Глава IX . Шапсугский национальный район (1924-1945 гг. )

Провозглашён 4-м съездом шапсугов Причерноморья, проходившим 26—29 августа 1924 г. в г. Туапсе. 30 августа того же года протокол съезда был утверждён президиумом Черноморского окружного исполкома, а 23 сентября выделение шапсугов в административно-территориальный район окружного подчинения утверждено малым президиумом исполкома Юго-Восточного края (с октября — Северо-Кавказский край). В ноябре 1924 г. вопрос об образовании района был положительно решён Президиумом ВЦИК РСФСР.

Согласно постановлению Черокрисполкома в состав Шапсугского района были включены 10 шапсугских аулов и два промежуточных русских селения. Однако первоначально в него вошли 8 аулов: Карповка (Куйбышевка, ныне аул Агуй-Шапсуг), Псыбе, Большое и Малое Псеушхо, 2-й и 3-й Красно-Александровские аулы (ныне Калеж и Лиготх соответственно), Наджиго и Кичмай. Два аула: 1-й Красно-Александровский и Божьи Воды (Хаджико и Тхагапш) отказались, но об этом — ниже.

Руководящим органом района был утверждён (тем же постановлением окружного исполкома) ревком в составе: Айдамир Боус (председатель), Мус Аллало, Юсуф Кадиев, Логош Коблев, Гуляев (имя не называется; в 1925 г.— председатель Туапсинского районного исполнительного комитета) — члены ревкома. Полномочия ревкома действовали до 2-го съезда советов Шапсугского района (17—21 марта 1926 г.). Формально начал функционировать с 5 сентября 1924 г.

Центром Шапсугского района был определён г. Туапсе, территориально в него не входящий. Ревком размещался в г. Туапсе, в доме №1 по улице Парижской Коммуны.

Анализ имеющихся в нашем распоряжении документальных источников позволяет сделать вывод о том, что инициатива выделения шапсугов из Туапсинского района в национально-административную единицу (район окружного подчинения) принадлежала краевым властям и рассматривалась в качестве альтернативы вхождению шапсугов Причерноморья в Адыгейскую автономную область, созданию Шапсугской автономной республики, провозглашённой на 3-м шапсугском съезде 4 сентября 1922 г. 

Предыстория создания Шапсугского района непроста и в общих чертах выглядит следующим образом.

Ещё в декабре 1920 г. Кубано-Черноморский областной ревком рассмотрел вопрос о горцах Кубани и Черноморья и вынес постановление, в котором их выделение в самостоятельную административно-территориальную единицу в принципе признавалось «желательным».

На 2-м съезде горцев Кубано-Черноморской области, проходившем 2-8 марта 1921 г. в Краснодаре, был поднят вопрос об образовании горской автономии и избран Горский исполком.

25 мая 1921 г. состоялось постановление областного комитета РКП(б) о необходимости выделения горцев Кубани и Черноморья в отдельную национально-территориальную единицу.

31 мая того же года состав Горского исполкома был утверждён Кубано-Черноморским облисполкомом на правах отдельного исполкома, подчинявшегося областному.

Все эти вопросы обсуждались на 1-м съезде шапсугов Причерноморья 7 июля 1921 г., который одобрил вхождение шапсугов в горскую автономию.

В последующие полгода Горский исполком на основании постановления облисполкома от 13 июня 1921 г. занимался, прежде всего, подготовкой практических предложений вышестоящим органам по выделению горцев из области в национальную автономию. В рамках этой работы 19 сентября 1921 года на своём пленарном заседании исполком рассмотрел, направленное ему облисполкомом на предмет дачи заключения, письменное предложение Туапсинского райисполкома о выделении из своего состава населённой шапсугами Красно-Александровской волости для передачи её в подчинение Горскому исполкому. В своём заключении пленум указал на необходимость вхождения в автономию всех аулов Туапсинского отдела, образовав из них отдельный район.

Частично вопрос об автономии адыгов был разрешён на 3-м областном съезде Советов (7-10 декабря 1921 г.). Съезд уточнил название и территорию деятельности исполкома, который стал называться Горским окружным исполкомом.

В его подчинение вошло горское население (адыги), проживавшие на территории Краснодарского и Майкопского отделов, а также Туапсинского отдела Черноморского округа, 3-й съезд предложил Горскому окружному исполкому закончить разработку вопроса в выделении горцев Кубани и Черноморья в автономную область. К этому времени на территории, подчинённой Горисполкому, проживали более 100 тыс. адыгов и 25 тыс. русских. В работе 3-го съезда приняли участие и представители шапсугов.

