Преступность несовершеннолетних с психическими аномалиями как результат криминогенного взаимодействия внешних явлений и личностных особенностей

Глава I

ПРЕСТУПНОСТЬ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ С ПСИХИЧЕСКИМИ АНОМАЛИЯМИ КАК РЕЗУЛЬТАТ КРИМИНОГЕННОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ВНЕШНИХ ЯВЛЕНИЙ И ЛИЧНОСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ

 

Всякое управление процессом, всякое целенаправленное воздействие на процесс требует достоверного знания о нем, о его внутренних и внешних связях. Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют о том, что преступность несовершеннолетних с психическими аномалиями не есть замкнутая система. Наоборот, она есть итог взаимодействия различных явлений экономического, социального, биологического порядка на макро- и микроуровне, составное звено в системе общественных связей на данной ступени развития. Но вместе с тем как целостный организм она обладает относительной самостоятельностью и имеет внутренние закономерности и тенденции.

Прежде всего следует отметить, что несмотря ил убедительные данные науки о том, что значительная часть несовершеннолетних правонарушителей страдает определенными психическими аномалиями, судебно-следственные органы, к сожалению, весьма редко направляют несовершеннолетних, совершивших преступления, на судебно-психиатрическую экспертизу. Так, по Саратовской области ежегодно направляется на судебно-психиатрическую экспертизу не более 10% совершивших преступления несовершеннолетних.

Распределение несовершеннолетних по результатам судебно-психиатрических экспертиз можно увидеть из табл. № 1.

Основную массу (в среднем, примерно 60% в год) составляют лица, признанные вменяемыми, но имеющими отклонения в психике. На основе изучения этой категории несовершеннолетних мы сделали попытку выяснить, каким путем воедино сливаются два негативных процесса - психическая неполноценность и преступность.

Таблица 1

Распределение несовершеннолетних по результатам

судебно-психиатрических экспертиз (в %)

 

Результаты экспертиз
Признано невменяемыми	4,0	2,0	4,8	8,0	7,8
Признано вменяемыми, но имеющими психические аномалии	62,0	45,0	58,7	71,6	62,3
Признано вменяемыми и не имеющими никаких аномалий	34,0	53,0	36,5	20,4	29,9
Итого

 

Из числа психически неполноценных несовершеннолетних, признанных вменяемыми, преступления совершают, как правило, те, которые страдают олигофренией (врожденным умственным недоразвитием) в степени легкой либо умеренны дебильности[1], или те, которые являются психопатами либо имеют иные психопатические расстройства без признаков слабоумия[2]. Другие аномалии здесь имеют меньшее распространение. Из них чаще всего встречается эпилепсия.

Распределение по видам аномалий дано в табл. 2.

Таблица 2

Распределение совершивших преступления психически

Распределение несовершеннолетних олигофренов по видам

совершенных преступлений (в %)

Виды преступлений						В целом за 5 лет
Кража (ст. 89, 96. 144 УКРСФСР) Грабеж (ст. 145 УК РСФСР) Разбой (ст. 146 УК РСФСР) Хулиганство и смежные с ним преступления (ст. 206, 1911, 1912 УК РСФСР) Убийство (ст. 102, 103 УК РСФСР) Половые преступления (ст. 117. 121 УК РСФСР) По совокупности вышеперечисленных преступлений и прочие	60,5 5,3 5,3     15,8 -   7,9   5,2	56,5 8,7 -     13,0 4,4   8,7   8,7	53,8 10,3 -     7,7 2,6   17,9   7,7	64,9 10,8 -     8,1 5,4   8,1   2,7	53,1 12,5 3,1     9,4 -   15,6   6,3	59,2 9,5 1,8     10,7 2,4   11,8   4,6
Итого				то

 

Таблица 4

Таблица 5

 

Среднегодовое распределение психически неполноценных взрослых

преступников по видам аномалий и преступлений (в %)

 

