Сбыт. Налоги. Неучтенная наличность

Основные средства к существованию большинству сельских жителей дает произведенная ими продукция. Доход от ее реа­лизации позволяет также заплатить налоги. Крестьянин полу­чает тем большую прибыль, чем выгоднее удастся ему про­дать то, что он произвел, и чем меньшую сумму налогов ему придется заплатить. Возможность же сократить налоги или вовсе уйти от них зависит от того, насколько избранные пути реали­зации продукции подконтрольны органам фиска или, более конкретно, насколько ими контролируются соответствующие денежные потоки. Таким образом, три проблемы оказываются тесно переплетены между собой: сбыт, хождение неучтенной наличности и уклонение от уплаты налогов. Эти три пробле­мы, пожалуй, имеет смысл рассматривать одновременно.

Практически любой сельский житель является участником рыночных операций. Даже одинокая пенсионерка, обрабаты­вающая крошечный приусадебный огород, при хорошем уро­жае получает больше, чем ей необходимо для личного потреб­ления, и этот излишек выносит на рынок1. Удивительная крестьянская способность так рассчитать свои трудовые уси­лия, чтобы не только себя обеспечить продуктами, но еще и обязательно оставить на продажу, давно отмечена исследова­телями, изучавшими русскую деревню2. Память о том, как приусадебное хозяйство кормило крестьянина в недавнем про-

1 О рынке говорим в данном случае как об экономическом институте, а не как о торговой площади.

2 См., например: Тимофеев Л.М. Черный рынок как политическая систе­ма. Публицистическое исследование. Москва; Вильнюс, 1992. С. 21-29.

[40]

шлом, еще жива в сознании современных сельских жителей: "В советские времена мы коров не держали. Работали в кол­хозе и так же, как и сейчас, занимались овощами. Свои овощи сдавали или в свой же колхоз, либо муж меня до работы «выб­расывал» на рынок, и я успевала продать овощи. Тогда я в бух­галтерии колхоза работала, потом чувствую, что не успеваю ни работать в конторе, ни овощами заниматься, так я уборщи­цей устроилась. До уборки помещений я успевала на рынок съездить и продать кое-что. И в город Шахты (80 километров от хутора), и в Константиновск (20 километров), и в станицу Николаевскую (55 километров) раньше ездили овощи прода­вать. Вот в три утра поднимаемся, и муж меня везет на рынок. Так заработанных за сезон денег нам хватало на целый год, да еще и оставалось" (Л.П., домохозяйка, Ростовская обл.).

Современный сельский житель сохранил и укрепил тради­цию вести личное подсобное хозяйство как товарную микро­ферму - тем более, что теперь сняты ограничения на размеры обрабатываемых в подсобном хозяйстве площадей, на количе­ство скота и, что особенно важно, на сам образ жизни (напом­ним, что теперь, чтобы иметь право вести подсобное хозяй­ство, не обязательно где-то официально числиться на работе, как это было при коммунистическом режиме). Более того, в наши дни иные крестьяне не просто живут тем, что продают продукцию своего подсобного хозяйства, но склонны подвес­ти под этот образ жизни определенную хозяйственную фило­софию, как это делает, например, Н.К., сельский житель из Ростовской обл.: «Я вообще смотрел по сторонам и видел, что на хуторе можно, и не работая в колхозе, прожить нормаль­но»1. В подсобном хозяйстве ведь у меня две коровы, четыре

1 Словом "колхоз" наш респондент по старой памяти называет любое крупное коллективное хозяйство, как бы оно теперь ни называлось, унасле­довавшее от бывшего колхоза (или совхоза) землю и собственность. Не вдаваясь в юридические частности, и мы время от времени будем обозначать крупные коллективные хозяйства по их родовому признаку - именно как колхозы.

[41]

поросенка, утки... Участок с огородом 18 соток. На огороде помидоры выращиваем - в этом году очень хорошо уродились, также «синенькие» (баклажаны), кабачки. Виноград есть, яб­лони, сливы. У родителей участки есть, они их тоже обраба­тывают, получают урожай. Так я все лето в разъездах. Свои помидоры-баклажаны гружу на прицеп - и вперед! Подсобное хозяйство для меня и основная, и дополнительная, и всякая другая работа одновременно".