В течение первого полугодия 1922 г. вопрос о предоставлении адыгам автономии последовательно рассматривался в ряде инстанций: Кубано-Черноморском облисполкоме, в Наркомате РСФСР по делам национальностей, во ВЦИ КЕ (Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете РСФСР).

Состоявшееся 26 января 1922 г. заседание коллегии Наркомнаца постановило «выделить в Черкесскую автономную область» только кубанских адыгов. Окончательное решение было за ВЦИКом, но исход вопроса уже был предрешён.

17 марта 1922 г. исполком Кубано-Черноморской области в присутствии председателя Туапсинского отдела рассмотрел заявление жителей 3-х Красно-Александровских аулов об отказе подчиняться Горскому окрисполкому и входить в Черкесскую (Адыгейскую) автономную область. Они требовали оставить их в Туапсинском отделе (с мая 1922 г.— район). Президиум «указал» Горскому окрисполкому на «недопустимость» его «действий» (речь идёт о подчинении себе аулов, якобы, «помимо их желания»), которые «в корне нарушают принцип национального самоопределения граждан и их волю».

27 июля 1922 г. Президиум ВЦИК принял постановление об образовании Адыгейской автономной области. Шапсугам во вхождении в область было отказано. Официальный мотив — их отдалённость от кубанских адыгов.

Для обсуждения сложившейся ситуации 4 сентября 1922 г. и был созван 3-й шапсугский съезд. Выразив несогласие с мотивировкой отказа, делегаты, прежде всего, отменили постановление своего предыдущего съезда о вхождении в Адыгейскую автономную область. Одновременно съезд единогласно проголосовал за создание Шапсугской автономной республики. Председательствовал на съезде Мус Аллало, секретарем съезда был избран Юсуф Нагуч.

В своём выступлении перед делегатами съезда Юсуф Нагуч, в частности, сказал (в переводе с шапсугского — Т. П.): «Конституция (РСФСР — Т. П.), провозгласившая свободу самоопределения, дала и нам, шапсугам, свободу, поэтому я предлагаю объявить Шапсугию советской республикой».

В постановлении съезда, принятом по предложению Юсуфа Нагуча, сказано следующее:

1. Шапсугия — советская республика, часть РСФСР. Отныне Шапсугия советская республика, управляемая Временным исполнительным комитетом, избранным на настоящем съезде, существует.

2. Шапсугская республика занимает территорию Туапсинского и Сочинского округов с границей на западе по р. Пшад (В то время здесь проживали 50 тыс. чел. — Т. П.). 

3. Шапсугская республика пользуется правом законодательства.

4. Шапсугская республика в делах военных, финансовых, юстиции, внутренних, просвещения, распоряжается самостоятельно, без ограничения (кроме иностранных дел, говорилось в примечании — Т. П.).

5. Находящиеся на территории Шапсугской республики города, жел. дороги, телеграф, порты, земля, леса, горы и проч. являются достоянием Шапсугской республики.

6. Шапсуги, насильственно выселенные из края, должны пользоваться всеми правами шапсугов, ныне живущих на территории шапсугов.

7. Нешапсуги, ныне живущие на территории Шапсугской республики, имеют право и впредь жить на общих основаниях.

8. После утверждения Шапсугской республики центральной властью РСФСР Шапсугская республика входит на договорных началах в РСФСР.

Председателем Временного исполнительного комитета Шапсугской республики был избран Джамбулет Нагуч, секретарем — Абдул Хлечас.

Юсуф Нагуч и Али Нагуч (жители аула Агуй) были наделены съездом полномочиями, от имени шапсугского народа добиваться признания Шапсугской республики высшими органами власти РСФСР и для решения всех связанных с этим вопросов.

С того момента, когда об «автономистских настроениях» шапсугов стало известно окружным и областным властям, ими, в том числе ОГПУ, была организована и активно проводилась «глубокая внутренняя работа по разложению подобных тенденций». Аналогичная работа осуществлялась и по линии Туапсинского райисполкома. Настойчиво внедрялась мысль о нецелесообразности создания шапсугской автономии в любой её форме. Всячески внушалось, что автономия принесёт народу лишь вред в связи с его малочисленностью и бедностью. Говорилось также, что содержание аппарата (руководства) окончательио разорит шапсугов, так как потребует введения дополнительных налогов. Встать же на ноги самостоятельно, без посторонней помощи, они, якобы, не смогут, а право претендовать на нее потеряют.

