Кадетский корпус в годы Второй мировой войны

6 апреля 1941 г. войска Германии и её союзников атаковали Югославию. Начался призыв российских эмигрантов, проживавших на территории этой страны в югославскую армию. Многие поступали в войска добровольно, были среди них и выпускники русских кадетских корпусов. Около 300 выпускников кадетских корпусов окончили югославские военные училища и академии и поступили на службу в югославскую армию. Все они приняли участие в первых боях против вермахта - имелись погибшие, раненые, попавшие в плен.

Некоторые руководители русских эмигрантских организаций и подчинённые им структуры решили принять добровольное участие в борьбе за Югославию. Югославия была единственной страной в Европе, где российские эмигранты были встречены с распростертыми объятьями. Поэтому эмигрантские круги сочли своим долгом встать на ее защиту от гитлеровской агрессии. Однако события развивались столь стремительно, что 17 апреля страна капитулировала.

В создавшихся условиях эмигрантам пришлось иметь дело уже не с законным югославским правительством, а с немецкой администрацией, другими властными структурами и политическими организациями. Югославия оказалась раздробленной и её части поделены между Германией и её союзниками. В Сербии было сформировано подконтрольное немцам правительство, которое возглавил бывший генерал югославской армии Милан Недич.

Борьбу против немецкой оккупации Югославии вели два движения. Одно возглавил полковник Генерального штаба югославской армии Драголюб Михайлович, другое коммунист Иосип Броз-Тито. Д. Михайлович выступал за восстановление в Югославии власти короля. И. Броз-Тито выступал протии восстановления монархии, за создание государства, которым руководили бы коммунисты.

За две недели до нападения Германии и её союзников на Югославию директор корпуса разослал почти всех кадет по домам. В мае 1941 г. оккупационные власти разрешили XXI выпуску сдать выпускные экзамены. С большим трудом кадеты съехались в корпус к 25 мая. 20 июня начались письменные экзамены, а 22 июня - устные. В разгар государственных экзаменов 22 июня кадеты узнали поразившую их новость - Германия напала на Советский Союз. Для кадет это было большим потрясением. Всех интересовал вопрос, к чему приведет война Германии с Советским Союзом. У многих зародилась надежда на скорое возвращение в Россию.

Как только группа из семи кадет сдавала экзамены, ей выдавали аттестаты, и сразу отправляли домой. В корпусе кормить их было нечем. Кадеты навсегда покидали своё «родное гнездо». Никаких торжеств по случаю выпуска не проводилось. Корпус окончили 37 человек[270].

Оккупация немцами Югославии не могла не вызвать у директора кадетского корпуса обеспокоенности в отношении дальнейшей судьбы кадетского корпуса и его финансирования. Разрешив проведение выпускных экзаменов в мае 1941 г., немецкая администрация как бы дала негласное согласие на возобновление деятельности корпуса, однако, затем последовал перерыв в несколько месяцев, когда занятий в корпусе не было, и все кадеты находились дома. В то же время никаких указаний о закрытии учебного заведения не поступало. Была полная неопределённость. Всё лето прошло в хлопотах для получения разрешения оккупационных властей на продолжение существования кадетского корпуса и материальных средств. Генерал А.Г. Попов несколько раз посещал Белград, но к сиюминутным результатам эти посещения не приводили.

В материальном отношении положение корпуса было очень тяжёлым. С началом оккупации прекратилось финансирование корпуса Державной комиссией. На содержание корпуса и персонала директор стал расходовать находившиеся в его распоряжении небольшие накопления, поступившие от благотворителей. Казённых денег в кассе корпуса к середине апреля 1941 г. не осталось. Персонал корпуса зарплату за март месяц не получил. Из сострадания к служащим директору корпуса с начала апреля пришлось кормить их обедами. Ежедневно отпускалось служащим и их семьям до 100 обедов в день. В принципе, это были деньги, которые предназначались для кадет. К концу апреля в корпусе на довольствии состоял 21 кадет, остальные находились у родителей. В письме Заведующему учебными заведениями Державной комиссии Николаю Алексеевичу Пушину от 22 апреля 1941 г. генерал А.Г. Попов писал: «Долго так продолжаться не может, благотворительные суммы на исходе, и катастрофа неминуема, если в ближайшем будущем я ничего не получу от Державной комиссии»[271].

