Философские школы эллинистической эпохи

С конца 4 в. до н. э. в античном обществе разразился длительный кризис - экономический, социальный, политический. Кризис этот привел к утрате Афинами и другими греческими городами-государствами, или полисами, политической самостоятельности. Афины вошли в состав огромной державы, созданной Александром Македонским. Крушение полиса привело к радикальному перевороту в греческом духовном мире. Полисный идеал сменился космополитическим, в котором отечеством становился весь мир. Этика перестала служить политике. Тождество человека и гражданина было нарушено; появился индивид как единичный и эгоистически-автономный человек.

Эллинская культура переросла в эллинистическую. Вообще надо различать два этих термина: эллинский (Hellenic) и эллинистический (Hellenistic). Эллинский – значит, древнегреческий, классически-древнегреческий (эллин - грек). Ну а "эллинистический" адресует нас к постклассическому периоду античной истории, начинающемуся с походов и завоеваний Александра Великого. Эллинистическая эпоха богата на философские школы и течения. Главные среди них эпикуреизм и стоицизм.

 

Эпикур (342-270 гг. до н. э.) родился на острове Самос, затем переехал в Афины, где организовал философскую школу, названную Садом (она действительно располагалась в саду на окраине Афин, вдали от шума городской жизни).

Эпикур – представитель античного атомизма. Принимая исходные положения Демокрита, Эпикур стремился доказать, что причинная необходимость всех явлений, как на том настаивал Демокрит, не отрицает возможности человеческой свободы. Если у Демокрита движение атома в пустоте вызывается механической внешней необходимостью, то Эпикур полагает, что данное движение обусловлено внутренним свойством атома – его тяжестью. Но главное из того нового, что внес Эпикур в атомистическое учение Демокрита, - это идея самопроизвольного отклонения атомов от прямолинейного пути, вертикального падения в пустоте. Идея самодвижения атомов, особенно атомов души - необходимое условие человеческой свободы. Спонтанное "уклонение" атома от объективно свойственного ему прямолинейного движения можно рассматривать как физическое обоснование свободы воли.

Теория познания Эпикура сенсуалистична. Чувства не ошибаются, заблуждения "всегда лежат в прибавлениях, делаемых мыслью", т. е. они проистекают из произвольного толкования ощущений. Объективность ощущений объясняется в конечном счете атомистической структурой бытия. От вещей истекают комплексы атомов, которые в точности воспроизводятся нашими чувствами путем проникновения в нас этих образов. Ощущения - простые регистраторы того, что и как есть.

Своей известностью в истории человеческой культуры Эпикур обязан, однако, не атомизму и не сенсуализму, а этике. Она – в центре всех его философских исканий. Философия, считал мыслитель, имеет цель. Эта цель – счастье человека. Критерий же счастья – в чувстве удовольствия. Последнее трактуется не столько как чувственное наслаждение, сколько как избавление от физической боли, беспокойства души, страданий и оков принуждения. Истинное удовольствие, по Эпикуру, это атараксия – душевное равновесие, невозмутимость души. Вот мнение самого философа: "Когда мы говорим, что благо – наслаждение, то это не указание на обжор и лентяев, ветренников и прощелыг, которые игнорируют или не понимают нашего учения. Мы говорим и указываем на отсутствие телесного страдания, беспокойства. Это не непрерывные празднества, не томления младых дев, не все то, чем изобильный стол нас искушает, но трезвое обсуждение, доискивающееся последних причин каждого акта выбора или отказа, которое разоблачает все фальшивые мнения, от коих все душевные треволнения исходят". Выходит, что нравственной жизнью управляет не удовольствие, а разум, практическая мудрость. Счастье предполагает освобождение от страха перед смертью. Смерть – зло, но только для тех, кто заблуждается насчет нее. В действительности, полагал Эпикур, смерть не имеет к нам никакого отношения, так как, когда мы существуем, смерти еще нет, а когда она есть, мы уже не существуем. Лучший, согласно Эпикуру, способ избежать страданий – самоустраниться от тревог и опасностей, от общественных и государственных дел. "Так освободимся же, - призывал он, - раз и навсегда из тюрьмы наших житейских забот и от политики". Политическая жизнь не обогащает и не укрепляет человека, напротив, она его дезориентирует. Посему надо стремиться жить обособленно и бежать от толпы. "Прожить незаметно" - вот максима Эпикура. Лишь в обращении к самому себе может быть найден покой души. Высшее благо, по Эпикуру, не короны царей и земных богов, но "корона атараксии, что превосходит корону великих империй".

