Ложь Геринга о снабжении по воздуху — КиберПедия 

Архитектура электронного правительства: Единая архитектура – это методологический подход при создании системы управления государства, который строится...

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...

Ложь Геринга о снабжении по воздуху

2017-06-04 373
Ложь Геринга о снабжении по воздуху 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

— Паулюс мне вчера рассказывал, будто Гитлер хотел отдать приказ армии о прорыве. Потом под влиянием Геринга он принял другое решение. Ни Паулюс, ни Шмидт, ни вы, ни один из командиров корпусов — да и никто из нас — не верит, учитывая общую обстановку на фронтах, чтобы армию, и теперь еще насчитывающую 270 тысяч человек, авиация могла снабжать в течение месяца продовольствием, боеприпасами, горючим, медико-санитарными средствами. Это же утопия. Ведь это было невозможно и в начале окружения, когда красное кольцо вокруг 6-й армии еще не было плотным, советская противовоздушная оборона еще была малоэффективна; а теперь, когда зенитки и истребители противника действуют так активно, это совершенно исключено.

— Правильно, Адам. Паулюс это ясно понимал еще в первые дни окружения. Да и генерал-майор Пикерт, командир 9-й зенитной артиллерийской дивизии, считал иллюзией расчеты на то, что авиация обеспечит достаточное снабжение нашей армии. Поэтому по распоряжению командующего армией он 27 ноября вылетел в штаб группы армий, чтобы полностью информировать фельдмаршала фон Манштейна об опасном положении в котле и обсудить с компетентными инстанциями военно-воздушных сил перспективы максимального и, главное — бесперебойного снабжения нашей армии. Пикерту было поручено откровенно изложить наши сомнения в реальности снабжения по воздуху и подчеркнуть, что армию может спасти только прорыв при поддержке извне. При этом уже нельзя терять времени.

— Кстати, еще один вопрос, Эльхлепп. Если нужно сохранить боеспособность армии, то сколько машин должно ежедневно вылетать в котел?

— Вы знаете, Адам, что нам нужно в день минимум 700 тонн грузов. Один «юнкерс-52» берет 2 тонны. Это, следовательно, означало бы, что ежедневно в Питомнике должны приземляться 350 «юнкерсов». Но грузоподъемность «хейнкеля-111» составляет только 1,5 тонны. Стало быть, если нет в распоряжении достаточного числа «юнкерсов-52», то уже нужно более 400 машин.

— Такой же ответ мне дал полковник Баадер. А сколько же машин фактически прибывало в последние дни? — спросил я.

— Только небольшая часть нужного количества, в лучшем случае одна четверть. Но позвольте мне все же продолжить мой рассказ. Несколько дней назад Пикерт возвратился. Он доложил Паулюсу о своей длительной беседе с генералом Фибигом, командиром VIII авиационного корпуса, которому Гитлер поручил снабжение по воздуху 6-й армии. Хотя корпус по приказу Гитлера освобожден от всех других боевых заданий, Фибиг вынужден заявить, что у него не хватает машин для того, чтобы доставлять в котел по воздуху требуемый тоннаж. Генерал сам оказался в неприятном положении. 11 декабря он прилетел в котел и обещал Паулюсу и Шмидту, что сделает все, что в человеческих силах, чтобы помочь тяжко бедствующей 6-й армии. Но дело не только в нехватке самолетов. Порой сильный мороз, поднявшаяся метель и густой туман почти парализуют воздушное сообщение. В результате до сих пор не было ни одного дня, когда бы удалось доставить хоть четверть нужного тоннажа. Вероятно, в ближайшие дни мы будем вынуждены еще уменьшить хлебный паек, который в конце ноября был установлен в размере 200 граммов на день.

 

Меня терзают сомнения

 

— Я еще в Морозовске узнал, что многие дивизии во время бегства потеряли все свои склады продовольствия и даже полевые кухни и уже не первый день голодают.

— Так и есть. Поэтому Паулюс тотчас же после своего прибытия в котел приказал всем частям точно взять на учет запасы продовольствия, обмундирования, боеприпасов и горючего и доложить, сколько имеется в наличии. Квартирмейстерам и интендантам приказано позаботиться о равномерном распределении. Не знаю, все ли честно и правдиво доложили, каковы запасы. Мы не имели возможности проверить донесения.