Истинной же причиной противодействия местных органов власти созданию шапсугской государственности было то, что в 1920-х годах (как и прежде) считалось политически нецелесообразным и даже опасным предоставлять шапсугам (и адыгам вообще) выход к морю.

К 1923 г. «обработка» начала приносить плоды: среди шапсугов стали появляться противники самоопределения. Увидев, что органы советской власти настроены против шапсугской государственности, они начали агитировать за выгодность пребывания в составе Туапсинского района, вместе с русскими, «антиавтономисты» (термин того времени) убеждали народ, что только в этом случае шапсугам будет оказываться экономическая помощь, в которой они так остро нуждаются. В пользу этого мнения говорило то, что местные органы власти ничего не делали, чтобы улучшить материальное положение шапсугов.

В 1922—1923 гг. шапсуги неоднократно обращались к властям с ходатайством об отводе аулам земли для хозяйствования. Но этот вопрос вплоть до февраля 1924 г. никакими инстанциями даже не рассматривался. В аулах не было ни школ, ни больниц, ни хороших дорог, они не были включены в сеть потребкооперации и т. д.

И всё же движение против шапсугского самоуправления не нашло широкой поддержки у населения. Против выделения из Туапсинского района и образования национальной автономии выступили лишь аулы 1-й Красно-Александровский и Божьи Воды (Хаджико и Тхагапш). На совещании представителей аулов, состоявшемся в самом начале февраля 1924 г., перед отъездом Юсуфа Нагуча в Москву, лидеры названных аулов вновь заявили о своём несогласии с его позицией.

Архивные документы не указывают прямо на причины упорного противостояния идее собственной автономии. Они позволяют лишь предполагать, что же на самом деле скрывалось за этим фактом.

В начале февраля 1924 г. Юсуф Нагуч выехал в Москву. 23 февраля он выступил на заседании комиссии Наркомнаца с ходатайством об утверждении постановления 3-го шапсугского съезда. В итоге комиссия решила «признать принципиально возможным выделить шапсугский народ в автономную область, поручив комиссии, едущей для обследования Адыгейской (Черкесской) области, обследовать положение также шапсугских народностей».

Накануне выхода этого постановления, 7 февраля 1924 г. состоялось заседание президиума Кубчероблисполкома, рассмотревшее вопрос «О шапсугах». Причиной обсуждения этого вопроса на президиуме называлось тяжёлое положение шапсугов, необходимость оказания им «реальной поддержки». Для решения проблем шапсугов признавалось необходимым дополнительное наделение их землёй, выделение аулам юртовых лесов и предоставление им права на бесплатное пользование местными пастбищами и, как говорилось в постановлении, «источниками побочного пользования лесами». Аулам также разрешалась прорубка дорог в нужных направлениях. Соответствующей службе облисполкома предлагалось составить план проведения дорог и взять их разработку под свой контроль. Президиум признал необходимым организовать в аулах, имеющих сельсоветы, школы 1 ступени и одну школу 2 ступени. Расходы на организацию и оборудование школ относились на счёт облисполкома. За счёт его же средств предполагалось открыть больницу. Все сметы в срочном порядке требовалось представить в бюджетную комиссию. Крайне необходимым президиум признал включение аулов в общую сеть потребкооперации.

«Для более правильного выявления нужд шапсугов и разрешения вопросов помощи им» президиум постановил созвать съезд шапсугов. Руководство съездом поручалось Черокрисполкому. Вопросы шапсугской автономии на президиуме, согласно протоколу, не обсуждались.

Вскоре после возвращения из Москвы Юсуф Нагуч был арестован, якобы, как турецкий шпион, осуждён (за «контрреволюционную деятельность») и выслан в Сибирь вместе со своим братом Али. В Шапсугии они не были забыты. Об освобождении братьев ходатайствовали не только их односельчане. Жители аула Кичмай в своём обращении к Шапсугскому ревкому в сентябре 1925 г. писали: «В знаменательный для шапсугского народа день (1-я годовщина создания Шапсугского района — Т. П.) мы не можем не вспомнить того, кто был первым ходатаем перед советской властью о выделении шапсугов в самостоятельную административную единицу, гражданина Юсуфа Нагуча, высланного теперь по какому-то роковому недоумению далеко за пределы родного края. Уполномочиваем райревком усиленно ходатайствовать перед высшей властью о возвращении в семью шапсугов достойного гражданина советской власти т. Нагуча для благотворной и полезной деятельности на благо родного ему народа и процветания советской власти».

