Экономика должна быть экономной

 

Еще при начале изложения биографии Юшневского Киянская успевает зачем-то мимоходом усомниться в честности его батюшки, служившего в разных частях таможенного ведомства на западной границе России:

 

«Конкретными сведениями о его службе историки не располагают. Но судя по тем немалым доходам, которые принесла ему эта служба, воплощением честности таможенник Петр Юшневский не был. В начале 1810-х голов ему удалось купить два имения на Украине: село Тимашевку (Киевская губерния, 180 крепостных душ) и деревню Хрустовую Подольская губерния, 540 душ). Многие соседи по имениям были должны ему крупные денежные суммы. Естественно, что сам он и его семья жили безбедно». (Южное общество, с. 18.)

(Выделено мной – К.)

 

Заметим, что историкам (в роли которых – судя по ссылке – выступает Базилевич со статьей 1930 года о Юшневском, что не удивительно: это единственная крупная биографическая работа о нем) неизвестно ничего не только о службе, но и об исходном материальном положении старшего Юшневского. Например, не было ли у него другого имения, которое могло быть затем продано – тогда может оказаться, что не столь уж большой суммы недоставало.

Но и кроме этого – нет никакого сравнения цен на землю, примерного размера жалования и т.д. Заметим, я не хочу сказать, что мы можем быть совершенно уверены: Петр Юшневский на службе лишнего не брал. У нас ни для этого, ни для обратного заявления на данном этапе нет данных. (Что-то о его службе и землевладении совершенно точно есть в РГИА, но Киянской там, похоже, не было, а я ничего из этого не смотрела).

При этом Витгенштейн, у которого «в Санкт-Петербургской, Витебской и Подольской губерниях... крестьян мужеска пола 1000 человек» (плюс жалование и прочие выплаты за генеральский чин и должность главнокомандующего), по мнению той же Киянской, «был весьма беден», «семья… жила более чем скромно» («Разведчик.-заговорщик», с. 92). И не скажешь, что земля разной ценности: они с Юшневскими соседи по имениям. Логика, где ты?...

Причем заметим: ни для чего этот тезис об отце-казнокраде дальше не служит (скажем, не говорится, что он стал для сына отрицательным – или положительным примером). Просто, видимо, дополняет картину «все воруют».

Но продвинемся ближе к событиям 1820-х годов. Для начала – немного теории. Киянская декларирует, что ответ на «вопрос о конкретике плана военной революции можно найти, анализируя служебную деятельность руководителей Южного общества» (Южное общество, с. 36).

(Выход на это утверждение я не рассматриваю подробно, он не о финансах, но снова с категоричными утверждениями и фирменным «не мог не». Мой совет, если вы где-то видите такой оборот без внятного обоснования за ним, смело сокращайте «не»: мог, очень даже мог не! Люди еще не такое могут…)

Но, возможно, есть какие-то неопровержимые доказательства такой связи? Но нет:

«Следует отметить, что размышления о связи служебной и конспиративной деятельности Пестеля и Юшневского неминуемо будут иметь характер исторической реконструкции» (Южное общество, с. 36)

(Запомните этот термин. Мне нигде у автора не попалось его четкое объяснение, а последствия бывают обычно те, что дальше Киянская предлагает схему событий… и уже в процессе, и тем более дальше рассматривает ее как несомненную реальность).

«Документов, непосредственно подтверждающих эту связь, на сегодняшний день не существует. Вряд ли такого рода документы вообще когда-нибудь найдутся: если они и были, то заговорщики наверняка уничтожили их перед арестом.

На сегодняшний день можно говорить только о двух независимых группах источников: одна характеризует служебную деятельность заговорщиков, вторая – конспиративную. Задача данной работы – установить связи между этими двумя группами и попытаться найти в действиях Пестеля и Юшневского логику, продиктованную их стремлением произвести реальную революцию в России». (Южное общество, с. 36).

(Выделено мной – К.)

 

А если этой связи там нет или логика внезапно продиктована чем-то другим (задачами службы, например)? Видимо, тем хуже для нее.

