Организационно-правовые и методологические проблемы судебно-психологической экспертизы

При исследовании преступного поведения человека в ходе рас- следования и рассмотрения уголовных дел все чаще возникают вопросы, решение которых требует содействия профессиональных психологов. На оказание профессиональной психологической по- мощи участникам уголовного судопроизводства, необходимость привлечения к нему экспертов, имеющих специальную психологи- ческую подготовку, ориентируют многие международно-правовые документы в области защиты прав человека и борьбы с преступно- стью: Декларация ООН основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности несовершеннолетних, Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправле- ния правосудия в отношении несовершеннолетних, Рекомендации Комитета Министров Совета Европы государствам-членам о положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса, относительно упрощения правосудия и др.

Поэтому весьма актуальным является исследование проблем профессиональных и иных отношений субъектов, применяющих специальные знания, и лиц, ведущих производство по уголовному делу или участвующих в нем.

Судебно-психологическая экспертиза – сравнительно молодой вид судебных экспертиз, состоящий в использовании психологических познаний для установления обстоятельств, входящих в процесс до- казывания по уголовному делу. Судебно-психологическая экспертиза

(СПЭ) – это наиболее прямое использование данных психологии для решения психологических вопросов, возникающих в ходе следствия, судебного или арбитражного рассмотрения дела. Ее объектом яв- ляется психика здорового человека, в отличие от объекта судебно- психиатрической экспертизы, где объектом являются болезненные проявления психики. Предмет экспертизы определяется теми вопро- сами, которые правоохранительные органы поставили на решение экспертов в связи с необходимостью установления доказательств по делу с применением специальных знаний в конкретной отрасли науки, технике, искусства или ремесла.

В целом компетенция судебно-психологической экспертизы определяется содержанием психологической науки, её прикладных отраслей (юридической, возрастной, инженерной и т.п.). Поэтому в её компетенцию входит исследование различных проявлений психики, психических процессов, эмоциональных состояний, индивидуально- психологических особенностей психически здоровых лиц, участвую- щих в уголовном судопроизводстве, факторов психологического воздействия на их поведение, на принятие ими решений в различных конфликтных ситуациях, ставших предметом рассмотрения след- ствия и суда.

В то же время проведение экспертизы – процессуальное действие, которое состоит в исследовании экспертом по заданию правоохра- нительных органов материалов уголовных дел с целью установления обстоятельств, имеющих существенное значение для правильного решения дела, возникшего в процессе правоотношений. В силу чего порядок производства экспертизы, права и обязанности эксперта, подэкспертного, лица, назначившего экспертизу, регламентируются законодательно.

Законом предусмотрены случаи обязательного назначения экспер- тизы. В других случаях экспертиза назначается при невозможности решения существенного для дела вопроса иным путем.

В то же время в правовом обеспечении судебно-психологической экспертизы имеется целый ряд проблем, существенно затрудняющих как ее назначение, так и ее производство. Прежде всего, следует от- метить некоторую противоречивость законодательства. В частности, некоторые положения Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности» (далее Закон) имеют ряд прин- ципиальных расхождений с нормами действующего Уголовно- процессуального кодекса (УПК РФ).

В частности, УПК РФ (ч. 1 ст. 57) не дифференцирует понятия

«эксперт» и «государственный эксперт», о котором идет речь в ст. 1 Закона, а также «экспертное учреждение» и «государственное эксперт- ное учреждение» (ст. 11 Закона). Причем корректность регламентации судебно-экспертной деятельности лиц, не являющихся государствен- ными судебными экспертами, на основе распространения норм ст. 2, 4, 6-8, 16 и 17, части второй ст. 18, ст. 24 и 25 Федерального закона о го- сударственной судебно-экспертной деятельности вызывает сомнения, тем более, что с позиций УПК РФ такая деятельность возможна, более того, соответствует общим нормам подготовки, проведения и оценки судебной экспертизы (ст. 41 УПК РФ). Введение такой регламентации понятно: оно связано с озабоченностью законодателя проблемой качества и стандартизации судебной экспертизы. На это указывает, в частности, содержание статьи 11 Закона, в которой отмечается не- обходимость единого научно-методического подхода к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов одного и того же профиля. В то же время противоречия оказывают негативное влияние на практику назначения и производства судебной экспертизы, что особенно актуально для назначения и производства судебно-психологической экспертизы.

Прежде всего, деятельность психологов в нашей стране не ли- цензируется, и соответствующие компетентные органы отсутству- ют. Введение регламентации экспертной деятельности существенно сужает круг специалистов, которые могли бы быть привлечены к производству экспертиз. Между тем, Уголовный кодекс Российской Федерации 1997 года существенно расширил возможности приме- нения психологических знаний, так как содержит значительно воз- росшее количество юридических понятий и правовых положений, имеющих психологическое содержание. От компетентного приме- нения психологических знаний и объективности сделанного на их основе экспертного заключения во многом зависит эффективность судопроизводства, соблюдение прав и охраняемых законом интересов граждан. Отсутствие или недостаток специалистов приводят цело- му ряду проблем в следственной и судебной практике. Например, существование в Ростовской области Центра судебной экспертизы отнюдь не удовлетворяет насущные проблемы следствия в произ- водстве такого рода экспертиз, что в конечном итоге приводит к не- обходимости продления сроков производства следственных действий по уголовным делам.

Согласно УПК РФ, экспертом-психологом может быть специалист, работающий в области психологии и имеющий базовое высшее психологическое образование. В силу чего, к производству судебно- психологической экспертизы могут быть привлечены психологи, работающие в различных научных и практических учреждениях и учебных заведениях. Так, например, в нашей стране получила широкое развитие и признание школьная психологическая служба. В этом плане психологи, работающие в школе, вполне могли бы быть привлечены не только в качестве специалистов при производстве следственных действий в отношении несовершеннолетних, но и в качестве экспертов при назначении судебно-психологической экс- пертизы личности несовершеннолетних обвиняемых и способности несовершеннолетних и малолетних свидетелей и потерпевших вос- принимать важные для дела обстоятельства и давать правильные показания. Решение вопросов подобного рода находится в пределах их профессиональной компетенции.

Естественно, что при производстве СПЭ специалисты школьной психологической службы, малознакомые со спецификой следственной, судебной и собственной экспертной деятельности, нуждаются в том, чтобы представители следственного комитета, органов прокуратуры и суда оказывали им необходимую помощь: разъясняли цели и задачи экспертизы, права и обязанности экспертов, знакомили с требова- ниями, предъявляемыми к заключению экспертизы. На практике в большинстве случаев это так и происходит. Однако, в дальнейшем (например, в суде) могут возникнуть проблемы в связи с отсутствием лицензии у эксперта.

В научной литературе, посвященной теории и практике судебной экспертизы личности, ведется дискуссия и по поводу возможности дачи заключения от имени экспертного учреждения [Седова Т.А., 2004, с. 241-256]. Здесь на наш взгляд, необходимо отметить, что согласно УПК РФ эксперт несет уголовную ответственность за дачу заведомо ложного заключения. Согласно принципу субъективного вменения, учреждение не может быть привлечено к уголовной ответ- ственности. В силу этого следует согласиться с мнением тех авторов, которые считают, что заключение не может быть дано от имени экс- пертного учреждения, в силу того, что не решен вопрос о том, кто именно будет нести ответственность при ошибочности выводов или ложности заключения. В этом плане следует согласиться с мнением Л.Н. Иванова [2005] о том, что такой подход применительно к судеб-

ной экспертизе личности неприемлем в связи с высокой степенью вероятности нарушения прав личности. При этом ответственность за соблюдение прав личности будет размыта вследствие отсутствия персональной ответственности за конечный результат.

Проблема соотношения обязательности и принудительности в уголовном судопроизводстве наиболее отчетливо проявляется в судебной экспертизе личности. Уголовно-процессуальный закон не рассматривает в качестве меры принуждения недобровольное осуществление судебной экспертизы (освидетельствования).

При этом случаи ее обязательного назначения ассоциируются у законодателя с принудительностью, подтверждением чему слу- жит ч. 4 ст. 195 УПК РФ (Порядок назначения судебной эксперти- зы). Комментируя необходимость получения согласия на производ- ство судебной экспертизы, законодатель оговаривает возможность ее проведения без согласия потерпевшего, т.е. принудительно, в случаях, предусмотренных пп. 4 и 5 ст. 196 УПК РФ.