Привычная вера в богов Эпикуром отвергалась. Его Боги – блаженные существа, которые живут в "междумириях" и ни во что не вмешиваются. В максимуме атараксии мудрец достигает счастья наравне с Богами.

Жизнь Эпикура протекала в полном соответствии с постулатами его учения. Ему претила показная роскошь. Эпикура почитали многие друзья и ученики - его современники, а также позднейшие исследователи.

 

Стоики. В конце 4 в. до н. э., уже после основания "Сада", в Афинах родилась другая школа, которой было суждено стать знаменитейшей. Основателем ее был Зенон (около 336—264 до н. э.), из Китиона, молодой семит, родившийся на острове Крит. Не будучи афинянином, Зенон не имел права арендовать целое здание, поэтому он проводил свои лекции в некоем Портике. По гречески Портик - "Стоя", поэтому приверженцев школы стали называть стоиками. Принято различать три периода в истории Стои: древний: конец 4 в. - 3 в. до н. э. (Зенон, Клеанф, Хрисипп); "средний": 2-1 вв. до н. э. (Панэций, Посийдоний); римский: 1- 2 вв. н. э. (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий).

Так же, как и эпикурейцы, стоики главной задачей философии считали создание этики, опирающейся на физику и теорию познания.

У стоиков мир есть единое тело, пронизанное одушевляющим его огневидным дыханием - "пневмой", Логосом, Богом. "Бог - созидающий, разумный огонь, временами порождающий космос, содержащий в себе семена разумные всех вещей, согласно которым рождается все", - гласит один античный источник. Как видно уже из приведенной цитаты, стоики полагали, что развитие мира происходит циклически. Каждый цикл начинается с космического воспламенения. Мир, сгорая, очищается, остается лишь пламя. На пепле возрождается новый мир, все повторяется сначала.

Бог - во всем и Бог - все, считали стоики. Быть в Боге, значит, быть заодно с миром, космосом. Перед нами ничто иное, как пантеизм.

Поскольку все вещи без исключения суть продукты божественного начала, то, стало быть, все глубочайшим образом разумно, неизбежно и необходимо, все совершается так, как задумано. Нельзя хотеть, чтобы было иначе. Свобода мудреца в этих условиях состоит в согласовании собственных волений с естественным порядком вещей, с тем, чего хочет судьба, в рациональном или осмысленном принятии ее. "Судьба согласного с ней ведет, противящегося - тащит", - говорил Сенека. Желать же того, чего хочет Судьба, значит, желать разумного. Выходит, подчиняясь Судьбе, стоик в действительности подчинялся собственному разуму. По словам немецкого протестантского теолога и философа П. Тиллиха, стоицизм - это "мужество быть, мужество утверждения собственной разумной природы вопреки всему тому, что есть в нас случайного".

Душа, по учению стоиков, проницает весь физический организм, наполняя его дыханием жизни. Она состоит из восьми частей: центральная, управляющая - это разум; пять других частей соответствуют пяти органам чувств; шестая отвечает за озвучивание речи; седьмая и восьмая - за рождение. Душа переживает смерть тела, души же мудрецов, по мнению некоторых стоиков, живут вплоть до следующего мирового пожара.

Благодаря причастности Логосу все люди способны достичь добродетели: человек по определению свободен; никто не раб от природы. Мудрец свободен, ибо он владеет знанием. Раб - невежда, ибо он находится во власти своего заблуждения. Круг общественного объединения - не граждане полиса, а все люди. Они тоже граждане, но только единого мирового государства - Космополиса.

По мысли стоиков, страсти, из которых рождается несчастье, почти всегда суть ошибки пасующего разума или их последствия. От них просто-напросто следует избавляться. Мудрец, заботящийся о чистоте и правильности своего бытия, не допускает даже рождения страстей в своем сердце. Это и есть знаменитая "апатия" стоиков, т. е. недопущение страстей, возмущающих величественный покой души. Счастье, таким образом, это апатия, бесстрастность и бесстрашие, "справедливая суровость" бытия.