Виды преступлений	Олиго-френии	Психо-патии	Эпи- лепсии	Остат. явлен.	Прочие
Кража государственного и личного имущества Грабеж государственного и личного имущества Разбойное нападение с целью завладения государственным и личным имуществом Умышленное убийство Половые преступления Действия, дезорганизующие работу ИТУ Телесные повреждения Хулиганство Автотранспортные преступления Уклонение от общественно-полезного труда, от лечения вензаболевания, от уплаты алиментов, нарушение паспортного режима Воинские преступления Прочие	34,0   5,6   4,2 2,2 16,9 - 3,4 16,0 4,1   7,6 4,2 2,8	16,0   7,6   5,3 8,4 8,4 3,8 7,6 26,7 0,8   5,3 3,8 6,2	42,3   3,8   - - - - 3,8 26,9 3,8   15,6 - 3,8	15,8   7,9   - 10,5 7,9 - 2,6 28,9 5,3   18,4 2,7 -	26,2   2,4   2,0 2,2 4,2 1,0 8,1 27,0 0,5   20,9 2,0 3,5
Итого

 

Здесь на первое место выходят хронические алкоголики, за ними – примерно, на одном друг против друга уровне – находятся олигофрены и психопаты, но эпилептики – по-прежнему в последнем ряду. Что же касается коэффициента пораженности преступным поведением, то здесь так же, как у несовершеннолетних, на первом месте – страдающие психопатией, на последнем – эпилепсией.

Однако подробное рассмотрение взрослых психически неполноценных преступников выходит за рамки нашей темы. Этот вопрос требует специального освещения в юридической и медицинской литературе.

При изучении психически неполноценных школьников, возраст которых, примерно, на 1,3 - 1,5 года ниже средневзвешенного возраста всех несовершеннолетних, было установлено, что круг их преступных посягательств значительно уже, однако соотношение между видами аномалий почти такое же, как и в общем количестве психически неполноценных несовершеннолетних преступников. При рассмотрении структуры преступности психически неполноценных школьников было выявлено, что среди них малочисленны эпилептики (1,7%) и олигофрены с уравновешенной эмоционально-волевой сферой (12,1%). Основную массу составляют олигофрены с неуравновешенной эмоционально-волевой сферой или психопатоподобным поведением и психопаты.

При детальном исследовании мы выяснили, что из числа психически неполноценных школьников ни один олигофрен, будь он уравновешен или расторможен, не совершил в одиночку таких преступлений, как хулиганство и изнасилование. Ни один олигофрен, ни самостоятельно, ни в группе, не совершил мужеложства. Данное деяние совершают только психопаты (причем в одиночку). Это, по-видимому, связано с особенностями психологии психастенических психопатов (к которым относятся гомосексуалисты), выраженными в том, что, стараясь удовлетворить половую страсть в извращенной форме, они стремятся в то же время скрыть собственную неполноценность от окружающих. Грабеж и разбой из числа олигофренов - школьников совершают в одиночку только те, которые отличаются психопатическим развитием. Олигофрены - школьники с уравновешенной эмоционально-волевой сферой, так же как и все психически неполноценные несовершеннолетние этого типа, самостоятельно совершают только кражи и, в отличие от всех психически неполноценных, крадут только личное имущество. За кражи личного имущества чаще других неполноценных школьников привлекаются страдающие олигофренией с неуравновешенной эмоционально-волевой сферой, но без признаков психопатических расстройств, реже – олигофрены с психопатическими расстройствами и еще реже психопаты без признаков слабоумия, что же касается краж государственного имущества, то здесь строго обратная зависимость. Олигофрены чаще совершают преступления в группе, психопаты – в одиночку. Здесь, очевидно, проявляются особенности клиники олигофрений и психопатий.

Исследования показали, что школьники-психопаты раньше начинают совершать преступления, чем школьники - олигофрены (средний возраст психопатов – 15,2 лет, олигофренов – 15,6). Далее было выявлено, что более дерзкому и сложному преступлению в общей массе соответствует и более высокий возраст, при этом возраст совершающих преступления самостоятельно несколько выше возраста совершающих преступления в группе. Очевидно, совершение конкретных преступлений конкретным способом вообще возможно только по достижении психически неполноценным школьником определенного возраста.

