У Фалеса это то, из чего состоит вся вселенная.

Это то, что потом назовут «субстанция».

У греков не было слова «температура», они не могли дать название информационным взаимодействиям облучений и звёзд космоса. У них не было идеи связи информационно – энергетических взаимодействий микромира и макромира в размеренной упорядоченности закономерных импульсных потоках.

Греки не могли.

Но Гераклит смог: «Этот огонь, (который у него есть и сам разум) - есть то, из чего состоит весь мир, не созданный никем не из Богов ни из людей мерами возгорающийся и мерами же угасающий…»

Для того, чтобы стать носителем того понимания, для которого не хватает слов в языке – для этого требуется оперировать множеством тех знаков и символов, которые помогают уловить объективные связи и закономерности любой реальности, сущность этой реальности и те причинно-следственные связи, которые просто так не увидишь.

Самым печальным наследием детства в любом столетии была привычка взрослых игнорировать возможное и вероятное так, словно они дети.

Проповедник убеждает. Поэт впечатляет.

Геометр и философ доказывают.

Мудрец взвешивает ценность каждого слова, каждой фразы и проверяет смысл. И доказать верность своих слов не откажется.

Слово суесловных с прахом можно сравнить.

Слово мудреца собрало в себе весомые ценности и большое понимание, толк разумения и предвосхищение догадки.

Это слово напоминает о тех, которые вели к нему.

И о тех, кто и о тех, что. Оно не появится в искажении под влиянием.

Потому, что мудрец умеет пользоваться правом молчать.

Если суетливый человек говорит «клянусь» - то это - пустые слова.

В истории всех литератур планеты Земля мало где найдёте, чтобы мудрец клятву давал.

Я не находил.

Но главное — это не верность клятве.

Важнее верность истинствованию, а не клятвам.

Главное в его отношении к слову — это гарантии против небытия.

Содержательность. Слово мудреца даёт смысл и содержание жизни слушателю.

Есть в русском мире понятие совершенно проникновенного отношения и совершенно проникновенного звучания. И есть в истории этики понятие о безусловно регулирующем характере этических категорий.

Увидеть смысловую связь между этими идеями — значит понять одно из самых глубоких оснований нравственной культуры.

Одна и та же клятва, одно и то же слово могут приобрести силу совершенно проникновенного звучания, но могут и не приобрести.

Та или иная идея может пронизывать всё естество, все закоулки души одной личности, но может не трогать душу иной личности. Эта идея не просто всюду проникла в нравственный мир первой личности, эта идея может приобрести много сопровождений.

Мудрость — даже неглубокая — всегда сплетает смысл с ценностью а ценность со смыслом. Пример: в малодушном мудрствовании «моя хата с краю, я ничего не знаю» - есть ответы и на вопросы о самом ценном в жизни и о познании и о стиле жизни и о том, что есть в бытии а чего нет и самое явное — о том, стоит ли общаться на тему познания новых горизонтов. Перед нами заскорузлое и замшелое, но непобеждённое в его упрямстве малодушное мудрствование.

Одна из причин его непобедимости в мёртвой хватке переплетения ценности со смыслом отдельного понятия. Великая мудрость ещё более малодушного мудрствования умеет пользоваться искусством создавать вечную связь ценного смысла со смыслом ценности. Те, кто привык иронизировать над вёрткостью типических философских переплетений шестёрок и девяток в 96-ти и в 69ти волей неволей обращают наше внимание на жизненность и неискоренимость таких переплетений.

Назовём это взаимным самоопосредованием, например, когда мужество порождает мужество благодаря защите женственности а женственность порождает женственность благодаря взращиванию нового мужества.

Подчеркну, что это пример. Не обобщение.

Одна из возможностей полноценно прожить жизнь — осмыслить все доступные переживания и прочувствовать все осознанные шаги личной мысли.

Обнаружится что многие «чувства» - например любви или страха или ненависти, - это не столько чувства, сколько их источники. От ненависти страха и любви чувства очень сильно зависят, вспыхивают, горят, перегорают, гаснут.

Это не столько сами чувства, сколько то, от чего чувства зависят.

Любой из таких источников чувств сам имеет исток и причину: есть ценность любви и ценность ненависти, ценность страха и ценность бесстрашия. Есть страх за судьбу ценности и любовь к ценности и ненависть к ценностному отношению — ревность.