Арест Юсуфа Нагуча, видимо, ещё более убедил противников выхода из Туапсинского района в небезопасности следования «автономистсткой» идее.

Предложение о выделении шапсугов в административно-территориальный район с включением в него 10 аулов в пределах их границ (без выхода к морю), с подчинением Черокрисполкому, судя по всему, возникло в начале 1924 г. в связи с активизацией сторонников Шапсугской республики.

Официальный вариант предоставления самостоятельности шапсугам в корне отличался от предложения Юсуфа Нагуча, одобренного шапсугским съездом, а также от постановления коллегии Наркомнаца от 23 февраля 1924 г. Как видно из источников, власти это различие хорошо понимали. С самого начала для них было очевидным, что навязываемое шапсугам так называемое «районирование» в экономическом отношении совершенно не перспективно и является лишь декорацией автономии.

26 августа 1924 г. 4-й шапсугский съезд должен был начать свою работу. «Мятежные» аулы отрицательно отнеслись к созыву этого съезда, на повестке которого стоял вопрос о самоопределении шапсугов, и решили своих делегатов на съезд не направлять. Однако, узнав, что будет обсуждаться и вопрос о землеустройстве, послали двух делегатов (из шести) и несколько человек в качестве гостей. На съезде делегаты от аулов Хаджико и Тхагапш высказались против выделения шапсугов из Туапсинского района, а некоторые в знак протеста покинули съезд. Но обо всём по порядку.

Делегатов и гостей съезда (50 и 100 человек соответственно) интересовал единственный вопрос — собственная автономия или, как формулировали его шапсуги, самоопределение.

При обсуждении и утверждении повестки дня представители крайисполкома добились подмены вопроса о самоопределении вопросом о «районировании». Кроме того, им удалось, использовав актуальность земельного вопроса для шапсугов, не только вынести его на обсуждение съезда, но и включить в повестку под первым номером.

Для переключения внимания тоегей и делегатов съезда с вопроса о самоопределении на земельный вопрос, была создана специальная комиссия по учёту и рассмотрению требований и предложений собравшихся, для их доработки. Со своей задачей комиссия справилась.

Съезд заявил ходатайство об освобождении Юсуфа Нагуча, что было воспринято представителями краевых властей как антисоветский выпад в защиту «контрреволюционера».

На заседаниях президиумов Черноморского окружного и краевого исполкомов (от 30 августа и 23 сентября соответственно), утвердивших протокол съезда, были приняты постановления о скорейшем решении шапсугских проблем. Тексты протоколов изобилуют выражениями типа «немедленно выслать», «в срочном порядке озаботиться» («произвести», «рассмотреть»), «указать на необходимость всемерной поддержки» («признать необходимость максимальной поддержки»), «приступить немедленно», «установить неослабное наблюдение над срочным проведением землеустройства».

После того, как съезд утвердил так называемое районирование шапсугов, жители аулов Хаджико и Тхагапш на своём собрании объявили бойкот ревкому. Собрание постановило «не входить в организуемый Шапсугский район и отказаться от подчинения последнему». Красно-Александровскому сельсовету запрещалось подчиняться ревкому и выполнять его распоряжения.

Ни к чему не привели требования совместной комиссии ревкома и Туапсинского райисполкома о немедленном подчинении Шапсугскому ревкому. Аналогичное постановление вынес и пленум Черокрисгтолкома, на котором присутствовали два представителя от аулов.

В ответ на «нажим» Красно-Александровский сельсовет, членами которого были аульские лидеры, ограничился направлением в ревком двух ходатайств: о переименовании аула Красно-Александровского в Красный Лиготх и аула Божьи Воды в Тхагапш. Постановление же крайисполкома было решено обжаловать в Москве, в «центре».

Аулы и их лидеры надеялись на удовлетворение своего ходатайства, так как считали, что советская власть дала им право на добровольное самоопределение, а значит они сами вольны решать быть им или не быть в Шапсугском районе. Тем более, что в аналогичной ситуации в марте 1922 г. областные власти пошли, как считалось, навстречу аульчанам, отменив подчинение Красно-Александровских аулов Горскому исполкому.