Скептицизм

В древнегреческой философии С. был представлен особой школой, в развитии которой различают три периода: ранний С., основателем которого был Пиррон (около 360 — около 270 до н. э.); поздний С., представленный Энесидемом, Агриппой, Секстом-Эмпириком и др.

Тщетность попыток найти критерий истинности как чувственного познания, так и мышления, подчёркивание различий моральных норм у разных народов, разнообразие религиозных верований, выяснение того, как различные теории опровергают друг друга, мысль о том, что всякая истина доказывается другой, а это ведёт либо к порочному кругу в доказательстве, либо к произвольному выбору аксиом, либо к бесконечному регрессу, доводы, свидетельствующие, что существование причинности недоказуемо, — таковы важнейшие аргументы («тропы»), которыми античные скептики обосновывают равносильность противоположных утверждений и принцип воздержания от суждения («Я не знаю даже того, что ничего не знаю», - утверждал Пирон). Но необходимость действовать, принимая определённые решения, заставляет античных С. признать, что хотя, возможно, и нет критерия истины, но есть критерий практического поведения. Этот критерий должен основываться на «разумной вероятности» (Аркесилай). Античный С. призывает следовать тому, к чему нас влекут ощущения и чувства (есть, когда чувствуем голод, и т. п.), следовать законам и обычаям страны, заниматься определённой деятельностью (в т. ч. и научной) и т. д. Покидая позицию, равно не доверяющую ощущению и мышлению, античный С. отдаёт предпочтение чувств, знанию, вплотную подходя к эмпиризму и опытной науке. Опытной наукой — медициной — занимаются последние представители античного С.: Менодот, Феод, Секст и Сатурнин.

Основные положения:

Подлинное знание невозможно→ равнодушное отношение к миру. Наше знание основано на привычке и на обычае; нет ни истины, ни лжи – всё относительно.

Пирон тоже ищет счастье путём достижения невозмутимости духа, атараксии. Нужно воздерживаться от всякого суждения, жить без суеты, быть равнодушным к добру и злу, стремиться к апатии. В повседневной жизни надо жить сообразно здравому смыслу, то есть общим привычкам и законам.

Киники (греч. kynikói, от Kynósarges — Киносарг, холм и гимнасий в Афинах, где Антисфен занимался с учениками; лат. cynici — циники), одна из так называемых сократических философских школ Древней Греции. Её представители (Антисфен, Диоген Синопский, Кратет и др.) стремились не столько к построению законченной теории бытия и познания, сколько к отработке и экспериментальной проверке на себе определённого образа жизни. Главное, что от них осталось в сознании последующих поколений,— это не трактаты, которые они писали, а преимущественно анекдоты: бочка Диогена, его просьба к царю Александру Македонскому: «Отойди и не засти мне солнца»; брак Кратета, осуществляемый прямо на площади, и т.п. Примитивность кинического философствования, поражающая при сравнении с виртуозной диалектикой платонизма и аристотелизма, — лишь оборотная сторона стремления всецело сосредоточиться на одной и притом, возможно, более простой идее. Мыслить по-кинически — только средство; цель — жить по-кинически.

Учение К., созданное в условиях кризиса античного полиса людьми, не имевшими своей доли в гражданском укладе жизни (основатель кинизма Антисфен был незаконнорождённым), обобщает опыт индивида, который может духовно опереться лишь на самого себя, и предлагает этому индивиду осознать свою извергнутость из патриархальных связей как возможность достичь высочайшего из благ: духовной свободы. Последовав примеру Сократа, К. довели до его установки до небывалого радикализма и окружили атмосферой парадокса, сенсации, уличного скандала; недаром Платон назвал Диогена «Сократом, сошедшим с ума». Если Сократ еще демонстрировал уважение к наиболее общим заповедям традиционной патриотической морали, то К. с вызовом именовали себя «гражданами мира» (термин «космополит» был создан ими) и обязывались жить в любом обществе не по его законам, а по своим собственным, с готовностью приемля статус нищих, юродивых. Именно то положение человека, которое всегда считалось не только крайне бедственным, но и крайне унизительным, избирается ими как наилучшее: Диоген с удовольствием применяет к себе формулу страшного проклятия — «без общины, без дома, без отечества». К. хотели быть «нагими и одинокими»; социальные связи и культурные навыки казались им мнимостью, «дымом» (в порядке умственного провоцирования они отрицали все требования стыда, настаивали на допустимости кровосмесительства и антропофагии и т.п.). «Дым» нужно развеять, обнажив человеческую сущность, в которой человек должен свернуться и замкнуться, чтобы стать абсолютно защищенным от всякого удара извне. Все виды физической и духовной бедности для К. предпочтительнее богатства: лучше быть варваром, чем эллином, лучше быть животным, чем человеком. Житейское опрощение дополнялось интеллектуальным: в той мере, в какой К. занимались теорией познания, они критиковали общие понятия (в частности, «идеи» Платона) как вредную выдумку, усложняющую непосредственное отношение к предмету.