— Следовательно, мы должны признать, что большинство солдат находящейся в котле армии уже много дней голодают. Чем меньше число прибывающих самолетов, тем быстрее растет ежесуточно недостача продовольствия. Где же выход, Эльхлепп?

— Выход заключается в бесперебойном, возможно большем снабжении по воздуху и в успехе наступления армии Гота.

— В реальность воздушного моста мы оба не верим. Мне представляется также весьма сомнительным, чтобы деблокирующей армии Гота удалось перебросить к нам наземный мост. Ваш оптимизм делает вам честь, дорогой мой. Но может быть, мы поддаемся гибельному самообману?

— Конечно, оба моих предположения еще находятся под большим вопросом. Но ведь и мы не сидим сложа руки. Хотя Гитлер приказал удерживать Сталинград, нами проведены все подготовительные мероприятия для того, чтобы суметь в самые ближайшие дни пробиться навстречу армии Гота. Мы не должны терять веру в успех.

Генштабист полковник Эльхлепп принадлежал к тем десяткам тысяч офицеров и солдат, которые искренне верили в авторитет начальства. В основе их послушания лежало доверие к верховному командованию, они были готовы рисковать своей жизнью ради него, будучи при этом твердо убеждены, что оно со своей стороны оправдывает доверие тем, что его поступки и решения проникнуты чувством высокой ответственности. Доверие в ответ на ответственность, ответственность в ответ на доверие — такова была формула солдатского мышления и поведения. Большинство из нас было воспитано в этом духе, так мы жили и сражались. Но как же быть, если верховное руководство злоупотребляло нашим доверием, если оно по каким-то причинам, может быть даже по легкомыслию, пренебрегло лежащей на нем ответственностью?

Меня терзали сомнения. Эта естественная вера, непоколебимое доверие к командованию вермахта были во мне основательно подорваны. Формула «Доверие в ответ на ответственность, ответственность в ответ на доверие» показалась мне спорной, упрощенной, даже наивной в свете горького опыта последних недель. Не прав ли все же генерал фон Зейдлиц? Но пока что надо было разобраться в других делах.

— Еще один вопрос, Эльхлепп. Можем ли мы как должно заботиться о раненых и больных, особенно о тяжелораненых?

— К сожалению, нет. Как вы знаете, все крупные госпитали расположены к западу от Дона. Около города и в степи размещено лишь несколько небольших полевых госпиталей. Они давно переполнены, хотя мы каждую машину, летящую в обратный рейс, полностью загружаем тяжелоранеными. Но ведь дело не только в недостатке места, прежде всего не хватает перевязочного материала, наркотических средств, медикаментов, хирургических инструментов. Пополнение ничтожно. Врачи и медицинский персонал перегружены, все чаще и они валятся с ног. Начальник санитарной службы или квартирмейстер могут вам рассказать о подлинных трагедиях.

После беседы с начальником оперативного отдела я стал осведомленнее, но отнюдь не спокойнее. Я отправился к себе — в убежище командующего армией. Текущей почты было немного. Пока я давал распоряжения обер-фельдфебелю Кюпперу, открылась дверь и вошел Паулюс.

— Много дел, Адам?

— Да, господин генерал. Утверждено несколько представлений к Рыцарскому кресту и Немецкому кресту в золоте. Я их сейчас разошлю по корпусам.

— Рыцарский крест за проигранное сражение. Вам не кажется, что это смешно?

Паулюс усмехнулся и продолжал:

— Вы были сегодня утром в штабе LI корпуса. Есть какие-нибудь новости?

— Нет, господин генерал, или, собственно, все же есть. Я узнал кое-что новое. Корпусной адъютант рассказал мне, что все дивизии на северном и восточном участках котла подчинены генералу Зейдлицу. Я этого еще не знал.

Паулюс слегка кивнул головой и отвечал несколько обиженным тоном:

— Да, таково переданное по радио приказание Гитлера. Можете потом его у меня прочитать. Я сам не знаю, что это, собственно, должно означать. Возможно, Гитлер хочет проверить, действительно ли хватит у Зейдлица мужества нарушить приказ. Но возможно и другое — что Гитлер особенно высоко ценит Зейдлица.