В октябре 1924 г. комиссия Черноморского окружного и Северо-Кавказского краевого исполкомов с длинным названием «По выяснению целесообразности исключения аулов 1-го Красно-Александровского и Божьи Воды из Шапсугского ревкома и по проверке проведения в жизнь постановления Черокрисполкома по шапсугскому вопросу» прибыла в Красно-Александровский сельсовет.

Встреча наедине с лидерами аулов, на чем настаивала комиссия, не состоялась, однако на назначенное на следующий лень собрание пришли 85 человек. Им был сделан доклад о значении предложенного административного устройства для шапсугского народа.

Собравшихся долго убеждали в необходимости и преимуществах вхождения в Шапсугский район; управляемый национальным ревкомом, который решит все их социально-культурные и экономические проблемы, а также в том, что советская власть будет оказывать району всяческую помощь.

В ответных выступлениях почти дословно звучали те аргументы «против» которые в своё время использовались властями при агитации против Шапсугской республики. Так, выступавшие сомневались, что советская власть станет помогать Шапсугскому району экономически (ранее они слышали обратное) и наоборот, считали, что если они останутся в Туапсинском районе, то будут иметь поддержку со стороны властей наравне с русскими.

В выступлениях аульчан намекалось на связь руководства ревкома с некими «турецкими шпионами» (имелся в виду осуждённый по навету ОГПУ Юсуф Нагуч), что, по их мнению, обязательно плохо скажется на отношении русских к Шапсугскому национальному району. В таких условиях выход из Туапсинского района, считали они, только ухудшит положение народа.

Комиссия потребовала от собрания отмены его решения, запрещавшего сельсовету подчиняться ревкому, а от сельсовета — немедленного выполнения распоряжений последнего. В противном случае комиссия пригрозила применить репрессивные меры.

Несмотря на это, собравшиеся подтвердили своё прежнее намерение не входить в состав района вплоть до разрешения вопроса центром. В случае отказа, заявили они, их придется принуждать к этому силой.

Постановление Черокрисполкома, принятое по докладу комиссии, давало аульчанам на раздумье семь дней. По истечении этого срока, в случае невыполнения постановления, сельсовет распускался, его члены отдавались под суд, в аул назначался ревком в составе трёх человек.

Какова же причина столь длительного и упорного противодействия аульчан созданию национальной автономии в любой её форме: будь то Адыгейская автономная область, Шапсугская республика или Шапсугский район?

в своём отчёте упомянутая комиссия указала на две явные, с её точки зрения, причины: экономическую и политическую.

К причинам экономического характера она отнесла прежде всего нерешённость земельного вопроса, т. е. малоземелье шапсугов. Этими мотивами комиссия объясняла возникновение как «автономистских», так и «антиавтономистских» настроений. В последнем случае стремление к отделению от русских действительно считалось причиной нежелания властей решать проблемы шапсугов.

Комиссия отметила, что за два месяца существования района ничего не было сделано для улучшения жизни шапсугов: землеустройство даже на бесспорных участках до сих пор не начато, обещанных на эти цели денег ревком не получил. Сам ревком был фактически отстранён от решения этого вопроса: не были ему известны ни план землеустройства, ли ответственные за эту работу в Черокрйсполкоме.

В вопросе дорожного строительства не было начато даже обследование местности: не коснулась района и потребкооперация (не велась торговля в аулах, заготовки сельскохозяйственного сырья и продуктов). Школы намечалось открыть лишь к 1 ноября, учителя были подобраны только из русских (кроме Агуя, где вторым учителем был шапсуг). Шапсуги по-прежнему были лишены прав на пользование лесами, пастбищами.

Политическим мотивом нежелания аулов входить в Шапсугский район комиссия сочла воздействие пропаганды против Юсуфа Нагучева и соратников и неверие в заинтересованность властей в его существовании.

Однако главной (с точки зрения комиссии) причиной конфликта были всё же сугубо личные, скрытые мотивы: взаимоотношения лидеров аулов и председателя ревкома. Сами же выступавшие отвергали наличие у них каких-либо претензии к ревкому, включая председателя.

