Глава двадцать первая. Приключения Скуперфильда

 

 

Читатели, достаточно напрактиковавшиеся в чтении книжек и поэтому

привыкшие схватывать все, так сказать, на лету, уже догадались, наверно, что

этот худенький пассажир в черном цилиндре был не кто иной, как господин

Скуперфильд. С тех пор как ему удалось спастись от своих "избавителей",

прошло не более суток, но за этот сравнительно небольшой срок бедняга

Скуперфильд успел испытать очень многое.

Первое время он бежал по лесу, не переводя дыхания, стараясь как можно

дальше уйти от погнавшегося за ним Миги. Обернувшись назад и убедившись, что

его никто не преследует, он значительно снизил скорость, то есть, попросту

говоря, зашагал не спеша. Внутри у него все пело, все ликовало. Он был

счастлив оттого, что получил долгожданную свободу и притом не израсходовал

ни одного сантика.

Совершенно не представляя себе, в какую сторону надо идти, чтоб попасть

на дорогу, где его могла подобрать попутная машина, Скуперфильд решил идти,

не сворачивая, все прямо, надеясь, что лес где-нибудь да кончится и он

выйдет к какому-нибудь жилью.

В результате пережитых волнений чувство голода совершенно оставило его,

то есть у него пропал аппетит. Надо сказать, что это очень часто наблюдаемое

явление. Каждый по себе знает, что различные чувства не могут владеть нами

все сразу. Обычно какое-нибудь более сильное чувство вытесняет все

остальные, более мелкие чувства, и тогда мы забываем о вещах, которые до

этого казались нам чрезвычайно важными. На эту сторону дела как раз и

обратил внимание Скуперфильд. Заметив, что ему совсем расхотелось есть, он

понял, что чувство голода пропало у него от волнения. Это открытие навело

Скуперфильда на мысль, что можно соблюсти экономию на еде, если, к примеру,

хорошенько поволноваться перед завтраком или обедом. Для этого достаточно

было затеять какой-нибудь неприятный разговор или просто поссориться с

кем-нибудь.

Увлекшись этими оригинальными мыслями, Скуперфильд не заметил, как

чувство голода снова начало подкрадываться к нему. Очнулся он, лишь когда у

него в животе мучительно засосало. Зная, что обычно заблудившиеся в лесу

утоляют голод ягодами, лесными орехами или грибами, он принялся старательно

шарить глазами вокруг, но нигде не видал ни орехов, ни ягод, ни даже грибов.

Потеряв надежду отыскать что-либо съедобное, Скуперфильд попробовал жевать

траву, но трава была горькая, и он тут же с отвращением выплюнул ее.

Заглядевшись по сторонам, он не заметил, как забрел в болото. Ощутив под

ногами зыбкую почву, он решил обойти опасное место, но земля заходила у него

под ногами ходуном. Испугавшись, он побежал обратно, но сделал лишь

несколько шагов и угодил прямо в лужу. Видя, что со всех сторон окружен

жидкой болотной грязью, Скуперфильд принялся прыгать с кочки на кочку. С

большим трудом ему удалось выбраться на твердую почву, но при этом он попал

в заросли репейника. Исцарапав лицо и руки, он продрался через колючки и

уселся на траву, чтоб хоть немного передохнуть.

Долго сидеть ему, однако же, не пришлось, так как на него напали рыжие

болотные муравьи, укусы которых, как известно, очень мучительны.

Скуперфильд, сам того не подозревая, уселся на их гнездо. Сначала он топтал

муравьев ногами и колотил своей палкой, но, видя, что их не становится от

этого меньше, решил оставить поле боя и отступил. В тот же момент он обратил

внимание на то, что вокруг стало темней. Сообразив, что день подошел к

концу, Скуперфильд прибавил шаг. Мысль о том, что ему придется заночевать в

лесу, приводила его в содрогание. По временам ему казалось, что лес начинает

редеть и он вот-вот очутится на опушке, но это было обманчивое впечатление.

Лес все не кончался, а мрак сгущался все больше.

Скуперфильд понимал, что через несколько минут наступит полная темнота,

и стал искать, где бы заночевать. В одном из деревьев он заметил на высоте

своего роста большое дупло. Решив, что более удобного места для ночлега

теперь уже не найти, Скуперфильд залез в это дупло и начал располагаться на

ночь.