— Это мне непонятно, господин генерал. Сначала Гитлер подчеркивает, что он вполне полагается на командующего армией. Днем позже он передает большинство дивизий под командование генерала Зейдлица. В этом есть тем большее противоречие, что именно Зейдлиц требовал, чтобы мы вернули себе свободу действий, отнятую приказом фюрера. Какова, собственно, сейчас точка зрения Зейдлица по этому вопросу?

— Я спросил его об этом в присутствии генерала Штрекера. Он мне ответил: «При данных обстоятельствах я должен подчиниться». Пойдемте, я покажу вам радиограмму Гитлера.

В своем рабочем помещении Паулюс вынул из папки лист бумаги и дал его мне. Я прочел следующие строки, под которыми значилась подпись «Адольф Гитлер»:

 

«Прорыв из котла исключен. Снабжение по воздуху обеспечено. Под командованием генерала Гота сосредоточивается новая армия для прорыва котла извне. Все дивизии, действующие на волжском и северном участках фронта, передаются под командование генерала фон Зейдлица».[61]

 

Дополнительно было указано, что за генералом Паулюсом сохраняются права и власть, связанные с общим руководством войсками, находящимися в котле.

Позднее, оставшись один, я долго размышлял, сопоставляя Паулюса и Зейдлица. Два противоположных характера: Паулюс — добросовестный, все тщательно продумывающий генштабист, мыслитель, но нерешительный человек; Зейдлиц — значительно менее образованный и менее знающий генерал, нежели Паулюс, однако человек решительный и смелый до безрассудства. Зейдлиц безоговорочно защищал свою точку зрения и даже в споре с Паулюсом оказался в конфликте с прочими генералами. Тем не менее он вынужден был замолчать, когда получил приказ Гитлера, узнал, что его отличили, предоставив более высокий командный пост. И генерал фон Зейдлиц повиновался, несмотря на свое особое мнение. В качестве первого адъютанта армии я часто имел возможность наблюдать, как продвижение по службе, повышение в звании или получение высокого ордена влияли на взгляды, по меньшей мере, на поведение многих офицеров. И Зейдлиц тоже уступил. По таким же или аналогичным мотивам — это для меня так и осталось неясным.

 

Армия пожирает лошадей

 

Дни после 12 декабря были особенно волнующими. Штаб армии подготовлял прорыв. Операция Гота «Зимняя гроза» (так она была закодирована) провалилась. По сигналу «Удар грома» 6-я армия должна была разорвать кольцо изнутри и двинуться навстречу Готу. Имелось в виду, что всех раненых повезут на грузовиках. Если бы только снабжение было хоть немного более успешно! Вплоть до 12 декабря ежедневно доставлялось по воздуху не больше 100 тонн продовольствия, боеприпасов и горючего. После неустанных просьб армии о помощи объем снабжения несколько увеличился. Но и тогда он ни разу не приближался к цифре 300 тонн в день, а такова была минимальная потребность в одних лишь продовольственных грузах. Голод все сильней терзал тело и душу людей, попавших в окружение. В некоторых частях число солдат, обессилевших от голода, уже превышало число раненых. В каждом убежище, каждом окопе, в каждом дивизионном медицинском пункте лежали изможденные солдаты и офицеры, которые уже больше не могли встать на ноги. В этом бедственном положении армия забрала лошадей румынской кавалерийской дивизии, которые все равно уже были полумертвыми из-за недостатка корма. Начальник снабжения армии капитан Тепке разрешил забить 4000 лошадей. Пока имелись мясо и кости лошадей, можно было хоть временно несколько улучшить продовольственное снабжение. Это дало немного, хотя бы потому, что с 15 декабря хлебный паек был снижен до 100 граммов. Два Ломтика хлеба в день, жидкий суп из конины, несколько чашек горячего овощного чая или солодового кофе — и при таком питании солдаты должны были жить, драться, противостоять морозу, снегу и бурану.

Понятно, с каким волнением и надеждой четверть миллиона человек, запертых в котле, относились к продвижению армии Гота. После выступления 4-й танковой армии люди испытали чувство облегчения, на некоторое время к ним вернулась уверенность в себе, вновь пробудилась воля к борьбе. Снова имело смысл стойко держаться. Еще всего несколько дней — и удастся разорвать смертельное кольцо. Два-три дня царил настоящий подъем. Когда же затем день за днем проходили в бесплодном ожидании, людей охватило тяжкое разочарование и глубокое уныние.