Философия К. послужила непосредственным источником стоицизма, смягчившего кинические парадоксы и внёсшего гораздо более конструктивное отношение к политической жизни и к умственной культуре, но удержавшего характерный для К. перевес этики над др. философскими дисциплинами. Образ жизни К. оказал влияние на идеологическое оформление христианского аскетизма (особенно в таких его формах, как юродство и странничество). Типологически школа К. стоит в ряду разнообразных духовных движений, сводящихся к тому, что внутренне разорванное общество восполняет социальную несвободу асоциальной свободой (от йогов и дервишей до современных хиппи).

Неоплатонизм

Неоплатонизм возник в период поздней Римской империи.

Основатель – Плотин использует философские концепции Платона и Аристотеля.

Неоплатонизм является не только философским, но и религиозным учением; это подлинный предвосхититель христианства, так как представляет собой размышление о надличностном, признание иррациональной сущности.

Неоплатонизм – учение о сверхразумности бытия.

Основные положения:

Проповедь искупления греха.

Признание единой первоначальной сверхчувственной сущности – Бога. Единое первоначало пронизывает мир подобно лучу, человек постигает его в неком экстатическом напряжении, в порыве к единому, так как человеческая душа – часть космической души. Появляется мотив личной интуиции, направленной на познание единого.

Принцип эманации – принцип истечения, перехода от единого ко многому→ проблема универсалий.

Предвосхищается догмат о троице: Плотин говорит о трёх ступенях истечения единого (вопрос об истечении божественной сущности):

1. Единое в себе
2. Ум
3. Душа

 

Неоплатонизм, идеалистическое направление античной философии 3—6 вв., ставившее своей целью систематизацию разноречивых элементов философии Платона в соединении с рядом идей Аристотеля.

Н. как идеалистическая философская система сводится к учению об иерархическом строении бытия и к конструированию его ступеней, последовательно возникающих путём постепенного ослабления первой и высшей ступени в следующем нисходящем порядке: «единое», «ум», «душа», «космос», «материя». Для учения о внутрикосмических телах Н. привлек теории Аристотеля о субстанции и качестве, об эйдосах (формах вещей) и энтелехиях (действенно развивающихся принципах вещей), а также о потенции и энергии. На Н. оказал влияние стоицизм с его учением о тождестве мирового первоначала (огня) с внутренним Я человека, однако Н. мог родиться только из решительного преодоления вульгарно-материалистических черт стоицизма, натуралистически-пантеистических тенденций стоической интерпретации наследия Платона.

Неоплатоники много внимания уделяли логическим дедукциям, определениям и классификациям, математическим, астрономическим, натурфилософским и физическим построениям, а также филологическим, историческим и комментаторским изысканиям. Эта особенность всё больше развивалась по мере эволюции Н., достигнув схоластической систематики всего тогдашнего философского и научного знания. В целом Н. явился последней и весьма интенсивной попыткой сконцентрировать всё достояние античной философии для борьбы с христианским монотеизмом.

