Духовная болезнь клирика Илариона (его последние высказывания о католиках)

23 декабря 2013 г. на встрече с сотрудниками Института всеобщей истории РАН председатель Отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион сделал важное заявление.

Во-первых, он напомнил, что с 1980 года официально открыт полномасштабный богословский диалог между православными и католиками, который ведется до сих пор.

Во-вторых, митр. Иларион ставит нас перед фактом (это называется «действовать явочным порядком»), что «само вступление православных в диалог» означало, что «мывзаимно отказались от классификации друг друга в качестве еретиков». Не о том сказал митрополит, что мы в диалоге избегаем употреблять понятие «ересь», а о том, что «мы» с католиками так считаем, следовательно, «мы», православная сторона отказались квалифицировать католиков как еретиков. Вопросы о «филиокве, то есть исхождении Святого Духа, догмат о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы, учение о примате Папы» (эти вопросы упомянул митр. Иларион) православные и католики решают по-разному: католики говорят «да», мы говорим «нет». И при этом «мы», православная сторона, отказались квалифицировать (на называть, а квалифицировать) католиков в качестве еретиков.

В-третьих, заявил митр. Иларион: «в XIX веке и особенно в XX веке мы фиксируем фактическое признание действительности Таинств (католиков) при отсутствии общения (с ними) в Таинствах». Митрополит употребил тот же прием – мы ставим вас перед фактом (по-простому сказать «проехали»).

Во всяком высказывании следует различать две стороны: кто говорит и предмет высказывания.

Вопрос «кто» в данном случае означает «от чьего лица». «Мы», православная сторона, это кто? Митрополит Волоколамский и будущий Патриарх всея Руси? Один в двух лицах, одно из которых должно в будущем явиться в качестве Восточного Папы – непогрешимого, когда он говорит «с кафедры»?

В сфере церковной жизни – это «нагльство», присвоение не принадлежащих прав или по-другому «узурпация».

Значение Поместного Собора нашей Церкви за последнее время уничтожалось систематически. Устав церкви 1917 г. определял, что в Православной Российской Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору,

Начало Реформации в РПЦ (см.: «Реформация через администрацию. Выпуск I») хронологически совпало с началом Перестройки (особенно показателен 1988 – год Крещения Руси). Церковный устав 1988 г. исключил «контролирующую» власть из компетенции Поместного Собора, никому ее не передав. Устав 2000 г. исключает из компетенции Поместного Собора, кроме «контролирующей», уже «законодательную», «административную» и «судебную» власть, оставляя ему «высшую власть в области вероучения и канонического устроения». Последние же заявления клирика Илариона говорят о том, что Поместный Собор де-факто лишен и этой власти.

Но не главе одного из ведомств Московского Патриархата решать вопрос о том, что квалифицировать как ересь и признавать ли действительность Таинств у католиков. Не его это дело.

Таким образом, предмет высказывания клирика Илариона об отношениях с католиками следует считать юридически ничтожным.

Вопрос в том, почему сейчас? Зачем сейчас было делать такие заявления? Все так хорошо шло: гомеопатическими дозами наше общество приучали к мысли о братании с католиками на всех фронтах. Равномерно повторяют – вкладывают в уши, что необходимо подготовить встречу патриарха с папой. Огромную работу провели, чтобы ВУЗы Ватикана делали из наших студентов «душевных» филокатоликов с перспективой их полного «воцерковления» в лоно католицизма… И вдруг из недр Московского Патриархата прозвучал звук, подобный тому, когда испускают неблаговонный ветр. Зачем?

Такой темп Реформации в Православии взяло церковное начальство. Предполагается, что «церковный народ» – быдло, он даже не промычит, когда его режут. Но возможно и другое объяснение. У Достоевского в романе «Бесы» (кто бы мог подумать, что это слово мы помянем, когда говорим о Патриархии) революционер-авантюрист сетует: «О, если бы нам дали еще два поколения разврата!» Тогда его задача была бы исполнена. Однако сил ждать у авантюриста не было, и он решает начать немедленно. Очень все-таки спешит наш Патриархат к перестройке на образец Ватикана.

Насколько разумнее и терпеливее иезуиты. Они знают, что богословские дискуссии с православными до добра не доведут: разногласия неизбежны. Гораздо проще внедряться – размягчая «душевную» ткань (и мозги) ведомых под власть папы. А эти восточные католики вдруг такие заявления делают, зачем?

Трезвый ли расчет на наше молчаливое предательство или глупая торопливость сказалась, но дело сделано. Враг православия смотрит теперь, до какого предела можно распространить свое нагльство.

Беспомощность наших православных СМИ поразительна. Многообразные информационные сообщения образуют аморфную массу, в которой не найти ни одного вектора движения. Это – «куча», полное отсутствие всякого «образа» действия – безобразие… «Обращения» пишут, мнения высказывают, а что делать ни один не сказал.

Самоорганизация ради конкретных действий – задача момента. Но пока этот болезненный период завершится чем-то «путным» (начнется движение по пути), необходимы немедленные меры. Назовем этот способ действия сначала латинским термином, затем греческим (на западный манер и на восточный).

Обструкция (от латинского «препятствие») – это противодействие нормальной работе заседания или митинга (например, путем длинных речей, шума и т. д.). Можно громко задавать «неудобные вопросы» и настойчиво (и обязательно громко) требовать ответа. Клирик Иларион должен почувствовать, что обструкция – это реальная опасность для его персоны.

Скандал. На греческом это слово указывает на предмет ужаса или отвращения. Также оно обозначает ловушку или преткновение. В общественной жизни «скандал» – это получивший широкое публичное освещение инцидент, связанный с заявлениями о правонарушениях, позорных или аморальных проступках. В обиходе скандалом обычно называется бурный спор, дебош, ругань. Устроить «скандал» для ОВЦС МП – это примерно то же самое, что взять «дубину народной войны» против захватчиков.

Обструкция и скандал как формы противодействия беззаконию обладают тем преимуществом, что они не требуют специальной организационной подготовки: такие действия можно предпринимать в одиночку. Может быть, вы неожиданно попали на какое-то мероприятие – действуйте. А уж если вас пригласили на «конференцию» филокатоликов – поднимите голос.

Хорошо В.И. Ленин говорил, как нужно обращаться с представителями БУНДа (это была еврейская организация в соцал-демократии): «Застегнуться на все пуговицы. Сразу в морду не бить».

И еще одно угощение приготовил нам митрополит Иларион. Оказывается, «мы (говорил бы за себя) не должны ждать результатов богословского диалога, прежде чем начнем взаимодействовать (с католиками). Например, проблема защиты христиан Ближнего Востока… это вопрос, по которому мы должны взаимодействовать здесь и теперь».

Спросим: а на каких условиях папа согласен защищать христиан Сирии? Условие одно – дальнейшее расширение личной власти римского папы, иначе он не пошевелится. И нас при этом торопят: взаимодействовать! теперь же! здесь и сейчас! Как все это некрасиво и лживо.