II Южная ссылка (1814-1822): воссоздание древнегреческой поэзии в условных, современных формах.

ОТРЫВОК ИЗ ЛЕКЦИЙ:

Интерес Пушкина к античности возникал всплесками. В этот период им написано 284 стиха, из них 33 стихотворения посвящены теме античности. Если не учитывать образы греческой мифологии, входившие в поэтический канон времени, по содержанию все античные стихи этих лет - римские.

За двумя лишь исключениями («К Лицинию» и «Вольностъ») все стихи этого периода могут быть названы анакреонтически-горацианскими, т.е. воспевают вино и любовь, безмятежность сельского досуга, презрение к богатству, славе и власти, свободное от принуждения поэтическое творчество. Эта античность - условная, прочитанная сквозь французскую поэзию XVIII в. и русскую «легкую» поэзию.

«Лицинию» 1815 – в стихотворении варьируется тема республиканского и императорского Рима.

«К Каверину» - написано в Лицее, а затем переработано в 1828 году. Адресовано к человеку декабристского круга. Свобода мысли мешала гедонизму. Идеал, совмещающий доступные интересы и умеренный гедонизм. Эстетизирующий и гармонизирующий компонент в противовес окультуренной жизни.

…Молись и Вакху и любви
И черни презирай ревнивое роптанье;
Она не ведает, что дружно можно жить
С Киферой, с портиком, и с книгой, и с бокалом…

«Чаадаеву» 1821:

В стране, где я забыл тревоги прежних лет,
Где прах Овидиев пустынный мой сосед,
Где слава для меня предмет заботы малой,
Тебя недостает душе моей усталой.

«Баратынскому из Бессарабии» 1822 «Сия пустынная страна…»:

…Но, друг, обнять милее мне
В тебе Овидия живого.

«К Овидию» 1821 « Овидий, я живу близ тихих берегов, Которым изгнанных отеческих богов Ты некогда принес и пепел свой оставил...» – лирический герой переживает ссылку не так, как Овидий: не проливает слёз. Страна снегов становится любимым Севером. Овидий – страдающий римлянин. А лир. герой – великодушный грек.

К собственно антологической поэзии, воспринятой первоначально через посредство Шенье, Батюшкова и облаченной в формы стихотворной культуры нового времени — александрийского стиха, а также четырех- и шестистопного ямба с перекрестной и охватной рифмовкой, Пушкин впервые обратился в конце 1810-х — начале 1820-х годов. В «Стихотворениях А. Пушкина» (СПб., 1826) антологические опыты этих лет были собраны в разделе «Подражания древним». В него вошли 12стихотворений: «Муза», «Дориде», «Редеет облаков летучая гряда...», «Юноша» (другое заглавие — «Сафо»), «Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду...» (впоследствии озаглавленное «Нереида»), «Дионея», «Дорида», «Дева», «Ночь», «Приметы», «Земля и море» и «Красавица перед зеркалом».

Т.е. цикл стихотворений Пушкина, первоначально озаглавленный «Эпиграммы во вкусе древних» (1826 – некоторые публикации из этого так и «неосуществлённого» уикла) составляют и антологические элегии («Редеет облаков летучая гряда...»), и «отрывки» («Приметы» («Элегический отрывок»)), и смешанные формы, такие как «Дионея», определявшаяся самим Пушкиным то как «идиллия», то как «отрывок».

Форма «отрывка», черты элегии и идиллии — все это результат знакомства Пушкина с антологической поэзией Батюшкова и Шенье. Т.о. Пушкин примыкал к традиции воссоздания древнегреческой поэзии в условных, современных формах. Из 12 стихов лишь 2— «Юноша» («Сафо») и «Красавица перед зеркалом» — близки к эпиграммам. Впрочем, и они скорее «отрывки» мадригального характера.

Гл. особенность эпиграммы – завершённость – предопределена стихотворным размером прообраза — элегическим дистихом с его чередованием женской клаузулы в первом стихе гекзаметра и мужской клаузулы во второй, пентаметрической части дистиха. Напротив, антологические стихотворения, писанные ямбом и в особенности александрийским стихом, отличаются неоконченностью, создающейся в них женскими клаузулами в последней паре стихов, рифмованных между собой. (Такой парой кончал большинство своих антологических пьес даже Батюшков).

Антологические стихотворения Пушкина 1820-х годов, писанные шестистопным ямбом или александрийским стихом, не являются эпиграммами в собственном смысле слова. И представляют собой лирические «отрывки» элегического, идиллического или мадригального характера.

В 1820-е годы, когда Пушкин искал новые формы воплощения идеала полноты и свободы внутренней жизни, именно эта лирическая разновидность антологической поэзии привлекала внимание поэта.

В каком-то смысле героические стихотворения «Чаадаеву» («К чему холодные сомненья…»), Арион 1827, Аквилон (о мощном ветре, который гонит облачко, приминает тростник – о судьбе человека) – античный миф в этих стихотворениях является оболочкой, в которую заключены представления лирического героя о самом себе.

«Эпиграмма» 1824 года про посещение салона Зинаиды Волконской.

Лук звенит, стрела трепещет,
И, клубясь, издох Пифон;
И твой лик победой блещет,
Бельведерский Аполлон!
Кто ж вступился за Пифона,
Кто разбил твой истукан?
Ты, соперник Аполлона,
Бельведерский Митрофан.

Поэт Муравьёв пытался соперничать с Пушкиным: «Борис Годунов» Пушкина и «Владимир» Муравьёва активно обсуждались. В доме Волконской стояла статуя Аполлона. Муравьёв забрался на пьедестал и отломал ей руку, на что Пушкин едко отреагировал в своей эпиграмме. Упоминание «Митрофана» - отсылка к Фонвизину, однако был и исторический анекдот о воронежском архиерее времён Петра, который не хотел являться к царю, пока там стояли языческие идолы – статуи древнегреческих богов. Так выражалась борьба против идолопоклонничества. А трагедия «Владимир» была именно об этом.