Основателем Н. в 3 в. явился Плотин (ученик Аммония Саккаса), учение которого было продолжено его учениками Амелием и Порфирием. Эта римская школа Н. отличалась спекулятивно-теоретическим характером и занималась по преимуществу конструированием основной платоновской триады. Сирийская школа Н. (4 в.), основанная Ямвлихом, во-первых, в систематической форме осмысляла античную мифологию, а, во-вторых, большее внимание стала обращать на религиозно-магическую практику, изъясняя сущность и методы пророчества, чудотворения, ведовства, оракулов, мистерий, астрологии и экстатического восхождения в сверхчувственный мир. К этой школе относились также Феодор Азинский, Сопатр, Дексипп. К пергамской школе Н. (4 в.), основанной Эдесием Каппадокийским, принадлежали император Юлиан и Саллюстий. В дальнейшем Н. всё более занимается комментированием Платона и Аристотеля. Афинская школа Н. (5—6 вв.) была основана Плутархом Афинским, продолжена Сирианом Александрийским и завершена Проклом. Крупными представителями этой школы были также Марин, Исидор, Дамаский и Симпликий. Александрийская школа Н. (4—5 вв.) больше других оказалась погруженной в комментаторство Платона и Аристотеля. К ней относятся: Гипатия, Синезий Киренский, Гиерокл и др. Одновременно с греческими неоплатониками выступали и латинские неоплатоники (4—6 вв.): христианин Марий Викторин, противник христианства Макробий и др. В 529 император Юстиниан запретил изучение языческой философии и распустил Академию платоновскую в Афинах, бывшую последним оплотом языческого Н.

Идеи Н. не погибли вместе с крушением античного общества. Уже в конце античности Н. вступает в сложное взаимодействие с христианским, а затем с мусульманским и иудейским монотеизмом. Н. оказал значительное воздействие на развитие арабской философии (аль-Кинди, аль-Фараби, Ибн Сина).

Христианский Н. в наиболее яркой форме проявился в Ареопагитиках, находящихся в очевидной зависимости от философии Прокла. В византийской философии идеи Н. получили большое распространение уже в период ранней патристики (4 в.) благодаря деятельности представителей т. н. каппадокийской школы — Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского, ставших на путь христианизации Н. Видную роль в распространении идей Н. сыграл Максим Исповедник. В 11 в. идеи Н. в более светской и рационалистической форме проводил Михаил Пселл.

Под глубоким влиянием идей Н. находился Августин. Некоторые черты Н. можно наблюдать и у таких ортодоксальных философов католической церкви, как, например, Ансельм Кентерберийский. Пантеистический характер неоплатоническая традиция приобретает у философов шартрской школы. От ортодоксально-католической линии резко отличается философская система Иоанна Скота Эриугены, который переводил Ареопагитики на латинский язык и широко использовал идеи Н., впадая в прямой пантеизм. В этой связи необходимо подчеркнуть, что основным теоретическим источником пантеизма, как и неортодоксальной мистики, в западной философии средневековья, был именно Н. (например, уже у Аморп Шартрского и Давида Динанского).

К концу средневековья сильное влияние Н. сказалось в немецкой мистике 14—15 вв. (Мейстер Экхарт,И. Таулер, Г. Сузо, Ян Рёйсбрук и анонимный трактат «Немецкое богословие»). Пантеистические и рационалистические тенденции Н. выявились у таких представителей философии Возрождения, как Николай Кузанский, Г. Плифон и М. Фичино. Большой шаг в сторону секуляризации Н. был сделан в итальянско-немецкой натурфилософии эпохи Возрождения (Парацельс, Дж. Кардано, Б. Телезио, Ф. Патрици, Т. Кампанелла и Дж. Бруно). О влиятельности Н. в 17 — начале 18 вв. свидетельствует школа кембриджских платоников (Р. Кедворт и др.). Немецкий идеализм конца 18 — начала 19 вв. опирался на идеи Н., особенно в лице Ф. В. Шеллинга, а также и Г. Гегеля, который был первым историком философии, адекватно изложившим Н. в своей «Истории философии» (см. Соч., т. 11, М. — Л., 1935, с. 35—76). Воздействие Н. на идеализм 19—20 вв. можно проследить прежде всего у таких русских философов, как В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк, П. А. Флоренский. Неоплатонические элементы и тенденции прослеживаются и в ряде различных направлений современной буржуазной философии.

 

Плотин (греч. Plōtínos) (около 204, Ликополь, Египет, — 269 или 270, Минтурне. Италия), античный философ-идеалист, основатель неоплатонизма. Изучал философию в Александрии в школе Аммония Саккаса, под влиянием которого встал на путь примирения учений Платона и Аристотеля. В 243/244 начал преподавать в Риме. Фрагментарные записи П. были посмертно изданы его учеником Порфирием, разделившим их на шесть отделов, а каждый отдел — на девять частей (отсюда название всех 54 трактатов П. — «Эннеады», т. е. «Девятки»).

