Гадаринский бизнес, или несколько ответов на вопрос: почему убивают за Христа?

 

Если в 1993 году следственные органы считали, что только «темные» православные могут верить в существование сатанинских сект, то теперь картина иная. Уже изданы справочники с перечнем этих сект, а сами секты активно внедряются в бизнес и действуют даже в школах. «Какой ужас! — рассказывала московская журналистка И.Т. — У моей подруги сын-школьник вступил в секту сатанистов и теперь терроризирует бабушку и мать: „Когда же вы сдохнете? Зажились!“ Оказывается, их в секте учат, что после 45 лет родители не имеют права на жизнь и должны быть „устранены“».

Чтобы убедиться в существовании сект, достаточно подойти к газетному киоску — богато иллюстрированные издания, где можно увидеть, например, фоторепортаж с черной мессы с возлежащей на престоле обнаженной блудницей. Зло сегодня уже не скрывается — дескать, смотрите: тайн нет. И все же скажем о главной тайне «черного бизнеса»: древнее зло старается быть загадочно-новым. А иначе как поймать на крючок? Вот почему благоразумно спросим, а в чем тут загадка и новое что?

У Карла Маркса, вступившего в молодости в секту сатанистов, есть стихотворение: «Адские испарения поднимаются и наполняют мой мозг, пока не сойду с ума и сердце мое не изменится в корне. Видишь этот меч? Князь тьмы продал мне его». И по утверждению психиатров, сегодня половину пациентов психиатрических больниц составляют выходцы из сект и любители оккультной литературы. Более того, угрожающе растет число самоубийств и наблюдается неведомое прежде явление — беснование младенцев. Благочинный Псково-Печерского монастыря рассказывал такой случай — в монастырь привезли причащаться больную двухлетнюю девочку. Младенец был настолько слаб, что исхудалые ручки висели плетьми. Но когда девочку на руках поднесли к Чаше, она вцепилась в горло священнику и душила его с такой силой, что четверо монахов едва разжали ее руки.

Зло множится сегодня с такой скоростью, что сектоведы едва успевают отслеживать все новые и новые секты. А в итоге обнаруживается: меняются лишь названия, а за маскарадом словечек стоит все то же древнее зло. И все же присмотримся к маскам современного зла, вызывающего порою шок. Это древний прием зла — вызвать шок, сломив человека, чтобы он жил «трясыйся и стеня».

Вспоминается, какой шок был у некоторых, когда в Оптиной после убийства нашли окровавленный меч с надписью: «сатана 666». «Да не вникайте вы в эти шестерки, — сказал старец, — безбожники убили». И все же в потрясении тех дней иные бросились изучать литературу по ритуальным убийствам, чтобы, заглянув в эту смрадную бездну, задать в итоге простой вопрос. А какая разница в том, что о. Василия убили за Христа мечом с тремя шестерками, а священномученика Исаакия Оптинского в 1938 году расстреляли? Убийство есть убийство, и суть тут не в надписях на мече.

Древнее зло сегодня прячется в загадочность знаков, ритуалов, словечек, чтобы, запутавшись, сказал человек: «Да ведь такого на земле еще не было, чтобы сын-школьник изучал в секте, как убить свою бабушку и мать!» Почему не было? Было, и велика ли разница между этим школьником, метящим в палачи, и комсомольцем 20-х годов, казнившим (а это реальный случай) своего отца-священника? Палач во все времена есть палач.

Словом, чем дальше продвигалось наше расследование о причинах убийства в Оптиной, тем чаще через «загадочность» современного зла проступали явления, давно знакомые.

Из разговора с игуменьей Орловского Свято-Введалекого монастыря монахиней Олимпиадой:

— Матушка, а ваш монастырь сатанисты посещают?

— Кошкодавы-то? А как же! Все, как у людей.

На Орловщине и в других местах народ называет сатанистов «кошкодавами» за их излюбленный прием — накинуть петлю на шею котенку и, размозжив его о стену монастыря, перепачкать потом стены, рисуя свои излюбленные шестерки. В нашей отечественной истории «кошкодавы» — народ знакомый. И в романе Булгакова «Собачье сердце» революционер Шариков не случайно «кошкодав». Это взято из жизни, и старики по деревням еще помнят, как во время раскулачивания шли по дворам вооруженные люди, стреляя зачем-то сперва в собаку и мозжа сапогами кота.

