Начальник отделения управления уголовного розыска майор Барков

– Заберите справку.

Через минуту, передавая майору документы, генерал попросил его:

— Подготовьте план действий УВД по раскрытию этих преступлений. Неплохо бы учесть мнения медиков, психо­логов. Словом, попробуйте вычислить этого человека, если вы убеждены, что это один и тот же человек.

— Впрочем, человек ли это? — внезапно вспомнил описа­ния жертв, сказал генерал. – Зверь какой-то...

Спохватившись, перешел на официальный тон.

— План должен быть у меня завтра. Идите.

В приемной майор посмотрел на часы. До завтра остава­лось не так уж много времени. Из своего кабинета он позвонил жене:

— Задерживаюсь... нет, буду, в управлении, у себя. Нужно поработать.

Заварил чал, перелистал папку с документами, подумал: «Как выйти хоть на какую-нибудь нацепку? Кто он? Когда и как все это началось?»

 

Глава 4

 

Морг, или официально – бюро судебно-медицинских экспертиз находилось на территории медицинского инсти­тута и служило базой для учебной и научной работы по кафедре судебной медицины. Но это опять же официально. На самом деле через морг проходили сотни трупов людей, смерть которых почти всегда вызывала вопросы у следова­телей прокуратуры.

Сюда, в самый центр города, привозили погибших при совершении преступлений и несчастных случаях, авариях и скоропостижно скончавшихся в трамваеили на улице, привозили тела самоубийц, бросавшихся по утрам с моста на мокрый асфальт набережной, прыгавших из окон домов, стрелявшихся, жертв дорожных происшествий и утопленников.

Последний диагноз или определение причины смерти в каждом конкретном случае служили основанием для серь­езных правовых последствий по фактам городских проис­шествий. Здесь, в морге, смерть свидетельствовала о страш­ных сторонах жизни, о тайных заговорах и явной жестокос­ти, порой неподвластной человеческому разуму.

В зависимости от заключения судебно-медицинских экспертов квалифицировались преступления и определя­лись степень тяжести телесных повреждений. Эксперты давали заключение о характере ран и орудиях преступле­ний, которые ложились потом и основу версий в ходе рас­следования нераскрытых преступлений, а сами эксперты становились весомыми доказательствами в судах.

Сотрудничество сыщиков с судебно-медицинскими экспертами складывалось почти две сотни лет. Поэтому не было ничего удивительного в том, что начальник отделения по раскрытию убийств зачастил в бюро судебно-медицинских экспертиз.

«Здесь мертвые учат живых» – каллиграфическая над­пись на белом картоне была прикреплена над столом, заваленным бумагами.

Пожилой человек в докторском халате приветствовал майора как старого знакомого:

— А-а, Шерлок Холмс, где же ваша скрипка?

— Не до высокого искусство нам сегодня, — отшутился сыщик.

— Смотрите, — он положил перед экспертом несколько печатных листов. Сел, стараясь не мешать, пока эксперт читал в тишине небольшого кабинета.

Судебно-медицинский эксперт Васильев был не только классным патологоанатомом, но еще и энциклопедически образованным человеком, что, согласитесь, встречается сегодня не часто. Вся его жизнь было заполнена сбором информации о патологии жизни и смерти. Когда-то получен­ная им степень кандидата наук и звание полковника меди­цинской службы были лишь порогом к большим званиям и заслугам. Сам он давно забыл о своих званиях. Зато знал заговоры колдунов конголезских джунглей, йогу и буддий­ские истины, способы выживания в пустыне. Он побывал почти на всех необъявленных войнах, ведшихся СССР в Азии, Африке Америке, и был специалистом в редкой и малоизвестной сфере человеческий деятельности – выжи­вании и действиях в экстремальных условиях.

Возраста он, казалось, не имел. Сидел подтянутый, пробегал глазами строчки справки. Дочитав, повернулся к майору:

— Полагаете, серийный убийца?

— Да, но никаких доказательств. Ведь места, жертвы... всё разное. Только особая жестокость везде одинакова. По какой мерке ее измерить? Ясно, что убийца отличается от обычных людей, Но чем? Как к нему подступиться?

— Что же, и у нас появился свой потрошитель?

—Да, доктор, слово это всё чаще употребляют. А кто был этот потрошитель? – спросил майор. Васильев покачал головой.