И еще раз обращу ваше внимание – не какие-то архивные документы сами по себе открыли автору глаза на связь службы и конспирации, это уже ее интерпретация документов.

Посмотрим, насколько убедительная.

 

Пропуская большой кусок «про интриги», мы оказываемся в 1823 году. О нем у Киянской самое решительное мнение – в этом году Павел Пестель запланировал вооруженное выступление, но случилось так, что оно не состоялось.

Да, именно Пестель, а не Васильковская управа… Доказательства? Они находятся довольно решительно. Вот заседание на Контрактах в начале года. Киянская берет ответы, записанные, напомню, не в чистом поле по своей воле, а на следствии, которое, в частности педалировало определенные темы. И говорит – цареубийство, обреченный отряд? Это все неактуальные темы. Это Пестель всех связывал круговой порукой. Зачем? Чтобы восстать.

А еще в Петербурге побывали несколько посланцев с Севера. Правда, никто из них не говорит, что их целью было устроить выступление в 1823 году. Вот, Барятинский говорит, что выступление в 1823 году упоминал, но исключительно чтобы (напугать Никиту Муравьева) побудить Северное общество действовать поактивнее. Но Киянская этому объяснению не верит – сказал «1823», значит, точно он, «вряд ли Пестель решился бы на такую грубую и примитивную ложь» (Южное общество, с. 64) … (Ну так это и не Пестель!..)

Ну и, конечно, финансы. Разберемся с ними подробнее.

«В самом начале 1823 г., очевидно, за несколько дней до киевского съезда, генерал-интендант составил и отправил в Петербург, в Главный штаб, смету армейских расходов на 1823 г Конкретную сумму заявленного бюджета установить на сегодняшний день не удалось. Но документы свидетельствуют: для содержания 2-й армии Юшневский запросил сумму, в несколько раз большую, чем та, которой армия «довольствовалась» раньше. (…)

Судя по резкой и мгновенной реакции царя и последовавшим за этим событиям, предполагаемое увеличение было очень значительным». (Южное общество, с. 62)

(Выделено мной – К.)

Непонятно, откуда берется сумма «в несколько раз» большая. Измеряется по размеру реакции царя?

Но если поверить, что увеличение было именно таким, то это редкостный скандал. Какие же за этим «последовали события»? Арест? Отставка? Суровое требование объяснить, куда столько денег?

Нет! Приезд ревизора с целью сократить расходы, потому что император пытается их сократить по стране в целом, а значит, и военные тоже… Мало того, узнав о недовольстве царя, Юшневский сам до приезда ревизора успел сократить сумму почти на полтора миллиона (точнее, на миллион четыреста тысяч). (Южное общество, с. 65, 103). Как мы помним, от неизвестной суммы.

Но, к счастью, наука не стоит на месте, и Киянская вместе с ней. И в ЖЗЛ, посвященной Пестелю[4] (кстати, того же года издания, что и «Южное общество»!), мы уже видим конкретную цифру:

«Для содержания 2-й армии Юшневский запросил сумму в 10 миллионов 600 тысяч рублей. И эта сумма оказалась на один миллион рублей больше, чем та, которой армия «довольствовалась» в 1822 году». (ЖЗЛ, с. 206.)

Итак, 1 миллион из 10 с хвостиком. На девять с половиной процентов больше, чем в прошлом году, а не «в несколько раз»!

Возможно, магическая круглая цифра «миллион» наводила на мысли о огромных превышениях… но никогда не мешает посмотреть, сколько в те времена составлял хотя бы бюджет всей армии. Это задает настоящий масштаб цифрам. Вот данные, встретившиеся мне в одной из статей по военной истории со ссылкой непосредственно на документы РГВИА: 1820 г. – 180 миллионов, 1825 г. – 150. Это составляло 35-40 % государственного бюджета. (Корнилов В.А. Название: Рекрутская повинность и внутреннее состояние русской армии в первой половине XIX века. // Вестник Московского городского педагогического университета. Сер.: Исторические науки. 2008. Вып. 1. С. 12. http://www.reenactor.ru/ARH/PDF/Kornilov.pdf) По-видимому, конец александровского царствования, вообще прошел под знаком сокращения военных расходов, изрядно выросших во время войны и в первые послевоенные годы, – но при Николае они снова поползли вверх.

