О приобщении Святых Таин и о богатстве, бедности и невоздержании

Апостол Павел, обличая коринфян за то, что они оставляют бедных голодными, когда сами приобщаются Святых Таин, стараясь пристыдить их и сделать кроткими, обращает речь к важнейшему предмету: ибо я, говорит, от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, cиe есть Тело Мое, за вас ломимое; cиe творите в Мое воспоминание (1 Кор. 11, 23–24). Почему он упоминает здесь об этих Таинах? Потому что это было весьма нужно для настоящего предмета. Господь твой, говорит, удостоил всех одной и той же трапезы, и притом самой страшной и много превосходящей достоинство всех, а ты считаешь других недостойными твоей Трапезы, маловажной и незначительной, и, тогда как они не получают от тебя ничего из благ духовных, отнимаешь у них и телес-ные, хотя они — не твои. Впрочем, он не говорит этого, дабы слова его не были слишком тяжкими, но употребляет речь более кроткую и говорит: Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб… Для чего он напоминает нам об этом времени, об этой вечере и предательстве? Не просто и не без причины, но дабы сильнее тронуть и самим временем. Ибо всякий, хотя бы кто был даже камнем, представив, как в эту ночь Господь скорбел с учениками, как был предан, связан, веден и осужден, как терпел все прочее, сделается мягче воска, отрешится от земли и всей здешней суеты. Для того апостол и напоминает нам обо всем этом, пристыжает нас и временем, и вечерею, и предательством и говорит: Господь твой предал Себя Самого за тебя, а ты не хочешь уделить и хлеба брату для самого же себя?

Но почему Павел говорит, что он принял это от Гос-пода, между тем как сам не был вместе с Ним, а находился тогда в числе Его гонителей? Дабы ты уразумел, что та вечеря не заключала в себе ничего большего в сравнении с последующими. Ибо и ныне Тот же Гос-подь все совершает и преподает, как и тогда, и не для этого только он напоминает нам об этой ночи, но дабы тронуть нас еще иным образом. Как вообще мы более помним последние слова, которые слышим от умирающих, и наследникам их, когда они дерзают нарушить их завещания, в укоризну говорим: вспомните, что это последние слова отца вашего, которые он завещал пред самою своею кончиною, — так и Павел, желая таким образом усилить речь свою, говорит: вспомните, что это было последнее Таинство, которое Он преподал вам, что Он заповедал это в ту ночь, в которую готовился умереть за нас, и, предложив нам эту вечерю, после нее уже не предложил никакой другой. Затем он излагает сами обстоятельства события и говорит: взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, cue есть Тело Мое, за вас ломимое
(1 Кор. 11, 24). Если ты приступаешь к Приобщению для благодарения, не посрамляй брата своего, не презирай алчущего, не упивайся, не оскорбляй Церкви. Ты приступаешь, чтобы благодарить за те блага, которые получил; воздавай же и со своей стороны и не отделяйся от ближнего.

Христос преподавал вечерю равно всем, сказав: приимите, ядите. Он равно всем преподал Свое Тело, а ты не хочешь равно всем раздавать общий хлеб? Хлеб был преломлен Им равно за всех и соделался Телом равно за всех. Также и Чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; cиe творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание (1 Кор. 11, 25). А ты что делаешь? Совершаешь воспоминание о Христе — и презираешь бедных, и не трепещешь? Когда ты совершал поминовение по умершему сыну или брату, то совесть замучила бы тебя, если бы ты не исполнил обычая и не пригласил бедных, — а совершая воспоминание о своем Господе, ты не хочешь даже поделиться трапезою?