Хозяйственная философия, которую исповедует Н.К., соро­катрехлетний здоровый и работящий мужчина, отец двоих де­тей, видимо, вполне соответствует его характеру и подсказана всем опытом его жизни. Познакомимся с этим человеком по­ближе и попробуем понять мотивы его экономического пове­дения. По своей основной специальности Н.К. - механик су­дов типа "река - море". Окончил Ростовское речное училище. 12 лет ходил в плавания по стране и за рубежом. После реор­ганизации Волго-Донского речного пароходства ушел из плав­состава и вернулся в родные места. Несколько лет проработал в колхозе механизатором. Когда колхоз стал разваливаться, проявил инициативу и совместно с родственниками и знакомыми ме­ханизаторами основал СХА (сельскохозяйственную артель). Проработав в СХА несколько лет, ушел и вдвоем с женой за­нялся исключительно ведением подсобного хозяйства. Со своей продукцией выезжает на личном автомобиле торговать в дру­гие регионы России - вплоть до Санкт- Петербурга.

Н.К. - человек активный, деятельный. Он четко оценивает любую ситуацию с точки зрения выгоды для себя и своей се­мьи. Именно расчет выгоды и заставил его уйти из артели: "Мне к тому времени и самому надоело с этими проблемами возиться. Налоги платить - надо законы знать; потом прибыльность упала зерновых". Уходя из СХА, он оставил там свой земельный пай, за пользование которым получает определенное количество фуражного зерна, что служит существенным подспорьем в под­собном хозяйстве.

[42]

Мы так подробно говорим о личности Н.К., потому что он является своего рода идеологом теневых экономических отно­шений. Пройдя через многие профессии и статусы, он в конце концов пришел к тому, что организовал частное микропредп­риятие по интенсивному выращиванию и сбыту овощей (о пред­приятии можно говорить тем с большим основанием, что Н.К. продает не только свои овощи, но берет на продажу продук­цию родственников и соседей - за умеренные комиссионные). Как формальная хозяйственная единица предприятие Н.К. нигде не зарегистрировано. Как предприниматель он ни перед кем не отчитывается. Его деловая активность не то чтобы наруша­ет действующие законы, но попросту в них не вписывается. В частности, к нему не имеет отношения обязанность платить налоги - хотя бы те, что взимаются с физических лиц. И дело не только в том, что он сам не торопится заявить в налоговую инспекцию о своих предпринимательских доходах, но также и в том, что и налоговые органы не обращают на него внима­ния: для них он не предприниматель, но человек, ведущий свое личное подсобное хозяйство, а оно по закону налогом не об­лагается, - принято считать, что вся его продукция идет на личное потребление крестьянской семьи1.

Опыт предпринимателя Н.К. и других сельских жителей, ведущих активное микрофермерское хозяйство на основе при-

1 Вот как Н.К. говорит о налогах, которые ему приходится платить: "Смотрите сами, со своего личного хозяйства я плачу налог на землю. Вот на корову ввели налог - по пять рублей. Хотя нет, это не налог, это за газ. Я вам пояс­ню. Вы видели - у нас на хуторе почти у всех проведен природный газ. Мы с человека платим три шестьдесят в месяц за пользование газом. А местные власти придумали, чтобы мы пять рублей за корову платили. Так мы что ей, оврщи варим? А со свиней - по два пятьдесят в месяц. Ну свиньям, может, и подогреваем воду. А корова-то этого газа и не видит. Я так думаю, что чаши коровы на президентские выборы работают. За год наши две телки 120 рублей внесут. Дорожный налог плачу. За пастбище налог, хотя этих пастбищ У нас и нет. Еще платим за содержание коров в стаде, но это уже не налог, а дело добровольное".