Малый возраст, а также наличие психических аномалий обусловливают то обстоятельство, что из общего числа этих школьников, совершивших преступления в соучастии, лишь 3,0 % были членами групп, в которых имелись совершеннолетние, остальные же 97 % входили в группы, состоящие только из несовершеннолетних, и из них примерно треть входили в группы, состоящие только из психически неполноценных несовершеннолетних, где руководили либо психопаты, либо расторможенные олигофрены. Видимо, для того, чтобы стать членом какой-то преступной группы, также необходимо обладать соответствующим уровнем интеллекта и достигнуть определенного возраста. Иначе говоря, психические аномалии и возраст их носителей оказывают обратное воздействие на социально-психологические и прочие отношения несовершеннолетних.

Все описанные выше виды преступлений несовершеннолетних являются практически монополией мужского пола. Удельный вес женского пола среди совершивших преступления несовершеннолетних с психическими аномалиями составляет ежегодно 6,5%. При детальном изучении было установлено, что самостоятельно они совершают только кражи и крадут только предметы личного потребления (продукты питания, одежду, обувь). При этом они чаще своих сверстников мужского пола крадут в одиночку (78,8% от случаев краж). Другие же преступления они совершают только в соучастии с несовершеннолетними мужского пола, причем все эти преступления приходятся на страдающих олигофренией с признаками психопатизации. Из «других» преступлений психически неполноценные несовершеннолетние женского пола совершили только предусмотренные статьями 145 и 117 УК РСФСР, их удельный вес соответственно – 11,1 и 5,5%. Остальные же 83,4% совершили кражи, причем 61,1% – кражи личного имущества. Такова общая картина преступности психически неполноценных несовершеннолетних женского пола. Что касается психически неполноценных школьниц, возраст которых несколько ниже возраста всей группы, то они привлекались к уголовной ответственности только за кражи личного имущества. Ни одна психически неполноценная несовершеннолетняя, страдающая олигофренией с уравновешенной эмоционально-волевой сферой, не совершила антиобщественных поступков.

Иными словами, особенности психики определенные образов влияют на уровень притязаний психически неполноценных несовершеннолетних и характер их реализации.

Обращает на себя внимание тот факт, что потребности несовершеннолетних с психическими аномалиями в той или иной мере опосредованы социальной действительностью. «Личные планы, желания людей, – пишет А. М. Яковлев, – далеко не случайны. Отдельный случай принятия какого-либо решения выглядит как бы результатом «свободного усмотрения». Однако взятые в совокупности устремления индивидов теряют в целом характер случайных, произвольных, «независимых». В них явственно выступают определенные тенденции и устремления, выявляется их социально производный характер. В устремлениях индивидов получает свое объективное отражение иерархия социальных ценностей. Следовательно «уровень притязаний» – это явление не только индивидуальной, но и социальной психологии»[31]. Однако в неполноценной психике эти ценности обретают своеобразное отражение, ибо «общественные условия оказывают доминирующее влияние на выбор поступка, но не непосредственно, а лишь преломившись в личностном стереотипе человека»[32]. И суть вопроса состоит в том, каким образом социально опосредованные потребности и ценностные ориентации преломляются в неполноценной психике человека и как они воздействуют на его поведение, какова роль при этом индивидуальных особенностей психики, воспринимающей иерархию общественных ценностей.

Общество не только формирует определенные ценности, но и создает возможности для их использования. Однако эти возможности могут быть реализованы отдельным индивидом лишь в том случае, если у него самого будут иметься для этого индивидуальные возможности и способности. Человек, правильно соизмеряющий свои потребности со своими способностями и возможностями, стремится к обладанию именно тем кругом ценностей, который соответствует его действительному положению, а от ценностей, которые не соответствуют его личностному статусу, он отказывается. Человек, не умеющий соизмерять свои возможности с потребностями, полагающий, что его действительное положение не соответствует его внутреннему уровню (особенно часто это бывает среди психопатов), пытается достичь своей цели в иных общностях. Так, стремящиеся к положению лидера психопаты, не добившись признания в легальной общественной среде, находят удовлетворение этой потребности в создании преступных группировок. Как показали проведенные нами исследования преступных групп, состоящих только из психически неполноценных несовершеннолетних, лидерами этих групп были либо психопаты, либо олигофрены с психопатоподобным поведением, при изучении которых было установлено, что они никогда не пользовались авторитетом ни в школе, ни в училище, ни на работе.