Но что означают слова: сия чаша есть новый завет? Была чаша и Ветхого Завета — возлияния и кровь бессловесных животных: наполняли чашу и фиал кровию и после жертвоприношения совершали возлияние. Предложив вместо крови бессловесных Свою Кровь, дабы, слыша это, кто-нибудь не смутился, Господь напомнил о древнем жертвоприношении. Сказав о вечере, далее апостол соединяет настоящее с прошедшим, дабы верующие были и ныне в таком же расположении духа, как будто присутствовали на той же самой вечере, возлежали вместе с апостолами и принимали от Самого Христа эту жертву, и говорит: ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 11, 26). Как Христос, сказав о хлебе и о чаше: cиe творите в Мое воспоминание — открыл нам причину установления Таинства, а между прочим внушил, что эта причина достаточна для возбуждения в нас благоговения — ибо когда ты представишь, что потерпел для тебя Господь твой, то сделаешься любомудреннее, — так и Павел говорит здесь: всякий раз, когда вы едите… смерть Господню возвещаете. Такова эта вечеря! Далее внушает, что она пребудет до скончания века, словами: доколе Он придет. Посему кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней (1 Кор. 11, 27). Почему? Потому что проливает кровь и производит заклание, а не жертву приносит. Как тогда пронзившие Господа пронзали не для того, чтобы пить, но чтобы пролить Кровь Его, так поступает и тот, кто приобщается недостойно и не получает никакой пользы. Видишь ли, как страшна речь его и как сильно он тронул их, показав, что если они таким образом намерены пить Кровь Господню, то будут недостойно причащаться предлежащих Таин? И подлинно, не недостойно ли приступает тот, кто презирает алчущего, и кроме того, что презирает, еще и посрамляет его? Ибо если неподавание милостыни бедным лишает человека Царствия Небесного, хотя бы он был девственник, равно как и нещедрое подавание (ибо и девы имели у себя елей, но только не в изобилии), то представь, сколь велико зло, если совершится столько престу-плений?

Каких, скажете, преступлений? О каких преступлениях говоришь ты? Приобщившись такой Трапе-зы, тебе следовало бы сделаться смиреннее всех и уподобиться Ангелам, а ты сделался жестокосерд-нее всех: ты вкусил Крови Господней и не признаешь своего брата — достоин ли ты прощения? Если бы даже ты не знал его доселе, то после этой Трапезы должен был бы признать его, а ты бесчестишь и саму Трапезу, считая сподобившегося быть причастником ее недостойным яств твоих. Разве ты не слышал, чему подвергся требовавший сто динариев от брата своего, как он утратил дар, уступленный ему господином его? Разве не знаешь, чем ты был прежде и чем стал теперь? Разве не знаешь, что гораздо более этого, бедного деньгами, ты был беден добрыми делами, быв исполнен бесчисленных грехов? Однако Бог простил тебе все грехи и удостоил тебя такой Трапезы, но ты и после того не сделался человеколюбивее; посему не остается ничего более, как и тебя предать мучителям (см.: Мф. 18, 34).

Будем же внимать словам апостола все мы, которые здесь приступаем к священной Трапезе вместе с бедными, а вышедши отсюда, не хотим и смотреть на них, но, предаваясь сами пьянству, алчущих оставляем без внимания, — в чем тогда виновны были и коринфяне. Когда же, скажешь, это делается? Всегда, особенно же в праздники, когда тем более следовало бы не делать этого. Тогда-то, после Причащения, тотчас и начина-ется пьянство и пренебреже-ние бедных; тогда-то, после принятия Крови Господней, когда тебе следовало бы соблюдать пост и воздержание, ты и предаешься пьянству и бесчинию. Скушав за обедом что-нибудь приятное, ты остерегаешься, чтобы другим дурным кушаньем не ис-пор-тить прежнего, — а приняв Духа, предаешь-ся сатанинским удовольствиям.
Вспомни, что делали апостолы, причастившись священной вечери: не к молитвам ли и песнопениям обращались они, не к священному ли бдению, не к учению ли продолжительному и исполненному великого любомудрия? Ибо великие и дивные Таины Господь преподал и объяснил им тогда, когда Иуда пошел призвать будущих Его распинателей. Также и три тысячи верующих, сподобившись Причащения, не пребывали ли постоянно в молитвах и учении, а не в пьянстве и бесчинии? А ты если прежде Причащения постишься, чтобы сколько-нибудь оказаться достойным Причащения, то после Причащения, когда надлежало бы усилить воздержание, погубляешь все. Но не одно и то же — поститься прежде или после; должно быть воздержным в то и в другое время, но особенно после принятия Жениха: прежде — для того, чтобы сделаться достойным принятия, а после — для того, чтобы не оказаться недостойным полученных Даров.

Неужели же, скажешь, должно поститься после причащения? Я не говорю этого и не принуждаю — хорошо делать и так, но я не требую этого, а увещеваю не предаваться безмерному пресыщению. Ибо если вообще никогда не должно пресыщаться, как внушает Павел в словах: сластолюбивая заживо умерла (1 Тим. 5, 6), то тем более угрожает смерть пресыщающимся после Причащения. Если для жены пресыщение есть смерть, то тем более для мужа; если оно пагубно во всякое время, то тем более после Причащения Таин. А ты, приняв хлеб жизни, совершаешь дела смерти — и не трепещешь? Или не знаешь, сколько зол происходит от пресыщения? Неуместный смех, непристойные речи, пагубные шутки, бесполезное пусто-словие и многое другое, о чем и говорить неприлично.
Все это делаешь ты после того, как причастился Трапезы Христовой, в тот самый день, в который удостоился прикоснуться языком своим к Плоти Его. Посему, дабы этого не было, пусть каждый соблюдает в чистоте руку свою, язык и уста, которые послужили преддверием при вшествии Христа, и обращает мысли свои к той духовной трапезе — к вечере Господней, к бдению учеников в ту священную ночь; или, лучше сказать, если тщательно вникнем, то и теперь — та же ночь. Будем же бодрствовать вместе с Гос-подом и благоговеть вместе с учениками Его.