В центре философии П. — диалектика трёх основных онтологических субстанций (ипостасей) — «единого», «ума» (нуса) и «души». П. впервые дал чёткий систематический анализ этой триады, фрагментарно намеченной у Платона. Наиболее оригинальным является учение П. о «едином» как трансцендентном первом начале, превышающем всё сущее и мыслимое и предшествующем ему. Всякая вещь как таковая прежде всего отлична от всего иного, как некое «одно», поэтому, рассуждает П., «единое» нераздельно присуще всему сущему, так что оно есть также и всё сущее, взятое в абсолютной единичности, хотя ни в чём не нуждается и недоступно никакому исчислению. Из него всё «изливается», «произрастает» без убыли породителя и без его сознательного волеизъявления (ибо он безличен), но исключительно по необходимости его природы (см. Эманация). Промежуточную ступень между первой и второй ипостасями составляет число — принцип каждой вещи и всего невещественного. Неразличимое «единое», приходя к различению при помощи числа, достигает качественно-смыслового различения в «уме». «Единое», переполняясь самим собой, требует перехода в иное, а поскольку оно остаётся постоянным и не убывает, иное только отражает его, т. е. является «видом» и «умом», «умопостигаемым космосом», его зеркалом. Примечательны рассуждения П. о тождестве субъекта и объекта в «уме», о синтезе индивидуального и общего в «уме» и в «душе». «Душа» для П. есть нечто единое и неделимое, субстанция; в своей основе она неаффицируема и бестелесна. Её нельзя представлять атомистически, как простую множественность психических состояний (здесь П. спорил со стоиками). В целом «душа» есть для П. то или иное смысловое функционирование «ума» за его пределами, «логос ума». П. неизменно следовал Платону в учении о бессмертии души, о нисхождении её с неба на землю и обратном уходе на небо, об укорененности всех индивидуальных душ в единой «мировой душе», о знании как припоминании и т.д. Он критиковал пифагорейское учение о «душе» как о гармонии тела, отвергал концепцию аристотелевской энтелехии и натуралистическом учение стоицизма о пневме.

С учением о «едином» связана концепция восхождения «души» от чувственного состояния к сверхумному экстазу, составляющая основу мистицизма П.

П. систематизировал платоновское учение о воплощении триады в природе и космосе. Материя для П. — только «восприемница» вечных идей, эйдосов; она лишена качества, количества, массы и т.п., представляет собой в чистом виде лишь субстрат изменений, бесконечную неопределённость, несущее. В сравнении с вечно сущими эйдосами материя есть принцип их разрушения и потому — зло. Чувственный космос имеет у П. иерархического строение (всё возрастающее ослабление воплощения эйдосов по мере движения от высшего неба к земле) и характеризуется тождеством самосознания и активной самодеятельности на всех ступенях. Времени как становлению предшествует нестановящаяся вечность, которая в сравнении с чистым эйдосом также есть вечное становление — живая вечность или вечная жизнь. Время не есть ни движение, ни число или мера движения, ни другие его атрибуты. Время есть инобытие вечности, её подвижный образ или вечная энергия «мировой души».

Осуществленная П. систематизация платоновского учения легла в основу многовековой традиции неоплатонизма. П. оказал значительное влияние на средневековое философию (Августин и др.) и особенно на мыслителей Возрождения (М. Фичино, Пико делла Мирандола), на представителей английского (А. Шефтсбери, Дж. Беркли) и немецкого (Ф. В. Шеллинг, Г. Гегель) идеализма, а также на И. В. Гёте и йенский романтизм.

Христианство (от греч. Christós, буквально — помазанник).

Главные идеи Х.: искупительная миссия Иисуса Христа; предстоящее второе пришествие Христа; страшный суд, небесное воздаяние и установление царства небесного. В основе догматики и богослужения Х. — Библия, или Священное писание. Христианская церковь включила в неё иудейский Ветхий завет; исключительно христианской частью Библии является Новый завет (в него входят: 4 евангелия, повествующие об Иисусе Христе, «Деяния апостолов», Послания апостолов и Апокалипсис).