Уровень удовлетворения потребностей конкретного индивида во многом зависит и от того, насколько соответствуют предъявляемые к нему обществом требования его возможностям и способностям. Отношение к конкретным членам общества или группам должно строиться на основе учета их специфических особенностей и прежде всего особенностей психики. Там же, где социально-психологический климат не соответствует состоянию и динамике психики несовершеннолетнего, происходят срывы в его психической деятельности. Как показали проведенные нами исследования, олигофрены, обучающиеся во вспомогательных школах, при прочих равных условиях совершают антиобщественные поступки примерно в 1,9 раза реже олигофренов, обучающихся в общеобразовательных школах. Значит, те требования, которые предъявляются к олигофренам во вспомогательных школах, соответствуют их возможностям, способствуют удовлетворению многих потребностей и в частности потребности в самоутверждении, которую им весьма трудно удовлетворить в общеобразовательной школе, где они всегда на плохом счету.

Создание социально-психологического климата, соответствующего особенностям неполноценной психики несовершеннолетнего, необходимо не только по месту учебы этого несовершеннолетнего, но и по месту работы, жительства, а также в воспитательно-трудовых учреждениях. «При посильном труде, - отмечает занимавшаяся проблемой олигофрении несовершеннолетних И. А. Юркова, – соответствующем возможностям больного, при условии благоприятного быта, больные были исполнительными, легко подчинялись дисциплине на работе. Если условия работы превышали возможности больного (более быстрый темп работы) или больной подвергался насмешкам со стороны окружающих, это служило поводом для конфликтов с окружающими, больные самовольно оставляли работу»[33]. Иначе говоря, не столько опасна сама по себе психическая аномалия, сколько опасны игнорирование особенностей неполноценной психики, неправильные меры в отношении психически неполноценных, преступное поведение которых обусловлено не только социальными, но и биологическими процессами.

Например, мы стараемся наказывать и воспитывать психопатов - гомосексуалистов, совершающих мужеложство, тогда как их поведение детерминировано не столько пробелом в воспитании, сколько врожденными особенностями психики. Медициной даже допускается возможность возникновения сексуальных извращений, особенно гомосексуализма, в связи с отклонением от обычного строения желез внутренней секреции[34]. Поэтому, на наш взгляд, следует присоединиться к критике, которой подвергнута современная практика назначения наказания психопатам-гомосексуалистам, осуществляемого в условиях, которые не содержат никаких элементов профилактики, а, наоборот, способствуют фиксации аномального влечения[35].

Вряд ли, эффективным является современное исправительно-трудовое воздействие и в отношении других психопатов, ибо как психически неполноценные личности они нуждаются в особом подходе[36], а также в отношении олигофренов, поскольку в ВТК, где воспитательная работа сориентирована на психически полноценных, олигофренам сложно приспособиться к требованиям, предъявляемым к основному контингенту, поэтому они становятся объектом насмешек, издевательств со стороны заключенных (нередко используются гомосексуалистами). Это приводит к срывам в их психической деятельности, антиобщественным поступкам и в то же время зачастую вырабатывает психопатические черты характера или усиливает уже имеющуюся психопатизацию личности.

Особая общественная опасность потенциируется в латентной психической неполноценности. В таких случаях человек особенно невосприимчив к воспитательным мероприятиям, поскольку при их разработке не учитывается обусловленность его поведения характером психического отклонения. Проиллюстрируем это материалами в отношении Д.:

 

Подэкспертному 40 лет. Наследственность психическими заболеваниями не отягчена, учился плохо. Впервые был осужден в несовершеннолетием возрасте за кражу, три месяца находился в местах лишения свободы, затем освобожден. После этого поступил в речное училище, но не окончил – убежал. Стал бродяжничать, воровать. Всего осужден 8 раз за кражи и бродяжничество к различным срокам лишения свободы. Последний раз был осужден за бродяжничество и побег с места высылки. Заключение: обнаруживает признаки хронического психического заболевания в форме шизофрении, невменяем, нуждается в принудительном лечении в психиатрической больнице общего типа[37].