Этими обстоятельствами было вызвано и другое письмо А.Г. Попова на имя Н.А. Пушина от 1 мая 1941 г.: «Глубокоуважаемый Николай Алексеевич, меня очень заботит денежный вопрос и дальнейшая судьба кадетского корпуса. Всё так темно и безотрадно. Не думаю, чтобы оставаясь здесь, мы могли продолжать своё существование. Полагаю, что перебравшись в Сербию и получив где-нибудь бесплатное помещение, корпус мог бы избежать катастрофы и продолжить свою работу при самой небольшой поддержке со стороны Державной комиссии, хотя и в уменьшенных размерах (75-100 детей). Было бы бесконечно тягостно ликвидировать корпус, столь дорогой для всех, не только воспитанников, но и по своей 20-ти летней честной и полезной работе»[272].

В первые же дни немецкой оккупации в кадетский корпус поступило указание немецкой администрации «О работе Коминтерна на территории Югославии и необходимости не допустить его влияния на молодое поколение». В документе подчеркивалось, что Коминтерн пытается вести активную работу в оккупированной Сербии. «Эта разрушительная работа, - говорилось в нём, - облегчается большим пространством и возможностью иметь своих агентов, работавших долгие годы под руководством ГПУ»[273].

От руководства кадетского корпуса требовалось проявлять максимальную бдительность, проверять благонадёжность всех лиц, вновь принимаемых на работу, не допускать к работе непроверенных лиц, привлекать к проверке местные органы администрации, жандармерию и полицию. По мнению немецкой администрации, находившиеся в эмиграции русские могли бы подобрать «сильных духом», вполне надёжных молодых людей на местах для оказания содействия немецким властям. К охране порядка могли бы быть привлечены военные вышедшие по возрасту в отставку с военной службы.

Вскоре после оккупации Югославии в Белграде было создано «Бюро по защите интересов русской эмиграции в Сербии». Основная цель, которую преследовали оккупационные власти, заключалась в том, чтобы облегчить им контроль над беженцами из России, а вовсе не защищать их интересы. Руководителем Бюро был назначен генерал-майор Михаил Фёдорович Скородумов[274].

Перед М.Ф. Скородумовым, как руководителем Бюро, стояло множество задач -обеспечить людей работой и жильём, найти способ защитить своих подопечных от преследования со стороны коммунистических партизан. Немцы в свою очередь предложили М.Ф. Скородумову, чтобы русские вступали в германские воинские части. Но тот это предложение отклонил. Наконец 12 сентября 1941 г. Скородумову было разрешено сформировать Русский Охранный Корпус (РОК). Однако в силу ряда обстоятельств М.Ф. Скородумов был вскоре арестован немецкими властями.

После ареста М.Ф. Скородумова начальником «Бюро по защите интересов русской эмиграции в Сербии» был назначен генерал-лейтенант В.В. Крейтер. Начальником учебного отдела Бюро стал А.Н. Шуберский. По всем вопросам, касающимся деятельности кадетского корпуса в Белой Церкви директор корпуса обязан был теперь обращаться в это Бюро. На Бюро легла обязанность и по финансированию кадетского корпуса. Учебный отдел Бюро контролировал ход учебного процесса в кадетском корпусе[275].

Общая стоимость содержания корпуса в месяц в 1941-1942 учебном году составляла 295 600 динар, из них от родителей - 99 700 динар, от Бюро по защите эмигрантов - 195 900 динар[276].

В июне 1942 г. на содержание корпуса средств было отпущено меньше, чем следовало по смете, и генерал А.Г. Попов с тревогой обратился в Бюро русской эмиграции: «Лишён возможности 1 июля выдать причитающееся денежное содержание персоналу. Корпус лишён возможности приступить к заготовке продуктов и топлива на зимний период. Кроме того, следует иметь в виду, что снабжение кадет обувью и одеждой связано с большими расходами»[277].

Продовольственное положение в Белой Церкви было исключительно тяжёлым. В городе почти не было мяса и жиров. Эти продукты отпускались из расчёта 100 гр. на одного человека в неделю. Данная норма снабжения касалась и кадет. Корпусу было отказано в снабжении маслом, сахаром. Суточная норма хлеба была снижена с 500 гр. до 250 гр. Возникли большие трудности с поставками молока. Дров почти не было, керосин не выдавался совсем[278].

В октябре 1942 г. Бюро по защите русских эмигрантов издало документ, касавшийся Первого Русского кадетского корпуса и его существования в новых условиях. Документ был направлен командиру Русского охранного корпуса и директору кадетского корпуса. «С целью дать возможность при настоящих трудных условиях функционировать Первому Русскому кадетскому корпусу в Белой Церкви, - говорилось в документе, -приходится взимать плату за право на учёбу и довольствие. Размер платы устанавливается в зависимости от величины заработка родителя…Генерал В. Крейтер»[279].

Позднее была установлена специальная шкала, в соответствии с которой производилась эта оплата: лица, зарабатывавшие свыше 3000 динар в месяц, должны были платить за одного ребёнка - 800 динар в месяц, от 2500 до 3000 - 600, от 1500 до 2500 -500, до 1500 - 400-200 динар. При большем количестве детей, находившихся на обучении, сумма уменьшалась на 25%[280].

Передвижение по территории Сербии осуществлялось на основании специально выдававшихся пропусков. На детей, проживавших в Хорватии и желавших попасть к своим родителям на каникулы, необходимо был предоставлять списки в Бюро Русской эмиграции. Не было никакой возможности попасть в Белград.

31 марта 1942 г. был ликвидирован Донской Мариинский институт. 7 апреля в корпус прибыл представитель германского командования и потребовал, чтобы корпус немедленно переселился в освободившееся здание института. Здание кадетского корпуса понадобилось оккупационным войскам. В середине апреля Первый Русский кадетский корпус покинул казармы, в которых сначала находился Крымский, а с 1929 г. Первый Русский кадетские корпуса. К корпусу подали несколько десятков телег, присланных местным населением, и началось переселение в новое помещение.

Здание Донского Мариинского института, в 5 раз меньше предыдущего здания, не было готово к приёму новых поселенцев. После выезда из него института здание за короткий срок пришло в полную негодность: не было воды, плиты на кухне были в неисправности, туалеты и умывальные комнаты были в запущенном состоянии.

Создавшееся в Белой Церкви положение вынудило генерала А.Г. Попова срочно обратиться в Бюро русской эмиграции с письмом, в котором просил ходатайствовать перед немецкими властями о признании за средней русской школой-интернатом права на существование, на получение необходимых продуктов питания наравне с другими официальными учреждениями, о том, чтобы корпус в скорейшем времени был поставлен в официальное положение и с ним считались местные власти. По мнению директора, корпус рисковал потерять и то здание, куда только что переехал, поскольку Белая Церковь была наводнена немецкими войсками[281].

Участие Советского Союза в войне против фашистской Германии, героическое сопротивление народов страны, победа под Москвой, появление в Югославии пленных русских солдат и офицеров, общение с ними кадет не могли не вызвать в кадетском корпусе интереса ко всему происходящему и различной оценки этих событий. Большая часть кадет продолжала желать поражения Советского Союза в схватке с фашизмом, но в то же время появились кадеты, которые стали симпатизировать победам Советской Армии и героизму советских людей.

Выступая на заседании Педагогического комитета, директор корпуса А.Г. Попов подчеркнул, что о каком-либо большевизме кадет говорить не приходится, и всё это явилось результатом «извращённого национального чувства», толкнувшего кадет на путь сочувствия успехам Красной Армии. Одновременно А.Г. Попов, заметил что подобное поведение кадет в переживаемое время может отрицательно сказаться на судьбе кадетского корпуса. Директор призвал офицеров-воспитателей и преподавателей сделать всё для того, чтобы подобные случаи не повторялись.

Обстоятельства дела стали известны местным немецким властям, и генерал А.Г. Попов был вынужден направить памятную записку следующего содержания: «Начавшаяся в 1941 г. героическая борьба Райха с большевиками, естественно, вызвала самое напряжённое внимание всей национальной русской эмиграции. Для неё было ясно, что победа Райха над большевиками принесёт, наконец, нашей страдающей Родине избавление от страшного большевистского рабства и вместе со свободой даст ей возможность новой жизни на высоких началах, возвещённых вождём великого германского народа. Вследствие этого все русские люди в изгнанье не только восторженно приветствовали начало новой эры в жизни своего народа, но и проявили полную жертвенную готовность стать в ряды борцов с мировым злом коммунизма. Отражением этой готовности стало создание в Сербии Русского охранного корпуса, который в настоящее время включён в состав германских вооружённых сил. Сыновья этих чинов обучаются и воспитываются в русском кадетском корпусе в Белой Церкви.

Воспитание этих детей проникнуто вышеизложенными началами и с этой точки зрения они и смотрят на происходящие события... Психика некоторых юношей, неустойчивых, неразбирающихся, по слабому умственному развитию, в происходящих грозных событиях, не выдержала этого испытания и им стало представляться, что борьбу ведёт не большевизм, а русский народ, не Красная, а Русская Армия. Это прискорбное заблуждение явилось до известной степени также последствием лживой пропаганды большевиков-интернационалистов, которые начали разжигать чувства русских людей.

Всё изложенное основано на сведениях, полученных произведённым по этому делу расследованием. В корпусе полный порядок, спокойствие и удовлетворение всех кадет, что этот неприятный инцидент ликвидирован в кратчайший срок»[282].

В апреле 1942 г. начальник Бюро русской эмиграции в Сербии генерал-лейтенант В.В. Крейтер выпустил инструкцию о проведении реформы в русских учебных заведениях, которая в первую очередь касалась Первого Русского кадетского корпуса.

В инструкции подчёркивалась необходимость реорганизовать учебные заведения в соответствии с требованиями времени. Следовало установить в учебных заведениях такой порядок, который сроднил бы и сблизил между собой учащих и учащихся, породил бы любовь тех и других к своей школе, а также доверие и уважение друг к другу.

«Современная военизация всего населения должна в первую очередь коснуться и школы. Лишь такой порядок может быть залогом успеха всякой воспитательной и учебной работы, - говорилось в инструкции. - Это особенно нужно нам, готовящимся к возвращению на Родину и стремящимся привести туда воспитанное и обученное молодое поколение - будущих русских граждан. Необходимо установление с этой целью однообразного порядка, дисциплины, правильного понимания прав и обязанностей, как учащими, так и учащимися в наших школах. Директора несут за это персональную ответственность»[283].

В инструкции были подробно определены обязанности офицеров-воспитателей, преподавателей, приведён подробный распорядок дня, организации дежурства по корпусу. Специальный раздел посвящён ученическому самоуправлению и необходимости оказания помощи воспитателям со стороны старших кадет из числа воспитанников VII и VIII классов.

Трудно сказать, чем руководствовался В.В. Крейтор, направляя подобные указания в кадетский корпус, в котором уже свыше 20 лет действовали вполне работоспособные инструкции и положения, обеспечившие кадетскому корпусу достойное существование на протяжении всех лет. Ясно одно, что цель этих указаний заключалась в дальнейшей милитаризации кадетского корпуса, совершенствовании внешкольной подготовки с упором на военные дисциплины и физическую подготовку.

1943-1944 учебный год в целом завершился благополучно. Не всё в кадетском корпусе было так, как хотелось бы руководству, поведение старших кадет вызывало нарекания со стороны офицеров-воспитателей и преподавателей. В этой связи А.Г. Попов просил обратить особое внимание на воспитание кадет. «Мы находимся на грани двух эпох, накануне великих перемен в области социальной и государственной жизни народов всего мира, - отметил директор корпуса. - В такой обстановке нелегко вести воспитание молодёжи вообще, а русской эмигрантской, в особенности... В настоящее время к этому присоединяются и совершенно новые обстоятельства. В связи с занятием немецкими войсками обширных территорий советской России и формированием воинских частей из бывших красноармейцев, начинается, если не физическое, то духовное приобщение эмигрантской молодёжи к нашей Родине. На этом пути ей приходится сталкиваться, разговаривать и общаться с теми советскими молодыми людьми, которые по существу являются продуктами советского строя и воспитания. В этих людях нет по общему правилу той непримиримой ненависти [к советской власти], в которой мы воспитываем нашу молодёжь... Эти же люди несут с собой и своеобразные взгляды на религию, мораль, семью, отношение к старшим, словом всё то, что внедрено в них советской властью. Общение с такими людьми может дурно влиять на нашу молодежь в религиозном, моральном и политическом отношении. Такое общение может поколебать основы нашего воспитания, вызвать легкомысленное отношение к религии и величайшим духовным и культурным ценностям и повести нашу молодёжь к духовному огрубению и моральному опустошению»[284].

Генерал А.Г. Попов запретил всякое общение между кадетами и советскими молодыми людьми, находившимися на службе в немецких частях, расквартированных в Белой Церкви. В 1944 г. корпус окончило 12 выпускников. В годы войны, когда взрослое русское население стремилось всеми путями зацепиться за любую подвернувшуюся работу, включая Русский охранный корпус, интерес к обучению детей в кадетском корпусе многократно возрос. Директор кадетского корпуса был буквально завален заявлениями от родителей с просьбой о приёме детей в корпус. Однако возможности кадетского корпуса были очень ограниченными. Это касалось и размещения воспитанников и, естественно финансирования кадетского корпуса.

Кадетский корпус был эвакуирован из Белой Церкви в начале сентября 1944 г. до прихода частей Красной Армии. Корпусу были предоставлены три полуоткрытых товарных вагона с низкими бортами, куда погрузили кадет и персонал с семьями, во главе с директором корпуса генералом А.Г. Поповым.

15 сентября корпус в составе 140 человек прибыл в Вену. Дальнейший путь эшелона пролегал по территории Венгрии. Кадет сопровождал немецкий унтер-офицер, австриец по национальности, у которого был документ на проезд «кадетской школы». В пути состав подвергся бомбёжке союзной авиацией. Организовать быт во время следования поезда удавалось с трудом. Питались кое-как, обменивали свою одежду на продукты. Местное население не понимало, как это русские бежали от русских, которых жители оккупированных городов ждали с нетерпением.

17 сентября 1944 г. эшелон прибыл в австрийский город Эгер, который был объявлен конечной точкой путешествия. Покинув поезд, кадеты строем двинулись по направлению лагеря, где им было предложено разместиться. Из чинов персонала с кадетами остался один только генерал А.Г. Попов. Одежда была сдана на дезинфекцию, откуда она к кадетам не вернулась. В конце сентября 1944 г. директор корпуса генерал А.Г. Попов объявил кадетам о расформировании корпуса. Однако кадеты продолжали держаться друг друга и оставались в лагере организованной командой.

В январе 1945 г. взвод старших кадет примкнул к Российской освободительной армии генерала А. Власова. В лагере осталось 106 кадет. В середине февраля 1945 г. оставшиеся кадеты переехали в г. Гмюнд. После освобождения Вены оставшиеся в лагере кадеты походным порядком добрались до Зальцбурга, который находился в американской зоне оккупации. В Зальцбурге кадеты были направлены в лагерь русских беженцев из Югославии.

Когда в Белую Церковь вступили части Красной Армии, заканчивался вывоз из корпуса имущества музея. Красноармейцам, видимо, было известно о существовании музея, ими были изъяты все знамена, которые позднее были доставлены в Москву, в Центральный музей Вооруженных Сил. Многие сотрудники корпуса, оставшиеся в Белой Церкви, были арестованы советскими властями и расстреляны. Выжить удалось немногим.