Однако обязательное назначение экспертизы вовсе не означает ее реализацию в принудительном порядке; поэтому ст. 196 УПК РФ должна отражать разграничение понятий «обязательность» и «при- нудительность». Эту статью следует именовать: «Обязательное на- значение и принудительное проведение судебной экспертизы».

Анализ случаев обязательного назначения судебной экспертизы личности в соответствии с нормами УПК РФ на этапе предваритель- ного расследования позволяет внести несколько предложений по их совершенствованию. Так, применительно к ст. 56 УПК РФ следует отметить, что ссылка на ст. 179 УПК РФ, регламентирующую прину- дительность освидетельствования по поводу оценки достоверности показаний, не может иметь практического значения, поскольку там речь идет об освидетельствовании, а не экспертизе. Если гипоте- тически представить наличие таковой, то в этом случае наиболее современная технология разрешения рассматриваемой проблемы, реализуемая на основе проведения опроса с использованием полигра- фа, подразумевает не формальную добровольность, подтвержденную письменным согласием, а фактическую, отражающую отсутствие установок на реализацию изощренных способов противодействия во время опроса. Из сказанного следует, что принуждение не может лежать в основе согласия свидетеля.

По мнению Л.Н. Иванова [2005], в основе добровольного, осо- знанного согласия, подразумевающего информированность лица

o возможности отказа от опроса на любом из его этапов, лежит создание условий для признания испытуемым целесообразности проведения опроса на фоне сформировавшейся стойкой позитивной установки. Таким образом, указанная ссылка не имеет практического значения и может быть вполне исключена из текста как части первой ст. 179, так и ст. 56 УПК РФ.

Уголовно-процессуальный закон не говорит о доказательственном значении тех или иных выводов, включая наиболее спорные из них, вероятностные. Поэтому, высказанное в научной литературе мнение о признании таких выводов недостоверными, лишено законных оснований. Одновременно нельзя согласиться с представленной в литературе трактовкой постановления Пленума Верховного Суда СССР о том, что «вероятное заключение не может быть положено в основу приговора» [13, с.21].

Вероятностные выводы требуют дополнительной объективиза- ции, и с этим следует согласиться, как и с тем, что они вызывают определенные сложности при оценке заключения, но этот факт не исключает возможности их использования в процессе формирования доказательной базы. Более того, вероятностные выводы по отдель- ным вопросам экспертизы личности узаконены. В качестве примера можно привести заключение экспертов о состоянии, не исключающем вменяемости (ст. 22 УК РФ).

Еще одним спорным моментом правового обеспечения судебной экспертизы, и прежде всего, судебно-психологической экспертизы, является процессуальная возможность назначения судебной экс- пертизы личности до возбуждения уголовного дела. Производство такого вида исследования целесообразно в случаях, когда речь идет о нарушающем нормы права поведении несовершеннолетних.

Как полагает Т.А. Седова [2004], в соответствии со ст. 146 назначение экспертизы может проводиться до возбуждения уголовного дела. Она отмечает далее, что хотя «…ст. 146 допускает назначение экспертизы до возбуждения уголовного дела, но процессуальный порядок ее произ- водства не меняется» [Седова Т.А., 2004, с. 261]. По мнению Л.Н Иванова [2005], говоря о невозможности реализации ряда процессуальных требований при назначении экспертизы до возбуждения уголовного дела, в частности ознакомления с постановлением о производстве экспертизы, автор противоречит сама себе, фактически объясняя, по- чему судебная экспертиза не может быть не только осуществлена, но и назначена на этом этапе уголовного судопроизводства.

Наиболее взвешенная позиция по указанному вопросу принад- лежит Ю. Орлову [2003]. По его мнению, судебная экспертиза до возбуждения уголовного дела возможна только в тех случаях, когда нельзя иным путем получить основания для инициации уголовного процесса; с этой целью предлагается указать в ст. 144 УПК РФ до- пустимые следственные действия, реализуемые на этапе проверки (за основу автор берет ст. 109 УПК РСФСР) [Орлов Ю., 2003].