляют сегодня всё человечество как предельную меру своих мер или реальную меру. Таким образом, реальная мера содержит в себе множество специфически самостоятельных мер, соотношение которых образует узловую линию отношений специфически самостоятельных мер.

§ 109б. Узловая линия мер распадается в себе на интенсивную линию мер и на экстенсивную линию мер. Обе линии взаимно опосредствованы друг другом, поскольку нарастание узлов на интенсивной линии мер даёт в итоге наличие узлов на экстенсивной линии мер. Например, вот какова последовательность нарастания узлов на экстенсивной линии мер человечества: человек – семья – поселение – область – страна – регион – человечество.

 

В основе существования каждого узла лежит свой специфический фактор:

- человек – биологическая индивидуальность,

- семья – кровнородственные узы,

- город (поселение) – экуменический фактор,

- область – территориально-административный фактор,

- страна (республика) – национальный фактор,

- регион мира – религиозный или расово-этнический фактор,

- человечество – тотальность, снимающая собой все особенные факторы.

Конечно, в реальной жизни указанные факторы отчасти меняются местами и несколько иначе сочетаются между собой, но общая последовательность реальных узлов на экстенсивной линии мер человечества соответствует приведённой схеме.

Если теперь мы посмотрим на динамику нарастания узлов на интенсивной линии мер человечества, то получим аналогичную картину. Начало истории человечества мы ведём с момента образования на Земле особей биологического вида человека разумного. Затем идут семейные группы и родовые общины. Им на смену приходят поселения соседских общин. После появляются города-государства и возникают первые империи. Далее мы видим распад империй и становление самостоятельных стран - государств. На современном этапе мы имеем образование региональных союзов стран и их дальнейшую интеграцию в единое мировое сообщество.

Сопоставив обе линии, мы без труда обнаружим, что узлы на интенсивной линии мер человечества в целом совпадают с узлами на его экстенсивной линии мер.

§ 109в. Здесь следует заметить, что анализ узловой линии мер содержит в себе мощный эвристический потенциал, в частности, в деле изучения феномена человечества, и представляет собой поэтому весьма плодотворное направление исследования. Укажем некоторые моменты.

а) В рамках учения об узловой линии мер можно найти рациональное обоснование необходимости образования империй в истории человечества и их последующего распада.

Когда империи образовывали более развитые народы, тогда благодаря своему господству они стягивали отсталые и разрозненные народности (племена и проч.) в один узел. В ходе этого империи, с одной стороны, стимулировали покорённые народы к более быстрому развитию, а, с другой стороны, самим фактом своего существования создавали на линии мер человечества узел более высокого порядка. После распада таких империй освободившиеся народы без особого труда преобразовывались в самостоятельные и вполне жизнеспособные государства, что надо рассматривать как момент восстановления промежуточных узлов на линии мер человечества. При этом сохранялась определённая степень дееспособности и эффективности функционирования узла, сложившегося благодаря существованию империи.

Наглядный тому пример – распад СССР. Большинство входивших в его состав народов обрели свою государственность, благодаря существованию Российской империи, а затем и Советского Союза. Положительным результатом распада СССР следует поэтому считать восстановление его бывших республик в качестве самостоятельных мер на линии узлов человечества. Быть может, тот довод, что на месте Советского Союза образовалось 15 самостоятельных, развитых и всеми признанных государств, утешит тех теоретиков (но, конечно же, не простых людей, страдающих от этого), которые безоговорочно скорбят по поводу его распада. Но и теоретикам другой стороны важно понимать, что обретённая их республиками независимость не освобождает их от необходимости вхождения в узловую линию мер человечества. Поэтому сам факт распада СССР следует рассматривать, скорее, лишь как момент на пути дальнейшей гармонизации отношений между узлами на этой линии мер, а не как обретение права на абсолютное освобождение от неё.

