Все , кроме Антония , уходят.

 

Антоний

Прости меня, о прах кровоточащий, Что кроток я и ласков с палачами. Останки благороднейшего мужа, Кому в потоке времени нет равных. О, горе тем, кто эту кровь пролил! Над ранами твоими я пророчу, — Рубиновые губы уст немых Открыв, они через меня вещают — Проклятье поразит тела людей; Гражданская война, усобиц ярость Италию на части раздерут; И кровь и гибель будут так привычны, Ужасное таким обычным станет, Что матери смотреть с улыбкой будут, Как четвертует их детей война; И жалость всякую задушит дикость; Дух Цезаря в погоне за отмщеньем, С Гекатою из преисподней выйдя, На всю страну монаршьим криком грянет: "Пощады нет! " — и спустит псов войны, Чтоб злодеянье вся земля узнала По смраду тел, просящих погребенья.

Входит слуга.

Ты послан от Октавия, не так ли?

 

Слуга

Да, Марк Антоний.

 

Антоний

Цезарь писал ему, чтоб в Рим он прибыл.

 

Слуга

Он получил письмо и скоро будет. Тебе же устно он передает…

(Увидев тело.)

О Цезарь!

 

Антоний

Великодушен ты; уйди и плачь. Скорбь заразительна; мои глаза, Увидев перлы скорби на твоих, Слезятся. Где сейчас твой господин?

 

Слуга

Стал на ночь лагерем, семь миль от Рима.

Антоний

Спеши назад, скажи, что здесь случилось: Рим в трауре, в опасном возбужденье, И Рим Октавию небезопасен; Так передай ему. Нет, подожди. Мы вместе тело вынесем на площадь, Там буду речь держать и попытаюсь Узнать, как отзывается народ На злодеянье этих кровопийц; И сообразно этому потом Октавию доставишь донесенье. Ну, помогай.

Уходят, унося труп Цезаря.

 

СЦЕНА 2

 

Форум. Входят Брут, Кассий и толпа граждан.

 

Граждане

Хотим мы знать причину! Объясните!

 

Брут

Друзья, за мной и слушайте меня. — Ты ж, Кассий, избери другую площадь, Толпу разделим. — Кто хочет выслушать меня, останьтесь; Кто хочет, пусть за Кассием идет; Мы объясним, зачем для блага всех Убит был Цезарь.

 

Первый гражданин

Брута буду слушать.

 

Второй гражданин

Я Кассия послушаю, а после, Все выслушав, их доводы сравним.

Кассий уходит с частью граждан. Брут всходит на ростру.

 

Третий гражданин

Молчанье! Говорит достойный Брут.

 

Брут

Терпенье до конца. Римляне, сограждане и друзья! Выслушайте, почему я поступил так, и молчите, чтобы вам было слышно; верьте мне ради моей чести и положитесь на мою честь, чтобы поверить; судите меня по своему разуменью и пробудите ваши чувства, чтобы вы могли судить лучше. Если в этом собрании есть хоть один человек, искренне любивший Цезаря, то я говорю ему: любовь Брута к Цезарю была не меньше, чем его. И если этот друг спросит, почему Брут восстал против Цезаря, то вот мой ответ: не потому, что я любил Цезаря меньше, но потому, что я любил Рим больше. Что вы предпочли бы: чтоб Цезарь был жив, а вы умерли рабами, или чтобы Цезарь был мертв и вы все жили свободными людьми? Цезарь любил меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому; за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его. За его любовь — слезы; за его удачи — радость; за его доблести — почет; за его властолюбие — смерть. Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Кто здесь настолько одичал, что не хочет быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Кто здесь настолько гнусен, что не хочет любить свое отечество? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Я жду ответа.

 

Все Такого нет, Брут, нет.

 

Брут

Значит, я никого не оскорбил. Я поступил с Цезарем так, как вы поступили бы с Брутом. Причина его смерти записана в свитках Капитолия; слава его не умалена в том, в чем он был достоин, и вина его не преуменьшена в том, за что он поплатился смертью.

Входит Антоний и другие с телом Цезаря.

Вот его тело, оплакиваемое Марком Антонием, который, хотя и непричастен к его убийству, но выиграет от этого — он будет жить в республике. В таком же выигрыше будет и любой из вас. С этим я ухожу, — и так же, как я поразил моего лучшего друга для блага Рима, так сохраню я этот кинжал для себя, если моей отчизне потребуется моя смерть.

Все Живи, о Брут! Живи! Живи!