 

По данным наших исследований, удельный вес имеющих судимость в числе лиц, психическая неполноценность у которых была впервые выявлена во время судебно-психиатрической экспертизы, составлял: среди взрослых преступников, страдающих психическими аномалиями, не лишающими вменяемости – 56,7%, среди несовершеннолетних, страдающих психическими аномалиями в рамках вменяемости, – 62,5%, среди признанных невменяемыми – 70,0%.

Таким образом, неучет биологических факторов ведет к бесполезности разрабатываемых профилактических мероприятий, ибо при помощи однопрофильных методов невозможно эффективно вести борьбу с процессом, который порожден комплексом социальных и биологических факторов. Правда, и практической деятельности органов, ведущих борьбу с преступностью, иногда учитываются биологические детерминанты преступности, и к лицам, страдающим аномалиями, принимаются специфические меры. Однако это происходит, в основном, стихийно, как следствие объективной необходимости, и во многом зависит от того, насколько рано и ярко начинает проявлять себя психическая неполноценность.

Как показали проведенные исследования, наиболее отклоняющиеся формы поведения присущи психически неполноценным несовершеннолетним, рожденным в патологических родах[38]. Изучение родившихся в патологии несовершеннолетних, совершивших преступления, показало, что буквально все они негативно проявляли себя еще в дошкольный период, всем им с раннего детства были присущи такие черты, как неадекватность реакций, злобность, агрессивность. Однако среди них оказалось несколько меньше судимых, чем среди всех психически неполноценных несовершеннолетних преступников (11,1 % против 14,0). Также мало и количество рожденных в патологии в общем число психически неполноценных несовершеннолетних преступников – 6,5%, в то время как при изучении отдаленных последствий перенесенной в период новорожденности внутричерепной травмы медиками были получены данные о том, что у 37% таких детей наблюдались те или иные нарушения со стороны нервной системы, которые могли быть поставлены в связь с перенесенной родовой травмой[39], изучение историй родов детей, страдавших умственной отсталостью, показало, что 70% из них были рождены в асфиксии[40]. На первый взгляд это кажется парадоксальным: психически неполноценные, рожденные в патологии, наиболее ярко проявляют себя с раннего периода, а удельный вес их в числе психически неполноценных преступников ниже, чем в общей массе психически неполноценных несовершеннолетних. Но, видимо, яркое проявление психической неполноценности обуславливает и возможность ее ранней диагностики, а также возможность оказания своевременной психиатрической помощи, то есть проведения комплексной социально-медицинской профилактики. Очевидно, эти обстоятельства и обусловливают малый, удельный вес рожденных в патологии среди психически неполноценных несовершеннолетних преступников.

Таким образом, характер преступного посягательства и сам криминал психически неполноценных несовершеннолетних являются результатом взаимодействия таких факторов, как вид и степень психического отклонения, пол, возраст, состояние опьянения, и других, биофизических факторов между собой и определенными социальными и социально-психологическими явлениями действительности. «Когда «стыкуются» неблагоприятные условия микросреды и определенные... качества людей, – замечает И. С. Ной, – порождается та закономерность, которая определяет преступность»[41]. Каждый фактор, взятый в отдельности, сам по себе не может способствовать криминалу, поскольку он оказывает негативное воздействие лишь в связи с другими явлениями, к тому же не в каждом регионе и не в каждом отдельном преступлении он присутствует в цепи детерминантов преступного поведения. Так, не в каждом регионе обнаруживается несбалансированность экономики и товарооборота и дисгармония в структуре и занятости населения, однако в каждом регионе имеется преступность. Пьянство является социальным злом, однако далеко не все пьяницы совершают преступления и в состоянии опьянения каждый человек ведет себя по-разному: один становится добрым, любвеобильным, медлительным, другой - агрессивным, логиконепроницаемым, экспрессивным, один – веселым, другой – грустным. Психическая аномалия таит в себе определенную общественную опасность, однако не все страдающие аномалиями совершают преступления, и не все преступники имеют психические аномалии. Лишь взаимодействием различных явлений порождаются преступления, а соответственно, и преступность в целом[42]. «Понятие причин преступности, - отмечают авторы «Социалистической криминологии», – охватывает множество связанных между собой взаимозависимых явлений, специфическое негативное действие которых разносторонне обусловливает принятие человеком решения к определенному социальному поведению»[43].