В тех случаях, когда империи образовывали более отсталые народы, они за счёт своего господства над более развитыми народами сами поднимались на более высокую ступень развития и вливались в уже существовавший узел на экстенсивной линии мер человечества. Таковым было татаро-монгольское нашествие.

б) Учение об узловой линии мер даёт ключ к пониманию и таких малоприятных явлений в истории человечества, как массовые казни и необратимое уничтожение культурного наследия стран, чинимые в них в ходе социальных революций. Разрушение старого строя диктовалось необходимостью проведения деструктивной работы не только в целях построения нового общества в данной стране, но и в целях национальной расконсервации страны и подготовки её к вхождению в более высокий узел на линии мер человечества, к интеграции в региональное и мировое сообщество.

Для того чтобы из пестрого ряда разрозненных стран мог в дальнейшем сложиться их устойчивый союз (узел), способный к существованию на собственной основе, требовалось устранить их многовековую национально-религиозную обособленность и подвести их под некий общий знаменатель. Видимо, этим обстоятельством следует объяснять ту, кажущуюся чрезмерной, степень разрушений, которыми сопровождались все великие революции. Эта чрезмерность являлась жертвой ради человечества. Если нарастание степени целостности человечества имеет необходимый характер, то, следовательно, и деструктивная функция социальных революций, во всей чрезмерности её проявления, должна быть признана необходимой. Боль таких признаний должна успокаивать мысль, что данную плату за вхождение в состав человечества заплатили все народы.

в) Учение об узловой линии мер позволяет по-иному взглянуть и на основополагающий принцип функционирования политической системы правового государства. Оппозиционность правящих партий обусловлена наличием противоположных направлений на узловой линии мер человечества. Одни политические партии выражают интересы развития страны, направленные на утверждение её собственного узла и на сохранение её национального своеобразия и экономической самодостаточности. Противоположные им партии выражают интерес, направленный на интеграцию страны в более высокий узел на линии мер человечества, на большую открытость и на большее проникновение страны во внешний мир. Первые – это партии консервативного толка, вторые – те, которых принято называть социал-демократическими партиями. В Англии это оппозиция консерваторов и лейбористов, в Германии – ХДС-ХСС и социал-демократов, в США – республиканцев и демократов.

В одних странах консервативный принцип имеет под собой национальную основу. В других странах, где национальный признак по каким-либо причинам неприемлем, за основу принимается господствующая религия. В третьих странах, многонациональный состав которых дополняется существованием различных религий, за основу берётся историческая традиция этих стран. Ну а в тех странах, где неприемлем ни национальный, ни религиозный признак, и у которых нет к тому же и своего глубокого исторического контекста, консервативный принцип реализует себя по признаку территориальной самостоятельности страны.

Вот примерно те направления мысли, которые порождает учение об узловой линии мер в его применении к человечеству. Но мы отвлеклись, поскольку это уже позитивный материал наук о человечестве. Мы же присутствуем здесь в гостях у логики, в царстве определений чистого мышления. Нам, конечно же, необходимы наглядные примеры и порождаемые ими мысли, но этим нельзя увлекаться.

§ 110. Узловая линия мер заканчивается определением реальной меры (меры мер) наличного бытия интересующего нас нечто. Определяя его реальную меру, мы при этом снимаем все специфические различия со всех самостоятельных мер, имеющих место внутри него, и делаем их неразличимыми. В итоге последним определением учения о бытии становится определение абсолютной неразличённости реальной меры наличного бытия интересующего нас нечто.

 

Как в самом начале процедуры познания мы имели категорию чистого бытия, которая показывала нам мир лишь как серое размытое пятно, в котором ничего нельзя было разобрать, так и теперь, в финале учения о бытии, мы вновь имеем такую же абсолютную неразличённость, но относится она уже лишь только к той области реального мира, обнаружение меры наличного бытия которой стало положительным результатом всей проделанной здесь работы.

