Причинно-следственные связи между советскими и постсоветскими формами управления, с одной стороны, и постсоветское межэтническое насилие или его отсутствие, с другой стороны.

Нужно осторожно разделять три взаимосвязанные проблемы: (1), то, что привело к развалу Советского Союза, (2) взаимодействие между различными формами насилия и процесса развала, и (3) существенные отношения между местными или региональными правительствами, с одной стороны, и различной интенсивностью, формами и причинами коллективного насилия, с другой стороны. Чрезвычайно ценно провести систематическое исследование вариаций насилия на этнической почве до распада Советского Союза, по сравнению с произошедшим во время и после этого процесса. Предположительно, это исследование может выявить несколько национальных сечений Советского Союза, а также дополнить долгосрочные исследования регионов, для которых существуют привилегированные записи и давние традиции профессионального обучения[61].

Во всех случаях, решающее значение будет иметь запись и анализ вмешательств в такие конфликты из других районов Советского Союза, а также из-за его пределов. Помимо всего прочего, систематические исследования по этим направлениям помогут прояснить широко обсуждаемые проблемы, такие как: способствует ли этнофедерализм конфликту, или тормозит его; играет ли миграция (вынужденная или иная) важную роль в создании конфликта; как ограничения мобильности населения порождают обиды и конфликты, как расположение регионов в политической экономии Советского Союза повлияло на постсоветские конфликты, как пример вывода советских войск повлиял на последующую борьбу за власть, и в какой степени и каким образом элиты и чиновники советской эры боролись за приобретение постсоветской власти в различных регионах[62].

2. Облегчающие и ингибирующие эффекты транснациональных связей на межэтническое насилие.

На основании различий механизмов функционирования, важно проводить различие между четырьмя различными формами транснациональной связи: (1) прямая помощь или вмешательство в насильственные конфликты внешними сторонами; (2) привлечение третьих лиц, в том числе международных организаций и учреждений, как посредников, наблюдателей, или примирителей; (3) обращение участников к внешним сторонам, в том числе смежным правительствам и руководителям смежных политических движений; (4) пересекающиеся сети торговли, движения населения и связи, включая потоки контрабанды, военных грузов и военнослужащих[63].

3. Наступление, продолжительность и прекращение длительных конфликтов с применением насилия, с использованием нескольких случаев для сравнения и количественного анализа, включая спецификацию механизмов микро механизмов и отслеживания процесса путем тщательного анализа конкретных случаев.

Специалисты в советских и постсоветских исследованиях рассматривают предварительные результаты, которые исходят от крупных количественных международных исследований, обеспечивающих относительно надежные результаты, касающиеся условий для начала устойчивого, широкомасштабного коллективного насилия, а также некоторые сведения, затрагивающие продолжительность, прекращение и повторение. Бывший Советский Союз предлагает ряд исследовательских проблем и возможностей для более пристального взгляда не только на благоприятные или неблагоприятные условия, но и на реальные процессы, производящих или содержащих длинные, большие, смертельные конфликты[64].

4. Участие в кратковременных формах мобилизованного межэтнического насилия.

Уделяется особое внимание следующим факторам: (1) переходы и отношения между ненасильственными и насильственными формами взаимодействия; (2) прямые доказательства в отношении действий нарушителей; (3) сети, через которые мобилизуются участники, (4) внутригрупповые ограничения на насильственные действия, (5) распространение и сдерживание связанных с ними событий[65]. По всем этим вопросам, чрезвычайно полезно собрать систематические, сравнимые описания эпизодов насилия, в том числе предшествующих ненасильственных взаимодействий между сторонами, во время и после прямого нанесения ущерба.

На территории бывшего Советского Союза, важными регионами для сравнения в этих различных отношениях являются: Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан (Фергана, Ош), Азербайджан и Армения (Сумгаит, Нагорный Карабах, Баку), Молдова (Приднестровье), Таджикистан, Россия (Чечня, Северная Осетия-Алания, Ингушетия, Дагестан, Тува, Карачаево-Черкесии, Адыгея, Кабардино-Балкария), Грузия (Абхазия, Южная Осетия, Тбилиси), Украина (Крым) и Литва (Вильнюс)[66].