Мало того, если «на миллион больше» - это не приблизительная, а относительно точная цифра (к сожалению, в ЖЗЛ нет ссылок на источники), то получается, что далее сам Юшневский еще до приезда ревизора благополучно сократил сумму больше, чем добавлял.

Честно говоря, мне приходит в голову принцип, до сих пор здравствующий в различный бюджетных и да и вообще добывающих где-то деньги учреждениях, проектах и т.д.: просить «с запасом» - потому что столько, сколько просишь, все равно не дадут. Поскольку бюрократическая система Российской империи пережила падение и царизма, и социализма, не исключено, что принцип этот сильно не нов.

И еще один интересный момент. Как я уже говорила, статья о Пестеле и Юшневском после «Южного общества» - и после ЖЗЛ с конкретной суммой - переиздавалась два раза. Один из них – в той же серии ЖЗЛ. Но в обеих публикациях так ничего и не изменилось. В частности, осталась формулировка «в несколько раз» и неизвестная сумма. Даже и не знаю, что тут сказать.

Ну, и о причинах, как они видятся Киянской.

«Неосторожные действия генерал-интенданта, сразу же попавшего под подозрение о злом умысле, можно, конечно, попытаться объяснить заботой о нуждах армии. Однако вряд ли Юшневского настолько волновали армейские нужды, что ради них он был готов даже открыто нарушить предписание императора. Верно другое: именно в 1823 г. Пестель планировал начать военную революцию. Для движения армии требовались деньги, и Юшневский попытался добыть их вполне легально, путем увеличения бюджета» (Южное общество, с. 63).

На мой взгляд это просто образцовый пример аргументации от Киянской. Берем человека, который несколько лет тщательно и честно трудился в своей должности интенданта армии, и одной фразой всю это деятельность отбрасываем – «Однако вряд ли Юшневского настолько волновали армейские нужды»! Берем идею, которую не подтверждают даже его товарищи по обществу, даже на следствии – и объявляем, что именно она и верна! Обоснований никаких – «вряд ли» и «верно другое».

Предоставляю читателям судить об обоснованности этой логической конструкции.

…и не берем, например, письма Юшневского Киселеву. Потому что они хранятся в РГИА, а Киянская там, кажется, не была и не знает об их существовании (и при этом время от времени подробно рассуждает на тему отношений этих двоих)…

И вот, например, в ноябре 1822 года Юшневский пишет Киселеву, что нужно бы начинать закупки на следующий год, а свободных денег нет, и у военного министерства тоже нет (в качестве желаемой суммы упоминается, кстати, миллион!), зато оно сообщаетет, что первой армии сумму на следующий год убавили на 9 миллионов… (Первая армия больше Второй).

«Так как не от Военного Министерства зависит подать нам руку помощи, то я ласкаю себя надеждою, что Государь сжалится над нами и прикажет подкрепить по возможности. В противном случае не будет никакой возможности учредить продовольствие Армии.» (РГИА, фонд Киселева)

Итак, совершенно внезапно (писем там немного и нет никакой гарантии, что сохранились все) мы, кажется, выясняем, почему Юшневский собирался именно государю императору представить увеличенный бюджет, на что мог потребоваться пресловутый миллион – и что грядущие расходы, скорее всего, были с некоторой подробностью расписаны, что и могло дать надежду, что император согласится с ними.

Можно, конечно, сомневаться решительно во всем, и в правдивости написанного Киселеву тоже… Но, в общем, я не знаю, какой резон предпочитать тому, что написано прямым текстом и без всякого принуждения, то, что не написано нигде даже по принуждению (то есть на следствии).

Так что если без паранойи, то для того, чтобы связывать попытку увеличить армейский бюджет на 1823 год с планами декабристов, нет никаких оснований. Причины всей это коллизии лежат в пределах вопросов армейского хозяйства.

