Ошеломлённая Россия — и Запад

С конца 80х годов разлившийся в нашей столичной образованности интернациональный восторг едва ли не перехлестнул и ранних большевиков. Российским либералам и радикал-демократам помнилось: распахивается отныне и навеки — счастливейшая эра на нашей планете: теперь и всем населением её, и всеми государственными деятелями овладеют общечеловеческие ценности, которым, все дружно, мы и будем служить. А посему: какая-либо твёрдая внешняя политика России есть империализм или абсурд, крепкая власть в России — тирания. Так и в восприятии нами Соединённых Штатов справедливое представление о широкой щедрости американского народа неосновательно перенеслось и на вашингтонское правительство — эгоистически расчётливое, как и всякое нормальное государственное руководство, а в особых условиях после краха советского соперника всё более втянутое в имперский вкус контролировать всю бы планету.

Сей интернациональный восторг, «новое мышление», уверенно направил и действия горбачёвского руководства. Вынужденные отпускать на волю страны Восточной Европы — Горбачёв, вскруженный ураганом западного восхищения и похвал, и с ним Шеварднадзе, из недавних вождей окраинного КГБ да всемирный дипломат, — не озаботились просить западных партнёров закрепить письменным договором их устные тогдашние заверения. (По свидетельству Е. Примакова, в 1990-91 и Миттеран, и Мейджер, и Бейкер в беседах с Горбачёвым-Шеварднадзе-Язовым, нетерпеливо ожидая вывода советских войск, дружно обещали, что НАТО на восток не расширится ни на дюйм и ни одну страну Варшавского договора в НАТО не примут. («Общая газета», 19.9.1996, с. 4). Но Горбачёв не осмелился попросить документальное обязательство.) Подобно этому была подарена Америке и «Вторая Аляска» — бессмысленная уступка в 1990 Горбачёвым-Шеварднадзе 40 тыс. кв. километров Берингова моря (шельф, богатый рыбой, нефтью, газом) («Известия», 30.8.1997, с. 1).

И эта линия капитуляции «от широты души» продолжалась и следующие пять лет. В 1993 Ельцин в Варшаве ещё более широким жестом «отпустил» Польшу в НАТО. В том же году Козырев в Малайзии заверил в готовности российских самолётов доставлять войска мусульманского содружества в воюющую Боснию. В той же эпидемии «общечеловечества» новостановящаяся Россия помогала Соединённым Штатам получать визу ООН на их военные действия, затем и из наших собственных истощённых войск мы выделяли зачем-то дорогостоющий отряд в «международные силы» в Боснии, действуя прямо против славянских, да и собственных российских, интересов.

Это Новая Россия и помогла свершиться тому историческому переходу в мировом сознании, когда военное вмешательство держав в дела далёкой страны стало называться не «агрессией», а «миротворческими усилиями». Очевидно, именно такая терминология и вживётся в XXI век — и очень может быть, что Россия довольно вскоре испытает её на самой себе — например, в форме международного «миротворческого спасения» нас самих и планеты от нашего ядерного оружия; американские предупреждения в эту сторону уже раздавались. (И произойдёт такое под «всемирное одобрение», как и «буря в пустыне»; а может продолжиться и дележом самой России — ведь Антанта уже бесстыдно и делила её в нашу Гражданскую войну.)

По мере ослабления России до хаотического состояния — намерения цивилизованного Запада относительно нас всё менее скрываются, а неистовыми политическими врагами России, как Киссинджер или Бжезинский, уже не раз высказывались с полной откровенностью («лишняя страна» на карте мира). Ещё 80 лет назад, в бушевание российского «феврализма». Александр Блок с тревогой записал в дневнике: "Если распылится Россия?.. или Россия будет «служанкой» сильных государственных организмов?" Из состояния сегодняшнего — уже и тем более тут не видится ничего не возможного.