Генерал Паулюс каждый день с утра выезжал в дивизии, находившиеся на самых опасных участках. Утро 16 декабря — на рассвете термометр показывал свыше 30° мороза — Паулюс провел на западном участке, где шли упорные бои. Когда он к полудню вернулся обратно, я по выражению его лица понял, что у него тяжело на душе.

— Вы были сегодня в 44-й пехотной дивизии, господин генерал? Судя по вчерашнему вечернему донесению, она понесла большие потери. Русские снова атаковали? — спросил я.

— Вы знаете, на этом участке всегда неспокойно. Однако самое худшее, что не потери в боях — главная причина гибели людей. Командир дивизии и дивизионный врач доложили, что за последние дни учащаются случаи обморожения. Из-за недостатка зимнего обмундирования солдаты в их снежных норах беззащитны против ледяных степных ветров. Днем они не могут выйти из окопов и рвов даже за нуждой. Тот, кто все же делает такую попытку, чаще всего платится жизнью. А так как никто не может пошевелиться в этих норах, неизбежно обмораживание.

— Каким способом можно вообще эвакуировать с переднего края раненых и больных?

— Это почти неразрешимая проблема. Противник открывает огонь, как только замечает у нас движение. Лишь с наступлением темноты можно подобрать раненых, оказать помощь обмороженным. А это слишком часто приводит к тому, что медицинская помощь опаздывает.

— Вчера я встретил здесь, в штабе, офицера связи из 44-й дивизии. Он рассказывал, что ночью с обеих сторон почти прекращаются боевые действия. У нас на позициях остается лишь слабое охранение. Могут ли отдыхающие части хотя бы в это время где-либо разместиться, господин генерал?

— Немногие селения в степи были подвергнуты сильному обстрелу, летом нами, а теперь противником. Между развалинами имеется несколько убежищ, большей частью оборудованных осенью нашими тыловыми частями. Они заняты частично штабами. Их, конечно, далеко не достаточно. Ночью туда все забираются и теснятся около очагов и печей. Дрова с трудом добывают в Сталинграде.

— Что же будет, если численность дивизий будет сокращаться в таком же темпе? Кто же тогда будет удерживать линию фронта?

— Все зависит от того, как скоро опять восстановим связь с нашими войсками по ту сторону кольца окружения. Но поразмыслите и вы, Адам, о том, какие предложения вы можете мне сделать.

 

Новая надежда на прорыв

 

Паулюс отправился к Шмидту. Я ушел к себе и стал изучать списки замещаемых должностей в дивизиях и войсках резерва командования. Танковые и артиллерийские части, потерявшие свою технику, были уже расформированы, а еще боеспособные офицеры и солдаты использованы в пехоте. Однако можно было бы выявить пригодных к бою среди солдат тыловой службы и высших войсковых штабов, работа которых постепенно сводилась к минимуму. Удалось бы набрать и среди наших дивизий здесь, в городе, офицеров и солдат для укрепления пехоты на угрожаемых участках фронта. Я решил при первом же удобном случае переговорить со Шмидтом. Пока я размышлял над всем этим, явился ординарец и передал, что меня просят на совещание в комнату начальника штаба. Генерал Паулюс и Эльхлепп были уже там. Вслед за мной пришли начальник разведывательного отдела и исполняющий обязанности обер-квартирмейстера.

Генерал-майор Шмидт стоял перед картой обстановки. По знаку командующего он начал свой доклад.

— Я только что говорил с начальником штаба группы армий «Дон» генералом Шульцем по коротковолновой радиостанции. Он сообщил мне, что сегодня утром Красная Армия начала действия против правого фланга группы армий «Дон» и левого фланга группы армий «Б». Вероятно, противник намерен прорваться по направлению к Ростову. Сейчас положение еще неясно. LVII танковый корпус Гота ведет ожесточенные бои с крупными силами неприятеля и весьма медленно продвигается вперед. Его авангарды ведут бои на участке Верхне-Кумский, Водянский, Кругляков, то есть примерно в 50 километрах от нашего южного участка. Группа армий «Дон» снова предложила Главному командованию сухопутных сил разрешить 6-й армии прорыв из окружения. Следовательно, мы должны считать, что в этой крайней критической обстановке главное командование войдет наконец в наше положение. Прошу начальника оперативного отдела и квартирмейстера доложить о том, как идет подготовка.