(Кстати, в РГВИА хранится увесистое, страниц на 200 с лишним дело о сокращении бюджета, и Киянская его упоминает в списке литературы к ЖЗЛ – так что невозможно понять, что именно она оттуда извлекла. Дело я видела, но не смотрела толком – это на сидеть долго и вникать, там множество докладных записок о конкретике – закупочных ценах в разных местностях, о том, сколько провианта нужно каждому конкретному полку и т.д. – т.е. пресловутые миллионы распадаются на много мелких кучек. И пишут обо всем этом и Юшневский (не раз), и ревизор Абакумов, и Киселев, и даже Инзов с Сабанеевым – о бессарабских реалиях. Словом, куча конкретики, и никакой революции, и все это еще ждет вдумчивого читателя).

И немного о том самом ревизоре и его деятельности.

Это был некто А.И. Абакумов, директор Провиантского департамента Военного министерсва (Киянская собирает о нем биографическую справку, и это, кажется, вполне безобидный и полезный фрагмент статьи).

«Абакумову понадобился всего месяц, чтобы разобраться с бюджетом. Он изыскал средства к еще большему сокращению расходов, чем вызвал новый взрыв негодования начальника штабом. Вообще же выводы о состоянии интендантства, которые сделал Абакумов, оказались весьма благоприиятными для Юшневского. Абакумов отмечал энергичную деятельность генерал-интенданта по составлению интендантских отчетов, его рачительность в деле сохранения казенных средств, «исправность» поставщиков продовольствия для армии» (Южное общество, с. 66)

 

Далее следует полтора абзаца, где Киянская ищет обоснования этому явлению в интригах: Абакумов, мол, не хотел портить отношения с Витгенштейном (кто он ему?! – К.), Витгенштейн не хотел портить отношения с Юшневским, Киселеву пришлось с этим смириться…

Честно говоря, не понимаю, почему в рамках избегания лишних сущностей не предположить, что если Абакумов пишет, что ему понравилось, как работает интендантство 2 Армии, дело в том и было, что ему это и правда понравилось? А Киселева, как следует из писем, которые Киянская цитирует, больше всего злил тот факт, что в армию прислали проверяющего со стороны, а не предложили это сделать самому Киселеву (см. Южное общество, с. 102-104).

Но – внимательно следим за руками – итак, нам только что сказали, что Абакумов сделал благоприятные выводы о Юшневском и его ведомстве.

И далее, на той же мы странице, мы читаем:

«Для того, чтобы спасти репутацию Юшневского, главнокомандующий решился на весьма рискованный поступок. Отправляя императору подлинник рапорта Абакумова, он приложил к нему и свою «докладную записку»…» (с предложением повысить Юшневского «для поощрения» в следующий чин, - что и было сделано) (Южное общество, с. 66).

Так отчего, учитывая содержание рапорта, нужно было «спасать репутацию Юшневского»? От благоприятного отзыва ревизора?

Я не знаю, заморочил ли автор себе голову интригами и неподтвержденными планами заговора сам – или пытается заморочить читателя. Но если пытаться читать документы так – не по их реальному содержанию, а подгоняя к заранее высказанным тезисам, реальности порой противоречащим, - могут получиться вот такие курьезные (если внимательно присмотреться) выводы.

 

Нужно сказать, что история «про миллион» оказалась (видимо, благодаря «громкой» цифре) довольно живучей, и помимо публикаций собственно Киянской, обнаруживается в самых разнообразных местах.

Например, в прессе.

(http://www.aif.ru/archive/1646924 С. Осипов «Декабристы разбудили Герцена и украли миллион», заметка в «АиФ» 2005 г., для того времени зело характерная, - впрочем, история про Юшневского и миллион там дана как слова собственно Киянской. С.Э Эрлих (в книге «Война мифов» М., 2016 – с. 88) говорит, что слова Киянской там «вырвали из контекста», что при публикациях вполне бывает - но ничего противоречащего ее построениям, разобранным здесь же, там нет. Есть недоговоренности – и заголовок откровенно лукавит: даже в построениях Оксаны Ивановны, как мы видели, не утверждается, что миллион был получен «на руки».

https://regnum.ru/news/polit/1505620.html - Станислав Тарасов: Бессарабия 1825 год. Император Александр Первый и заговорщики. 3 Марта 2012, 20:17. REGNUM

http://nashahistory.ru/materials/evgeniy-kiselev-dekabristy-istoki-dvizheniya-i-masshtaby-zagovora-v-armii Е. Киселев. "Декабристы - истоки движения и масштабы заговора в армии" – материал для обсуждения в неком «Историко-дискуссионном клубе», год неясен.