На примере человечества мы можем сказать, что реальной мерой его наличного бытия является весь проживающий сегодня на планете род людской: все те 6 млрд. человек и всё произведённое и понастроенное ими на Земле. Имея предметом мысли реальную меру человечества, мы при этом оставляем в стороне все его внутренние различия. Если мы этого не сделаем, то вместо человечества как такового перед нашими глазами запляшут все 6 миллиардов человек, около 1 млрд. образуемых ими семей, миллионы городов и посёлков, 3-4 тысячи этносов и народов, более 200 государств и несколько мировых регионов. Чтобы увидеть человечество в его тотальности, надо снять различия со всех его специфически самостоятельных мер. Тем самым оно вновь окажется для нас абсолютно неразличимым, но факт тот, что теперь оно для нас уже есть.

Итак, двигаясь по узловой линии мер, мы в итоге приходим к определению реальной меры бытия интересующего нас предмета. Достигнув этого, мы теперь можем смело ставить вопрос о его сущности.

§ 111. Вот та вязь определений, которую мы имеем в учении о бытии:

 

Качество

чистое бытие – ничто

становление

возникновение – прехождение (ничтожение)

наличное бытие

нечто – иное

для-себя-бытие

одно – многое

Количество

дискретность – непрерывность

ограничение

единица – множество

величина

единство (квант) – численность

число

экстенсивная величина – интенсивная величина

порядок (градус)

прямо пропорциональное отношение – обратно пропорциональное отношение

степенное отношение

Мера

специфическое количество

специфически самостоятельные меры

узловая линия мер

реальная мера

абсолютная неразличённость

Категория чистого бытия касается существования всего на свете. Категория наличного бытия даёт нам различие нечто и иного, как равноправных для внимания познающего субъекта предметов наличного мира. Категория для-себя-бытия оставляет в пределах нашего внимания лишь то нечто, которое нас непосредственно интересует. Соединив качественную определённость нечто с его количественной определённостью, мы в результате получаем реальную меру его наличного бытия. На этом процедура обнаружения бытия интересующего нас нечто заканчивается.

Мы обнаружили то образование реального мира, которое хотим познавать. Но что оно собой представляет? Этого здесь мы ещё не знаем. Как найденный мореплавателями в океане остров, который они на своём судне уже обошли со всех сторон, но пока ещё не высаживались на него, так и выявленная посредством учения о бытии интересующая нас область мира остаётся пока ещё неизведанной нами. Мы убедились в том, что она есть в этом мире и даже определили её реальную меру, но что она такое есть, этого мы пока не знаем.

Что она собой представляет? Как вещь устроена изнутри и как туда грамотно войти? Ответ на эти вопросы призвано дать "Учение о сущности", которому "Учение о бытии", сделав своё дело, уступает теперь дорогу.

Многое из представленного здесь может показаться предельно простым и само собой разумеющимся материалом. Но справедливо говорят, что простота хуже воровства. Как всё то, что лежит у нас перед глазами ввести в процедуру познания и как действовать дальше? Вопрос, игнорирование которого весьма чревато последствиями. Здесь коварное чувство простоты и "само собой разумеющегося" может сыграть злую шутку и обречь на неудачу весь дальнейший путь продвижения мысли. С простым и "само собой разумеющимся" лучше обойтись предельно внимательно и терпеливо, чтобы оно в дальнейшем не оказалось втройне сложным.

 

Учение о сущности

 