[43]

усадебного огорода, указывает на ту "серую нишу" в право­применительной практике, в которой теневая экономическая деятельность получила особенно широкий размах. Наш пред­приниматель чувствует себя здесь тем более уверенно, что он не один: "Этим занимаются почти все здоровые мужики, у ко­торых машина есть и которые в дороге не «бухают», - утвер­ждает он. - Полхутора ездят с продуктами". Крестьяне отлич­но понимают сложившуюся правовую практику и чувствуют себя в этой экономической тени вполне безопасно: "Я хоть сейчас на пенсии, на огороде вкалываю с утра до вечера; потом про­даю на рынке свои продукты, - рассказывает шестидесяти­двухлетний Ф.Г. (Ростовская обл.). - Приусадебный участок вместе с огородом у меня 22 сотки. Мне этой земли достаточ­но. На огороде я выращиваю картофель. Овощи мы в основ­ном продаем... Налог я плачу, кажется, только один, за землю. А то, что я на рынке продаю, это же налогом не облагается, такого закона нет. Я продаю свои излишки, это мое личное. Растению ведь не прикажешь, чтобы оно принесло плодов только мне на пропитание. Цель моего хозяйства - прокормить себя. Если что и остается, то продаю"1.

От одного географического района к другому, от одной ад­министративной области к другой меняется номенклатура то­варов, но не практика продажи продуктов, произведенных в личном подсобном хозяйстве. Эта практика всюду приносит продавцу чистый доход, не облагаемый никакими формальны­ми налогами: "Я вожу в Новгород на центральный рынок тво­рог и сметану, это гораздо выгоднее, чем натуральным моло­ком торговать. Молока продаю всего литров двенадцать, есть уже постоянные покупатели, которые каждую неделю у меня

1 Интервьюер, непосредственно беседовавший с Ф.Г., вынужден был от­метить, что тот несколько лукавит: товарное хозяйство поставлено у него на широкую ногу, и это дает ему возможность помогать сыну и внуку день­гами и сельхозпродукцией, да и сам Ф.Г. с женой живут в достатке, не со­поставимом с размером пенсии.

[44]

забирают. Им же по предварительной договоренности привожу понемногу картошки и овощей, но это мелочь, главный источ­ник дохода - молочные продукты" (В., сельский механик, Нов­городская обл.).

Такими же путями - полностью вне контроля администра­тивных и фискальных органов - могут быть проданы не толь­ко произведенные в личном подсобном хозяйстве овощи или молоко, но и значительная часть продукции фермерских хо­зяйств. Здесь счет идет уже не на сотни килограммов, но на десятки и даже сотни тонн: "Мы занимаемся в основном рас­тениеводством. Выращиваем зерновые, подсолнечники, немного бахчи для себя. Для личного потребления оставляем не боль­ше 10%, остальное - на продажу. Проблем с реализацией сей­час нет ни у кого. К посредникам не обращаемся, рынок у нас рядом. Селяне знают, что у нас есть. Уже сейчас спрашивают, есть ли у нас зерновые, хотя их еще нет. Мы можем сами про­давать, зачем нам кто-то. Бывает, если нужна, например, че­ловеку тонна, мы ему на дом сами привозим, лишнюю плату за это не берем. Можем и подешевле продать, когда срочно наличные средства нужны... Иногда только семечки отвозим на маслоцеха, - и там все официально оформляется. Но там, конечно, они себе берут хорошо - 20-30%" (Е.М., женщина-фермер, Ростовская обл.).

Когда речь заходит о способах сбыта продукции, выгодных для фермерского хозяйства, оказывается, что географические и административные различия и здесь несущественны, и Ря­занская или Новгородская области мало чем отличаются от Ростовской: "Торгуем мы частным порядком. Картошку и ка­пусту продаем населению прямо здесь, в райцентре, иногда сдаем и в организации. Легче оптом свезти машину, чем понемногу распродавать. Возили в Малую Вишеру в школы по три пять­десят за килограмм, хотя расплачиваются бюджетники плохо, с опозданием. Ездил сам в Крестцы, продавал семенной кар­тофель по 25 рублей ведро. Раннюю капусту на рынке продавали. Работать можно только на овощном рынке, на молоке

[45]

и мясе фермеру невыгодно сидеть. Раннюю картошку продаем на трассе - это самый выгодный рынок. Ежедневные деньги, к тому же, конечно, неучтенные. Молока немножко продаем только летом, тоже на дороге, проезжающим" (Б.К., член кре­стьянского хозяйства, Новгородская обл.).