— Пока, как у вас говорят, те преступления, что припи­сывают Джеку Потрошителю, не раскрыты. Это давняя ис­тория. Сто лет тому назад в Лондоне в одном и том же квартале полиция регистрировала одно за другим убийства женщин. Жертвами маньяка были проститутки Уайт Чепела. Садист наносил каждой из них десятки ран на различных участках тела. Газеты взахлеб сообщали о каждом преступ­лении, и общественное мнение ополчилось против полиции. Верховный комиссар Великобритании Уоррен угнел тогда в отставку. А имя «Джек Потрошитель» пошло от подписи под письмами. Их регулярно получало после убийств поли­цейское управление Лондона. И тон этих писем был весьма пренебрежительным. В некоторых сообщались даже даты очередных убийств. А однажды Джек прислал половину почки, сообщив, что вторая половина поджарена и отведана им в готовом виде. Вот таков он, Потрошитель, – постукивая по столу, задумчиво произнес Васильев. – Впрочем, осенью восемьдесят восьмого года прошлого века преступления прекратились. Скотланд-Ярд никогда не оставлял надежд раскрыть тайну тех убийств. Время от времени возникают новые имена подозреваемых. Впрочем, на тему Потрошите­ля есть книги, издававшиеся в миллионах экземпляров. Но не у нас. Если интересуетесь, у меня есть английский роман «Квартирант». Книгу написала женщина, и это наложило отпечаток на образ Потрошителя. У нее он – своеобразный санитар общество, очищающий мир от разврата и проститу­ции, Есть версии, по которым Потрошитель был русским и носил фамилию Коновалов. А другие говорят, что Потроши­тель – это несколько человек, в частности, известные и то время лондонцы.

– Словом, сведений о преступнике у Скотланд-Ярда побольше, чем у нас? — спросил майор.

– Ну, я бы так не сказал. – Васильев возвратил справку, сел поудобнее. — Понимаете, они ищут уже сто лет. И в отличии от вас делают это на основании науки о человеке, которой у нас попросту не существует. У нас изучают общество, классы, эпохи. Где уж тут разглядеть человека? А между тем один мудрец как-то воскликнул: «Я знаю всё, но только не себя». Так что, ищите среди людей. Дело в том, что они устроены и действуют не совсем так, как вам об этом рассказывали в институте или милицейской школе.

Майор удивленно вскинул брони.

– Да, да, не думаете же вы всерьез, что жалкие потуги классиков способны объяснить все явления мира? Суще­ствуют и иные теории. Вы что-нибудь слыхали о векторах влечения?

Майор виновато улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Так вот, биологическая природа человека имеет гораз­до большее влияние на поведение людей, нежели принято считать. Такие потребности, как голод, жажда, сон, секс считаются сферой физиологии человека, а между тем они зачастую определяют весь образ жизни. Возьмите удовлет­ворение таких потребностей, как голод и жажда. Ведь вокруг только и говорят о еде, заняты ее добыванием. Обжорство, одышка, склерозы становятся национальным бедствием. А ведь уже повсюду знают, что от склероза есть одно спасение – голод, что господин голод обостряет творческие способности гомосапиенс. В то же время голод тоже не панацея от всех болезней. Сейчас столько советов и рецептов рационального питания, голодания, закаливания, что поневоле вспоминается замечание Чехова: если больному нужно много лекарств, то он скоро умрет. Между тем, создатель сделал совершеннейшее произведение – в виде человеческого тела, которое само знает, чего и сколь­ко ему нужно. Но в гордыне своей современный человек забыл об этом. Йоги, те помнят. Они говорят: «Человека питает не то, что он ест, а то, что им усваивается». О каком совершенстве может рассуждать общество, не ответившее на простой вопрос: есть, чтобы жить, или жить, чтобы есть? Или влечение к власти? Мифы нового времени никак не объясняют, что такое власть, а ведь из-за неё перекраиваются карты, низвергаются с постаментов кумиры и идолы, сотворенные предками. Но встречается ещё одно влечение, способное стать сильнее голода, жажды, власти. Это половое влечение, известное в психологиче­ской литературе пол названием либидо, поставленное Фрейдом в основу психоанализа. Поколения психоанали­тиков в Европе и Америке, пользуясь понятием либидо, объясняли поведение множества пациентов и прес­тупников. Опасность этого инструмента науки по достоин­ству оценили фашисты и коммунисты. Гитлер приказал сжечь книги Фрейда, Сталин – спрятал их в спецхранили­ща. У нас поступили, как всегда просто, запретив великие рассуждения на сей счет. Списали всё темное в человеке на родимые пятна капитализма. А ведь Блок как-то сказал: «Слишком много есть в каждом из нас неизвестных, игра­ющих сил». Вот эти силы управляют поведением вашего маньяка.

