Обвиняемый № 5: Федеральный Резерв и искусственно дешёвый кредит

Очень важно понять, что все эти факторы не могут быть главной причиной пузыря на рынке недвижимости и последующего падения. Чтобы понять взлёт и падение рынка недвижимости мы должны разобраться, как происходит деловой цикл. Если житейская мудрость говорит нам что подъёмы и спады просто случаются, то это отводит подозрение от правительства и центрального банка.

Австрийская школа, которую мы рассмотрим в части 4, объясняет, как происходит деловой цикл — в особенности как правительство, наскоро регулируя количество денег и кредит, начинает бум в экономике, который заканчивается неизбежным падением.

Когда Фед. Резерв понижает процентную ставку, увеличивая количество денег, это создаёт бум в долгосрочных проектах: производстве сырья, строительстве и создании капитальных товаров. Бум в строительстве и недвижимости в последние десять лет, возникший благодаря низкой ставке процента, прекрасный пример. В отличии от производства товаров, стимулированного прямым спросом потребителей, искусственные стимулы Фед. Резерва никак не связаны с реальными предпочтениями потребителей и реальными сбережениями в экономике. Это отвлекает ресурсы от проектов, обслуживающих реальный спрос, и стимулирует больше других проектов, чем экономика не может поддерживать. Ресурсов, необходимых для завершения всех этих проектов, нет в наличии. Ни сбережённых ресурсов, чтобы закончить, ни платежеспособного спроса потребителей, чтобы купить конечный товар нет в достаточном количестве. Не так много людей хотят или могут себе позволить дом за 500 000 долларов. Цены на такие дома значительно меньше первоначально запрашиваемых. Начинается спад.

Фед. Резерв — механизм работы которого будет разъяснён в следующих главах — начал бум, увеличив через банковскую систему количество денег в обороте целью понижения ставки процента. После событий 11 сентября, которые произошли через год после краха доткомов, председатель Фед. Резерва Алан Гринспен искал способы перезапустить экономику через понижения ставки процента, кульминацией чего явилось решение о понижении целевой процентной ставки по краткосрочным кредитам (ставки по которой банки одалживают друг другу и которая направляет остальные ставки) до 1% на целый год, с июня 2003 г. по июнь 2004 г. Для того чтобы достичь этого предложение денег было существенно увеличено. С 2000 по 2007 г. было напечатано больше долларов, чем за всю историю республики.

Всем этим деньгам нашлось применение на рынке недвижимости, где искусственно лёгкие условия кредитования сделали покупку дорогих домов и спекуляцию ими выгодным вложением для многих американцев. Фед. Резерв также стимулировал Fannie Mae, Freddie Mac и Федеральную Жилищную Администрацию (Federal Housing Administration) занимать и выдавать займы на невиданных условиях. Так уже идущая компания по понижению стандартов кредитования вместе с монопольными привилегиями квазиправительственных агентств Fannie Mae и Freddie Mac сыграла свою роль в направлении новых денег, создаваемых Фед. Резервом, на рынок недвижимости. Но именно Фед. Резерв сделал возможным искусственный бум, и именно новые деньги, им созданные, создали стимулы для противоестественного роста цен на дома.

Хотя спекулянты — это одни из тех, кого политики и медиа учат нас ненавидеть, в спекуляции нет ничего плохого. На действительно свободном рынке спекулянты — в недвижимости, товарах или акциях — выполняют важную социальную функцию, делая экономику более эффективной увеличивая скорость согласования цен к спросу и предложению. Однако политика дешёвых денег завлекает в игру безрассудных и не подготовленных инвесторов и заставляет людей думать, что некоторые инвестиционные стратегии могут быть беспроигрышными. Дешёвые деньги делают спекулянтами тех, кто не умеет этим заниматься, кто не знает рынок, и кто видит в нём неотразимый способ быстрого обогащения.

Но даже без дополнительных стимулов правительства политика лёгких денег, проводимая Фед. Резервом сама по себе ведёт к понижению требований к заёмщикам. Когда банки выдают займы новыми деньгами, они выдают их тем, кого раньше считали недостаточно платежеспособным. Это как в баскетболе, если на поле можно выпустить ещё двух игроков. Выпустят тех, которых иначе не выпустили бы[22]. В атмосфере растущих цен и общего благоденствия становится трудно увидеть разницу между хорошим проектом и дутым проектам — между проектом, от которого в нормальных условиях будет отдача и проектом, который выживет только пока кредит дёшев.

Подобные феномены не новы; всю историю США разные наблюдатели комментировали их. Во времена кредитного бума с 1914 по 1920 г., например, был такой же чрезмерный оптимизм, такое же желание рисковать, такие же искусственные стимулы спекулировать. Фред Гарлок писал в 1926 г. для Journal of Land & Public Utility Economic: «осторожность брошена на ветер, как банкирами, так и их клиентами, спекуляция стала повсеместной, возник огромный долг и экономика погрязла в мотовстве». Гарлок объясняет, как это происходит:

Растущие цены повлияли как на банкиров, так и на клиентов, вселив в них оптимизм, который смёл консервативные стандарты и вывел на первый план мотовство и спекуляцию. Чтобы не покупали потребители, товары или землю, они могли продать это позже с прибылью; чего бы они ни произвели на своих фермах — это приносило необычный доход. Лишь некоторые, не будучи уверенными в том, что делать с неожиданным урожаем, начали сокращать свою задолженность. Понадобилось немного времени, чтобы постоянно растущие цены, потворство банкиров и правительственные методы продажи облигаций военных займов убедили большинство в том, что задолженность есть замаскированная добродетель, так как стало легко ликвидировать и получать средства для новой деятельности. Под давлением всего этого промышленность росла и процветала, появлялись всякого рода промоутеры, а бережливость уступила место мотовству. Банкиры обнаружили, что их стандарты кредитования устарели, так как цены всё время повышаются. Таким образом, у спекулятивной лихорадки появилась точка опоры, и она выросла, и спрос на банковские фонды возрос, кредит распространился на всех, в том числе и тех, кто не мог предоставить никакого залога, превышение кредита стало повсеместным, расписки, выдаваемые сомнительным промоутерам, принимались за солидные вознаграждения и земельным спекулянтам выдавались приличные суммы. Заём для выдачи денег в займы другому стал обычной практикой. Раз за разом банки избегали банкротства благодаря росту своих депозитов [23].

Звучит похоже. Такое же безумие на рынке недвижимости присутствует всю историю деловых циклов США (которая также является историей искусственного расширения кредита) начиная паникой 1819 г. и которое можно легко увидеть в репортажах 2008 и 2009 г.

«Больше правил» — это ответ?

Финансовое «дерегулирование» часто называют причиной всех бед. Сенатор Барак Обама во время кампании 2008 г. всё порицал администрацию Джорджа Буша за мнимую склонность к «свёртыванию правил». О финансовом дерегулировании скажем позже, но что касается рынка недвижимости, смысл в том, что кредиторы делали именно то, что от них хотело федеральное правительство. Говорить, что требовалось больше правительственного контроля, не имеет смысла. Больше рискованных займов — вот что хотело правительство. Популярное мнение повсеместно, особенно в правительственных кругах, приветствовало отказ от традиционных стандартов кредитования и принятие более рискованных. Почему? Американская мечта распространялась на большее количество людей!

И это были не только Демократы — ни в коей мере. В 2004 г. Джордж Буш заставил Федеральное Управление Жилищного Строительства скорректировать требования к первоначальному платежу для нужд 150 000 новых домовладельцев. Он заявил, «Что бы построить общество собственников, мы поможем купить дома большему количеству американцев. Некоторые семьи более чем способны оплачивать кредит, у них просто нет сбережений для первого взноса»[24]. Первый взнос, традиционно служивший средством минимизации случаев невыполнения обязательств, был сметён самим Президентом США, и таким образом тренд отклонения от традиционных стандартов кредитования получил президентское одобрение.

И теперь предполагается, что мы должны возложить наши надежды на регулировщиков, которые не настолько храбры, чтобы пойти против всего политического, академического и медийного истеблишмента? Что регулировщики сделали бы что-то по-другому, или посмели бы сказать что-то отличное от того, что хотел слышать режим?

Высокопоставленные люди, чьи экзальтированные офисы придают их словам незаслуженный авторитет, заверяли нас в надёжности системы. Бэн Бернанке лично заверил страну, что чиновники, следящие за рынком закладных на дома, обнаружили превосходно функционирующую систему и никаких причин для беспокойства. «Наши ревизоры докладывают, что стандарты кредитования в целом разумны и не идут ни в какое сравнение со стандартами, приведшими к проблемам в банковской индустрии 20 лет назад. В особенности практика оценки на рынке недвижимости улучшилась»[25]. В 2004 г. два экономиста Фед. Резерва опубликовали исследование, в котором утверждали, что никакого пузыря на рынке недвижимости нет[26]. Бывший председатель Фед. Резерва Алан Гринспен советовал заёмщикам брать займы с плавающей ставкой процента, которая с тех пор адаптировалась, что теперь означает больше отказов от выполнения обязательств со стороны домовладельцев. В 2003 г. Алан Гринспен утверждал, что растущие цены на дома не являются признаком пузыря на рынке недвижимости, хотя он не ожидал такого быстрого роста цен. «Идея лопнувшего пузыря и повсеместно падающих цен по всей стране представляется мне крайне маловероятной», говорил Гринспен Сенатскому комитету[27]. Кроме экономистов Австрийской школы и нескольких других, кто последовательно указывал на растущий пузырь на рынке недвижимости и грядущий ущерб от него, было немного голосов, выражавших предостережение и здравый смысл. Немногие могли представить, что на всём рынке недвижимости сразу может быть спад, принять идею противоположную обычному ходу мысли о том, что недвижимость локальна и не характеризуется общенациональными изменениями.

Некоторые ведущие финансовые институты действовали на основании допущения, что бум на рынке жилья был основан на реальных факторах и не являлся пузырём. Поведение этих фирм можно назвать рискованным, только если знать, что бум был пузырём. Что заставляет некоторых думать, что чиновники увидели бы риск в ставке этих фирм на то, что бум на рынке недвижимости основан на реальных факторах и не является пузырём?

Даже если допустить, что существуют методы, при помощи которых чиновники, заглянув в бухгалтерские книги ведущих финансовых институтов, могут устранить все главные риски и увидеть картину чётче тех, чьё благополучие прямо зависит от результатов деятельности этих институтов, мы всё равно будем иметь дело только с последствиями, хотя и значительными, но не с причинами. Пока Фед. Резерв может создавать столько денег, сколько захочет и понижать ставку процента до разрушительно низкого уровня, пузырь — разрушение богатства, выглядящее прибыльным только благодаря искусственно низкой процентной ставке — где-нибудь возникнет. Если бы это не случилось на рынке недвижимости и в финансовой индустрии, то это случилось бы где-то в другом месте.