Непрестанно следует молиться, а не пьянствовать, особенно же в праздник. Праздник не для того, чтобы нам бесчинствовать и умножать грехи свои, но чтобы очистить и те, какие есть у нас. Знаю, что говорю это напрасно, но не перестану говорить. Если вы не все послушаетесь, то не все же и не послушаетесь; а если все не послушаетесь, то мне будет тем большая награда, а вам — тем большее осуждение. Дабы с вами не случилось этого, я не перестану говорить: частым повторением, может быть, и трону вас. Итак, увещеваю вас: дабы причащение не послужило к нашему осуждению, напитаем Христа, напоим и оденем — это достойно такой Трапезы. Ты слышал священные песни, видел брак духовный, насладился царской Трапезой, исполнился Святаго Духа, приобщился к лику серафимов, сделался сообщником горних сил? Не нарушай же такой радости, не теряй такого сокровища, не предавайся пьянству — этому источнику скорби, утешению диавола, виновнику бесчисленных зол, ибо от него и сон, подобный смерти, и головокружение, и болезни, и забвение, и изнеможение. Ты, конечно, не решился бы в пьяном виде встретиться даже с другом; как же осмеливаешься, скажи мне, предаваться пьянству, имея в себе Христа? Но ты любишь удовольствия? Поэтому-то и перестань предаваться пьянству. И я желаю тебе удовольствия, но удовольствия истинного и никогда не увядающего. Какое же это удовольствие — истинное и всегда цветущее? Призови к обеду своему Христа, раздели с Ним свои, или, лучше, Его же, блага — вот в чем заключается бесконечное и всегда цветущее удовольствие! А удовольствия чувственные не таковы: они, как скоро являются, тотчас же исчезают, и наслаждающийся ими находится нисколько не в лучшем, или даже худшем, состоянии, нежели не наслаждающийся. Тот находится как бы на пристани, а этот увлекается потоком и осаждается болезнями, не имея возможности преодолеть такую бурю. Посему, дабы не случилось этого, будем соблюдать умеренность — тогда сохраним и тело здравым, и душу спокойною, избежим настоящих и будущих зол, которых да избавимся все мы и да сподобимся Царствия Небесного благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу вместе со Святым Духом слава, держава, честь ныне и присно и во веки веков. Аминь.

27-я беседа на Первое послание к Коринфянам

Таинство Чаши Господней

Чтобы выразить Свою великую любовь к нам, Хрис-тос даровал нам Плоть Свою. Итак, чтобы не любовию только, но и самим делом быть нам членами Плоти Христовой, будем соединяться с этою Плотию. Для того Он смесил Самого Себя и растворил Тело Свое в нас, чтобы мы составляли нечто единое, как тело, соединенное с головою. И это есть знак самой сильной любви. На это указывал и Иов, когда говорил о своих домочадцах, которые так сильно любили его, что желали срастись с его плотию: о, если бы мы от мяс его не насытились (Иов 31, 31). Так говорили они, желая выразить свою великую любовь к нему. С этою же целью так поступил и Христос: чтобы ввести нас в большее содружество с Собою и показать Свою любовь к нам, Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и вкушать, и соединяться с Ним, и насыщать Им всякое желание.