– Маньяк, – повторил сыщик. – Часто слышишь: маньяк, маньяк. Есть какое-то определение этого понятия в пауке?

Васильев заверши виртуозное постуки вание подушеч­ками пальцев, припечатав сухую ладонь с длинными пальцами к столу:

– Нет. Маньяк – французское слово. Как и морг, кстати. И не означает ничего более, чем одержимость какой-либо страстью в большей степени, нежели окружающие. Мани­акальное поведение проявляется не только в сфере полово­го влечения. Вам, видимо, приходилось слышать о мании величия или мании преследования. Есть более точное слово для определения такого явления – страсть. Старое русское слово. И, кстати, именно в России еще в пятнадцатом веке старец Нил Сорский создал весьма своеобразное учение о «заблуждениях души» или природе человеческих страстей и способах их обуздания. Но, – эксперт развел руками, – пророков нет в отечестве своем... Впрочем, их и в других отечествах оказалось не густо. Человек – это только звучит гордо. Лишь лет сто пятьдесят назад стали осознавать, сколь мало известно о нем. Слово «маньяк» действительно стали широко использовать, но чаще, особенно женщины, поль­зуются этим понятием, имея и виду сексуальных маньяков. Имя им – легион. Но кто же станет афишировать, скажем, влечение к человеку одного пола, когда существует не только социальный стереотип, но и уголовная ответ­ственность скажем, за половое сношение мужчины с мужчиной?

– Мужеложство, статья сто двадцатая, – подсказал майор.

– Вот именно, статья. А жизнь никакие может вместиться в диспозиции и санкции статей. Вы всмотритесь и прошлое. В античном мире любовь с мальчиками была делом обычным. В «Жизни двенадцати цезарей» рассказывается об императоре Тиберии. Тот устроил на острове Капри такой бордель, что современники самого императора стали называть козлищем. Мир становится более терпимым. Гонения на гомосексуалистов прекратились сначала к Европе, те­перь в Америке. Спектр сексуального поведения весьма разнообразен. Но в случае с убийствами, о которых вы пишете в своей справке, следует искать того, кто преступил нравственные и правовые запреты. Таких тоже множество. Скорее всего, это будет так называемый человек из толпы, то есть незаметный, ничем не выделяющийся. Во всяком случае он постоянно маскируется. Но при этом он не может не испытывать дискомфорта, постоянного страха перед разоблачением. Это только говорят, что совесть – социаль­ное понятие. Совесть – скорее психологический фактор, влияющий на здоровье человека.

Васильев секунду помолчал и, чуть улыбаясь, продекла­мировал: «Тому, чья совесть нечиста, не утаить вины. Кричат глаза, когда уста молчать принуждены».

– Теперь снять с него вину за страшные убийства сможете только вы. Вина ведь снимается покаянием, при­знанием и искуплением. Для этого его нужно поймать, – проговорил майор.

– Да, поймать, – побарабанил пальцами Васильев. – А пока стресс, управляющий убийцей, будет гнать его на поиск новых ситуаций, в которых он сможет реализовать

Уже вечерело, когда сыщик вышел из мединститута.

– В управление? – спросил водитель.

– Нет, проедем по контрольным постам на выезде из города, потом по трассе на север.

За последние месяцы специальная оперативная группа разработала методики для проверки водителей и выявления подозреваемых по убийством. Ориентировки по розыску убийцы были на постах ГАИ, и патрульных машинах, в постовых книжках милиционеров. Тысячи людейпопадали в незримую сеть розыска, но среди них не было одного. Того, кто убивал.

Машина миновала стрелку ставшего памятником «МИГа». В войну здесь, на подступах к городу, были воздушные бои.

«Вот только «МИГов» тогда не было», – подумал майор.

