Жильцы уходят – кто вверх по лестнице, кто вниз, через дверь справа.

БАРАБАНЩИЦА

Драма в 2-х действиях

 

Действие первое

Большая проходная комната. Слева – дверь в соседнюю комнату. Правая стена пробита. Лестничная клетка обнажена, и ступени обрываются на уровне поля проходной комнаты, так что все, кто живет на верхнем, третьем этаже, проходят через эту комнату.

Сквозь окно щедро проливается свет. Солнечные блики играют на стенах, прячутся в зеленых листьях хмеля, который протянулся под потолком, запутался в остатках люстры и спустил свои зеленые косы по углам. Видно, что хмель пришел сюда прямо с улицы и вьется тут не как попало, а направляется чьей-то заботливой рукой.

Отсюда хорошо видны небо и город. Собственно, города нет, одни развалины, над которыми возвышается старинная крепостная стена с башнями.

Стены комнаты испещрены надписями. Где углем, где мелом, а то и просто штыком нацарапаны слова: «Смерть фашистам!», «Братки, дойдите за нас!», «Гвардейцы не сдаются! Рядовой Потапенко». «Туська, милая, где топают твои ножки?». Эти надписи и следы от пуль говорят о том, что дом выдержал не один бой.

Где-то близко фронт – сюда доносится гул артиллерийской канонады.

В левой стороне комнаты стоит большая, сработанная под карельскую березу кровать с резными украшениями в виде толстеньких амурчиков с крылышками, нацеливших свои стрелы на тех, кто, как предполагается, лежит в этой масштабной кровати.

Сейчас под прицелом амурчиков находится девушка в купальном костюме. Это НИЛА СНИЖКО. Она приподнялась на локте, провожая сердитым взглядом ЖИЛЬЦА, направляющегося через комнату к лестнице. Жилец, лысоватый, в очках, отворачивается, дабы не видеть девушки.

Сцена 1.

 

НИЛА (оправляя короткую юбочку на купальнике). Ах, вам стыдно?

Проходят один за другим еще двое жильцов верхнего этажа – НАДЯ,  с авоськой и ЮНОША в матросской тельняшке.

 

НИЛА. Я тут живу, комната моя! А в своей комнате человек может делать все, что ему угодно. Я ходила купаться на реку, должна же я переодеться. (Прыгает на кровати, затем соскакивает на пол, всовывает ноги в туфли, хватает аккордеон и, подыгрывая себе, поет.)

                       

«Ушел парнишка на войну, ой-гоп,

       Оставил девушку одну, ой-гоп.

       Ждала-ждала его она, ой-гоп,

       И так была ему верна, ой-гоп…

       Идет парнишка наш с войны, ой-гоп,

       И слышит смех со всех сторон, ой-гоп.

- Иди, лети, солдат, скорей, ой-гоп,

Девчонка встретит у дверей, ой-гоп.

И вот она, и вот она, ой-гоп.

- О, я была тебе верна! Ой-гоп.

Вот признак верности мой, ой-гоп, -  

Прелестных четверо детей, ой-гоп».

 

Надя. Испортила девку война.

ЮНОША. Овчарка она, а не… овчарка немецкая!

НИЛА. А, тебе не нравится песня, полосатенький? Зачем слушаешь?

ЮНОША. Хорошие люди погибают, а такая вот живет – и хоть бы хны! (Поднимается по лестнице.)

НИЛА. Зачем вы все тут? Проходите. Я – одна. Одна в своей законной комнате. Делаю, что хочу. Когда же отремонтируют лестницу?

НАДЧ Еще и трех недель не прошло, как город освободили, а вам уже лестницы парадные подавай… Слышите, как близко пушки бухают… (Ниле.) А ты подумай, как теперь жить будешь. Хоть и красивая, да с дурной-то славой кому нужна?

Жильцы уходят – кто вверх по лестнице, кто вниз, через дверь справа.

НИЛА, оставшись одна, натягивает платье, затем опускается на кровать и сидит, уронив голову на руки.

НИЛА (устало). Ой-гоп… с дурной-то славой… кому нужна?..

Она задумалась,  вспоминает… В луче – ФЕДОР.

ФЕДОР. Эй, девушка… девушка! Где же она? Черт, какая темень…

НИЛА. Я прошу вас, летчик, не идите за мной.

ФЕДОР. Такая тяжелая вязанка… Девушка! (Шум ветра и дождя.) Что вы нелюдимая такая? Разрешите, я донесу!

НИЛА. Благодарю, не надо.

ФЕДОР. Ох, и глаза!.. Вы знаете, какое у меня теперь самое большое желание в жизни? Снова встретить вас. Куда она нырнула? Девушка, девушка… Я все  равно вас найду! (Исчезает.)

СЦЕНА 2.

Грубо разрушив атмосферу воспоминаний Нилы, вбегает ТУЗИКОВА – женщина лет за тридцать, рыжая, голосистая. Будто бы не заметив Нилы, пробегает через комнату, стучит в левую дверь.

ТУЗИКОВА. Зойка! Зойка… отопри!

ЗОЯ (из-за двери, сонным голосом). Мне в ночную смену.

ТУЗИКОВА. Отпирай, говорят, дела важная! Апосля доспишь.

ЗОЯ (открывает дверь, зевает). Мне в ночную… (Худенькая, стройная, стоит, потягиваясь и протирая заспанные глаза.)

ТУЗИКОВА. Как ты по соседству с этой немецкой шлюхой проживаешь, я и желаю с тобой согласовать… Гнать ее надо из дому! Совсем, значит, чтоб и духу ее не было.

Все это говорится таким тоном, будто той, о ком идет речь, вовсе нет в комнате.

Звонит звонок в левом углу.

СЦЕНА 3.

Входит КРУГЛИК – человек средних лет, в потертом костюме, с плутоватыми глазами. Он направляется к Ниле, но, увидев, что она не одна, проходит к лестнице, поднимается на несколько ступенек и слушает.

НИЛА (видит Круглика). Идите же… прошу вас, Федор.

ФЕДОР. Ладно, я пойду. Но мы сегодня еще, наверное, увидимся.

НИЛА. Лучше, если б вы ушли совсем.

ФЕДОР. После двухнедельных поисков так сразу и уйти?.. Я должен осмотреть ваш дом – его будут восстанавливать. (Выходит.)

КРУГЛИК спускается, входит в комнату.

КРУГЛИК. Девочка разворачивается в новой обстановке?

НИЛА. Вы напрасно явились, Круглик.

КРУГЛИК. Фрау Нила, кто знает, какой момент сулит нам удачу? Вчера я также пришел к одному благополучному гражданину и показал ему всего только одну фотографию. Девять на двенадцать. Так что вы думаете? Гражданин не сказал ни слова, тут же выложил три тысячи и купил у меня негатив. Чистая биография стоит дороже трех тысяч, фрау Нила.

НИЛА. Мне уже нечего бояться, Круглик. Обо мне все так хорошо известно… Мальчишки швыряют в меня каменьями.

КРУГЛИК. Э, если б они увидели вот эти снимки! (Показывает снимки.) Уникальная работа.

НИЛА. Как вы добывали это фотографии?

КРУГЛИК. Изобретательность, милая фрау. Изобретательность плюс мой горячий советский патриотизм.

НИЛА. А не готовитесь ли вы теперь наоборот? Говорят, что дела на здешнем участке фронта не так уж хороши… Не зевайте.

КРУГЛИК. Гражданка Снижко, прошу без оскорбительных намеков. Вы берете эти фотографии?

НИЛА. Расклейте их по городу.

КРУГЛИК. А может, вы надеетесь, что немцы вернутся и уже не уйдут?

НИЛА (жестко). Продавайте свои фотографии, но не суйтесь в эти дела, Круглик.

КРУГЛИК (пятится). Пардон, пардон… Я продам вам негативы по дешевке. Две тысячи.

НИЛА. Не затрудняйтесь, Круглик.

КРУГЛИК. О-о, у меня были еще и не такие несговорчивые клиенты! А кончалось все-таки тем, что они сами умоляли меня и набивали цену. Вы думаете, мне интересно с вами ссориться?

НИЛА. Уходите. Даже если вам не хочется.

КРУГЛИК. Одну минуточку… Я оставлю вам эту серию фотографий. (Положил пачку фотографий на кровать.) Взгляните на эти симпатичные снимочки, подумайте… Напоминаю. Негативы будут стоить вам две тысячи. До скорой встречи. (Поднимается по лестнице.)

НИЛА. Вниз!

КРУГЛИК возвращается и неохотно уходит через комнату.

СЦЕНА 4.

Цепляясь за арматуру лестницы, поднимаются на уровень комнаты двое мальчишек:

 САШКА – лет двенадцати, с синяком под левым глазом, и ЭДИК – примерно того же

возраста, аккуратненький, белобрысый, в очках.

САШКА. Замри… Во двор смоталась. (Вскакивает в комнату, за ним – Эдик.) А ну, давай, быстро, шуруй! (Ища чего-то, заглядывает во все углы, под кровать, ощупывает вещи.) Вчера одного шпиона споймали. Радиопередавательный приемник у него нашли. В тайничке прятал.

ЭДИК. Тоже мне Шерлок Холмс…

САШКА. Чего эта овчарка сидит в городе? Чего? Соображать надо.

ЭДИК. Шпионки не такие.

САШКА. Какие – не такие?

ЭДИК. Вот я читал одну книжку…

САШКА. Молчи, некогда с твоими книжками.

ЭДИК (приглядывается). Какие слова на стенках!

САШКА (продолжая поиски). Героические. Эх! Я в подвале сидел, когда бои шли сильные. Там и раненые лежали. А когда немцы тут были, я песни советские пел. Гро-омко! Вот так, как рвану:

       «Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались,

       Как нас обнимала гроза?

       Тогда нам обоим сквозь дым улыбались

       Ее голубые глаза…»

ЭДИК. А немцы?

САШКА. Что мне немцы! Эх! Это тебе не то что где-то там, в Ташкенте…

ЭДИК. А я виноват? Эвакуировали…

САШКА. Эх! Я из автомата стрелял!

ЭДИК. Врешь!

САШКА. Целый диск выпустил.

ЭДИК. Еще, может, и я постреляю. Папа говорит – город снова на угрожаемом положении. Рано, говорит, я с мамой к нему приехал. А сам электростанцию восстанавливает! Как тут понять?

САШКА (рассудительно). Обстановка… (Оглядывает товарища.) Парень ты ничего… Лазишь хорошо. Только вот жалостливый.

ЭДИК. Таким камнем ты мог бы ее убить, если б в голову попал.

САШКА. Так ей и надо. Священная месть. Смотри-ка, это ее гитара… (Берет в руки) Играет хорошо так… Давай испортим?! (Вынимает из кармана нож.)  

ЭДИК. Стой! Зачем? Разве вещь виновата? Её какой-нибудь мастер делал, старался, а ты…

САШКА. Так гитара ж немецкая, буржуйская!

ЭДИК. Буржуи гитары не делают, мастера делают.

САШКА. Э-эх, жалостливый… А говорит – стрелять хочется!

ЭДИК. Дай пионерское, что больше не будешь камнем в нее кидать, тогда дружить с тобой буду.

САШКА. Даю! Честное пионерское, не буду камнями бить немецкую овчарку Нилку Снижко. Гранату в нее брошу!

ЭДИК. Ты что, спятил?

САШКА (вынимает из кармана гранату «лимонку»). Видишь? (Подбрасывает гранату, как мяч.)

ЭДИК. Взорвется…

САШКА (хитро улыбается). А запал у меня даже в другом кармане… (Показывает.) Может, завтра или послезавтра немцы в город вернутся… Эта с цветочками их встречать будет… Тебе-то что, ты драпанешь в свои Ташкенты.

ЭДИК. Я – останусь! Спрячусь и останусь. И мы вместе совершим подвиг… Поможешь остаться?

САША. Что тебе, жалостливому, тут делать?