Сначала голос начальника штаба чуть дрожал от волнения, но к концу речи Шмидт успокоился.

Начальник оперативного отдела в своем выступлении добавил к вышесказанному:

— Наши 40–50 еще боеспособных танков сосредоточены вблизи намеченного места прорыва. Запаса горючего хватит не меньше чем на 30 километров. Перед командиром танкового корпуса поставлена задача прорвать вражескую линию обороны и установить связь с LVII танковым корпусом. Участок прорыва должен быть обеспечен с флангов, чтобы 6-я армия могла выбраться из котла. Вывод наших дивизий подготовлен на всех участках.

Исполняющий обязанности обер-квартирмейстера подполковник фон Куновски доложил:

— Капитан Тепке находится, как предусмотрено приказом, в Карповке. Он сосредоточил там автотранспорт грузоподъемностью 700 тонн и будет двигаться вслед за нашими атакующими танками. Его задача — получить доставленные армией Гота грузы и возможно быстрей подвезти их к нашим наступающим дивизиям. VIII воздушный корпус получил приказ сбросить в образуемую брешь горючее и боеприпасы для наших танков, пробивающихся к югу. Дивизионная артиллерия и полевые кухни будут прицеплены к грузовикам. Необходимое количество машин наготове.

Шмидт добавил, что вся лишняя боевая техника должна быть подготовлена к уничтожению.

Во время этих докладов или сообщений Паулюс смотрел на карту. Теперь он повернулся к нам лицом.

— Надо надеяться, приказ придет очень скоро, в противном случае возникнет опасность, что мы уже не сможем его выполнить. День ото дня тают силы наших солдат, убывают боеприпасы, продукты, горючее и медикаменты. Сегодня горючего хватит только на 30 километров атаки, а через четыре-пять дней запас его может сократиться настолько, что мы больше не будем способны ни на какую атаку.

После этой серьезной, хоть и не неожиданной оценки обстановки мы разошлись.

Конечно, приготовления в районе Карповки не могли укрыться от наших войск. Простой солдат был на этот счет необычайно чуток. Если медленное продвижение армии Гота породило известное уныние, то весть о готовящемся прорыве из котла, распространившаяся с быстротой ветра, вызвала новый подъем оптимизма. Солдаты готовы были забыть обо всех мытарствах и жертвах, принесенных ими в последние недели, только бы выбраться из этой мышеловки. Вырваться из котла — это значило получить регулярное и сытное питание, освобождение от фронтовой службы, покой и давно полагающийся вожделенный отпуск, свидание с женой и детьми, родителями, братьями и сестрами. Чего только не сулила обманчивая надежда предельно усталым, измученным, истощенным солдатам…

Наши писари и ординарцы тоже сияли в предвкушении будущего счастья. Они уже не сидели так апатично и бесцельно за своими столами. Когда я 16 декабря зашел под вечер к своим писарям в их укрытие, обер-фельдфебель Кюппер, весело смеясь, встретил меня словами:

— Ну вот, господин полковник, дело-то у нас на мази. До чего ж мы рады, что выберемся опять на свет из этой проклятой норы. Ведь наши на родине понятия не имеют, что тут у нас приключилось. Только вчера получил письмо от жены, так она, верно, в десятый раз, не меньше, спрашивает, почему я не приезжаю в отпуск.

— Счастливец! А я, милый Кюппер, с 19 ноября не получаю писем от родных. Но теперь можно снова надеяться. Соберите всякую писанину, чтобы ее уничтожить. Обременять себя этим при прорыве нам не к чему.

— Будет сделано, господин полковник. Только что был у нас писарь из LI армейского корпуса. Как он рассказывает, генерал фон Зейдлиц подает нам пример: он сжег буквально все — обмундирование, белье, сапоги, фотоаппарат, книги, оставил только то, что на нем.

Я не мог удержаться от смеха. Таков именно и был Зейдлиц: пылкий и делавший все основательно, не любитель полумер.