Из отечественной истории, наконец, известно, что «кошкодавы» — мелкая сошка, расчищающая путь к власти своим хозяевам. Этих кошки не интересуют, и цель здесь иная — золото, сила, власть. Характерно, что о. Василий называл эти фетиши зла древним словом — идолы. И новомученики разных времен оставили нам свое духовное наследие — ясное видение природы зла.

Из проповеди протоиерея-исповедника Валентина Свенцицкого, произнесенной 8 июля 1925 года на день памяти священномученика Панкратия: «Достаточно выйти за ограду церкви, как ненависть и злоба окружают нас. Оскорбления, брань, плевки — вот чем встречает нас мир. Почему же? За что же это? Или мы хуже всех? Или мы такие преступники?

Ответ на этот вопрос дает одно событие из жизни священномученика Панкратия. При его приближении содрогнулись идолы и пали в море. Вот ответ на вопрос.

Идолопоклонство давно уничтожено, но наша мирская жизнь-это прежнее поклонение идолам. Бесы, действовавшие в прежних истуканах, нашли иные формы для порабощения мира».

У богоборчества разных времен один корень. К такому выводу приходили люди и, размышляя о причинах убийства на Пасху, рассказывали свои незабываемые истории, порой не связанные напрямую с событиями в Оптиной пустыни. И все же приведем эти истории — тут духовный опыт поколений и свои ответы на вопрос: почему убивают за Христа?

 

Станция метро Полежаевская

 

Рассказала эту историю Мария Никитична Депутатова. В Оптиной она появилась сразу после открытия монастыря с тяжелыми торбами через плечо: десять литров лампадного масла, холст, мука и сбережения в узелке. В свои восемьдесят лет Мария Никитична откладывала деньги на погребение, но, услышав об открытии Оптиной, рассудила: «Поверх земли никто не лежит, и меня поди погребут». Так начиналась Оптина пустынь — пришла вдовица Мария Никитична и положила свои две лепты: все, что имела, — все отдала.

Как же любил о. Василий Марию Никитичну! А она вспоминает о нем: «У меня о. Василий, как живой, перед глазами стоит. Глаза сияют, а улыбка! Помню, прыгает по бревнам в скиту и зовет меня издали: „Ма-арь Никитична! А я везде вас ищу. Идемте чай пить“». Чай пили в хибарке преподобного Амвросия. А Мария Никитична, живая свидетельница гонений, рассказывала о новомучениках — оптинских, астаповских, троекуровских. Чай остывал, а о. Василий слушал.

За давностью лет уже забылось, что конкретно рассказывала она о. Василию. Но из множества рассказов Марии Никитичны мы выбрали историю о московской станции метро Полежаевская, и вот почему. Отец Василий потому и стал урожденным москвичом, что на строительство метрополитена в Москву приехал его дядя, а к дяде из деревни, расположенной неподалеку от Оптиной, переехала потом его мать.

Руководящую должность на строительстве метро занимал в те годы большевик Василий Полежаев. Это его именем была названа станция Полежаевская, где в вестибюле стоит его бюст. Мария Никитична избегает ездить через эту станцию, объясняя: «Не могу я видеть бюст Полежаева. Он же наше село разорил! А село наше Астапово было богатое — триста дворов, два храма было, и собирались открыть монастырь. Боголюбивой была моя родина! И вот о чем плачу и чему дивлюсь — в революцию, конечно, все пострадали, но деревни поодаль все же уцелели. А от Астапово осталось лишь тридцать дворов».

К великому несчастью для Астапово именно здесь умер Лев Толстой. В память своего учителя-ересиарха толстовцы устроили здесь коммуну, чтобы «развивать» народ, отвращая его от Церкви и внушая презрение к «попам». Правда, за толстовцами пошли лишь местные «гультяи» — народ пьющий, пропащий, но обретший в революцию большую власть. Вспомним, как после обращения в православие о. Василий вынес из дома все книги Льва Толстого, сказав: «Мама, да он же еретик!» А где ересь, там следом большая кровь.

Мария Никитична рассказывала: «Полежаев еще до революции перестал ходить в церковь и начал пить. А пришла революция — настал его час. Достал оружие и начал грабить с дружками. Подъедут пьяные к избе на телеге, все выгребут, самогона потребуют и начинают тут же гулять. У Васьки дружок был больной венерической болезнью, многих он заразил, а потом повесился. У нас все боялись их, как разбойников, а власти назвали их „комсомол“. „Мы власть на местах“, — объявил Васька, и с тех пор уже страха не знал. Своего родного дядю ограбил и выгнал без одежды с семьей на мороз. У них ребеночек был пятимесячный, и он от стужи насмерть замерз.