Промелькнули слева от дороги похожие на застывшие волны строения аэропорта. В стеклах аэровокзала тревожно сверкали кроваво-красные лучи походящего солнца.

 

Глава 5

 

Издали этот неуклюжий, пузатый самолет напоминал земное чудовище из мультика. Также давно устаревшие «АНы» обслуживали местные линии. Маленькие, тесные салоны, условно отделенные от пилотской кабины цветас­тыми, как на кухне, шторами, вмещали человек пятнадцать вместе с экипажем. В воздухе самолеты дрожали, скрипели, казалось, готовые разводиться и любую секунду. Но были в них и свои удобства. Пассажиры не томились в долгом ожидании трапа и, не боясь нарушить цент­ровку, сразу спускались на землю по низкой железной лосенке.

Обернувшись, Наташа еще раз посмотрела на мультиковое чудовище и направилась вслед за пассажирами к зданию аэровокзала. Это здание тоже напоминало само­лет, только гигантский и белоснежный. Сверху такими же огромными белыми буквами было написано: «Ростов-на-Дону».

Выйдя с привокзальной площади, Наташа остановилась. В этом городе они впервые оказалась одна.

Уже вечерело. Багровый шар повис под рощей, виднев­шейся по ту сторону шоссе. На дороге кое-где еще стояли лужи после недавнего дождя.

Мимо девушки торопливо прошел высокий мужчина в сером костюме, потом оглянулся и вернулся обратно. Ната­ша хотела спросить, как. добраться до автостанции, но мужчина опередил её:

– Вы, наверное, приезжая? – вежливо поинтересовался он, и девушка поразилась его проницательности.

Она вроде бы ничем не отличалась от городских. Может, только лицом без следов косметики да гладкой прической.

– Мне еще нужно да братьей до автостанции, a оттудаехать в Шахты, к сестре, – сообщила она.

— Тебе, девочка. повезло. Я тоже еду в Шахты, – мужчина перешел на «ты», и Наташа очень обрадовалась, что этот добрый пожилой человек поможет ей в чужом городе.

Он вышел на проезжую часть дороги, посмотрел по сторонам и вернулся.

– С транспортом совсем плохо, – вздохнул он и неожи­данно предложил:

– Пойдем через парк, туг ходьбы минут десять.

Они пересекли шоссе, прошли вдоль дороги и направились в парк.

– В школе учишься? – глухим голосом спросил мужчина.

– Нет, закончила. В институт собираюсь поступать. Может, в Шахтах и останусь. Там же у меня родная сестра, – объясняла Наташа.

Парк выглядел глухим и заброшенным. С обеих сторон разбитой асфальтовой дороги подступили заросли кустар­ников, над которыми угрюмо возвышались многолетние акации.

Безлюдная аллея казалась бесконечно длинной.

– Какой страшный парк. Я бы одна ни за что не пошла, – с благодарностью посмотрев на пожилого попутчика, произнесла девушка.

Отвернув лицо, он, казалось, разглядывал кусты и деревья.

Где-то вдалеке послышались голоса.

Мужчина остановился и свернул на узкую тропку.

– Так короче, – пробормотал он.

Солнечный диск путался в зарослях, бросал на нихкровавый отблеск.

– Я не пойду дальше, – пройдя несколько шагов, девушка хотела повернуть обратно.

Но сильный удар сбил ее с ног. И она рухнула насырую землю. И снова посыпались удары. Затрещала одежда... Мелькнул нож. Лезвие его было красным. То ли от солнеч­ных бликов, то ли от крови. Мужчина снова занес нож высоко над головой и вонзил его в обнаженное тело.

Крики девушки, сливаясь с торжествующими воплями старика, разнеслись по парку и затерялись вглухих зарос­лях.

Багровый диск медленно опускался за горизонт.

Метрах в ста, на спортивной площадке, ребята играли в баскетбол.

– Слышите? – остановившись, спросил один из них. Душераздирающий крик повторился. Он доносился из парка авиаторов.

Шестеро рослых пятнадцатилетних парней останови­лись и молча переглянулись.

– Бабы кричат, – быстро предположил кто-то из парней.

Прерванная игра продолжилась.

Утром в парк пришли рабочие. Они сгребали семена акации и грузили на тележку.