 

Манштейн уклоняется

 

В эти дни наш штаб ожил: аппарат работал полным ходом — офицеры связи, телефонные разговоры, радиограммы, приказы, рапорты. Шмидт был особенно в форме. Паулюс почти ежедневно говорил по радио с фельдмаршалом фон Манштейном. Большую часть этих разговоров я слышал и застенографировал. Они мало чем отличаются друг от друга. Паулюс добивался ответа на свои вопросы: какова обстановка у места советского прорыва к западу от Дона? Когда можно рассчитывать на приход деблокирующих войск? Восстановлен ли на Чире сплошной устойчивый фронт? Приостановлено ли наступление противника? Скоро ли генерал Холлидт перейдет в контрнаступление?

Манштейн отвечал скупо, неконкретно, Паулюс сердился, что командующий группой армий «Дон», по-видимому, плохо информирован.

— Как я могу принимать здесь какие-либо решения, если я не знаю, что делается вокруг, не знаю, что Манштейн и главное командование предпринимают и планируют. Я вечно слышу только одно: «Держитесь!» Так мы и делаем вот уже месяц, причем погибаем. Похоже на то, что Гот вряд ли продвинется вперед. Части его LVII танкового корпуса перешли к обороне.

— Может быть, господин генерал, мы бы выручили Гота, если бы перешли в наступление и прорвались ему навстречу, тогда русские вынуждены были бы драться на два фронта и распылять свои силы?

— Это-то верно, Адам, но до сих пор Манштейн нам этого не разрешил. Он ведь должен санкционировать начало операции под кодовым названием «Удар грома». А он молчит и поныне. Гитлер и главное командование все еще хотят, чтобы мы удерживали город. И Манштейн боится дать приказ от своего имени, хотя и знает о нашем тяжелом положении. Тогда, сразу же после окружения, приказ держаться до конца, между прочим, мотивировался тем, что преждевременная сдача города повлечет за собой уничтожение группы «А» на Кавказе, которая застряла из-за осенних дождей и слякоти. [62] Пусть даже этот мотив был правильным до конца ноября, но ведь сейчас земля промерзла и на подступах к Кавказу. Тем не менее наш прорыв под запретом и сейчас. Как же я могу что-нибудь предпринимать, если я не знаю общей обстановки и Манштейн меня неправильно информирует?

Последние слова прозвучали как вопль отчаяния. Казалось, Паулюса раздавит бремя возложенной на него ответственности. «Надо надеяться, что он выдержит», — подумал я, выйдя от Паулюса.

17 декабря поздно вечером командование группы армий «Дон» сообщило, что 17-я танковая дивизия присоединилась к армии Гота и, наступая, переправилась через Аксай у Генераловского.

— Будем надеяться, господин генерал, что теперь Гот снова продвинется вперед, — заметил я, когда Паулюс меня информировал о случившемся.

— Мы крайне в этом заинтересованы. Если бы эта дивизия на пять дней раньше вступила в бой, успех был бы, по моему мнению, обеспечен. Между тем у командования Красной Армии оказалось достаточно времени для того, чтобы усилить свою оборону. Посмотрим, что нас ожидает завтра и послезавтра.

Как терзало нервы это ожидание! Как расслабляло!

Это сказалось даже на столь деятельном генерал-майоре Шмидте. Когда я предложил отобрать из штабов и службы тыла солдат и офицеров для пехотных частей, он хоть и согласился, но все же предпочел ждать, пока будет принято решение о нашем выходе из окружения.

Ну а противник тоже медлил? Вряд ли можно было так думать. Он действовал, даже если здесь его действия сводились к налету одной «швейной машины», которая в эту минуту прострочила небо над нашим командным пунктом и сбросила бомбы. Одна из них упала поблизости от нашего убежища. Земля задрожала, оконные стекла лопнули.

Долго ли еще противник будет выжидать, прежде чем нанести нам сокрушительные удары? Когда все это кончится? И чем?

 


Поделиться с друзьями:

Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни...

Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...

Индивидуальные очистные сооружения: К классу индивидуальных очистных сооружений относят сооружения, пропускная способность которых...

Таксономические единицы (категории) растений: Каждая система классификации состоит из определённых соподчиненных друг другу...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.051 с.