В заключении комиссия предложила два варианта отношения к ходатайству аулов Хаджико и Ткагапш. Если существование Шапсугского района представлялось властям целесообразным, то необходимо было побиваться признания аулами ревкома и выполнения всех постановлений окружного и краевого исполкомов. В противном случае этот протест заслуживал внимания как повод для ликвидации района, не имевшего, кстати, экономических предпосылок для самостоятельного функционирования в установленных границах.

Возвращаясь к вопросу о скрытых причинах упорного сопротивления ряда аулов включению их в любое национально-территориальное образование, следует сказать, что они действительно существовали, но суть их, по нашему мнению, заключалась в другом.

После окончания Кавказской войны не прошло и 60 лет. Ещё были живы люди, испытавшие на себе все её ужасы, в том числе депортация, «прелести» жизни под властью царской администрации или многолетнюю, полную лишений и опасностей жизнь в труднодоступных горных убежищах.

Тяжёлое, безрадостное существование под властью и управлением своего недавнего врага привела к тому, что адыги замкнулись в себе, старались меньше общаться с русскими; развивалась отчужденность и боязнь всего русского. Адыги старались не вмешиваться в политическую жизнь, в революционные события, так как считали, что при любом исходе будут виноваты они.

В период установления советской власти и гражданской войны на Кубани, слабо ориентировавшиеся в политике, адыги оказались втянутыми в борьбу между красными и белыми. Это, как известно, дорого им стоило. Так, в 1918 г. войсками Таманской дивизии был уничтожен ряд «враждебных» аулов, в том числе Кошехабль, погибло множество людей. 

Умные люди, искренне желавшие добра народу, говорили в то время: «Мы должны мирно жить и трудиться в своих аулах, соблюдая строгий правопорядок и не затрагивая ничьих интересов. Только это даст нам спокойствие и безопасность. Живите мирно и никого не трогайте. Будьте осмотрительны».

По сути, этот призыв можно считать инструкцией по выживанию. Безусловно, подобная позиция была порождена Кавказской войной, бедственным, бесправным положением на родине, навязыванием чуждых правовых норм и моральных представлений.

Большинству жителей аулов Хаджико и Тхагапш (в отличие, скажем, от кичмайцев) пришлось немало лет после выселения прожить на Кубани в атмосфере бесправия и унижения, принудительной русификации. Аул Тхагапш пережил в конце 1870-х гг. вторую депортацию за связь с махаджирами. Позже, тем и другим было разрешено вернуться на родину.

Новую власть шапсуги, как и все адыги, встретили с надеждой. Во-первых, потому, что она свергла самодержавие, с которым они связывали свои беды, т.е. как бы отомстила за них. Во-вторых, советская власть обещала всем равные права и возможности.

Оказалось, что она даже не против предоставления адыгам самостоятельности. Но на практике это происходило формально, чисто декларативно. Местные же органы власти (краевые и окружные), судя по всему, не были заинтересованы в таком развитии событий и прежде всего в отношении причерноморских адыгов-шапсугов. Собственно, как оказалось, и не все шапсуги приветствовали идею собственной государственной автономии, считая её провокационной, насколько ещё сильно было недоверие к русской власти. Подобная реакция была характерна и для других народов бывшей Российской империи, в том числе и кавказских.

Вскоре после собрания аульские лидеры были арестованы. Среда «застрельщиков» власти называли Чилезаха Тох, Баулета Литхуш, Ибрагима Хейшхо (председатель сельсовета), Брама Сизо, Хаджи Гербо.

Под угрозой дальнейших репрессий 16 ноября 1924 р. (на 1-м съезде Советов Шапсугского района) аулы через своих представителей Макао Макаева и Ибрагима Черен были вынуждены признать власть Шапсугского ревкома. В свою очередь съезд просил ревком ходатайствовать о прекращении следствия по делу арестованных и освобождения их из-под стражи. Съезд просил также окрисполком о проведении землеустройства шапсугов, о финансировании школ, работы райревкома.

В 1925 г. в шапсугском районе насчитывалось 5 сельских советов: Карповский (Куйбышевский; в 1926 г. из него был выделен Псыбинский сельсовет), Псеушховский, Кичмайский, Красно-Александровский, Кармир-Астаховский (с центром в селе Головинка). Численность населения района составляла 3 730 чел., из них шапсугов — 3 366, русских — 361, количество населённых пунктов — 14.

В 1930 г. (не позднее июня) центр Шапсугекого района был перенесён (без учёта мнения шапсугов) из Туапсе во 2-й Красно-Александровский аул (аул Калеж), а в октябре 1930 г.— в посёлок Совет-Квадже (территория бывшего частновладельческого участка Голубева).

На жизнеспособности района изначально негативно сказалось чересполосное размежевание с Туапсинским районом, отрезанность от автомобильного, железнодоржного и морского путей сообщения.

Работавшая в районе в августе 1925 г. комиссия Черокрисполкома и Туапсинского района по обследованию деятельности и личного состава Шапсугского ревкома и входящих в его состав аулсоветов, предворяя свой отчёт, отмечала: «Шапсугский округ является не отдельной территорией, населённой шапсугским народом и ограниченной общими границами, а состоит из нескольких территориальных участков, разделённых вклинившимися между ними территориями Туапсинских сельских советов». Далее в отчёте отмечалось отсутствие у ревкома «каких бы то ни было средств на текущие потребности аулсоветов», которые «принуждены прибегать к самообложению». Говорилось также, что вся власть: законодательная, исполнительная и судебная была фактически в руках «общегражданских» собраний.

В докладе отмечалось, что выделенные району «участки с их населёнными пунктами расположены исключительно в долинах рек, но в стороне от проезжих дорог, не только железнодорожной и шоссейной, но и просёлочных..., сношения с административными и торговыми центрами затруднены, а порой (из-за разливов рек, дождей, снежных заносов — Т. П.) невозможны». «Всё это — продолжает комиссия, — создает вынужденную оторванность аулсоветов и входящих в них аулов от центра и чрезвычайно затрудняет экономическое развитие района».

В отчёте признается также, что причиной трудностей экономического характера служит и «крайняя недостаточность земли, пригодной под посевы». Однако ещё 23 февраля 1924 г. областное земельное управление обязало лесничество «заметить меры, могущие улучшить экономическое состояние шапсугов».

Проект землеустройства был представлен ещё 4-му шапсугскому съезду. Согласно ему «на 3424 души черкесов намечалось к отводу 3424 десятины удобной для сельскохозяйственного пользования земли, из расчёта на одну душу по одной десятине». Само землеустройство (отвод земли) было запланировано на 1924—1925 гг. Приступили к нему в марте 1925 г. В упомянутом отчёте говорилось, что на момент проверки (август 1925 г.) «все землеустройство шапсугов ведётся помимо какого бы то ни было участия Шапсугского земотдела».

В феврале 1926 г. состоялись перевыборы сельсоветов, а 17—23 марта — 2-й съезд Советов Шапсугского района. Председателем райисполкома был избран Мурат Хушт, главами сельских советов избраны: Карповского — Джамбулет Нагуч, Псыбинского — Магомет Ачох, Красно-Александровского — Нух Хунов, Кичмайского — Кади Кадиев, Псеушховского — Аис Напсо.

Интересный факт из жизни района. В мае 1926 г. Шапсугский РИК ходатайствует перед Черокрисполкомом о передаче в район «старого знамени шапсугского народа, которое находится в Адыгейском областном музее, высланное ему ошибочно из Тифлисского музея совместно с другими знамёнами кавказских народов».

Действительно шапсугское знамя 1840 г. поступило из Тифлиса в упомянутый музей. Оно имело крайне плохую сохранность. Сравнительно недавно знамя шапсугов (а также натухайское) было профессионально реставрировано и сейчас занимает достойное место в экспозиции Адыгейского Национального музея.

Территориальная разобщённость Шапсугского района была ликвидирована в 1934 г. с передачей ему из Туапсинского района Лазаревского сельсовета с селом Лазаревским, ставшем центром района. Так, Шапсугскии район получил значимый выход к морю, к железнодорожной станции.

Расширение территории района за счёт Лазаревского сельского совета имело и другую сторону: начался процесс сокращения удельной доли шапсугов в населении района. В октябре 1935 г. в связи с расформированием Туапсинского района Шапсугскому был передан Макопсинский сельсовет, также населённый русским и смешанным населением.

В 1940 г. единый Шапсугский район перестал существовать, так как в апреле этого года, с восстановлением Туапсинского района, последнему были переданы населённые шапсугами Куйбышевский и Псыбинский сельсоветы.

В мае 1941 г. к семи сельским советам Шапсугского района были присоединены этнически смешанные Лооский, Солох-Аульский и Волковский, в основном, с русским населением.