 

Первый гражданин

С триумфом отнесем его домой.

 

Второй гражданин

Воздвигнем статую ему, как предкам. 18

 

Третий гражданин

Пусть станет Цезарем.

 

Четвертый гражданин

В нем увенчаем Все лучшее от Цезаря.

 

Первый гражданин

Проводим его домой с почетом.

 

Брут

Сограждане!

 

Второй гражданин

Брут говорит. Молчанье!

 

Первый гражданин

Потише, эй!

 

Брут

Друзья, позвольте, я уйду один, А вас прошу с Антонием остаться. Почтенье праху Цезаря воздайте, А также славе доблестной его, О них в надгробном слове Марк Антоний Здесь с разрешенья нашего вам скажет. Я ухожу, а вы не расходитесь, Пока Антоний речи не закончит. (Уходит.)

 

Первый гражданин

Останемся Антония послушать.

 

Третий гражданин

Антоний благородный, на трибуну Ты поднимись. — Послушаем его.

 

Антоний

Обязан Бруту я за разрешенье Здесь речь держать. (Всходит на ростру.)

 

Четвертый гражданин

Что он сказал о Бруте?

 

Третий гражданин

Что он обязан Бруту разрешеньем Здесь перед нами всеми речь держать.

 

Четвертый гражданин

Пусть говорит почтительней о Бруте.

 

Первый гражданин

Ведь Цезарь был тиран.

 

Третий гражданин

В том нет сомненья, Но, к счастью, от него избавлен Рим.

 

Второй гражданин

Послушаем Антония. Молчанье!

 

Антоний

О римляне!

 

Все Послушаем его.

 

Антоний

Друзья, сограждане, внемлите мне. Не восхвалять я Цезаря пришел, А хоронить. Ведь зло переживает Людей, добро же погребают с ними. Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут Сказал, что Цезарь был властолюбив. Коль это правда, это тяжкий грех, За это Цезарь тяжко поплатился. Здесь с разрешенья Брута и других, — А Брут ведь благородный человек, И те, другие, тоже благородны, — Над прахом Цезаря я речь держу. Он был мне другом искренним и верным, Но Брут назвал его властолюбивым, А Брут весьма достойный человек. Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим, Их выкупом казну обогащал, Иль это тоже было властолюбьем? Стон бедняка услыша, Цезарь плакал, А властолюбье жестче и черствей; Но Брут назвал его властолюбивым, А Брут весьма достойный человек. Вы видели, во время Луперкалий Я трижды подносил ему корону, И трижды он отверг — из властолюбья? Но Брут назвал его властолюбивым, А Брут весьма достойный человек. Что Брут сказал, я не опровергаю, Но то, что знаю, высказать хочу. Вы все его любили по заслугам, Так что ж теперь о нем вы не скорбите? О справедливость! Ты в груди звериной, Лишились люди разума. Простите; За Цезарем ушло в могилу сердце. Позвольте выждать, чтоб оно вернулось.

 

Первый гражданин

В его словах как будто много правды.

 

Второй гражданин

Выходит, если только разобраться, — Зря Цезарь пострадал.

 

Третий гражданин

А я боюсь, Его заменит кто-нибудь похуже.

 

Четвертый гражданин

Вы слышали? Не взял короны Цезарь; Так, значит, не был он властолюбив.

 

Первый гражданин

Тогда они поплатятся жестоко.

 

Второй гражданин

От слез глаза его красны, как угли.

 

Третий гражданин

Всех благородней в Риме Марк Антоний.

 

Антоний

Вчера еще единым словом Цезарь Всем миром двигал: вот он недвижим, Без почестей, пренебрегаем всеми. О граждане, когда бы я хотел Поднять ваш дух к восстанью и отмщенью, Обидел бы я Кассия и Брута, А ведь они достойнейшие люди. Я не обижу их, скорей обижу Покойного, себя обижу, вас, Но не таких достойнейших людей. Вот здесь пергамент с Цезаря печатью, Найденный у него, — то завещанье. Когда бы весь народ его услышал, — Но я читать его не собираюсь, — То раны Цезаря вы лобызали б, Платки мочили бы в крови священной, Просили б волосок его на память И, умирая, завещали б это Как драгоценнейшее достоянье Своим потомкам.

 

Четвертый гражданин

Прочти нам завещанье, Марк Антоний.

Все Прочти нам Цезарево завещанье!