Я два класса всего окончила. Дальше Васька учиться не дал. Пришел в школу и потребовал исключить всех, кто не поет „интернационал“.»

Слово «интернационал» нашей рассказчице не выговорить, а уж эту страшную песню она, как многие дети, боялась петь. Ну, каково православному ребенку запеть: «Вставай, проклятьем заклейменный»? Ясно ведь, кто заклеймен проклятьем. И ее, как и других детей, страшившихся петь про «проклятого», исключили из школы.

Мария Никитична продолжает рассказ: «Уж как меня учительница защищала: „Оставьте ее. Она способная“. А Васька ни в какую: „Она просфорки с теткой печет“. Это правда. Я помогала тете печь просфоры для храма, но и храму пришел конец. Был у нас очень хороший батюшка, о. Александр Спешнев. Всю жизнь с нами прожил — крестил, венчал, отпевал. Полсела — его духовные дети, и мы, как родного, любили его. Васька сразу сказал батюшке: „Я убью тебя“. Сперва скирды и амбар сжег у батюшки, а потом ночами стал дом поджигать. Такую нам жизнь Полежаев устроил, что батюшка скрылся в Москву к детям и работал бухгалтером в Расторгуево. И мы побежали из села, кто куда. Много наших в Москву убежало. Глянь, и Васька прибыл сюда: „От меня не уйдешь! А попа разыщу и убью“.

Сперва он смурной был и жил в подвале. И вдруг стал начальником в Метрострое и даже министром потом. Наши астаповские передавали, что перед Москвой он многих ограбил и два пуда золота добыл грабежом. В Москве отдал золото кому надо и на золоте к власти взлетел. Квартиру трехкомнатную получил на Солянке и персональный автомобиль. Все имеет, а все лютует. И до того долютовался, что свои же рабочие убили его. Но сперва он убил нашего батюшку.

Искал он о. Александра долго, и через органы все же нашел. Приехал с комсомольцами к нему в Расторгуево и говорит: „Ты меня, поп, водою крестил. Теперь я тебя окрещу“. Морозы тогда стояли страшные, и придумал он для батюшки лютую казнь — поставили во дворе большую бочку с водою и стали батюшку туда окунать. А как наш старенький батюшка льдом покрылся, отнесли его в дом к горячей печке. А когда он очнулся и застонал от боли, снова в бочку его понесли. Три дня так пытали — то в бочку, то к печке, пока не замучили насмерть его. Упокой, Господи, нашего батюшку-мученика Александра!

А вы не знаете, бюст Полежаева в метро все еще стоит?»

 

Станция Козельск

 

После Пасхи 1990 года Мария Никитична возвращалась из Оптиной домой и, ожидая поезда на станции Козельск, обратила внимание на мужчину, пившего водку прямо из бутылки.

— Коли пьешь, хоть закусывай, — сказала сердобольная Мария Никитична, протягивая ему пакет с едой. — Вот, возьми еще, мне в Оптиной дали.

— Не положено, — ответил тот. — Я в такое место еду!.. А поехали, мать, со мной? Познакомлю с целительницей — чудеса творит. Мертвого на ноги поставит и в вере, как надо, наставит.

— А какой она веры?

— Нашей, — ответил незнакомец и заторопился на поезд, написав для Марии Никитичны два адреса — свой и целительницы, сказав, что здесь всегда помогут.

Мария Никитична тогда сильно переживала — у сына началась гангрена, и врачи велели срочно ампутировать ногу. Но прозорливая шамординская схимонахиня Серафима, к которой она ездила на Пасху, не благословила на ампутацию, предсказав, что ногу удастся излечить. Так и вышло — молитвами старицы Серафимы сын Марии Никитичны и поныне с ногой. Но тогда гангрена бушевала, сын готовился к ампутации. И мать решилась вдруг съездить к «чудотворице», попросив ее святых молитв.

Когда она сошла с поезда в Сухиничах и на автобусной остановке стала расспрашивать женщин, как доехать до известной «подвижницы», то они разом подняли крик: «Что ж ты, старая, к колдунье едешь? Она тебя до костей обдерет! Мошенница — вся в золоте, всех обдирает! Ни больных, ни убогих — никого не щадит. И куда милиция смотрит?!».

Мария Никитична обомлела — выходит, незнакомец ее обманул? Ведь знал, что она из Оптиной едет, а сказал «нашей веры», чтоб ее заманить. Она потом долго переживала, что так опростоволосилась, но больнее всего при ее совестливости был этот ловкий нарочитый обман.