Что правительство США десятилетиями жаждало поражения и развала Советского Союза — это естественно. Но в нашей стране мало кому известен закон PL 86–90 американского Конгресса 1959 года — он доходил до наших ушей через радиозаглушки как ежегодная обещательная «Неделя порабощённых наций»: нам всем как будто обещали вызволение из-под коммунистической пяты? Всем, да не всем: в числе угнетённых наций русские там не числятся. Напротив, закон чётко определяет поработителем (в том числе и Китая, и Тибета) не мировой коммунизм, а — Россию, русских. И в русле противорусских заявлений тех же Бжезинского-Киссинджера и других из этого ряда — сей закон откровенно направляет Америку не против коммунизма, а — против России! (И посегодня он действует, не отменён Конгрессом. По недоразумению? О, непохоже. И в 1997 Соединённые Штаты всё так же отмечали «неделю наций, порабощённых» русскими. Забывчивостью это не назовёшь, скорей, задание на завтра).

В этом антирусском направлении годами действовала и радиостанция «Свобода» — очень смягчённо против коммунизма, но всем остриём против русских традиций и даже русской религии и культуры. (Об этом мне уже не раз пришлось говорить и писать, даже и президентам США Рейгану и Бушу.) От этой радиостанции, казалось бы, созданной лишь для Холодной войны, — американская администрация нисколько не отказалась и в наступившие годы американо-русских объятий, не пожалела на неё миллионов и дальше, — знать, нужна. Как никакая российская, вещает 24 часа в сутки, по иностранным инструкциям, «на всех волнах и во всех диапазонах». «Свобода» и в последние годы не просто сообщает новости, она их резко интерпретирует, окрашивает своим идеологическим и политическим отношением, да не своим, а которое им диктуют из Совета по радиовещанию при Конгрессе США. После развала СССР «Свобода» вмешивалась в наши избирательные кампании, прямо направляла, за какого депутата следует голосовать, давала советы иным депутатским фракциям ещё Верховного Совета, как им лучше проводить свою тактику: когда голосовать, а когда сорвать кворум. Был период — «Свободе» указано было действовать против Ельцина — и она высмеивала его и глумилась; потом — заказали поддерживать Ельцина, она усердно потянула и эту упряжку. Летопись её деятельности изобилует подобными примерами. На годы чеченской воины «Свобода» вообще превратилась как бы в чеченскую радиостанцию, открыто враждебную российской стороне: половина информационного часа почти полностью состояла из чеченских аргументов и пропаганды (и это повторялось несколько раз в сутки).

Да за последние годы кто не видел и не слышал самого откровенного вмешательства Соединённых Штатов. Как забыть заявление президента Буша, ещё перед украинским референдумом (1991), — подбодрить отделение Украины? Как не заметить, что из первых и страстных голосов «Севастополь принадлежит Украине!» был голос американского посла в Киеве и потом — и неоднократно, до запредельной бестактности — Госдепартамента? Америка всемерно поддерживает каждый антирусский импульс Украины. И как не сопоставить: что в огромной дозе Америка прощает Украине (а ещё снисходительнее — республикам азиатским: и любое подавление инакомыслия, и любую подтасовку голосования) — того и в малой дозе не прощает Белоруссии, разломно обрушивается на самые робкие попытки объединения её с Россией. А потому что Белоруссия нарушает общий план и разваливает идею «Черноморско-Балтийского Союза», от Эстонии до Крыма, «санитарный кордон» против России. Да вполне же отчётливо продемонстрировали США свои «окружительные» движения относительно России: в самый разгар переговоров о НАТО — тёплое военное сближение с Украиной, в августе 1997 маневры американского флота в Чёрном море, у крымского берега (с участием турецких моряков; не столько практический шаг, сколько историческая символическая демонстрация предельного унижения России — да отчего и не в Азовском? и там «украинские» берега). Поездки генерального секретаря НАТО то в Закавказье, то в Среднюю Азию для установления военного же сотрудничества Северо-Атлантического Союза — со среднеазиатскими государствами! — ещё ли не выразительно, не предупредительно?

И наиболее перенимчива, подхватчива к новой ситуации тут оказалась Турция: активным проникновением на Кавказ, отчасти и в Среднюю Азию, а вот уже усвоила и небывало новый тон о Босфоре-Дарданеллах, вопреки установленным международным договорам.