Технически реализация продукции фермерского хозяйства за наличные "из рук в руки" никаких трудностей не представ­ляет: если есть покупатель, можно хоть и на дом привезти ему товар. Никакого криминала в такой операции не видят ни про­давец, ни покупатель. Да и вообще необъятный рынок неуч­тенной сельскохозяйственной продукции никак не назовешь рынком нелегальным. В современной российской рыночной экономике нет и не может быть никаких юридических запре­тов на то, чтобы крестьянин - будь то фермер или работник иного формального статуса - продал продукт своего труда там, где считает это необходимым. Однако закон требует от ферме­ра - поскольку тот ведет производительное товарное хозяйство и получает прибыль, - чтобы сделки с его участием были так или иначе зарегистрированы и чтобы были уплачены все на­логи. На деле же требование это оказывается пустой формаль­ностью. Как отличить, например, помидоры, выращенные на фермерском поле с целью их последующей реализации и из­влечения прибыли, от помидоров, выращенных тем же ферме­ром в своем подсобном хозяйстве с целью личного потребле­ния? "Товарные" помидоры должны облагаться налогом, "огородные" же - нет. Крестьянин прекрасно ориентируется в тайнах этой правовой ситуации: "Секрет простой: у нас наря­ду с крестьянским хозяйством есть и личное подсобное: 50 соток, корова, - с него налоги не платим. Тут, конечно, есть кое-ка­кие возможности для маневра. Кто там разберет, что мы про­извели в подсобном хозяйстве, а что - в крестьянском? Проще всего просто продукцию не показывать", - объясняет уже зна­комый нам Б.К.

Внешний, государственный контроль за количеством про­дукции, произведенной фермерским или крестьянским (товарным) хозяйством в каждом поле, оказывается делом технически весьма сложным и ведется, кажется, не слишком строго. По крайней мере, никто их наших респондентов-фермеров не указал на такой контроль как на непреодолимое препятствие для сокрытия про­изведенной продукции и сбыта ее на теневых рынках. Более того, даже если о таком контроле и вспоминают, то тут же ука­зывают и на способы его нейтрализации. Послушаем уже хо­рошо знакомого нам прекрасно информированного фермерс­кого сына А.: "Из налогов наше хозяйство платит налог на землю, потом какие-то районные налоги. И все. Мне кажется, что больше мы вообще никаких налогов не платим. Расплачиваемся со всеми наличными, зарплаты-то у нас нет - есть семейный доход. Может, после продаж семечки папа что-то и платит, но скорее догова­ривается с кем-нибудь из начальства, чтобы ничего не платить. Можно пару машин вывезти для того, кто эти налоги считает, и все будет тихо".

Сокрытие урожая практикуется не только в фермерских, но и в крупных коллективных хозяйствах. Тот же А. рассказыва­ет о том, как это происходит: "Иногда приезжает комиссия из сельхозуправления района и проверяет, сколько засеяно реально на колхозных полях. Потому что в «статистику» (ЦСУ района) дают одни цифры, а реально все по-другому обстоит. Я, на­пример, был свидетелем одного случая. Колхоз должен был оставить под пар несколько гектаров пашни. По бумагам все так и было, но проезжал кто-то из района мимо полей и увидел, что они засеяны. Этот начальник мог, конечно, сообщить куда надо, и на колхоз бы штрафы наложили. Но все же пони­мают, что эти суммы просто уйдут из района и все останутся в проигрыше - и председатель, и начальник, который, есте­ственно, поссорится с председателем. В общем, этот начальник нашел главного агронома колхоза и сказал ему: «Я на это закрою глаза, но когда будет уборка на этом участке, то приедут две машины и ты отсыпь в них зерна». Так оно и было: машины приехали, и агроном лично проследил, чтобы из бункера комбайна, который работал на этом поле, отсыпали зер-

[47]

на. Несколько раз отсыпали, так как в бункере - примерно 800 килограммов... И еще. Если какая комиссия и приедет в кол­хоз, о ее приезде знают уже за десять дней и готовятся: водка закупается, шашлыки и пр.".