– Идите сюда! – раздался чей-то испуганный голос. Рабочие направились в заросли кустарника. Из-под вороха сухих веток и листьев выглядывала женская рука...

 

* * *

 

Секретно.

Ростов-на-Дону, Энгельса, 29.

УВД. Начальнику.

Записка по «ВЧ»

Вам предлагается прибыть на заседание коллегии МВД. Быть готовым к отчету о работе по раскрытию убийств.

Министр

Генерал армии Федорчук.

 

Глава 6

После каждого кошмарного преступления находится парочка психопатов, делающих ложные признания в том, чего они никогда не совершали.

В.Дж.Бэнис «Кровавая луна»

 

Виталии Федорчук, выдвинутый на пост министра внут­ренних дел СССР Андроповым в конце 1982 года, пришел на Огарёва, 6, не один. Сотню верных бойцов невидимого фронта привел он за собой с Лубянки-2. КГБ в лице Андропова, Фсдорчука и массы менее известных действу­ющих лиц пытался перелицевать брежневскую правоохранительную систему. Перекройка административного мундира преследовала сразу несколько целей.

Во-первых, наведение порядка и дисциплины, изрядно пошатнувшейся при либерале Брежневе. Во-вторых, избав­ление от «липовой статистики преступлений». В-третьих, повышение эффективности в деятельности системы МВД. Были еще в-четвертых, в-пятых. Но главным условием оставалось сохранение самого административною мундира и по возможности удаление с него грязных пятен корруп­ции и плохо прикрытой связи с теневиками из торговой, промышленной и транспортной мафии.

Впрочем, таких слов тогда еще не произносили. Восемь­десят третий год прошел под знаком укрепления дисципли­ны и порядка. В системе МВД были созданы политорганы, зачем-то упразднены небольшие, но нужные штабные подразделения, ослаблены дежурные части. Новый министр требовал невероятного: показать реальную картину преступности. Опыт милицейских начальников, весь модус-вивенди – образ жизни их, привитый годами и десятилетиями службы при Хрущеве и Брежневе противился требованиям министра. Но постепенно приходило осознание серьезности претензии МВД. За укрытие преступлений стали наказывать. За проступки или даже подозрение в оных изгонялись тысячи работников милиции. К кампании по «очищению органов» на ходу пристроились политотде­лы, имевшие о самих органах весьма смутное представле­ние и по преимуществу пожинавшие на партийные и идеологические рычат.

Выполняя Постановление ЦК КПСС от 16 марта «О мерах по укреплению органов внутренних дел кадрами», горкомы и райкомы партии соревновались в направлении на работу в милицию коммунисток, комсомольцев. К июлю 1984 года их будет направлено более 100 тысяч человек

Несмотря па крутые меры, предпринимаемые на самом «верху», обстановка «внизу» не изменялась к лучшему. Рост преступлений приводил и недоумение видавших вилы чиновников в главках МВД.

– Мне нужны не сравнения, а реальная оценка положе­ния дел, – повторял Федорчук.

Он не уставал требовать улучшения оперативной работы. Не понимал, да и не мог понять генерал армии Федорчук, что страна смертельно устала от чекистских игр иагентов и резидентов, что общество само порождает преступность и ослабить исходящую от них опасность способны лишь государственные, а не специальные полицейские шефы.

В восемьдесят третьем в Ростове одного за другим арестовали директоров магазинов и торгов, и они охотно, без всяких оперативных хитростей давали показания на директоров торгов. Тс, в свою очередь, охотно сообщали о взятках, дававшихся и управлении торговли,

Чиновники областного уровня лишь в момент задержания изображали гнев и недоумение, затем успокаивались и торговались за маленькие тюремные блага. По городу ходили слухи, что уважаемых и интеллигентных торговых начальников насилуют тюремные педерасты, а голову одного из них пробили гвоздем. Но это были лишь слухи. Уважаемые люди и в тюрьме сохраняли свои привилегии. Они сравнительно неплохо устраивались в тесноте камер следственного изолятора на Богатянке и даже имели возможность влиять на положение дел «на воле», например, позвонив в город нужному человеку.

