XXXII. Драма столкновений между современными друг другу цивилизациями — КиберПедия 

Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого...

XXXII. Драма столкновений между современными друг другу цивилизациями

2017-06-25 177
XXXII. Драма столкновений между современными друг другу цивилизациями 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Сцепление столкновений

 

Открытие того, что столкновения между современными обществами могут представлять собой не отдельные столкновения, но сцепления[597]столкновений, было сделано в V в. до н. э. Геродотом, когда он начал изложение еще свежего в памяти конфликта между Ахеменидской империей и независимыми эллинскими городами-государствами расположенной на Европейском континенте Греции. Он предсказывал, что, для того чтобы сделать свое повествование понятным, он должен рассмотреть его в контексте его исторического прошлого, и, рассмотрев его под этим углом зрения, он понял, что греко-персидский конфликт был последним эпизодом в причинно связанной последовательности столкновений того же самого характера. Жертва агрессии не довольствуется простой самообороной. Если ее защита успешна, то она переходит в нападение. Несомненно, более ранние «акты» в геродотовской драме кажутся искушенному читателю, скорее, курьезными, чем разъясняющими, ибо их сюжет представляет собой перемежающийся ряд непрерывных похищений слишком привлекательных молодых женщин. Финикийцы начали наследственную вражду (как предполагается в эллинской версии истории), похитив эллинку Ио[598]. Эллины ответили тем же, похитив финикиянку Европу[599]. Затем эллины похитили колхидку Медею[600]. Троянцы похитили эллинку Елену[601], на что эллины ответили осадой Трои. Все это было очень глупо, «поскольку очевидно, что эти женщины не позволили бы себя похитить, если бы так сильно этого не желали», и, во всяком случае, Парису не удалось бы убедить свою даму. Также очевидно, что троянцы отказались бы от нее, будь у них возможность сделать это, и не стали бы подвергаться 10-летней осаде. По крайней мере, такими предстают легенды, выйдя из-под холодного душа рационализма, который является одной из многих симпатичных черт Геродота. Как бы то ни было, когда греки начали Троянскую войну, Арес заменил Афродиту в качестве председательствующего божества на заседаниях. Как бы скептически мы ни относились к ряду похищений, следует согласиться с тем, что Геродот проявил глубокую интуицию, рассматривая греко-финикийское столкновение как наиболее ранний акт в цепи, включающей в себя и Греко-персидскую войну.

Нет необходимости повторять наш собственный взгляд на это отдельное сцепление столкновений вплоть до Персидских войн. Мы сразу же проследим цепь наступлений и контрнаступлений в постгеродотовское время и посмотрим, куда она нас ведет[602].

Сенсационное поражение персидских захватчиков в Греции явилось лишь первой частью наказания, которое навлек на головы нарушителей этот акт агрессии. Окончательным возмездием стало решение Филиппа Македонского разбить противника его же оружием, завоевав империю Ахеменидов. И Александр Македонский, которому настолько же поразительно удалось исполнить политическое завещание своего отца, насколько не удалось Ксерксу[603]исполнить политическое завещание своего отца Дария[604], начал первый акт этой драмы. Уничтожение Александром империи Ахеменидов в IV в. до н. э. и уничтожение Карфагенской империи Римом в III в. до н. э. принесло эллинскому обществу власть над своими соседями, которая далеко превосходила наиболее властолюбивые мечты эллинских авантюристов VI в. до н. э., которые плавали в качестве торговцев до Тартесса[605]и служили наемниками в Египте и Вавилоне. Однако этот необыкновенный успех послеалександровской эллинской агрессии в должное время вызвал ответную реакцию со стороны ее восточной жертвы. Закончившаяся успехом, эта ответная реакция медленно восстанавливала нарушенное на протяжении долгого времени равновесие, когда спустя тысячу лет после пересечения Александром Дарданелл его дело было окончательно уничтожено примитивными мусульманскими арабами, которые в ряде блестящих военных кампаний освободили все некогда принадлежавшие сирийскому обществу территории от Сирии до Испании включительно, находившиеся еще в начале VII в. христианской эры под властью Римской империи или ее вестготского государства-наследника.