Х. возникло во 2-й половине 1 в. н. э. в восточных провинциях Римской империи первоначально в среде евреев, но уже в первые десятилетия получило распространение и среди др. этнических групп. Кризис рабовладельческого строя, тяжёлый социальный и политический гнёт вызывали массовые восстания рабов, свободной бедноты, покорённых народов. После подавления Римом народных движений начала 1 в. н. э. широкое распространение получили настроения отчаяния, бессильной ненависти к угнетателям.

Х. выразило протест (в религиозной форме) рабов, угнетённых слоев против существовавших порядков, против рабовладельческого государства. Важнейшими отличиями нарождавшегося Х. от прочих религий древности был полный отказ от этнических и социальных перегородок в вопросах веры, от жертвоприношений, обрядности. Успеху Х. способствовало его учение о бессмертии души и загробном воздаянии. Объясняя моральную и материальную нищету внутренней испорченностью, греховностью каждого отдельного человека, Х. провозглашало духовное спасение всех людей через веру в искупительную жертву божественного спасителя как гарантию избавления людей от греха. Т. о. была обретена форма «... внутреннего спасения от испорченного мира, утешения в сознании, к чему все так страстно стремились» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 314). Х. (наряду с буддизмом, иудаизмом и некоторыми др. религиями) называют иногда «религией спасения».

Х. сложилось на основе иудейских сект, течений — зелотов, ессеев (социальные отношения, быт, идеологию одной из общин ессейского толка вскрывают кумранские находки, см. Мёртвого моря рукописи) и др. Они явились промежуточными звеньями между иудаизмом и ранним Х. В формировании христианского вероучения сыграли большую роль греко-римская философия, религии Востока (египетские, иранские и даже индийские традиции и верования). «Отцом христианства» Ф. Энгельс называл (см. там же, с. 307) представителя иудейско-греческой философии Филона Александрийского (1 в. н. э.): Х. восприняло его идеи о божественном логосе — посреднике между богом и людьми, мессии, спасителе рода человеческого. Другой важный идейный источник Х. — философия римского стоика Сенеки (1 в. н. э.), высказывавшего мысли о бренности земного существования и потустороннем воздаянии, о равенстве всех людей, в том числе и рабов, перед роком. Христианская мифология складывалась под большим влиянием восточных культов (например, культа Исиды и Осириса, умирающего и воскресающего бога, культа Митры и др.).

Первые общины, признавшие нового бога-спасителя Христа, появились, по-видимому, в Малой Азии (Эфесе, Смирне, Пергаме, Тиатире, Сардах, Лаодикее) и в египетской Александрии (некоторые исследователи считают, что впервые христианские общины возникли в Палестине). Их члены вербовались из социальных низов. Раннее Х. представляло собой «... религию рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов» (Энгельс Ф., там же, т. 22, с. 467). Общины отличались простотой организации, отсутствием клира; члены общин устраивали совместно трапезы, собрания, на которых произносились проповеди. Не было ещё упорядоченного культа, и до начала 2 в. не выработалось единого вероучения. Для раннего Х. характерно разнообразие группировок, течений, между которыми не было согласия по ряду важнейших вопросов вероучения; всеобщими были лишь ненависть к Риму и надежда на его скорое падение, избавление от его ига, вера в близкое пришествие бога-спасителя и установление на земле «царства божьего» во главе с Христом. Этой верой проникнут древнейший из дошедших до нас памятников христианской литературы — Апокалипсис (2-я половина 1 в.). Из Апокалипсиса явствует, что к этому времени христианская мифология, догматы и культ ещё не сложились; нет упоминания о какой-либо церковной организации и др. Апокалипсис отразил в первую очередь бунтарские настроения народных масс, угнетённых Римским государством, однако он свидетельствует о наличии в Х. этого периода и иного течения: помимо духа сопротивления, выражены идея долготерпения, призыв к пассивному ожиданию исхода борьбы божественных сил с антихристом и наступления «тысячелетнего царства». В процессе эволюции Х., изменения социального состава общин и приспособления к реальным условиям бунтарские настроения в Х. постепенно отходили на второй план (что в итоге обусловливалось политической незрелостью самого движения масс). Во 2 в. возобладало течение, призывавшее трудящихся безропотно «нести свой крест», уповая на сверхъестественное избавление, на «божью волю». В вероучении всё больше подчёркивалось страдание бога-спасителя, его культ стал по сути обожествлением человеческого страдания, смирения и терпения. Со временем страдание стало выступать в Х. в качестве необходимого условия для достижения блаженства в «загробном мире» («многими скорбями надлежит нам войти в царствие божие» — Деяния, XIV, 22).