После убийства на Пасху 1993 года Мария Никитична перебирала вещи, и вдруг откуда-то выпала записка с домашним адресом незнакомца с вокзала. На адресе была фамилия убийцы — Аверин. Нехорошо тогда было Марии Никитичне. И она долго не спала ночью от тяжелых мыслей — неужели все возвращается, и снова золото, водка, обман?!

 

Улица Победы

 

Аверина арестовали в г. Козельске в доме его тетки на улице Победы. В ту пору в доме по соседству жила приехавшая из Петербурга православная семья Щ-вых. И месяца за три до убийства Аверин разыграл спектакль, постучавшись к ним в дом под видом заблудившегося прохожего, чтобы произнести монолог:

— М-да, бедно живете. Какие вы бедные, просто нищие. Хотите, куплю ваш дом и козу? Не продаете? Плачу наличными, — тут он швырнул на стол веером пачку денег и горсть дорогих шоколадных конфет. — Ладно, дарю. Берите на бедность!

Его старались выпроводить, вернув конфеты и деньги. А странный гость продолжал:

— Вы нищие, а мы богатые! Мы можем скупить весь ваш Козельск, все ваши фабрики и заводы. У нас деньги и сила, а вы кто?!

Наконец-то его выпроводили, недоумевая: а чего он пришел — похвастать богатством.

Из дневника о. Василия, 1988 год: «Об Антихристе».

«Число 666 дважды встречается в Библии. 1) В Откровении Иоанна Богослова как указание на Антихриста (13, 18). 2) 2 Паралипоменон (9, 13): „Весу в золоте, которое приходило к Соломону в один год, было 666 талантов“.

Сегодня золото творит чудеса и знамения. Самые фантастические проекты могут быть осуществлены, если есть деньги. От их количества зависит и фантастичность.

Начертание на правой руке или челе — рука, считающая деньги и производящая коммерческие операции. Чело — бизнесмен. Все занято помыслами о золоте. Что бы он ни делал, он должен извлечь из этого деньги, иначе нет удовольствия от жизни. То есть все помыслы (чело) и все дела (рука) заняты добычей денег.

(Многие писатели говорили о деньгах, как о страшилище — Э. Золя, Гете.)

Антихрист — финансовый гений (золото) и религиозный мудрец (Соломон), знающий и умеющий все, чтобы поразить всех. Еще Н. В. Гоголь писал: „Все, что нужно для этого мира — это приятность в оборотах и поступках и бойкость в деловых делах“. Поэтому Св. Отцы так всегда восставали против сребролюбия, как идолослужения, и беспочвенного умствования, как духовной болезни.

Всякое знание имеет сладость и этим привлекает, потому что дает право власти над чем-то, а значит, и гордости.

Христианское познание преподает скорбь: „Во многой мудрости много печали“. Но печаль есть двух родов, говорит Апостол Павел. Печаль о мире производит смерть, а печаль о Боге — дар покаяния.

Откровение (13, 17): „Не смогут покупать и продавать, кроме того, кто имеет это начертание (то есть талант бизнесмена) или имя зверя (то есть принадлежность к государственной власти) или число имени его (666 — золото, наследство, капитал)“.

Единая денежная единица во всем мире и единая (внешне) религия — дела Антихриста».

 

О гадаринском бизнесе

 

В одной из своих проповедей иеромонах Василий изъяснял притчу о гадаринском бесноватом, из которого Господь изгнал легион бесов: «Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро, и потонуло» (Лк. 8, 32–33).

Стадо было огромное — по некоторым источникам, две тысячи. И из-за свиней гадаринские жители гонят Господа от себя: «И вот весь город вышел навстречу Иисусу и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их» (Мф. 8, 34).

Эта проповедь о. Василия запомнилась многим. Свинья, объяснял он, считалась у иудеев столь нечистым животным, что свинину не ели, брезгуя не только прикасаться к свиньям, но и произносить само слово «свинья». Говорили иносказательно: «этот зверь», «это животное». По закону Моисея в древней Иудее не разводили свиней. И если гадаринские жители преступили закон, разводя столь отвратительных для них животных, то потому, что таков был их бизнес — они разводили свиней на продажу.

«Они гнали Господа от себя не потому, что лишились пищи, но потому, что лишились наживы, — говорил о. Василий. — Как много людей пришло сегодня к Богу! Но и в наш век будут гнать Господа, встав перед выбором: Господь или нажива. И тем, кто отринет Господа ради наживы, вернуться потом к Богу будет невозможно».