Будем же отходить от Святой Трапезы, как львы, дышащие огнем, страшным для диавола, и помышляя о нашей Главе и о той любви, какую Он показал к нам. Часто родители, говорит Он, отдают детей своих на вскормление другим; а Я не так, но питаю вас Своею Плотию, Самого Себя предлагаю вам, желая, чтобы все вы были благородны, и подавая вам благие надежды на будущее. Ибо кто отдал вам Самого Себя здесь, то тем более там. Я восхотел быть вашим братом; Я ради вас приобщился Плоти и Крови; и эту Плоть и Кровь, чрез которые Я сроднился с вами, Я опять преподаю вам. Эта Кровь придает нам вид цветущий и царский, рождает красоту неизобразимую, не дает увядать благородству души, непрестанно напояя ее и питая. Наша кровь, образующаяся из пищи, не вдруг становится кровью, но сначала бывает чем-то другим; а эта Кровь не так, но тотчас же напояет душу и сообщает ей некую великую силу. Эта Кровь, достойно принимаемая, отстраняет и далеко прогоняет от нас демонов, призывает же к нам ангелов и Владыку ангелов. Демоны бегут оттуда, где видят Владычнюю Кровь, а ангелы туда стекаются. Пролитая на кресте, эта Кровь омыла всю вселенную. Много об этой Крови любомудрствует и блаженный Павел в Послании к евре-ям. Эта Кровь очистила место недоступное и Святая Святых. Если же ее образ имел такую силу в храме еврейском, и в Египте, когда кровью были помазаны дверные косяки, то гораздо более — сама истина. Эта Кровь освятила золотой жертвенник. Без нее архиерей не дерзал входить в место недоступное. Эта Кровь поставляла во священника. Она в образах омывала грехи. Если же в образах она имела такую силу, если смерть так страшилась тени, то может ли, скажи мне, не убояться самой истины? Эта Кровь — спасение душ наших. Ею душа омывается. Она делает наш ум светлее огня. Она делает нашу душу чище золота. Эта Кровь излилась — и соделала небо для нас доступным.

Страшны поистине Таинства Церкви, страшен поистине жертвенник. Из рая выходил источник, изливавший чувственные реки; от этой же Трапезы происходит источник, изводящий реки духовные. При этом источнике насаждены не ивы бесплодные, но дерева, досягающие до самого неба и приносящие плод всегда спелый и никогда не увядающий. Если кто томится от зноя, пусть идет к этому источнику и прохладит свой жар, потому что этот источник уничтожает засуху и освежает все попаленное — попаленное не солнцем, а раскаленными стрелами диавола. Его начало — свыше, и исток его там же, и оттуда он напояется. У этого источника много потоков, которые изводит Утешитель, а посредником при этом бывает Сын, не заступом пролагая им дорогу, но отверзая в нас расположение. Этот источник — источник света, изливающий лучи истины. К нему стекаются и горние силы, чтобы созерцать красоту его потоков, потому что они яснее видят и силу предлежащих Даров, и неприступное их сияние.

Если бы возможно было, чтобы кто-нибудь вложил свою руку или язык в расплавленное золото, — они тотчас озолотились бы. Точно такое же и еще гораздо большее действие производят и здесь на душу предлежащие Таины. Сильнее огня кипит и стремится река сия, но не сожигает, а только очищает все, чего касается. Эта Кровь древле была прообразована на жертвенниках, в закланиях, определенных законом. Она — цена вселенной; ею Христос купил Церковь; ею Он всю ее украсил. Как тот, кто покупает слуг, дает за них золото и потом, желая их украсить, украшает золотом, так и Христос и купил нас Кровию, и украсил Кровию. Приобщающиеся этой Крови стоят вместе с Ангелами, Архангелами и прочими горними силами, облеченные в царскую одежду Христову и имея духовное оружие. Но этим я еще не сказал ничего великого: они бывают облечены в Самого Царя. Но сколько велико и чудно это Таинство, столько же верно и то, что если приступаешь к нему с чистою совестью — приступаешь во спасение, если же с совестью лукавою — в наказание и мучение. Кто ест, сказано, и пьет Господа недостойно, тот ест и пьет осуждение себе (1 Кор. 11, 29). Если и оскверняющие царскую порфиру наказываются одинаково с раздирающими ее, то что удивительного, если приемлющие Тело Христово с нечистою душою подвергнутся тому же наказанию, какому и те, которые истерзали его гвоздями? Смотри, на какое страшное наказание указывает Павел в словах: если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен (Евр. 10, 28–29). Будем же, возлюбленные, внимательны к самим себе, наслаждаясь такими благами. И если родится в нас желание сказать что-нибудь срамное или заметим, что нами овладевает гнев или другая какая страсть, — подумаем, чего мы удостоены, какого получили Духа. Такая мысль обуздает наши безумные страсти. В самом деле, доколе мы будем привязаны к настоящим вещам? Доколе не восстанем? Доколе будем нерадеть о своем спасении? Помыслим, чего нас удостоил Бог, возблагодарим, прославим Его — не верою только, но и самыми делами, чтобы сподобиться и будущих благ по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу вместе со Святым Духом слава ныне и присно и во веки веков. Аминь.

46-я беседа на Евангелие от Иоанна