Только определенный состав экономических, идеологических, социальных, биологических факторов дает реакцию, называемую преступлением. Поэтому, на наш взгляд, вообще неправомерно подразделение причин преступности на экономические, социальные, идеологические, биологические и т. д., ибо одно явление непосредственной причиной преступности без связи с другими явлениями быть не может. Причина преступности – это не какой-то отдельно взятый фактор действительности, причина преступности – это синтез различных явлении социального и биологического свойства, и в этом смысле любая причина преступности столь же биологическая, сколько социальная, столь же социальная, сколько биологическая. Следует отличать причины преступности как систему синтезов различных явлений действительности и отдельно взятые факторы экономического, социального и биологического порядка, которые, собираясь в определенных пропорциях, образуют причины преступности.

Также весьма малопродуктивными представляются попытки четко разграничить факторы действительности на причины и условия преступности, ибо то, что в одном случае – причина, в другом – условие, в третьем – вообще не будет играть никакой роли. Как правильно замечает В. Е. Квашис, «...вопреки сложившимся представлениям возникает сомнение ввозможности обозначения четких границ между причинами и условиями, способствующими совершению... преступлений»[44]. И далее, солидаризируясь с авторами «Социалистической криминологии», В. Е. Квашис продолжает: «Внутри комплексного явления, составляющего причины преступности, невозможна выделить явления, служащие только причиной или только условием, ввиду изменчивости функций, которые они несут вразличных обстоятельствах»[45]. Поэтому криминологические исследования не должны представлять из себя бесплодные потуги отнести какой-то фактор действительности к причине или условию преступности, а должны быть направлены на выявление того, что именно детерминирует преступность. Очевидно, под причинами преступности следует понимать не схематические построения, а соответствующие процессы и явления, взаимодействие которых и порождает преступность.

В то же время каждый из участвующих во взаимодействии факторов в свою очередь порожден системой других процессов и явлений. И чтобы успешно вести борьбу с преступностью, необходимо знать этиологию участвующих во взаимодействии факторов. В частности, чтобы успешно вести борьбу с преступностью психически неполноценных, надо знать специфику преломления факторов воздействия в неполноценной психике, знать особенности возникновения аномалий и в первую очередь тех, которые наиболее восприимчивы к неблагоприятным условиям внешней среды.

Возникновение эпилепсии и олигофрении обычно связывается с вредными воздействиями либо на зачаток плода, либо на самый плод во внутриутробный период его развития, либо на ребенка в момент родов и на первых этапах жизни после рождения. До недавнего времени в медицинской литературе придавалось чуть ли не ведущее значение в этиологии психических аномалий плода родовой патологии[46]. Однако дальнейшие исследования показали, что рожденные в патологии становятся психически неполноценными главным образом не в результате ненормального родового акта, а в результате неблагоприятного течения внутриутробного развития, дефектной закладки центральной нервной системы[47], а собственно родовая патология весьма ограниченно влияет на происхождение психической неполноценности и в основном выступает лишь как фактор, способствующий выявлению наследственной патологии или утяжеляющий ее течение[48]. Иначе говоря, родовая патология влияет на характер проявления психической неполноценности, на динамику ее развития.

В частности, относительно этиологии эпилепсии отмечается, что неблагоприятная наследственность способствует тому, что вредности пренатального периода приобретают патогенную роль, а это, в свою очередь, снижает сопротивляемость мозга вредностям родового периода и т. д., то есть эпилепсия обусловлена комплексом факторов[49].