Дупло оказалось довольно просторное. В нем можно было сидеть, задрав

кверху ноги и прислонившись к стенке спиной. Скуперфильд нашел, что это

очень удобно, тем более что снизу дупло было устлано слоем сухих

прошлогодних листьев. Сняв с головы цилиндр и положив его на дно дупла рядом

с палкой, Скуперфильд решил поскорей заснуть, но острое чувство голода гнало

сон прочь. В добавление к этому у него начали болеть ноги. Скуперфильд

подумал, что ноги болят от непривычки спать в обуви, и снял ботинки. Ноги,

однако, не перестали болеть. К тому же болели уже не только ноги, но и спина

и все тело. Скуперфильд понимал, что если бы ему удалось вытянуться во весь

рост, то боль прошла бы, но в дупле никак нельзя было вытянуться. Там можно

было сидеть только в скрюченном виде.

С наступлением темноты температура понизилась, и Скуперфильда начал

пробирать холод. Чувствуя, что мерзнет все больше и больше, Скуперфильд

снова обулся, надел на голову цилиндр, поднял воротник пиджака, а сверху

положил на себя свою палку и чековую книжку, но от этого ему не стало

теплей. До этого случая Скуперфильд слепо верил, что его чековая книжка, с

которой он не расставался всю жизнь, способна выручить его из любой беды. На

этот раз он на своем личном опыте убедился, что бывают все же случаи, когда

ни банковский чек, ни наличные деньги не представляют собой никакой

ценности.

Почувствовав, что закоченел окончательно, Скуперфильд выскочил из дупла

и принялся прыгать вокруг дерева, после чего проделал целую серию

гимнастических упражнений в быстром темпе. Это ему помогло. Но ненадолго.

Как только Скуперфильд залез обратно в дупло, его снова начал одолевать

холод. Несколько раз в течение ночи он вылезал из своего убежища, прыгал

словно кузнечик, чтобы хоть немного согреться, и глодал кору дерева, пытаясь

утолить голод. За ночь он ни на минуту не сомкнул глаз и устал, будто на нем

возили воду. Ночь показалась ему нескончаемо длинной, и как только забрезжил

рассвет, он покинул свое негостеприимное убежище, удивляясь только тому, что

вообще остался в живых.

На этом приключения Скуперфильда, однако, не окончились. После

бессонной ночи он очень туго соображал и брел, не разбирая пути. К тому же в

лесу еще было недостаточно светло. Он сослепу натыкался на стволы деревьев и

чуть не расквасил себе нос. Наконец он все же выкарабкался из лесу. Перед

ним расстилалась зеленая долина, местами покрытая серовато-белыми пятнами,

которые Скуперфильд принял за снег. Спустившись в долину, Скуперфильд

обнаружил, что это был вовсе не снег, а туман, который начал сгущаться над

охладившейся за ночь землей. Слой тумана стелился так низко и был так

плотен, что Скуперфильд брел в нем, словно по горло в воде. Со стороны могло

показаться, будто над покрывшим всю долину дымящимся морем плыла лишь голова

Скуперфильда в черном цилиндре.

Скуперфильду и самому казалось, будто руки, и ноги, и даже само

туловище у него исчезли, а осталась одна голова, которая неизвестно на чем и

держалась. Когда ему случалось посмотреть вниз, он видел лишь смутные

очертания своих плеч. Когда же он глядел вверх, то видел серебристую,

местами вспыхивающую розоватыми и голубоватыми отблесками поверхность

лунного неба, представлявшуюся ему нагромождением исполинских металлических

скал, каким-то чудом повисших в воздухе.

Нечего, конечно, и говорить, что Скуперфильд и прежде мог сколько

угодно любоваться красотой утреннего неба, но прежде ему не приходилось

просыпаться так рано. Погруженный по горло в туман, который тянулся во все

стороны до самого горизонта, Скуперфильд оставался как бы один на один с

загорающимся чистыми, нежными и сверкающими красками утренним небом, и это

зрелище наполняло его каким-то возвышенным и торжественным чувством. Ему

казалось, что он открыл в природе какую-то новую, неизведанную, никем не

виданную красоту, и он жалел лишь о том, что никогда не учился рисовать и не

может изобразить красками эту величественную картину, с тем чтоб унести ее с

собой и уже никогда с ней не расставаться.

Ощущая, будто что-то как бы распирает его изнутри, Скуперфильд

испытывал неизъяснимое желание обнять распростершееся над ним небо. И он

чувствовал, что сможет сделать это, если только протянет руки. И он протянул

руки, но как раз в тот же момент потерял под ногами почву и покатился в

овраг.

Перекувырнувшись несколько раз через голову, он скатился на дно оврага

и остался лежать ничком, разбросав в стороны руки. Мелкие камешки и комья

сухой земли, катившиеся вслед за ним, некоторое время колотили его по спине.