Логика теневых отношений такова, что нелегально произ­веденный товар может быть реализован только на неконтро­лируемых государством, то есть теневых, рынках и за него может быть получена только неучтенная наличность. Основными опе­раторами всеобъемлющего теневого рынка сельскохозяйственной продукции являются перекупщики. Перекупщик в понимании наших собеседников - это некая безличная функция, с помо­щью которой можно реализовать свой товар за наличные деньги. У перекупщиков, - у этих "теневых купцов", - как правило, лишь две характеристики: постоянство их появления и уровень цены, которую они предлагают за товар. Перекупщик - фигу­ра желанная, его услуги удобны сельскому жителю: "В прин­ципе, мы бы не хотели иметь дело с рынком. Это расходы на бензин, и за место надо платить, и времени жалко. Лучше было бы, если бы можно было сдавать оптом заготовителям", - объяс­няет В., механик ООО из Новгородской области.

Разницу между операциями с посредником зарегистрированным и незарегистрированным хорошо объясняет Т.Ф., председатель того же ООО: "Основной источник дохода нашего хозяйства -молоко. На ближайший новгородский молокозавод «Лактис» мы его не сдаем, потому что нас не устраивают их условия. Чтобы с ними работать, надо это делать постоянно. У нас мо­локо идет первым сортом, но жирность не дотягивает. А мы продаем предпринимателю Ж., у которого в городе пять или шесть ларьков с разливным молоком. Летом он у нас весь объем не выбирает, тогда возим и на «Лактис». Ж. чем хорош - он деньги отдает сразу, а может даже и вперед дать. Берет у нас по пять пятьдесят. Это наша единственная ежедневная выруч­ка. Мясо продаем в основном частникам. Есть постоянные покупатели-перекупщики, у которых свои места на рынке. Свя­зываемся с ними по телефону, когда есть мясо, они приезжа-

[48]

ют и забирают. Эта продукция из-под налогов уходит. А моло­ко - нет, потому что тот предприниматель зарегистрирован".

Впрочем, сам факт, что продукция продается официально зарегистрированному покупателю или даже вообще сдается по каналам государственной системы заготовок, еще не значит, что крестьянин гарантирован от участия в теневых операци­ях. Красноречивый рассказ ростовского фермера Е. о его мы­тарствах при сдаче зерна на элеватор показывает механизм такого рода операций: "С этим элеватором сплошные проблемы были и в прошлые годы. Они при приемке зерна до 50% сельхоз­продукции бракуют. Например, в прошлом году кошу я под­солнечник, но дожди мешали. Время под зарез - скоро снег. Сдаю на элеватор в три часа дня машину семечки. А они на элеваторе начали крутить-вертеть: «У тебя семечка влажная, сора много. Но мы тебя знаем, ты трудишься, так и быть, при­мем». Но при приемке в итоге «срезали» очень много (занизи­ли тоннаж). А в тот же день до 12 ночи я накосил еще машину семечки и загнал ее в ангар. Она стояла десять дней в ангаре, потому что были у меня дела, и я не мог сдать ее на элеватор. Я уже думал, что эта семечка прорастет. Привожу в итоге ее на элеватор, а они мне говорят: «Вот эта семечка что надо, сухая; не то что в прошлый раз». Я чуть не упал, та же семеч­ка - но отношение другое. То ли они протрезвели не вовремя, то ли у них стратегия такая... К ним приедешь на элеватор -сидят, плачутся в лаборатории, что зарплата маленькая, что дети подрастают. Но такие домики они себе построили за один се­зон, которые мне и не снились. Естественно, им «отстегива­ешь», чтобы приняли побольше".