"Учение о сущности" – это наиболее уязвимая часть логики Гегеля, поскольку все три её варианта (в "Философской пропедевтике", в большой "Науке логики" и в "Энциклопедии...") несколько отличаются друг от друга. И надо же было так случиться, что в предпринятой Гегелем в последний год его жизни переработке большой логики ему суждено было остановиться именно перед учением о сущности. 7 ноября 1831 года он подписал предисловие к первому переработанному тому "Науки логики" – учению о бытии, а 14 ноября его не стало. Как утверждают издатели наследия Гегеля: "...из сравнения прежнего издания 1 тома этой "Логики" с новым изданием можно заключить, в какой степени и оба других тома ещё выиграли бы под пером их автора в строгости диалектического построения, в определённости выражения и во внешней доступности".[6] Но увы, не состоялось... Однако, несмотря на некоторые расхождения в последовательности расположения отдельных категорий в её различных вариантах, общий смысл учения о сущности вполне доступен. Но в отличие от учения о бытии, где мы руководствовались, главным образом, большой логикой, здесь, в учении о сущности, мы, наоборот, будем в основном идти по стопам малой, энциклопедической логики, поскольку она представляет собой хронологически более поздний вариант учения о сущности.

 

В результате обнаружения реальной меры наличного бытия какого-либо нечто оно перестаёт быть для нас непосредственным и неопределённым нечто. Теперь оно выступает как качественно специфичная область наличного мира, взятая в полной мере её наличного бытия.

Процедуру постижения сущности мы начинаем с того, что снимаем с меры наличного бытия нечто определение абсолютной неразличённости и, тем самым, даём его содержанию возможность светиться видимостью. А проще говоря, мы как бы сбрасываем покрывало, скрывающее от нас лицо и плоть интересующего нас предмета, и начинаем рассматривать его во всем богатстве его внутреннего содержания. Мы высадились на тот ещё неизведанный нами остров, открытие которого состоялось на предыдущем этапе.

§ 112. Обыденное сознание, имеющее дело с конкретными единичными вещами, представляет себе дело таким образом, что за наличным бытием предметов, как за завесой, скрывается их сущность. Сущность при этом понимается совершенно абстрактным образом, т.е. сущность как таковая, без каких-либо дополнительных разъяснений. Что именно следует мыслить под сущностью, этого обыденное сознание не обсуждает совсем, поскольку, по его мнению, сущность надо не обсуждать, а познавать. Здесь оно уподобляется тому бравому парню из анекдота, который на предложение подумать над тем, как лучше снять плоды с дерева, отвечал: "что тут думать, трясти надо".

Но свято место пусто не бывает, и обыденное сознание, конечно же, никогда не оставалось один на один с таким абстрактным пониманием категории сущности. Она для него всегда наполнена теми представлениями о сути реальных предметов, которые поставляет нам наша повседневная жизнь. Каковы же эти представления и откуда они берутся?

Это, во-первых, милой наивности детские сказки, сюжеты и герои которых надолго оседают в наших головах. Добрые и злые силы: колдуны, волшебники и джинны творят с реальными вещами всё, что им заблагорассудится. Дуб оборачивается богатырём-молодцем, болотная лягушка - красивой женщиной, а стая лебедей – юношами-братьями. Жизненное начало Кащея-бессмертного оказывается вообще где-то вне его самого, в швейной игле, которая, в свою очередь, запрятана где-то в утином яйце и т.д. Вот на таких примерах в нас с детства закладывается взгляд на сущность вещей, как на некое таинство и экзотику.

В школьные годы, во-вторых, эти представления дополняются картинками, взятыми из реальной жизни природы, где явление метаморфозы живых организмов демонстрирует юному сознанию чарующую эквилибристику форм: икринка – головастик – лягушка, почка – цветок – плод, бабочка – яйцо – гусеница – кокон – бабочка; и т.д.

Подобные представления, хотим мы того или нет, довлеют над нашим сознанием задолго до того момента, когда мы всерьёз начинаем задумываться о том, что же следует понимать под сущностью вещей. Отсюда проистекает и уверенность обыденного сознания в самодостаточном характере представления о сущности как таковой в её полной неопределённости. О какой определённости может идти речь, если в принципе нельзя заранее предугадать, чем обернётся сущность вещи в процессе её познания?