Восстановление сирийского универсального государства в форме халифата Аббасидов, который охватывал бывшие владения как Ахеменидской, так и Карфагенской империй, могло бы завершить это сцепление столкновений. К несчастью, арабские мстители за сирийское общество, ставшее жертвой эллинской агрессии, не удовольствовались изгнанием агрессора с территорий, в которые он вторгся. Они принялись повторять ошибку Дария, перейдя в контрнаступление и при этом непростительным образом оказавшись в подвешенном состоянии на непригодной для обороны границе, которую все время надо было передвигать вперед, чтобы ее не отодвинули назад. Арабы пересекли естественную границу Тавра, чтобы осадить Константинополь в 673-674 гг., и снова в 717 г. они пересекли естественную границу Пиренеев, чтобы вторгнуться во Францию в 732 г., а в следующем столетии — естественную границу моря, чтобы завоевать Крит, Сицилию и Апулию и основать плацдарм на Средиземноморском побережье западно-христианской цивилизации от Роны до Гарильяно. Эти бессмысленные акты агрессии повлекли за собой возмездие в должное время.

Взрывная реакция средневекового западно-христианского общества, скрытые энергии которого были пробуждены мусульманской агрессией VIII—IX вв. христианской эры, нашла выражение в Крестовых походах, а они, в свою очередь, вызвали ответную реакцию, которую можно было ожидать со стороны их жертв. Усилиями Саладина и других поборников ислама до и после него франкские крестоносцы были изгнаны из Сирии, а османы завершили незаконченное православными греками дело по изгнанию их также и из «Ромеи». Когда оттоманский император Мехмед II Завоеватель (правил в 1451-1481 гг.) завершил дело своей жизни, создав исламское универсальное государство для распадающегося греко-православного мира, представилась еще одна возможность прервать конфликт в точке равновесия, но эта возможность была отвергнута. Как арабские мусульмане VIII—IX вв. вторглись в западно-христианский мир без всякого повода, во Францию, Италию и другие области и тем самым спровоцировали энергичное, хотя и оказавшееся в конечном итоге безуспешным контрнаступление средневекового Запада в форме Крестовых походов, так в XVI-XVII вв. христианской эры вторглись без всякого повода турецкие мусульмане, продвигаясь от Дуная в глубь западных исконных земель. На этот раз западная реакция приняла более оригинальную и необыкновенную форму.

Охват западно-христианского мира рогами оттоманского полумесяца, едва не достигший успеха, убедил европейцев в том, что надо сократить потери в средиземноморском тупике и снова вложить свою энергию в завоевание океана, которое сделало их хозяевами мира. Этот ошеломляюще успешный ответ Запада, как может показаться наблюдателю, живущему в середине XX в. христианской эры, повлечет за собой контрответ или, возможно, несколько контрответов. Сейчас мы проделали долгий путь от похищений Ио и Европы, и конец еще не наступил.

 

 

Разнообразие ответов

 

Наш обзор столкновений или, точнее, обзор сцеплений столкновений, который мы привели в качестве иллюстрации ряда данного типа, наводит на мысль о том, что в каждом столкновении, с одной стороны, есть нападающий, а с другой — жертва. Тем не менее, поскольку эти понятия подразумевают нравственное суждение, быть может, лучше было бы использовать нейтральные в нравственном отношении понятия — агент и реагент или, используя понятия, ставшие нам привычными в предыдущих частях данного «Исследования», — сторона, бросающая вызов, и сторона, на этот вызов отвечающая. Теперь наша цель — рассмотреть и классифицировать виды реакций или ответов, которые вызваны в обществах, подвергшихся вызовам.

Конечно же, вполне возможна и такая ситуация, что нападение первоначального агента окажется настолько подавляющим, что подвергшаяся нападению сторона будет завоевана или даже уничтожена, не оказав какого-либо эффективного сопротивления. Такова, несомненно, была судьба многих примитивных обществ, которые имели несчастье столкнуться с цивилизациями. Они исчезли, как исчез дронт[606]с прибытием современного европейца на Маврикий. Другие, более или менее удачливые, чем дронт, умудрились выжить в человеческих «зоопарках» или заповедниках, представляя собой интерес для антропологов. Однако для нас интерес представляют цивилизации, и мы уже видели причину сомневаться в том, что всякая цивилизация претерпела эту судьбу — даже такие хрупкие и кажущиеся невозвратно надломленными цивилизации Средней и Андской Америки. После долгой жизни-в-смерти они могут снова появиться, как сирийское общество вновь появилось и возобновило свою историю, будучи на протяжении тысячелетия затопленным грузом эллинского общества.