5. Разнообразные культуры, дискурсы, традиции и ритуалы, как причины, эффекты и каналы межэтнического насилия.

Вместо того, чтобы взять на себя прямую трансляцию культуры в насильственных действий, следователи должны относиться установлено понимание, практики и представления в случаях, на которых и средства, с помощью которых люди занимаются борьбой. Например, ритуалы, такие как религиозные процессии происходят без насилия большую часть времени. Тем не менее, установленные шествия также предоставляют возможности для участников, зрителей, или противников, чтобы инициировать насильственные взаимодействия, а также политические деятели иногда организуют или манипулировать общественным ритуалам как части более крупных политических конфликтов. Например, на протяжении более двух столетий, Северная Ирландия пережила эпизодическое насилие центрирование на процессиях[67].

6. Место интеллектуальной элиты, политических лидеров, предпринимателей и специалистов в области насилия.

Анализируется, как они приобретают средства для осуществления и контроля насилия, и какую роль они играют в инициировании, организации, распространении и содержании коллективного межэтнического насилия[68].

Есть три причины выбора южного региона России для нашего анализа. Во-первых, стратегическое значение региона; во-вторых, потенциал для повторной эскалации конфликтов в будущем; в-третьих, этнополитические конфликты на Кавказе являются дублеры по сравнению с другими конфликтными регионами мира.

Стратегическое значение региона привлекает внимание региональных и международных акторов, обеспечивая место для их противоречивых интересов. Южный регион России, особенно Северный Кавказ, является регионом с большим количеством нерешенных этнических конфликтов. Кроме того, он находится в непосредственной близости от других таких стратегически важных регионов, как Ближний Восток и Персидский залив.

Эти конфликты остаются нерешенными и могут привести к другим вооруженным конфликтам в будущем. Так называемые «замороженные конфликты» в этом регионе ограничивают внутреннее развитие этих стран и оказывают огромное влияние на их цели безопасности и внешней политики.

Следовательно, это оказывает влияние не только на развитие внутри государственных границ, но и имеет региональное и международное измерение, развивающее различные региональные и международные полномочия. Проведение оценки стабильности в этом регионе имеет важное значение, поскольку эти конфликты могут вновь нарасти и привести к более широким конфликтам в регионе. Эскалация этнополитических конфликтов, особенно на Кавказе, влияет не только на стабильность в этом регионе и его окрестностях, но на более широкую архитектуру Европейской безопасности.

Этнополитические конфликты на Юге России приобрели менее научный интерес, чем, например, конфликты в бывшей Югославии или в Африке. Академические исследования по поводу этого конфликта являются сложными, но все еще неудовлетворительными. Распространенное мнение о причинах этих конфликтов строится на предположении о том, что "ограничение на древнюю ненависть» было снято после распада Советского Союза и краха авторитарного правления, что привело к вспышке насильственных конфликтов. Один из наиболее выдающихся исследователей этнических конфликтов Майкл Браун отмечает это ограниченное объяснение и не может объяснить, почему насилие происходит в некоторых местах, а не происходит в других, и через какой механизм конфликты становятся насильственными[69].

Серьезные научные исследования причин этнополитических конфликтов нашли свой результат в разработке различных подходов и теоретических школ для объяснения этнических конфликтов. Обсуждение этнических конфликтов очень хорошо отражено в объяснении условий, при которых может возникнуть конфликт. Тем не менее, исследования в области выявления точных механизмов, с помощью которых эти условия могут прибегнуть к насилию, ограничены. Именно поэтому автор использует теорию коллективного политического насилия, как объяснялось выше, чтобы преодолеть эти ограничения, а также постулировать гипотезы и механизмы, объясняющие этнополитические конфликты на юге России.