Согласно паспорту Шапсугского района в сентябре 1942 г. его территория составляла около 1,5 тыс. кв. километров, численность населения достигала 17,5 тыс. человек, из них адыгов насчитывалось 4 тысячи.

В 1943 г. на бюро Шапсугского районного комитета ВКП(б) был вынесен вопрос о переименовании Шапсугского района в Лазаревский. Двумя голосами против (секретарь райкома комсомола Хушт М.П. и заведующий земельным отделом райисполкома Хлечас А.М.) судьба района была решена.

24 мая 1945 г. был подписан Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о переименовании Шапсугского района в Лазаревский.

Глава X. УБЫХИ

Убыхи, пэху (самоназвание), апэху, асадзуа (абхазский), убух (адыгский) — коренные жители современного города Сочи.

Считается, что этноним пэху зафиксирован впервые раннесредневековыми источниками V и VI вв. в форме Брухонта (название реки на побережье) и брухи (племя).

В источнике XVII в. (Эвлия Челеби) убыхи известны под рядом локальных имён, в том числе вайяпиха (жили на побережье, в окрестностях реки Псезуапсе, в первой половине XIX в. называвшейся также Вайя). Вторая часть этнонима сопоставляется с самоназванием убыхов пёху, первая — вайя, — с этнической общностью гуайя (гоайя). В XIX в. — шапсугская фамилия.

На побережье Эвлия называет племя или общину су (а) чалилер — «сочинцев». Отечественные исследователи связывают этот этноним с более поздними, зафиксированными в местах расселения убыхов, названиями Шаши, Саша, Соча, Сочи, обозначающими как местность, так и её жителей.

Одновременно Эвлия Челеби указывает на горное племя (область). Садаша, что находилась между верховьями рек Сочи и Хоста. Изучение слов и выражений языка жителей Садши позволили лингвистам говорить об их убыхском происхождении. По утверждению автора они знали также адыгский (черкесский) и абазинский языки.

В источниках XVIII — XIX вв. убыхи всегда упоминаются в форме адыгского названия народа убых.

Письменные свидетельства прошлого непременно отмечали разноязычность убыхов, явившуюся одним из источников версий об их этнической принадлежности. Большинство иностранных и русских авторов первой половины XIX в. всё же относили убыхов к адыгам (черкесам). Для обозначения убыхов, а также шапсугов (адыгский субъэтнос), абазин и частично абхазов в литературе употреблялся и другой собирательный термин — абаза, абадзе.

Практически все источники говорят о распространении на побережье (а в районе Сочи особенно) трёх языков: адыгского (черкесского), убыхского и абазинского, признавая при этой господство первого. Горные убыхи сохранили в быту свой собственный убыхский язык. Лингвисты относят его к адыго-абазино-абхазской ветви северо-кавказской языковой семьи.

В первой половине XIX в. Убыхия занимала территорию между реками Шахе и Хоста. На северо-западе их селения были смешаны с шапсугскими, на юго-востоке с садзскими. На северо-востоке Большой Кавказский хребет отделял убыхов от адыгов-абадзехов.

В литературе часто встречается деление убыхекой земли на три составные части: Ворданэ (Уорданэ или Орданэ), Саше и, собственно, Убых.

Под общим названием Ворданэ были известны четыре прибрежных общества: Субешх, Хизе, собственно Ворданэ и Псахо. Общество Субешх размещалось в низовьях реки Шахе (здесь жили убыхи из poда Берзеков), Хизе было расселено в долинах и ущельях рек Хаджипс (Якорная Щель), Буу, Детляшха, Беранда. Самым крупным обществом этой части Убыхии было Ворданэ, занимавшее территорию от Хизе до водораздела рек Дагомыс и Псахо. Многочисленные селения этого общества находились в долинах рек Хобза, Лоо, Дагомыс и в их бассейнах. Из прибрежных посёлков своей численностью (150-200 дворов) выделялся аул, известный под названием Баракаевский, Дзепш или Лоупэ. Он находился у устья реки Лoo и принадлежал Исмаилу Баракай-ипа Дзепшу. Большой аул был в долине реки Дагомыс. Он был главным селением общины Ворданэ и назывался, собственно, Ворданэ или иначе Фагуа. Селение состояло из 800 или более дворов, начиналось в 3 км от морского берега и тянулось вверх по течению Восточного и Западного Дагомыса на 18 км. В долине реки Дагомыс находился аул известного военного и политического лидера убыхов, одного из руководителей убыхо-адыго-абазинского п