Ломают крестьян через колено

На пятьдесят четвертом году жизни поразил деревню Малая Шалега страшный недуг. Недуг этот, с самого начала получивший в стране характер эпидемии, привел, в конечном счете, Малую Шалегу к смерти…

1928-й, роковой, поначалу не сулил крестьянину ничего худого. В меру дал бог снегу на полях, хватало летом дождичка и солнышка. Сносный урожай обещал безбедную зиму. Малошалежцы спокойно планировали житье-бытье. Затеял строительство нового дома для сына Ивана Лазарь Максимович Назаров. Прибыло пополнение в семьях Охлопковых, Басовых и Комиссаровых, но новые рты не обременяли, хлеба на всех хватало, не ровня прошлому засушливому году. По весне, правда, прошел слух, что хлебные излишки будут изымать, как десять лет назад. Но слух, к счастью, оказался слухом.

А перед Новым Годом – новый слух. Богатеньких, де, станут зорить. А кто богатенький в Малой Шалеге? И нет таких. Почти все живут в достатке, то правда. Ну, две-три семьи похудее. Пройдет и на этот раз беда стороной.

Ан нет, не прошла. С ранней весны зачастили из Большой Шалеги в Малую председатель сельского совета Адельфинский, да активистка при нем Таисья Летова с призывом не зажимать хлеб. А кто зажимать будет, тех в кулаков будут записывать. Посмеивались на эти угрозы малошалежцы и в открытую называли Адельфинского и Летову голодранцами, потому как собственного хозяйства те не имели и жили на государственном иждивении. Видя это, сельактивисты бессильно матерились, обещали, что «товарищ Сталин им еще покажет». И мчались по другим деревням сельсовета.

Имя Сталина малошалежцев, конечно, остужало, однако, и в то верили, что «Сталин против народа делать не станет». А товарищ Сталин, одержав к 1928 году победу в борьбе за власть, решив добыть крайне необходимую для осуществления плана индустриализации валюту, увидел верный источник ее в продаже зерна за границу, что имело место во времена дореволюционные. А чтобы добыть ее, надо было загнать крестьян в колхозы и через них изымать выращенную продукцию. Единоличник-то за бесценок, тем более, за просто так, ее не отдаст.

В декабре на паре с бубенцами вновь прикатили Адельфинский с Летовой.

- А? Что я говорил! Прижмет теперь вас товарищ Сталин. На пленуме ЦК ВКП(б) что сказано?

- А что сказано?- не желали верить на слово Адельфинскому и Летовой деревенские грамотеи, и хотели верить самолично товарищу Сталину.- Осип Сарионыч понимает нашу нужду и не позволит никаких прижимов.

- Ну-ну,- ухмыльнулся на эти доводы Адельфинский,- скоро увидим.

Да, скоро увидели: в доверии к крестьянству что-то нарушилось. Сперва в деревне очень не понравилась введенная лесозаготовительная повинность. Отныне крестьянин каждую зиму обязан был отрабатывать в лесу, заготавливая материал для превращения аграрной страны в индустриальное государство. И если поначалу лесозаготовительную повинность отбывали только мужчины, то затем она в широких масштабах распространилась и на женщин, особенно на незамужних девушек. Последствия этого сказались драматическим образом, о чем речь впереди.

В феврале 1929-го в Малую Шалегу вновь нагрянул Адельфинский с неизменной спутницей своей Таисьей Летовой. А с ними еще и уполномоченный из района, милиционер и секретарь сельсовета. В новом, просторном, еще необжитом доме Ивана Лазаревича Назарова собрал Адельфинский собрание, объявил повестку: «Кулацкий вопрос».

- Нету у нас такого вопроса!- услышав повестку, завозникали малошалежцы.

- Нет, так будет,- ответно парировал председатель сельсовета.

- Товарищи, вопрос очень серьезный. Можно сказать, стратегический даже для текущего дня,- начал вносить ясность в вопрос уполномоченный из района.- По всей стране идет очищение от чуждого нам кулацкого элемента. В вашей деревне его должно быть не менее трех процентов.

- Берите выше!- перебил уполномоченного Адельфинский.- Тут все тридцать три наберутся. Каждый третий - кулак или подкулачник.

Что тут началось! Какие страсти разгорелись! Утихомирить их смог лишь милиционер, тронув пальцами пуговку кобуры. И тогда в наступившей тишине прозвучал голос Осипа Парфеновича Торопова:

- Во, какие мы кулаки!- потряс перед носом уполномоченного кулаком и разжал его, показывая загрубевшую, почти черную от дратвы ладонь. По зимам Осип Парфенович сапожничал.

- Но, но, не протягивай руки!- осекла его Летова и начала оглашать формулировки:- Служители культа у вас есть?

Собрание ответило на данный вопрос хохотом.

- Ты сама дьячкова дочь,- выкрикнул кто-то из глубины избы.

- Арендаторы мельниц есть?- словно не слышала поддевки активистка сельсовета.

- А ты спроси сперва, река-то у нас есть?- зашумели мужики.- Чё ты туфту-то гонишь?

- Владельцы овчинных, солодильных заводов,- скороговоркой перечислила Летова по бумаге дальше.- Вот! Торговля лошадьми, мануфактурой, сельхозпродуктами,- нашла нужное.

- Стоп!- остановил ее уполномоченный.- Давайте поименно.

- Да чего поименно!- взъярились мужики.- Всех в торговцы записывай. Все мы, выходит, кулаки.

Горячиться бригада по раскулачиванию в тот раз не стала. Она лишь добросовестно отобрала необходимый процент кулаков, рекомендованный сверху. Жребий пал на семьи двух братьев Киселевых – Лазаря Алексеевича и Ивана Алексеевича. Обоих определили торговцами сельхозпродуктами, хотя кто в двадцатые годы не торговал? Не зря же на районном базаре существовал Малошалежный торговый ряд. Но вот, поди ж ты, именно в их лице нашли козлов отпущения. Обложили братьев твердым заданием, а потом еще и избирательных прав лишили, вроде как звания человеческого. И еще 430 глав семейств по Уренскому району вкупе с ними.

Глава пятая