Расширение НАТО на восток (и суть не в Чехии-Венгрии-Польше, а дальше — в Прибалтике, Украине и Белоруссии, Чёрном и Балтийском морях) можно бы, но трудно, объяснить всего лишь инерцией западного военного мышления — после столько лет ведомой и как бы «недоведенной» Холодной войны. Трудно допустить такую бы степень недооценки долгой и долгой теперь слабости России на всё обозримое будущее. А тогда — не найти реального объяснения иного, как замысел давления на Россию. Оплачивая расширение НАТО даже за три первых страны 30–35 миллиардами долларов, не могут же привлекать этих восточноевропейских союзников для будущих тяжких противостояний «Севера» и «Юга»: в тот конфликт эти новые союзники менее всего будут склонны вложиться, менее всего полезны там. (Но может быть, ещё горько пожалеют Соединённые Штаты, что так усиленно создавали прочный мусульманский боснийский плацдарм в Европе.)

А мы? В необъятном широкодушии наш Президент, принимая американского, возгласил (14.1.94) тост «за совместную российско-американскую революцию». Совместную? — значит, мы обязаны впредь уже не отличать российских интересов от американских.

Но если и признать две страны равно демократическими — это не значит, что им потребно сливаться во всех отношениях. Так, де Голль, вождь не менее демократической Франции, будучи реальным союзником Америки, отнюдь не подчинялся её диктату лидера, а строго отграничивал интересы Франции. Национальные интересы у каждой страны свои, и отстаивать их, даже внутри единого союза, — никакой не шовинизм.

А Россия проглотила унижение трёхкратного отказа вступить в Совет Европы и, согбясь, понесла туда своё заявление в четвёртый раз. Восполняют нам это унижение — величием того, что Россия якобы принята в «Большую Семёрку»? Но наивно было бы вообразить, что экономически обессилевшая Россия может быть влиятельным членом группы экономических силачей. Мы там будем лишь скреплять своею подписью их решения, хоть и против наших интересов.

В нынешнее время вся и всякая политика движется экономикой, если не сводится к ней. Экономика — не предмет этой работы. Но нельзя не наблюсти, не изумиться даже и простолюдину, никакому не специалисту. Ясно же видно, что Западу нужна Россия технологически отсталая. Мы рабски подчиняемся программе Международного Валютного Фонда — по недоумию? или сознательно отдаваясь чужому умыслу? Как можно, например, оправдать, объяснить, что по жёсткому требованию МВФ мы сняли таможенные пошлины на вывоз наших нефти и газа (гоним, гоним невозобновляемые наши недра, лишая будущего себя и наших потомков) — и взамен этих огромных бюджетных потерь ждём от МВФ очередной крохотной подачки, да даже и не подачки, а ссуды под проценты. Какое ещё в мире правительство хозяйничает так? В жестокий ущерб нашей экономике правительство который год подчиняется стеснительному, даже разрушительному диктату — и мы слышим с наших верхов благодарность, что МВФ якобы «помог России избежать трудностей». До неправдоподобия: и безоглядная распродажа национального богатства сопровождается для России не ростом доходов, а ростом внешнего долга. Россия — в долговой яме.

А общее взаимодействие мировой экономики таково, что отставшие — обречены отставать и дальше, они уже не смогут выправиться. Через десяток лет мы спустимся на уровень африканских стран. Да с нами уже так и обращаются. Над ключевыми нашими предприятиями то там то здесь берут контроль иностранные фирмы, иногда псевдонимно.

А между тем: даже в нынешних усеченных границах Россия — экономически самодостаточна. И наша умолительная погоня за иностранными инвесторами — истекает из нашего допоследнего душевного упадка и отчаяния. (Иностранные инвестиции допустимы и могут быть полезны тогда, когда надёжно защищено отечественное производство и строг закон о вывозе капиталов или полуфабрикатов.) А втягивание наше в международный финансовый мир — втягивает нас, неокреплых, и в чужие финансовые кризисы, которые мы бы минули.