Возможностей получить неучтенный доход в наличных деньгах У фермера, конечно, больше, чем у руководителя крупного кол­лективного хозяйства: фермер от административного контро­ля практически совсем независим. И "теневые купцы" широко пользуются этой неподконтрольностью фермерских рынков сбыта. °т же Е., помытарившийся на элеваторе, рассказывает: "Пе-Рекупщиков много. В прошлом году около соседнего совхоза

[49]

их машин штук пятьдесят стояло. Трудно было тогда зерно пристроить, а эти ребята за границу все вывозили. Это рос­товские ребята из фирм. Они в этом году уже семечку закупа­ли и на баржи в Турцию потом грузили. Я видел у них деньги -хрустят, только что из банка. По полмиллиона, по миллиону рублей сразу отдают за сельхозпродукцию в хозяйствах на ме­сте... Все-таки они помогают. В прошлом году пшеницу вооб­ще некому было сдать. За 320 рублей тонну сдать - за счастье считали. Это в этом году она «подпрыгнула» в цене. А тогда очень дешево. Эти ребята только и решали проблемы. Я тоже бегал, пытался пристроить свою продукцию. Но сколько там у меня тонн - десять-двадцать, мне легче их сдать. А в хозяй­ствах большие объемы и хранить негде... Эти ребята-перекупщики вот уже три года приезжают к нам в станицу и каждый год на новых «джипах»".

Операцию по продаже неучтенной продукции нигде не за­регистрированному покупателю за неучтенные наличные деньги следует рассматривать не как конечный акт получения дохода и извлечения прибыли, но лишь как начальный шаг при вхож­дении предпринимателя в теневой рынок. Перед теми, кто имеет на руках неучтенную наличность, открывается широкая перс­пектива последующих теневых операций. Неучтенная налич­ность дает возможность вести теневые кредитные операции, которые значительно более дешевы, чем проводка денег через легальные банки. Неучтенная наличность позволяет и труд купить намного дешевле, чем если бы за него пришлось расплачиваться через платежную ведомость. При покупке за наличные более дешевыми оказываются и другие факторы производства. Это удобство операций в теневой сфере прекрасно понимают все, включая даже и руководителей крупных коллективных хозяйств, которые унаследовали от колхозов не только землю и некото­рые активы, но отчасти жесткий контроль сверху. Вот, напри­мер, ГГ., директор СХА в Ростовской области, чувствуя на себе внимательный взгляд районной администрации и, может быть,

[50]

не в последнюю очередь из-за этого предпочитая рассчитываться безналичными ("Наличные, во-первых, прилипают к рукам. Во-вторых, зачем нам тогда в банке деньги держать? У нас два счета открытых. Вообще, кто пользуется наличными - то не от хорошей жизни"), тут же готов к компромиссу: "Вы спра­шивали о посредниках, так я скажу, что нам без некоторых из них никак нельзя. Если говорить осторожно, то они выруча­ют. Где я возьму сегодня 4000 рублей? Вывезти я не могу на продажу зерно: лицензия нужна на автомобиль, разрешение на вывоз зерна нужно ехать оформлять. Но посредники, правда, дорого стоят. Хорошо с ними иметь дело мелким хозяйствам, например, фермер из-за двух мешков удобрений не поедет в Невинномысск. А я могу поехать. Там, на месте, я, допустим, эти удобрения куплю у работников завода, который их произ­водит. Ведь рабочие этого завода получают зарплату удобре­ниями. И все довольны: я купил дешево - и они деньги себе вернули".

Это последнее замечание кажется нам чрезвычайно важным, поскольку позволяет увидеть, как в единую общероссийскую систему оказываются закольцованы и неучтенные операции с сельскохозяйственной продукцией, и характерный для теневых отношений в промышленности рынок бартера. Здесь мы и втор­гаемся глубоко в единую всеохватную систему теневых эконо­мический обменов.