По этой же причине обыденное сознание подвержено суевериям и страхам. То, что человек знает, и что он понимает, то его уже не страшит. А вот то, что ему незнакомо, непонятно, что для него непредсказуемо, внушает человеку суеверный страх. Как незатейливо учил своих солдат генералиссимус А.В. Суворов: "Кто знает дело, тот не знает страха". Ну а кто не знает дело, тот полон страхов и суеверий. Весь интерес обыденного сознания сосредотачивается поэтому только на вопросе: достижимо ли познание "истинной" сущности вещей? А что следует мыслить под её истиной? Этот вопрос представляется ему даже неуместным, поскольку оно готово верить в какие угодно сущности: "астральные", "эфирные", "параллельные", "энергетические" и т.п.

§ 113. В отличие от обыденного сознания рассудочное мышление уже задаёт себе вопрос о том, что следует мыслить под сущностью вещей, однако находит на него слишком простой ответ. Сущностью вещи, считает оно, является то, что выражается её общим понятием. Например: яблоко, груша, слива, инжир являются плодами. Бук, граб, дуб, берёза – это деревья. Сущностью плодов является то, что они содержат в себе семя растения. Сущностью деревьев – то, что они состоят из древесины. Причём уровень общности таких понятий может возрастать или снижаться. Например: деревья, кустарники, травы являются растениями. В свою очередь, растения, животные, грибы являются живыми организмами. Исходя из этого, рассудок выделяет сущности 1-го, 2-го, 3-го и т.д. порядка. Данное понимание сущности вещей идёт ещё от Платона и Аристотеля и устойчиво сохраняется вплоть до наших дней.

По сравнению с обыденным сознанием, которое остаётся на точке зрения конечности (единичности) вещей, рассудок возвышает понимание сущности до постижения их особенности. Но там он и застревает, поскольку созданные им общие понятия вещей остаются разрозненными по отношению друг к другу. Каждое общее понятие существует само по себе в своей особенности, а рисуемая ими картина мира представляет собой некое подобие мозаичного полотна, все фрагменты которого рассыпаны вперемешку.

 

§ 114. Разумная точка зрения на понимание сущности вещей получила своё развитие в Новое время, но предпосылки для её появления сформировались ещё в Средние века благодаря господству христианской религии. Христианский догмат о сотворении всего сущего Богом по его образу и подобию придал реальному миру в глазах человека черты единой в себе взаимосвязанной системы.

С этой точки зрения мир как единство (как целое) состоит из частей, а части – из элементов. Существование целого, частей и элементов взаимно обуславливается друг другом. Не бывает целого без частей, а частей без элементов. Их различие как моментов одной системы неотделимо от их единства. В структуре субъективного понятия целостность мира выражается определением в сеобщее, различные части мира – определением о собенное, а его элементы – определением е диничное. Единство целого, частей и элементов преобразуется в структуре субъективного понятия в единство определений всеобщего, особенного и единичного (В – О – Е). Всеобщее распадается в себе на свои особенные сферы, которые, в свою очередь, состоят из единичностей.

Если мы возьмём в качестве примера такой целостной системы какое-либо отдельное общество людей, то со стороны своей целостности оно должно определяться как всеобщее. Отдельные сферы жизнедеятельности общества: земледелие, промышленность, здравоохранение, образование, культура, управление и другие – будут представлять собой его особенное. Ну а его многочисленные граждане будут выступать как единичное. Например: Я, как единичный гражданин, работаю врачом. Следовательно, как врач, я соотношусь непосредственно со сферой здравоохранения, которая, в свою очередь, связывает меня с обществом, как всеобщим организмом, которому я принадлежу. Общество, как всеобщий по отношению к своим единичным гражданам организм, обуславливает наличие и функционирование своих особенных сфер. Особенные сферы обеспечивают существование всех граждан. В свою очередь, граждане, как единичные существования, обеспечивают своей деятельностью в соответствующих особенных сферах функционирование и развитие всего общества, как единого в себе всеобщего организма.

При таком понимании сущность любой единичной вещи должна рассматриваться уже только в контексте той всеобщности, которой она принадлежит и