Вскоре это движение прекратилось. Ощупав себя со всех сторон, Скуперфильд

убедился, что не переломал ребер, и принялся шарить руками вокруг, надеясь

отыскать свалившийся с головы цилиндр. К счастью, цилиндр оказался

неподалеку. Вытряхнув попавшие в него камешки, Скуперфильд водворил свой

головной убор на принадлежащее ему место и стал осматриваться по сторонам.

Впрочем, это не имело никакого смысла, так как в тумане ровным счетом ничего

не было видно.

Ощупывая перед собой землю тростью, Скуперфильд добрался до

противоположного склона оврага и стал карабкаться по нему вверх. Несколько

раз он срывался и скатывался обратно, но наконец ему все же удалось

выбраться на поверхность. Отдышавшись немного и заметив, что туман стал

прозрачнее, Скуперфильд отправился дальше.

Вскоре туман рассеялся, и Скуперфильд обнаружил, что шагает по рыхлой

земле, усаженной какими-то темно-зелеными, ломкими кустиками, достигавшими

ему до колен. Выдернув из земли один кустик, он увидел несколько

прицепившихся к корням желтоватых клубней. Осмотрев клубни внимательно,

Скуперфильд начал догадываться, что перед ним самый обыкновенный картофель.

Впрочем, он далеко не был уверен в своей догадке, так как до этого видел

картофель только в жареном или вареном виде и к тому же почему-то воображал,

что картофель растет на деревьях.

Отряхнув от земли один клубень, Скуперфильд откусил кусочек и

попробовал его разжевать. Сырой картофель показался ему страшно невкусным,

даже противным. Сообразив, однако, что никто не стал бы выращивать

совершенно бесполезных плодов, он сунул вытащенные из земли полдесятка

картофелин в карман пиджака и отправился дальше.

Шагать по рыхлой земле, беспрерывно путаясь ногами в картофельной

ботве, было очень утомительно. Скуперфильд на все лады проклинал коротышек,

вздумавших, словно ему назло, взрыхлить вокруг землю и насадить на его пути

все эти кустики.

Как и следовало ожидать, ему все же удалось в конце концов добраться до

края картофельного поля. Выбравшись на твердую почву, Скуперфильд облегченно

вздохнул и в тот же момент ощутил доносившийся откуда-то запах дыма. От

этого запаха на него словно повеяло теплом и домашним уютом.

"Раз есть дым -- значит, есть и огонь, а раз есть огонь -- значит,

где-то готовится пища", -- сообразил Скуперфильд.

Оглядевшись по сторонам, он заметил вдали заросли лозняка и

поднимавшуюся над ним струйку дыма. Припустив изо всех сил, Скуперфильд

продрался сквозь заросли лозняка и очутился на берегу реки. Выглянув из-за

кустов, он увидел, что река в этом месте делала поворот, образовав небольшой

полуостров. Плакучие ивы с изогнутыми стволами склонились над рекой и

свешивали в воду свои длинные ветви с серебристо-зелеными, непрерывно

колеблющимися листочками. Прозрачные струйки воды тихо плескались в корнях

деревьев. Двое коротышек плавали неподалеку от берега и, казалось, что-то

искали в реке. То один, то другой исчезали под корягами, а вынырнув,

старательно отфыркивались. Двое других сидели на берегу у костра и

подкладывали сухие сучья в огонь.

У самой воды под большой, старой ивой стоял дом не дом, хижина не

хижина, а скорее какая-то сказочная избушка. Все ее стены были испещрены

какими-то непонятными картинками. На одной картинке был изображен коротышка

в клетчатом плаще и с трубкой в зубах. На другой -- точно такой же

коротышка, и тоже с трубкой, но почему-то перевернутый вверх ногами. Над

этим перевернутым коротышкой была чья-то огромная нога в начищенном до

яркого блеска ботинке. Рядом была банка с черникой, зеленые стручки гороха,

чья-то голова с волосами, покрытыми белой пушистой пеной, чей-то рот с

красными, улыбающимися во всю ширину губами и огромными, сверкающими

белизной зубами. Затем снова чья-то намыленная голова, но на этот раз

лежащая на боку, чашка с дымящимся кофе, еще банка с черникой, огромной

величины муха, опять нога... Все это было без всякого смысла и связи, словно

какой-то художник рехнулся, а потом вырвался на свободу и решил разукрасить

попавшееся ему на пути строение своей сумасшедшей кистью.

И все же не это привело в изумление Скуперфильда. У него захватило

дыхание, когда над входом в эту чудную хижину он увидел вывеску, на которой

огромными печатными буквами было написано: