Людмила Барабашова «Это было в грозном сорок третьем»

 

 

Ведущий 2:Освобождение пришло на подгоренскую землю, но война еще продолжалась - шёл 1943 год. Поэтому сразу после оккупации семнадцатилетних парней, годных по возрасту к службе, призвали на фронт.

 

Чтец:

Он был совсем ещё мальчишкой,

С пушком над пухлою губой.

Ему б сидеть ещё над книжкой,

А не идти под пули в бой.

 

Винтовку видел на картинке,

Гранаты не умел взрывать

И не успел соседке Нинке

Слова заветные сказать.

 

Война его не пощадила:

Погиб он в первом же бою.

Как мало лет парнишке было!

А мог бы жизнь прожить свою

 

Достойно, с пользой дл народа,

Изведать счастье и любовь.

Война, хоть женского ты рода,

Но всем несёшь страданья, кровь.

 

И чтоб никто судьбу сполна

Не испытал, как тот мальчишка,

Пусть слово грозное ВОЙНА

Останется лишь только в книжках.

 

Людмила Барабашова «Он был совсем ещё мальчишкой…»

 

Ведущий 1: После освобождения заработала почта. Матери и жёны стали писать мужьям и сыновьям на фронт, с нетерпением ждали от них вестей. Письма поддерживали людей на фронте и в тылу, помогли им выстоять в войне.

Чтец:

Напиши мне о том, как ты любишь.

Напиши мне о том, как ты ждёшь.

Напиши мне, что верной будешь.

Напиши, что на фронт не уйдёшь.

 

Пусть зима укрывает снегами

Мир, где нет без тебя ни души.

Отогрей моё сердце словами:

Я прошу – обо всём напиши.

Я вернусь. Скоро кончатся сроки:

Через несколько дней…или лет.

И дрожат на листе мои строки:

«Обнимаю, люблю, жду ответ».

 

Здесь так медленно тянется время,

Здесь другие константы души.

Здесь не вынести памяти бремя,

И поэтому – чаще пиши.

Присылай в своих письмах закаты,

Присылай в своих письмах дожди.

Твои письма в моей жизни – Даты.

Мы отметим их, ты только жди.

Алексей Ованесов «Письма на фронт»

 

Ведущий 2: Стали приходить первые похоронки. Жёны теряли мужей, матери сыновей, а дети – отцов. Многие дети войны знают своих отцов только по фотографии…

  Чтец:

Я не запомнила отца,

И оттого душа болит,

А милые черты лица

Лишь фотография хранит.

 

Прическа - ёжик, бровь дугой

И тёмно-карие глаза,

А нос такой же, как и мой.

И только горькая слеза

 

Мои морщины бороздит:

Обида за судьбу свою

Во мне занозою сидит.

Всю жизнь в душе её таю.

 

Когда ребёнком я была,

Враг нашу землю растоптал,

И то, что Родина дала,

Вдруг всё безжалостно попрал.

Красивый город, отец, мать –

И в одночасье – всё ко дну.

Настало время только ждать

Отцов, ушедших на войну.

 

Росла в селе я сиротой,

Не испытав любви отца.

Он для меня всегда – герой,

Хоть не запомнила лица.

 

Людмила Барабашова «Фотография отца»

 

 

Чтец:

Отец мой не пришел с войны,

И где его могила – я не знаю,

Но ждут отцов доныне их сыны,

Ложась ли спать иль поутру вставая…

Мне часто снится этот странный сон:

Бой… Танки, взрывы, крики, гул и копоть,

С гранатами под гусеницы он –

Отец мой, рядовой солдат пехоты.

Спасти его! Спасти любой ценой,

Хотя б ценой моей недолгой жизни,

Кричу ему: «Остановись! Постой…»

Колышет ветер ветку белой вишни,

Гудит лохматый шмель, как вертолетный винт,

В открытое окно струится нежный запах,

И вижу я: отец ко мне спешит,

Усталая улыбка у солдата.

Живой! Живой!

Лишь сединой присыпан

Да складки жестко возле рта легли.

Поведай, батя, все поведай сыну,

Как ты шагал сквозь боль и стон земли…

Исчезнет сон. А завтра снова батя

Шагнет под танк, как за сохой шагал.

Но почему мы так жестоко платим

За ту войну, мы, кто войны не знал?!.

Татьяна Карягина «Странный сон»

 

Ведущий 1: Особенно трудно приходилось детям. Лишенные детства, они рано узнали тяготы жизни, поняли, что нужно быть выносливыми, терпеливыми и милосердными. 

 

Чтец:

Дети войны. Нас мало осталось,

Многим – за семьдесят лет.

Что пережить нам в ту пору досталось,

В душах оставило след.

 

Долгие годы мне снились кошмары:

Танки, бомбежки, ночные пожары

И оккупанты – от них убегаю.

Я до сих пор эти сны вспоминаю.

 

Снилось мне небо, гул самолета,

Виделось – «немцы с крестами» летят,

Черные бомбы воют в полете,

И за околицей взрывы гремят.

 

Выгнали нас супостаты из дома,

Мы зиму ютились в холодной землянке,

Где вместе постели – гнилая солома,

Сырость, у входа – коптилка в жестянке.

 

В лохмотьях, голодные, грязные,

В подвале сидели мы днями.

Наши мучители, сытые, наглые,

Лишь потешались над нами.

 

Прятала мать нас, девчонок зеленых,

То на чердак, то в овраг,

Чтоб наши души, войной опаленные,

Не осквернил безжалостный враг.

 

Больше всего нас угнетало,

Что мы уж не люди – «рабы»…

Счастье, свободы, учебы – не стало –

По воле суровой судьбы…