Или на выставке «Романовы» (теперь на постоянной основе поместившейся с другими историческими экспозициями того же ряда на ВДНХ) – на тематическом стенде «про декабристов». Сошлюсь на свои впечатления, - тогда для меня этот концепт был в новинку: http://kemenkiri.livejournal.com/582177.html

Или в Википедии – внезапно в статье не о Юшневском, а о Петре Михайловиче Волконском.

При чем здесь он? А это как раз тот фрагмент сюжета, который прирос именно в ЖЗЛ о Пестеле, и именно туда мы сейчас и посмотрим.

 

 

Тоже Волконский

 

Петр Михайлович Волконский, Сергею Григорьевичу сам по себе относительно дальний родственник, а с первых лет XIX в. – еще и муж его сестры, был после Венского конгресса назначен начальником Главного штаба армии, и действительно заведовал им до 1823 года, и действительно, его уход с этой должности был связан с армейским бюджетом…

 

Вот что пишет Киянская.

«Составляя такой бюджет, Юшневский, очевидно, надеялся на "своих людей" в окружении императора. В Петербурге бюджет поддержал начальник Главного штаба князь Петр Волконский.

Юшневского, скорее всего, одушевляла надежда на то, что Александр I подпишет бюджет, не читая его». (ЖЗЛ. С. 206)

(Судя по цитированному выше письму, Юшневский, наоборот, надеялся, что обоснование бюджета император прочтет – и поймет его обоснованность. – К.)

«Но бюджет внимательно прочитал граф Аракчеев - главный недруг Петра Волконского в царском окружении. И император получил этот документ уже с комментариями Аракчеева. Судя по резкой и мгновенной реакции царя и последовавшими за этим событиями, предполагаемое увеличение бюджета показалось чрезмерным. И в данном случае возмущение царя можно понять: в 1823 году не намечалось ни войны, ни передислокации крупных подразделений». (ЖЗЛ. С. 206)

(Кстати, из разряда стихийных бедствий во 2 Армии на этот год был назначен – и состоялся – высочайший смотр, а это то, что определенно требует немалых дополнительных расходов. - К.)

«Однако этот план провалился. Никита Муравьев испугался активности южных эмиссаров. Император Александр I не утвердил бюджет. Петр Волконский потерял свою должность - и на его место назначили генерала Ивана Дибича, с которым у заговорщиков никаких связей не было». (ЖЗЛ. С. 208.)

 

Заметим, кстати, что бюджет составляется еще накануне соответствующего года – а вот посланцы тайного общества оказались в Петербурге ближе к весне. Что, спрашивается, стало бы делать Южное общество (представим, что такой план у него действительно был), если бы бюджет утвердили, а Северное общество не захотело выступать?! Пришлось бы, наверное, потратить его-таки на нужды армии…

 

Итак, история о Петре Волконском подана здесь как связанная именно с бюджетом 2 Армии.

А теперь посмотрим несколько шире. В ЖЗЛ ссылок нет в принципе, а в той статье, где тоже появляется коллизия с «Петраханом» (как прозвал его в письмах Киселев), нет никаких ссылок именно при его упоминаниях. Но просмотр нескольких статей разных авторов о Петре Волконском все-таки вывел меня на явный первоисточник этой истории: 4 том книги Н.К. Шильдера «Император Александр I, его жизнь и царствование». (Цит. по изданию: СПб, 1898.)