Победа течения, призывавшего к примирению с существующими порядками, знаменовала новый этап развития раннего Х. «Второе пришествие» Христа отодвигалось в неопределённое будущее. Этот этап развития Х. можно проследить по т. н. Посланиям апостола Павла (конец 1 — 1-я половина 2 вв.). В них подчёркивается, что всякая земная власть установлена богом и ей необходимо подчиняться; дети должны повиноваться родителям, жёны — мужьям, а рабы — господам (Послание к эфесянам, VI, 5). В посланиях выражена тенденция радикального разрыва с иудаизмом [впервые здесь формулировалось обвинение иудеев в убиении Христа (Первое послание к фессалоникийцам, II, 15)], сопровождавшаяся формированием христианской идеологии. Облик Иисуса Христа стал приобретать человеческие черты (правда, в посланиях нет ещё подробностей о его земной жизни). Х. предстаёт как более или менее сложившаяся религия (со своими догматикой, символом веры и обрядностью) в сочинениях (около 150) первого христианского апологета Юстина, где жизнеописание Христа во многом совпадало с евангельскими повествованиями. Юстин уже подробно описывал различные христианские таинства, формулировал, правда в самом общем виде, символ веры. В завершенном виде жизнеописания Христа предстают в евангелиях. 4 из них (от Матфея, Марка, Луки, Иоанна), признанные складывавшейся христианской церковью «богодухновенными» (написанными по внушению бога), были включены ею в Новый завет и явились основными священными книгами Х. Канонизация (признание Священным писанием) христианской церковью новозаветных евангелий во 2-й половине 4 в. свидетельствовала о завершении процесса мифотворчества, создания легенды о богочеловеке, о сыне божьем, претерпевшем смертные муки ради искупления грехов рода человеческого. В евангелиях наиболее четко из всех писаний Нового завета выражено учение о непротивлении злу («... не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», — Матфей, V, 39) и загробном воздаянии блаженством за земные страдания. Проповедь грядущего царства в евангелиях теряет свою прежнюю антиримскую направленность, звучит призыв к примирению с властями предержащими, с «языческой» императорской властью (в уста Христу вложено изречение: «... отдавайте кесарево кесарю, а божие богу», — Матфей, XXII, 21). Со временем это позволило сделать Х. орудием в руках эксплуататорских классов.

Изменения в христианской идеологии во 2—3 вв. были тесно связаны с изменением первоначального социального состава христианских общин. Кризис рабовладельческого способа производства всё более сказывался и на состоятельных слоях общества. В христианские общины в большом количестве стали вступать и богатые люди. Если на протяжении первого столетия существования христианских общин все их члены считались равными, отсутствовал особый аппарат управления, то с середины 2 в. идёт усложнение организации. Состоятельные христиане, жертвовавшие в общинные кассы часть своих средств, приобретали значительное влияние; всё чаще они занимали должности епископов и дьяконов, ведавших общинным имуществом, хозяйственными делами общины. Постепенно в руках епископов сосредоточилось управление христианскими общинами; от прежнего демократического принципа не осталось и следа, возник монархический епископат. Епископы, дьяконы всё больше обособлялись от массы верующих. Для обоснования их привилегированного положения постепенно выработалось учение об особой «благодати», ниспосланной богом этим должностным лицам, дающей им исключительное право совершать религиозные обряды, быть наставниками остальных членов общины, декретировать принципы вероучения. Так образовалась церковная организация, разделённая на клир (духовенство) и мирян. Начал складываться институт монашества. Укрепление связей между отдельными общинами способствовало процессу образования единой христианской церкви, управляемой епископами. Складывавшаяся церковь всё решительнее отказывалась от демократических тенденций первоначального Х. и стремилась сначала к компромиссу с языческой императорской властью, а затем и к прямому союзу с рабовладельческим государством, что вызывало протест значительной части христиан и способствов