Обозрение альтернативных типов реакции со стороны подвергшейся нападению цивилизации мы начнем с тех, которые являются ответами, аналогичными действию, каким они были вызваны, и самой заметной формой ответа этого рода является ответ на силу силой. Например, индусские и православно-христианские жертвы агрессивного ирано-мусульманского милитаризма ответили тем, что сами стали воинственными. Это был ответ сикхов и маратхов на вызов монголов и ответ греческих и сербских националистов на вызов османов. В истории полно примеров, в которых слабейшая в военном отношении сторона отвечает таким образом, овладевая военной техникой своих противников. Говорят, что русский царь Петр Великий заметил после того, как его армия потерпела позорное поражение под Нарвой от рук Карла XII[607]: «Этот человек научит нас, как его побить». Действительно ли он сказал эти слова или нет — для нас неважно, поскольку факты говорят сами за себя. А факты заключаются в том, что Карл учил, Петр учился, и Карл был побит.

Коммунистические наследники петровского режима продвинулись на шаг дальше, чем Петр. Не довольствуясь овладением промышленными и военными техниками Германии и Соединенных Штатов, которые последовательно были западными противниками России в период и после Второй мировой войны, русские коммунисты создали новую форму войны, в которой старомодные методы борьбы при помощи физической силы были заменены духовным боем, в котором главным орудием стала «идеологическая» пропаганда. Инструмент пропаганды, которую коммунизм ввел в действие в качестве нового оружия на арене мировой политики, не был создан его новыми обладателями ex nihilo (из ничего). Впервые он был сформирован миссионерами высших религий, а впоследствии усвоен современным западным обществом лавочников в целях лучшего сбыта товаров.

Несмотря на то что коммунистическая пропаганда едва ли могла улучшить практику современной западной коммерческой рекламы по расточительности затрат на нее и по старательности обобщения данных о конъюнктуре рынка, она стремилась и достигла того результата, который был одновременно и иным, и более важным. Она показала себя способной пробудить энтузиазм, долго дремавший в духовно изголодавшихся западных душах, так жаждавших хлеба, без которого человек не может жить, что они проглотили слово, принесенное им коммунизмом, не задавшись вопросом, Божье это слово или Антихристово. Коммунизм призвал постхристианского человека излечиться от «ребяческой» ностальгии по «законно» дискредитированной потусторонней утопии, перенеся свою веру с «несуществующего» Бога на сам род человеческий, служению которому он мог бы посвятить все свои силы, работая на построение «земного рая». «Холодная война» фактически явилась ответом в плане пропаганды на вызов физического вооружения, и это был не первый невоенный ответ, который был вызван старомодным военным вызовом.

«Духовный» ответ коммунистической России становился менее впечатляющим в духовном плане для жителя Запада, когда он припоминал (если ему нужно было припоминать), что эта идеологическая пропаганда была единственным вспомогательным оружием в арсенале империалистической державы, которая уже вооружилась до зубов оружием физическим. Мы пропускаем те случаи, в которых полностью отказались от использования силы в качестве ответа на силу, и здесь также было бы ошибкой приписывать это какому-либо нравственному превосходству. В подобных случаях обычно оказывается, что или об адекватном проявлении силы не может быть и речи, или сила была применена, но безуспешно.