 

«Удаление князя Волконского с занимаемой им должности вызвано было следующими обстоятельствами. По возвращении императора Александра из Вероны возникли недоразумения по военной смете. Государь признал необходимость сократить расходы по военному министерству и поручил князю Волконскому уменьшить потребованную сумму. Князь… пришел к заключению, что можно сократить смету на 800,000 рублей. Тогда Александр передал спорную смету графу Аракчееву, который… сократил… расходы на восемнадцать миллионов рублей. Когда государь узнал об этом, то сказал князю Волконскому, что после этого он видит, что князь окружен или дураками, или плутами, которые или не умели, или не хотели найти средств сократить смету. Этот упрек побудил князя Волконского написать… всеподданнейшее письмо…» (Шильдер, с. 272, 274 – пропущенный лист занят рисунком).

(В письме он просит, ссылаясь на болезнь, об «увольнении… до излечения за границу», для поездки на воды).

 

Шильдер обосновывает историю нелюбовью Аракчеева к Волконскому, впрочем, чувства эти, похоже, были вполне взаимны, и у каждого вид другого поблизости от императора не вызывал радости.

Но гораздо интересней другое: речь идет о бюджете всей армии, и злополучный миллион в итоговых сокращениях явно растворяется и не играет никакой отдельной роли. События у Киянской снова поданы как нечто уникальное и имеющее отношение ко 2 Армии – а значит, к Юшневскому, - а значит, к тайному обществу и планам восстания; глядя на события в другом изложении, мы видим, что они относятся к бюджету армии в целом и вопросам, кто и как будет управлять ею – опять же в целом.

Насколько уникальным в рамках этой истории была присылка ревизора непосредственно в армию – я не знаю, так как специально не изучала этот вопрос. Но ни сами действия Абакумова, ни его отчет (Киянская публикует его – см. Южное общество, с. 104-108) ни дают оснований предполагать что-то необычное и связанное с тайным обществом.

В частности, можно предположить (по упоминаниям соответствующих обстоятельств), что финансы Южной армии привлекли дополнительное внимание, например, потому, что за несколько лет до того как раз с финансами был связан протяженный скандал, в результате которого именно в этой армии сменились и главнокомандующий, и начальник штаба, и генерал-интендант. (Киянская детали этого скандала подробно разбирает – в основном по опубликованным документам, но я его здесь не трогаю, поскольку он имеет у нее отношение к теме «интриги», но не к теме «как декабристы использовали финансы» - ибо и не декабристы то были.) Логично было бы посмотреть, как все это функционирует при новых исполнителях – что Абакумов и делает, выдавая ряд конкретных рекомендаций и в целом, как мы уж говорили, давая благоприятную оценку интендантству.

 

Ну, и еще немного о Петре Волконском, В статье «Южное общество в 1823 году» Киянская тот же текст о нем, что и процитирован здесь, дополняет определением «ближайший родственник и покровитель друга Пестеля генерала Сергея Волконского» (Декабристи в Украiнi: (дослiдження й матерiали). Т. 5. Киiв, 2007. С. 26). Сетевые упоминания доходят до мысли, что он «очевидно, был в курсе некоторых планов членов Южного общества» (Википедия) - на основании все того же многострадального бюджета 1823 г.

Верно то, что, помимо родства, Сергей Волконский действительно называет князя Петра своими «ментором» и «высочайшим покровителем». Но только в письмах Киселеву 1814 – 1815 г. (Каторга и ссылка, № 2, 1933. - http://kemenkiri.narod.ru/gaaz/volkonsk.htm)На этот момент С.Г – даром что уже генерал – 26 лет, и он путешествует за границей при довольно сложной политической обстановке. А к 1823 году проходит еще почти 10 лет, он явно давно не нуждается в менторах, командует бригадой в провинции и не получал повышения в чине с 1813 г. – не самая, заметим, блестящая карьера для «покровительства» начальника штаба!

Ну, наконец, как ни странно, Сергей Волконский и Алексей Юшневский – это все-таки два разных человека, несмотря на явное знакомство и членство в одном тайном обществе (что для Петра Волконского едва ли было известным фактом - пока, кроме истории с бюджетом, которая выходит совсем про другое, я не видела доказательств его осведомленности).