В экономической сфере мы безоглядно — и с опасной поспешностью — кинулись перенимать западные формы жизни. Но это и недостижимо: уклад чужой жизни невозможно скопировать, не перерождаясь болезненно: он должен органически вытекать из традиций страны. По пословице: Свою болячку не чужим здоровьем лечить. На путь, неотличимый от западного, Россия всё равно не выйдет никогда, как бы нам ни стараться.

ФАНТОМ СНГ

Могли ли самые обезнадёженные из наших предков предвидеть такое катастрофическое крушение России? За несколько коротких дней 1991 года обессмыслены несколько веков русской истории. За два-три августовских дня смазаны и смыты два столетия русских жертв и усилий (восьми русско-турецких войн) выйти к Чёрному морю.

Весь нынешний мир смотрит на нас и изумляется: как могла такая огромная Россия так внезапно ослабнуть, опасть духом и телом и начать стремительный саморазвал — не испытав ни крупного военного поражения, ни сотрясательной революции и гражданской войны, ни массового голода, ни эпидемий, ни стихийных бедствий. Всех поражает именно быстрота падения и непротивляемость наша в том — до утери самого инстинкта государственного существования.

Земная история, может быть, не знает другого такого самоубийственного поведения этноса.

Но это всё — совершилось. И мы обязаны это признать. И строить — вот уже на этих развалинах.

При внешней мощи своей СССР (изобретенный Лениным к концу его жизни) внутренне не был здоровым государственным образованием, в том числе и в межнациональных отношениях. «Вечная дружба народов» и «создание единой советской нации» были мифом. Заложенная в построение СССР ленинская национальная политика не могла бесконечно держать это государство: именно она-то вырастила центробежные силы. (Теоретически возможный самораспад СССР, «вплоть до отделения», был сформулирован ещё и в ранних советских конституциях.) В послевоенные годы в советских лагерях, затем в казахстанской ссылке мне довелось достаточно наблюдать эту реальную расчуждённость и взаимное недоверие советских национальностей вопреки их трубно возглашённому единению. Уже тогда отчётливо проступил будущий возможный или даже неизбежный раскол. Под влиянием этого лагерно-ссыльного опыта я, получив возможность высказаться («Раскаяние и самоограничение», 1974), призывал дать «всем окраинным и заокраинным народам подлинную волю самим решать свою судьбу». На том же опыте и в 1990 я предсказывал неизбежный развал СССР.

И он произошёл в 1991 — и тот, который был неизбежен, но, к несчастью для многих и многих миллионов людей, также и тот, который был вполне избежен. По неразумению и недальновидности правящих лиц развал был отдан стихийному потоку — от бессмысленного (кстати, инициатива «демороссов») объявления «независимости» Россией (независимости — от 25 миллионов своих отрезаемых соплеменников? и это учреждено как «национальный праздник»!) — к «параду суверенитетов», объявляемых республиками почти автоматически, в самоупоении атрибутикой, символикой (без расчёта своих экономических сил на будущее, но с начальным присвоением богатого промышленного наследства, созданного усилием всей страны, а более-то всего РСФСР). Неуправляемый раскол произошёл по неестественным, этнически не обоснованным административным границам (ленинско-сталинско-хрущёвское наследие), — границам, к которым, ещё более необоснованно, цепко следящий Запад тут же применил гарантию Хельсинкских соглашений. А российское руководство в августе и в декабре 1991 поспешно и послушно капитулировало, с равнодушной лёгкостью оставив за границами новой России почти такое же по объёму русское население, сколько потеряно всем Советским Союзом во Вторую Мировую войну. С тем же равнодушием отнеслось оно осенью 1991 к пристрастному проведению украинского референдума, решавшему соотношение Украины и России, может быть, на века. И довершён был развал интриганской подготовкой, а затем наскоком Беловежа. Раскол СССР был совершён в опрометчивой спешке и наихудшим образом.