Этиология олигофрений также имеет в целом комплексный характер, однако здесь наследственные факторы в значительной мере играют роль не способствующих факторов, а непосредственно обусловливающих психическую аномалию, на их фоне другие факторы влияют лишь на глубину и характер олигофренического дефекта. В литературе имеются данные, что наследственные формы составляют не менее 75% всех случаев слабоумия[50], а также приводятся результаты исследований зарубежных авторов, отмечающих частоту наследственных случаев олигофрении на уровне от 69,5% до 90%[51].

Возникновение психопатий связывалось в нашей психиатрической литературе 30–60 гг. с неблагоприятными воздействиями внешней среды, понимаемой лишь как социальная среда, и неправильным воспитанием[52]. Но уже с конца 60-х – начала 70-х гг. в результате преодоления вульгарного социологизма представления об этиологии психопатий в корне изменились, и сегодня в научной литературе аксиоматичным является понимание психопатии, а также многих других психических аномалий как порождения взаимосвязи неблагоприятных условий среды и генетически восприимчивой внутренней конституции.

Для специалистов совершенно очевидно, что «развитие психики формируется под влиянием социальных факторов, болезнь разрушает эту психику по закономерностям биологическим»[53]. В психиатрической литературе стало уже бесспорным, что психопатии возникают на основе врожденной или рано приобретенной неполноценности центральной нервной системы и формируются под влиянием внешних, средовых факторов, что только в диалектическом единстве всех генетических, органических и социальных факторов кроется сложность причинно-следственных отношений в психических расстройствах, изучающихся пограничной психиатрией, что одного лишь влияния внешних факторов для образования психопатии недостаточно[54].

Однако в юридической литературе и в конце 70-х гг. при рассмотрении вопроса об этиологии психопатий отдельные авторы продолжают утверждать, что ведущую роль здесь играет социальный фактор, и стараются всячески принизить роль биологического фактора, выдвигая тезис о том, что психопат не стал бы им даже при наличии дефектов в высшей нервной деятельности, если бы не было неблагоприятной социальной среды и плохого воспитания[55].

По утверждению же Г. М. Миньковского, «психопатические черты характера (у несовершеннолетних. – В. Е.) в подавляющем большинстве (четыре пятых) случаев приобретены не в результате отягченной наследственности, а вследствие неблагоприятных условий жизни и воспитания»[56]. И хотя Г. М. Миньковский оперирует точными количественными показателями (правда, не указывая, откуда они взяты) независимости психопатических свойств несовершеннолетнего от наследственности, его утверждения противоречат данным научной психиатрии, которые свидетельствуют о том, что не только психопатия, но и многие другие психические аномалии возникают на основе генетической предрасположенности к этому[57]. «3а последнее время, – отмечает Е. Ф. Давиденкова, -...наши прежние критерии «наследственных» и «ненаследственных» болезненных форм значительно изменились. Особенно это относится к тому ряду заболеваний, которые, не являясь наследственными в прямом смысле этого слова, имеют в своей основе передающиеся по наследству известные предрасположения. Под влиянием внешних средовых факторов, таких, как травмы, инфекции, интоксикации и др., это предрасположение реализуется в развитое заболевание». Таким образом, «даже при заболеваниях, которые мы относим сейчас к явно экзогенным», «характер общих, генетически обусловленных особенностей организма, несомненно, имеет значение»[58]. Вызывает лишь сожаление, что в учебниках по криминологии для юридических вузов содержатся положения, противоречащие основным началам современной научной психиатрии и генетики[59].

Студентов юридических вузов до недавнего времени учили и тому, что характер психического содержания деятельности человека только на 1/1000 зависит от индивидуальности и на 999/1000 – от воспитания. При этом в качестве аргумента цитировался И. М. Сеченов. В частности, соавторы Г. М. Миньковского, уже не будучи в состоянии отрицать необходимости «при оценке поведения человека вообще и антиобщественного в частности учитывать физиологические качества и психологию человека, ибо это помогает уяснить механизм взаимодействия внутренних черт человека с внешней средой», в то же время заявляют: «И. М. Сеченов, говоря о существовании индивидуальных особенностей нервного аппарата человека, утверждал, что характер психического содержания деятельности человека на 999/1000 дается воспитанием в широком (у И. М. Сеченова – в обширном. – В. Е.) смысле слова и только на 1/1000 зависит от индивидуальности»[60]. На этом цитирование И. М. Сеченова обрывается.