 

Антоний

Друзья, терпенье. Мне нельзя читать. Нельзя вам знать, как Цезарь вас любил. Вы — люди, а не дерево, не камни; Услышав Цезарево завещанье, Воспламенитесь вы, с ума сойдете; Не знаете вы о своем наследстве, А иначе — о, что бы здесь свершилось!

 

Четвертый гражданин

Мы слушаем. Читай скорей, Антоний,

Прочти нам Цезарево завещанье.

 

Антоний

Терпенье. Можете вы подождать. О завещанье я вам проболтался, Боюсь обидеть тех людей достойных, Что Цезаря кинжалами сразили.

 

Четвертый гражданин

Достойных! Нет, предатели они.

 

Все Читай нам завещанье!

 

Второй гражданин

Они злодеи, убийцы. Читай же завещанье!

 

Антоний

Хотите, чтоб прочел я завещанье? Над прахом Цезаря все станьте кругом, Я покажу того, кто завещал. Могу ль сойти? Вы разрешите мне?

 

Все Сходи.

 

Второй гражданин

Спускайся.

Антоний сходит с ростры.

Мы разрешаем.

 

Четвертый гражданин

Станьте в круг.

 

Первый гражданин

От тела и носилок отойдите.

 

Второй гражданин

Место Антонию, благородному Антонию!

 

Антоний

Так не теснитесь. Расступитесь шире.

 

Все Назад! Назад! Раздайтесь!

 

Антоний

Коль слезы есть у вас, готовьтесь плакать. Вы эту тогу знаете; я помню, Как Цезарь в первый раз ее надел: То было летним вечером, в палатке, В тот день, когда он нервиев разбил. Смотрите! След кинжала — это Кассий; Сюда удар нанес завистник Каска, А вот сюда любимый Брут разил: Когда ж извлек он свой кинжал проклятый, То вслед за ним кровь Цезаря метнулась, Как будто из дверей, чтоб убедиться — Не Брут ли так жестоко постучался. Ведь Брут всегда был Цезарев любимец, О боги, Цезарь так любил его! То был удар из всех ударов злейший: Когда увидел он, что Брут разит, Неблагодарность больше, чем оружье, Его сразила; мощный дух смутился, И вот, лицо свое закрывши тогой, Перед подножьем статуи Помпея, Где кровь лилась, великий Цезарь пал. Сограждане, какое то паденье! И я и вы, мы все поверглись ниц, Кровавая ж измена торжествует. Вы плачете; я вижу, что вы все Растроганы: то слезы состраданья. Вы плачете, увидевши раненья На тоге Цезаря? Сюда взгляните, Вот Цезарь сам, убийцами сраженный.

 

Первый гражданин

О скорбный вид!

 

Второй гражданин

О благородный Цезарь!

 

Третий гражданин

Злосчастный день!

 

Четвертый гражданин

Предатели, убийцы!

 

Первый гражданин

О зрелище кровавое!

 

Второй гражданин

Мы отомстим!

 

Все Месть! Восстанем! Найти их! Сжечь! Убить! Пусть ни один предатель не спасется.

 

Антоний

Сограждане, постойте.

 

Первый гражданин

Молчанье! Марк Антоний говорит.

 

Второй гражданин

Мы слушаем его, мы пойдем за ним, мы умрем с ним.

 

Антоний

Друзья мои, я вовсе не хочу, Чтоб хлынул вдруг мятеж потоком бурным. Свершившие убийство благородны; Увы, мне неизвестны побужденья Их личные, они мудры и честны И сами все вам могут объяснить. Я не хочу вас отвратить от них. Я не оратор, Брут в речах искусней; Я человек открытый и прямой И друга чтил; то зная, разрешили Мне говорить на людях здесь о нем. Нет у меня заслуг и остроумья, Ораторских приемов, красноречья, Чтоб кровь людей зажечь. Я говорю Здесь прямо то, что вам самим известно: Вот раны Цезаря — уста немые, И я прошу их — пусть вместо меня Они заговорят. Но будь я Брутом, А Брут Антонием, тогда б Антоний Воспламенил ваш дух и дал язык Всем ранам Цезаря, чтоб, их услышав, И камни Рима, возмутясь, восстали.

 

Все Восстанем мы!

 

Первый гражданин

Сожжем дотла дом Брута!

 

Третий гражданин

Скорее заговорщиков ловите!

 

Антоний

Внемлите мне, сограждане, внемлите!

Все Молчанье, эй! Антоний говорит.

 

Антоний

Друзья, восстали вы, еще не зная, Чем Цезарь заслужил любовь такую. Увы, не знаете; я вам открою; Забыли вы о завещанье.