Само Беловежское соглашение было смутно по содержанию и не давало никаких отчётливых гарантий России. Президент Украины при этом зорко смотрел вперёд: какие неоговоренные условия, лишь устные поверхностные заверенья, можно будет вслед за тем повернуть в пользу Украины. Президент России смотрел назад: от чего поскорее отделиться (прежде всего — от власти Горбачёва), с чем распрощаться, — и нигде в том соглашении и вокруг него не проявлена забота, даже сама мысль, что Украине отдаётся несколько областей, фактически русских и по нынешнему населению, и по истории, отдаётся до 12 миллионов русских людей безо всякой гарантии хотя бы их культурного существования и юридической зашиты. (Впрочем, эта бесчувственная уступка была с лёгкостью совершена уже в августе 1991).

Так же не было никакого взгляда вперёд — что же такое будет создаваемое «СНГ», и как потечёт процесс? Грубейшей ошибкой учредителей была утайка соглашения от Назарбаева: Казахстан ставился в межеумочное положение, его президент — в оскорблённое, и опять: незаметна даже мысль, что и в той республике покидаются на произвол до 7 миллионов русских. Мы столь многолюдны, что такими «кусочками» можем легчайше пожертвовать.

А процесс потёк так, что лидеры почти всех республик (за долгие советские годы взращённые через «коренизацию аппарата» партийно-национальные, а по сути просто национальные верхушки) тут же заявили о своём желании войти в СНГ. (Независимости-то они объявили, но сразу шатко почувствовали себя без объединяющего центра.) И вот, с необдуманной лёгкостью, они тут же были и приняты: то есть только что разваленный СССР, в котором ещё сохранялось множество государственно обязательных скреп, был заменён полупризрачным шатром СНГ, где ни у кого (кроме России) ни перед кем никаких обязательств не было. Это ещё более обессмысливало всю операцию.

Нет, восстановление СССР никак бы не было теперь в интересах и ко здравию русского народа — это было бы утопление его в набухающем азиатском мире. Контуры СССР — для нашей страны невозвратимы, и всякие побуждения к тому надо покинуть как самые пустые. Они ещё и вредны: всякие требования или разговоры о восстановлении СССР лишь углубляют в отошедших от нас государствах — враждебность к тем русским, кого мы бросили, предали там, ставят их под новые гонения. А в нас самих — этот лозунг только подавляет собственное национальное сознание.

В 1991 упущена была — если она ещё была? — единственная здоровая перспектива: реальное, взаимокрепкое соединение трёх славянских республик с Казахстаном — в одно федеративное государство («конфедерация» — это дым), — и никого больше в том четверном Союзе. При таком Союзе русский народ — как и украинский — не был бы расчленён. (Оставшихся в других республиках была бы физическая возможность принять переселением.) А ныне, на аморфных заседаниях СНГ руководство России не находит в себе мужества отчётливо говорить хотя бы о гарантиях проживания русского населения в тех ново-государствах, где оно, на своём исконном жительстве, в одночасье оказалось «иностранцами». Между тем руководство большинства отколовшихся республик сразу усвоило резко националистическую идеологию (отчего русские сброшены в граждан второго сорта, а где, как в Узбекистане, и грубо унижаются). Напротив, руководство России всеми усилиями старается не запачкаться в какой-либо уклон к интересам русским, даже обходит старательно само слово «русские» — а всегда «россияне». Русский этнос демонстративно не взят в опору России.

Может быть, в 1992-93 сохранявшиеся тогда живые связи между республиками ещё и могли развиться в какое-то соединение: например, во всех южных республиках ещё сильно было ощущение, что структура современной цивилизации пришла к ним именно из России. (И питанием их всех из бюджета РСФСР, и множеством квалифицированных русских сил, уложенных на индустриализацию тех республик.) Но это чувство быстро падало от наглядно слабоумного саморазрушения России, и все те республики отворачивались от неё или к Западу, или к богатому исламскому Востоку. Уже к 1994 СНГ явно не подавало никакой надежды на долголетие, на реальную жизнь, Россия неуклонно теряла там свои исходные позиции, Президент же её монотонно продолжал заявлять то о «нашем стратегическом курсе на союз СНГ», то о «благоприятных условиях для интеграции СНГ», то (1996) "может быть, и Прибалтика захочет присоединиться, — на какие скудные умы слушателей рассчитаны были такие заверения?

Что же на самом деле есть СНГ в это истекшее 6-летие?