Когда головешки следствиястали пролетатьв непосредственной близости от обкомовских кабинетов, первый секретарь, многоопытный вожак коммунистов Дона, выз­вал к себе заведующего отделом торговли. Ходили слухи, что роковой разговор в роскошном кабинете первого сек­ретаря был долгам. Дома заведующий, якобы получивший четкое указание разорвать цепь арестов, верный партийной дисциплине, бросился чистить ружье. Женским чутьем понявшая все жена повисла на руках. Но утром... Заведую­щий отделом торговли ростовского обкома КПСС постра­дал в результате несчастного случая. Сам первый секретарь после пребывания в области энергичного, еще только наби­равшего силу заворга ЦК КПСС Егора Лигачева, вскоре ушел на заслуженный отдых.

Пленум Ростовского обкома единодушно избрал секретарем Александра Власова. Следующей сту­пенью карьеры этого человека станет пост министра внутренних дел СССР. Он не оставил особой намята в этом ведомство и бил известен лишь повторением партийных лозунгов да курением «Мальборо» во время заседа­ний коллегии.

Весной 1984 года в Ростове и Батайске горели склады табачной фабрики. Недолго горький дым стелился над землей, унося в низкое небо миллионы. В области ввели и тут же стали перепродавать и подделывать талоны па масло.

Летом восемьдесят четвертого перед руководителями городских и районных отделов милиции Ростовской облас­ти выступал зав. отделом административных органов облас­ти:

–...Порошковая металлургия в Красном Сулине, элект­ровозы в Новочеркасске, реконструкция «Ростсельмаша, строительство Ростовской атомной электростанции… Вся область – в едином порыве.

Тяжелые привычные слова падали в переполненный серыми мундирами зал.

– Пьет, говоришь? – тяжело дыша от сгустившейся в зале жары, переспросил соседа полный пожилой полков­ник.

– Страшно пьет, – подтвердил тот, продолжая внимать докладчику.

– Политбюро рассмотрело записку, подготовленную отделом ЦК… растет число преступлений, совершаемых психбольными.

В зале нарастал гул, слышались реплики, разговоры, и окончание доклада потонуло в шуме.

Умершего после долгой болезни Андропова сменил в Кремле совсем больной Черненко. Страна двигалась по инерции под лозунгом об укреплении порядка к хаосу и беспорядкам.

В самом центре столицы, если свернуть от центрального телеграфа по узкой улице Огарева, можно было и ночью видеть освещенные окна кабинетов в доме с колоннами, протянувшемся до улицы Герцена и тыльной стороной выходящем на Манежную. Новое здание МВД на Житной еще строили, и даже в дурном сне не могли присниться митинги на Манежной и автоматчики внутри зданияМВД, на случай... на всякий случай

А пока... Федорчук требовал, повысить раскрываемость преступлений. В сочетании с другими его требованиями – показать полную картину преступности. Оба указания не вмещались в сознание искушенных в статистической казуистике бойцов МВД.

– Или всё регистрировать, – роптали они, – или давать показатель Третьего не дано. Но страх перед наказанием был, и от Огарева, 6, до самых до окраин повторяли: «Ми­нистр внутренних дел Союза ССР генерал армии Федорчук требует...»

Потребовал он раскрыть и серию убийств, совершенных сексуальным маньяком в Белоруссии и Ростовской области. Нехитрые методы управления, умещавшиеся в понятиях «контроль» и «помощь», на практике разнообразились разносами в начальственных кабинетах, отчетами и заслушиваниями, сотнями страниц справок, приказами о наказаниях. Под давлением управленческого пресса процесс раскрытия дел пошел. В Витебской области Белоруссии один за другим «признавались» подозреваемые в убийствах женщин. По «витебскому делу были расследованы и направлены в суд одиннадцать уголовных дел, осуждены четырнадцать человек. Один из них расстрелян, другой ослеп, третий... Впрочем, процесс проходил на протяжении многих лет, пока не был задержан настоящий убийца – Михасевич.

Пошли «раскрытия» и по фактам убийства женщин и детей в Ростовской области, в восемьдесят третьем году по приговору Ростовского областного суда был расстрелян Кравченко, обвиняемый в изнасиловании и убийстве десятилетней девочки – жительницы Шахт, труп которой был найден в полдень 24 декабря 1978 года в речке Грушевке.