Замечательный пример мирного ответа на военный вызов дает нам окружение вавилонского мира сирийским обществом в эпоху Ахеменидов как результат культурного обращения иранских варваров, которые стали правителями универсального государства. Миссионеры сирийской культуры, которые таким образом победили вавилонских завоевателей, пленив иранские души, не были ни военными, ни торговыми авантюристами. Они были «перемещенными лицами», депортированными ассирийскими и вавилонскими военачальниками с целью сделать их раз и навсегда неспособными восстановить военную и политическую мощь их любимых Израиля и Иудеи. Расчеты их завоевателей до определенного времени были верными. Реакция, благодаря которой сирийские жертвы вавилонских милитаристов перехватили инициативу из рук своих угнетателей, совершенно выходила за границы кругозора угнетателей. Угнетателям до такой степени не удалось вычислить возможность любого ответа в плане культурном, что они своими собственными руками посадили своих жертв на поле культурной миссии, которое эти изгнанники никогда бы не посетили, не будь они туда отправлены силой против их воли.

Таким образом, прилагая усилия по оказанию культурного влияния на неевреев, среди которых она была рассеяна, сирийская диаспора была движима заботой о сохранении своей общинной идентичности. В истории еврейских и других deracines [608] та же самая забота чаще выражалась в противоположной политике самоизоляции. Самоизоляция в ответ на назойливость является еще одной разновидностью того типа реакции, которая действует в плане, отличном от действия, на которое она является ответом. Эта политика «изоляционизма» обнаруживается в своей простейшей форме, когда практикуется обществом, естественная среда которого оказывается природной неприступной цитаделью. Островное японское общество в своем первом столкновении с доинду-стриальным Западом отвечало португальским захватчикам подобным образом, и тот же самый ответ был успешно дан приблизительно в то же время тем же захватчикам абиссинцами в их горной цитадели. Тибетское нагорье служило почти неприступной цитаделью для тантрической махаянской окаменелости угасшего индского общества. Однако ни одно из этих проявлений физического изоляционизма, которому способствовали географические факторы, не может сравниться, с точки зрения интереса для исторического исследования, с тем психологическим изоляционизмом, который явился ответом диаспоры на ту же угрозу своему существованию. Ибо диаспоре пришлось столкнуться с этой угрозой в таких географических обстоятельствах, которые далеко не способствовали ей, действуя в пользу ее соседей.

Подобного рода изоляционизм является строго негативным действием, и там, где он добивается хоть какого-то успеха, он обычно будет сопровождаться другими реакциями, скорее, позитивного порядка. В жизни диаспоры ее психологическая самоизоляция оказалась бы невозможной, если бы те, кто осуществлял ее, не развивали бы в то же самое время в экономическом плане особую эффективность в использовании таких экономических возможностей, которые были для них открыты. Почти сверхъестественная способность к экономической специализации и дотошному соблюдению мелочей традиционного закона — вот два главных средства обеспечения себя искусственными заменителями неприступных границ или военной доблести.

Способ давать на силу ответ в культурном плане также использовался теми обществами, которым было трудно нанести удар иностранной державе, не дойдя до бедственного положения диаспоры. Православно-христианские райя османов и индусские райя монголов сумели поменяться ролями с этими людьми меча, нанеся им ответный удар пером. Мусульманские завоеватели Индии и православно-христианского мира позволили миражу своих былых военных побед ослепить себя перед реалиями следующей главы истории, в которой их царство было разделено и отдано франкам. Райя предвидели грядущий триумф Запада и приспособились к новому порядку.

Однако все эти ненасильственные ответы на вызов насилия, которые мы здесь рассмотрели, конечно же, затмевает в крайней степени мирный и в то же время в крайней степени позитивный ответ в виде создания высшей религии. На влияние эллинского общества на своих восточных современников ответом такого рода было появление культов Кибелы, Исиды, митраизма, христианства и махаяны. А военное воздействие вавилонского общества на сирийское вызвало появление иудаизма и зороастризма. Этот религиозный тип ответа, тем не менее, выводит нас за пределы нашего настоящего исследования на другие пути, где одна цивилизация может отвечать на вызов другой, поскольку, когда столкновение между двумя цивилизациями служит основанием для появления высшей религии, выход этого нового актера означает начало новой пьесы с другим поворотом и сюжетом.

 


Поделиться с друзьями:

Индивидуальные очистные сооружения: К классу индивидуальных очистных сооружений относят сооружения, пропускная способность которых...

Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

Типы сооружений для обработки осадков: Септиками называются сооружения, в которых одновременно происходят осветление сточной жидкости...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.021 с.