В разных формах прямых дотаций, кредитов, или бесконечной «продажи в долг», или продажи нефти и газа по ценам втрое и впятеро ниже мировых Россия в тяжёлых объёмах взяла на себя содержание этого СНГ (да содержит и сам аппарат СНГ). Цифры тут назывались разные, но все — в немалых миллиардах долларов; один из наших промелькнувших министров финансов (Борис Фёдоров) утверждал, что Россия отдаёт СНГ 21 % нашего национального дохода. (Сравним, что вся гуманитарная помощь США другим странам — меньше 1 % американского национального дохода.) Но и через 6 лет на кишинёвской верхушечной встрече (октябрь 1997) звучали упрёки, что Россия «допускает ослабление торговых связей» в СНГ; а президент Кучма уже не раз объявлял российский отказ во льготных ценах — «торговой войной». (Как в пословице: Сперва ты меня повози, а потом я на тебе поезжу.) Однако об этом следовало задуматься, когда стремглав кидались в «суверенитеты».

Вместе с тем новая Россия неоднократно, упорно возглашала свою ответственность за происходящее в СНГ, за положение на всей территории бывшего СССР («сфера влияния России») — почему? зачем? И когда, например, Грузия чудовищно отказалась допустить в исконные места обитания высланных оттуда Сталиным месхов, — их (до 50 тысяч) готовно приняли в изродные среднерусские области. Из экономических расчётов и Украина держалась при СНГ, хотя «ассоциированным членом», и Шеварднадзе, поколебавшись, вступил в СНГ. (При том, что и в Грузии, как и в Азербайджане, сильные антирусские настроения.) И не видно, где же границы этой отягчительной, если не изнурительной российской «ответственности». И защищать таджикские границы от пылающего Афганистана («братья по СНГ» обещали свои «полки» на подсобу, да мало кто и роту прислал, Казахстан — двух наблюдателей). И все закавказские «разборки» претендуем улаживать опять-таки мы, зачем-то. И армянскую границу защищать от Турции — тоже мы. Всё нам печаль по чужим печам, а своя словно яловая.

Да нашей ли всё слабеющей армии поставлять эти «миротворческие силы», нам ли тужиться на эти обширные «гарантии безопасности»? при том что СНГ — одна внешность, спектакль, и идёт к естественному распаду. Никаким благолепным заседательством и председательством за круглыми столами СНГ мы не привяжем к себе эти государства, уже отделившиеся психологически, исторически и медлящие только в расчёте на экономические выгоды от России. Перестав эти выгоды получать — националистические главари республик никогда не поступятся ни долей своей власти и ни на какое реальное объединение с Россией не пойдут. И когда Назарбаев предлагал нам (29.3.94) «Евразийский Союз» — то с громоздкой над-национальной бюрократической надстройкой, которой предстояло сковать не только все действия России, но и наши уста («единое информационное бюро»).

Возражают: а иначе (если не будем защищать тех дальних границ) — России же будет хуже: поток наркотиков, оружия, разбоя. Но что произошло в 1991 — то произошло: нам уже предельно плохо, и надо не жмурить на это глаза, но оценивать всю глубину опасности, ещё и сегодня многим непредставимую. Уже в 1991 Азербайджан стал членом «Исламской конференции». Почти все лидеры Средней Азии открыто ориентируются на Турцию. И — ещё какие территориальные претензии мы услышим от них через 15–30 лет?

Цеплянье за СНГ — только ослабляет нашу государственность, мешает ей оформиться. Упорная отчуждённость (едва скрываемая враждебность) украинских вождей (для той же цели ещё и блокируясь с Азербайджаном, с Грузией) закрывает и перспективу треславянского объединения. Мощные влияния, которым мы поддаёмся, мешают и воссоединению с Белоруссией.

С мужеством признав все эти неудачи, надо строить не СНГ, а прочную российскую государственность, — она сама-то ещё не создалась, она сама-то — ещё под вопросом.

Единственно, в чём для нас сохраняется смысл СНГ, — как поприще наших неизбежных взаимоотношений с азиатским Востоком.