Кравченко жил неподалеку и уже был судим за убийство на сексуальной почве. Досрочно освобожденный, он отбы­вал «химию» в Шахтах и, будучи задержанным по подозре­нию в новом убийстве, не особенно отрицал его. Не хватало малого – доказательств. Дело возвращалось на доследова­нии и вновь направлялось в суд. Наконец приговор прозву­чал и был приведен в исполнение. Но через девять лег, в 1992 году, тот приговор будет отменен Президиумом Верховного суда России.

В ростовской тюрьме, на Богатяновке, появились прелюбопытные персонажи. В 1983-1984 годах через процеду­ру следствия – допросы, обыски, задержания, аресты прошли десятки олигофренов – неполноценных от рожде­ния людей.

Конечно, при розыске маньяка, убивавшего женщин и детей, возникала версия о совершении преступлений олигофренами, ибо многие из них склонны к сексуальным отклонениям. Но увлечение этой версией без достаточных доказательств виновности Коржова, Каленика, Шабурова, делавших «собственноручные» и «чистосердечные» признания в якобы совершенных ими убийствах, было ошибкой.

Впрочем, ошибка эта помогала ослабить тугой пресс спроса «за раскрываемость». Появление очеред­ного олигофрена, сознававшегося во всем, о чем бы его ни спрашивали, давало отдушину для докладов наверх.

Наконец и там, наверху, начали понимать, что наличие целой «банды дурачков» делает ситуацию с сепией убийств в Ростовской области, мягко говоря, несерьезной.

На одном из совещания в прокуратуре области после доклада об очередном арестованном, бравшем на себя серию убийств, сотрудник союзной прокуратуры спросил с плохо скрываемой издевкой:

– А убийство президента Кеннеди он не берет? Или вы не спрашивали?

– При чем тут убийство американского президента? – переспросил, недоумевая, докладчик.

– Так ведь тоже нераскрытое преступление, – пряча улыбку, пояснил москвич.

– Дальнейшая отработка «банды дурачков» – путь в тупик, – приговаривал Исса Костоев, приехавший в Ростов-на-Дону по поручению Генерального прокурора СССР Рекункова. – Путь в тупик, – повторил он, подписывая одно за другим постановления об освобождении из-под стражи олигофренов, охотно отрицавших то, в чем они еще недавно также охотно созна­вались.

 

* * *

 

Ростов. УВД

Кононенко

Записка по «ВЧ».

Вам предлагается прибыть в МВД СССР с отчетом о работе по раскрытию убийств.

Министр Федорчук.

Виталий Федорчук был, пожалуй, последним министров могущественного некогда наркомата внутренних дел, державшегося в почтении к власти великой державы.

Власть давно прогнила, и никто уже не мог сохранить почтение к ней. Напрасно Федорчук менял начальников главков, «чистил органы», создавал политотделы и пытался поднять культуру оперативности работы. Ему не удалось выполнить завет Андропова об укреплении порядка в стране.

Принявший власть над партией и государством Горбачев предпочитал не упоминать имени Андропова. Амнистии для уголовников вызывали ликование в «Огоньке». «Конец ГУЛАГа» – кричали заголовки газет. О миллионах жертв преступлений никто не вспоминал. несмотря даже но разрешенную гласность.

Недостатки социальной системы нельзя устранить с помощью приказов, выкорчевывания и даже демократизации. От них можно избавиться, лишь выращивая противопо­ложные достоинства. Это глубинный закон психологии, применимый к социальным отношениям.

Осенью восемьдесят пятого года в городах Ростовской области перед партийным активом выступали лектор ЦК КПСС Анатолии Шутов, доктор наук Ганин и помощник первого зама Госплана Чапайкин.

«СССР вступил в период развитого социализма... поло­жение морального кодекса Переведено на язык практиче­ских задач...

Три ускорения: научно-техническое, экономическое, социальное».

«Гласность и демократия», – смело повторили москвичи, и вспомнился Достоевский, за сто тридцать лет до этой осени воскликнувший: «Слава Богу, господа, к нам в Рос­сию пришли гласность идемократия!»

Поздно. Правление большевиков превратило страну в единый лагерь, населенный не людьми, а советским народом. Страна стала погружаться в пучину безвременья, безверия, преступности.

По данным перестроечного восемьдесят пятого, в стране не работали 8 миллионов человек. 14 миллионов учились в ПТУ. О преступности ученые не упоминали. Она по-прежнему было секретная.

 

* * *

 

Сов. секретно