 

Петр Волконский, кстати, в результате истории с бюджетом не был ни отрешен от должности императором, ни даже, говоря современным языком, «уволен по собственному желанию» - а только получил отпуск «до излечения болезни» и действительно отправился за границу, откуда вернулся в начале 1824 года.

От Александра I он получил орден и достаточно благожелательный рескрипт к нему и, как полагает Шильдер, надеялся снова вступить в ту же должность, но этого не позволил Аракчеев, которому по-прежнему не нравился Волконский и был вполне приемлем собственный протеже Дибич.

«Князь Волконский был принят государем самым приветливым образом, но решительные объяснения были отклонены; затем князю предложили другие должности, даже вторую армию. Государь, между прочим, признался, что он привык к работе Дибича; тогда Волконский ответил: «в таком случае, я останусь вашим адъютантом» (Шильдер, т. 4, с 312). (Здесь, кстати, отдельно любопытно это «даже вторую армию» (то есть вместо Витгенштейна!)- но это совсем отдельная история…)

Только после этого, кстати, Дибича утверждают в его должности, до того он считается «исполняющим обязанности» (там же, с. 313).

И Петр Волконский действительно остался при императоре, ездил в Европу с дипломатическим поручением (не обошлось без дипломатии и при путешествии на воды), отправился с августейшим семейством в Таганрог и присутствовал при смерти Александра I – все так же не занимая никакой иной крупной должности.

Как ни толкуй все эти события, они все же мало похожи на историю, где П.М. Волконского могли бы заподозрить в потворстве заговору.

Лично мне представляется, что двух Волконским связывала прежде всего определенная общность характеров, оба они были Волконскими, и идя разными путями и вращаясь в разных сферах, фактические отношения ставили выше чинов и должностей, и свои обязательства к людям строили именно исходя из этих первых.

 

Что же до истории о плане восстания в 1823 году, которое сорвали император Александр и Никита Муравьев (я не утрирую, см. приведенную выше цитату из ЖЗЛ!), то на мой взгляд, нет никаких данных говорить о его реальном существовании.

Киянская основывает свои рассуждения о нем на трех пунктах:

- собственном произвольном перетолковании совещания на Контрактах 1823 года; идея о том, что обсуждаемые вопросы были «неактуальны» и использовались исключительно чтобы связать участников круговой порукой, принадлежит лично ей, и ни в мемуарах, ни в показаниях никак не отражена. Приведенная ею цитата из Волконского о смысле обсуждений цареубийства в обществе не имеет конкретной привязки к какому-то времени и заседанию.

- собственном произвольном перетолковании показаний о поездках южан в Петербург в 1823 году; никто из них не говорит о выступлении в том же году как реальном плане. (Да, нехорошо пугать людей, но Барятинский, в конце концов, сам признает, что именно пугал с целью вызвать больше активности; если человек – фиговый дипломат, это еще не доказывает, что все его дурацкие шуточки – реальность.)

- истории с бюджетом, которая при рассмотрении ее в общем контексте имеет отношение много к чему (например, курсу на сокращение военных расходов в целом, конфликту в ближайшем окружении царя, реальным условиям существования 2 Армии и т.д.), но только не к планам тайного общества. То, что она имеет отношение лично к А.П. Юшневскому, этого еще не доказывает.

 

Если вам нужен план решительных действий тайного общества, существовавший в 1823 году – за этим, пожалуйста, в Васильковскую управу, там как раз в этом году придумали так называемый «Бобруйский план». Осуществить его не довелось в первую очередь по причине отсутствия в Бобруйске императора, которого собирались захватить, но сама идея планов понравилась, и с тех пор они возрождались каждый год… То есть еще дважды.

Но именно планы, о существовании которых говорят многие декабристы (следовательно, несмотря на все «искажающие призмы» следствия, в том или ином виде они действительно были высказаны), Киянская почему-то не затрагивает, предпочитая изобретать свои собственные.

Еще один подобный конструкт – это идея о четком плане выступления в начале 1826 года, и без Юшневского в этом сюжете тоже не обошлось.