Как известно, «лучший способ выяснения истины в возникшем споре -обращение к первоисточнику»[61]. В действительности же И. М. Сеченов писал следующее. «В исследовании не упомянуто об индивидуальных особенностях нервных аппаратов у ребенка при рождении его на свет. Они, без малейшего сомнения, существуют (племенные и наследственные от ближайших родных) и, конечно, должны отзываться на всем последующем развитии человека. Уловить их, однако, нет никакой возможности, потому что в неизмеримом большинстве случаев характер психического содержания на 999/1000 дается воспитанием в обширном смысле слова и только на 1/1000 зависит от индивидуальности. Этим я не хочу, конечно, сказать, что из дурака можно сделать умного: это было бы все равно, что дать человеку, рожденному без слухового нерва, слух. Моя мысль следующая: умного негра, лапландца, башкира европейское воспитание в европейском обществе делает человеком, чрезвычайно мало отличающимся со стороны психического содержания от образованного европейца. Вдаваться в эти очень интересные сами по себе вопросы я, следовательно, не мог»[62]. Не говоря уже о том, что для пауки и 1/1000 имеет громадное значение, необходимо отметить следующее.

Во-первых, из приведенного текста видно, что И. М. Сеченов не отрицает того, что индивидуальные особенности человека могут сказываться на всем его последующем развитии. У него лишь вызывает сожаление, что нет возможности уловить эти особенности, потому он и не останавливается на рассмотрении их, да это и не являлось предметом его исследования; несколькими абзацами раньше он прямо заявляет: «В предлагаемом исследовании разбирается только внешняя сторона психических рефлексов, так сказать одни пути их; о сущности самого процесса нет и в помине»[63]. К тому же, возможность уловить индивидуальные особенности в то время была весьма минимальной, ибо такие возможности возникают лишь с развитием генетики.

Во-вторых, И. М. Сеченов указывает, что на 999/1000 характер психики человека зависит от воспитания в большинстве, но не во всех случаях, и если человек родился умственно неполноценным, то это уже навсегда - умным его не воспитаешь, ибо свойство мозга от воспитания не зависит.

Таким образом, вырвав из контекста фразу, авторы учебника по криминологии представили ее в виде, искажающем смысл научной позиции выдающегося физиолога.[64]

Удивительно, но именно такой же прием использовали в 1976 г. авторы опубликованной в «Вопросах философии» рецензии на книгу И. С. Ноя. В полемике с И. С. Ноем извращалась уже не только позиция И. М. Сеченова, но и взгляды финских генетиков, использовавших вышепроцитированный текст из книги «Рефлексы головного мозга». Авторы рецензии пишут: «Сейчас, как и раньше, преступления вызревают во взаимодействии совокупности конкретных социальных условий, в которых живет и действует конкретная личность... Даже многие ученые буржуазного Запада, в том числе генетики, считают, что успехи современной генетики не дают оснований для какого-то принципиально нового взгляда на соотношение социального и биологического в поведении человека. В этой связи заслуживает внимания точка зрения по интересующему нас вопросу финских ученых К. И. X. Лагерспетц и К. М. Д. Лагерспетц... По их мнению, остается незыблемым вывод И. М. Сеченова, сделанный им более 100 лет назад в книге «Рефлексы головного мозга», о том, что в «подавляющем большинстве случаев характер психического содержания человека на 999/1000 дается воспитанием в широком смысле слова только на 1/1000 зависит от индивидуальности»[65]. Но только финские авторы на этом не обрывают цитату из произведения И. М. Сеченова, а приводят также ту фразу, которая не нравится авторам рецензии и учебника по криминологии, что дурак при любом воспитании останется дураком, что какие-либо сдвиги в воспитательном процессе могут быть достигнуты лишь при наличии определенного умственного потенциала у самого индивида[66].

Таков «научный» аппарат противников учета индивидуальных свойств человека, участвующих в детерминации преступного поведения, который на протяжении многих лет используется