ЭДИК. Я врагов жалеть не буду.

САШКА. Первый наш враг – овчарка. Ее надо убить. Эх, штучка, у-ух, как рванет – в клочья… Только надо подстеречь ее, чтоб одна была, а то других пораним.

ЭДИК. Этого я делать не буду.

САШКА. Тогда и я тебе шиш помогу остаться! Иди к мамочке… тыловая крыса… Смерть немецким оккупантам!

Размахивая гранатой, САШКА выбегает. За ним плетется ЭДИК.

СЦЕНА 5.

У выхода ребята сталкиваются с женщиной в военной форме, с погонами военврача третьего ранга, и мужчиной в штатском, с чемоданом в руке.

Это мать Федора, МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА, и ее брат АРКАДИЙ ИГНАТЬЕВИЧ ЧУФАРОВ.

Их сопровождает НИЛА.

ЧУФАРОВ. Дикие мальчишки… Что у этого, вихрастого, было в руке?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Мне кажется, граната.

ЧУФАРОВ. Граната?!

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (пожимает плечами). Здесь был фронт.

ЧУФАРОВ (обернувшись к Ниле). Это же надо как-то упорядочить. (Уловил в глазах Нилы улыбку.) Что?

НИЛА. Я с вами согласна.

ЧУФАРОВ. Ма-аша! (Раздраженно, Ниле.) Ведите, ведите же нас!

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Здесь еще какая-то надпись… (Останавливается, читает.) Иди, я найду твою комнату.

ЧУФАРОВ вслед за Нилой уходит по лестнице вверх.

Входит ФЕДОР, увидел мать.

ФЕДОР. Мама!

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Федя…

ФЕДОР (обнимает Марию Игнатьевну). Мамочка… Военно-врачебная, третьего… нет, первого!.. ранга мама…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Совсем огромный мужик, совсем как батька ты, Федюнька.

ФЕДОР. Только что вырвался из госпиталя – и опять в объятия врача. Ты сегодня тут, в городе, появилась?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Вчера. Получила назначение, буду создавать здесь госпиталь. (Указывает в окно.) Видишь вот эти два дома?

ФЕДОР. Понятно. Вот мы и вместе. Комиссовали меня…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Хватит! Разрушал, архитектор, а теперь строй, восстанавливай.

ФЕДОР. Бригада у нас, пять человек. Ходим вот, осматриваем, сверяем с проектами…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Ты что-то часто оглядываешься… Кого-нибудь ждешь?

ФЕДОР. Я уже дождался.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (ласкает сына). Любишь мамку, Федюнька?

ФЕДОР. А что ты скажешь, если не только мамку?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (смотрит Федору в глаза). Мальчик мой…

ФЕДОР потупился.

Что ж, пора! Если бы не война, могло б случиться и раньше. (Справилась с волнением.) Это серьезно, Федор?

ФЕДОР (смущенно). Кажется, даже чересчур серьезно. Впрочем, бывает ли чересчур?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Кто ж она? Где живет? Ты переписываешься?

ФЕДОР. Зачем! Она – здесь. Ты ее, может, сегодня и увидишь. Она вот в этой комнате живет.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (по-новому оглядывает комнату). Это ее кровать?

ФЕДОР. Вот не знаю. А что?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Амурчики…

ФЕДОР. Мне кажется, эта кровать – не в ее вкусе.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Кажется да кажется… А что ты о ней еще знаешь? Как ее зовут?

ФЕДОР. О, замечательно! Нила. Сокращенное от Ненилы. Нила Снижко.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Нила Снижко… Где же я слышала это имя?

ФЕДОР. Где ты могла слышать? Вот и тебе тоже кажется.Дворником работает. В этом доме. Ты знаешь, это так мило, когда она в огромном фартуке…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Ах, так я ее уже видела.

ФЕДОР. Мамочка, она тебе понравилась?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Подожди, подожди…

ФЕДОР. Говори же скорей: понравилась?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Господи, какой же ты еще… Тебе двадцать семь лет.

ФЕДОР (шутливо). Вот, а брак разрешен с восемнадцати.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА (в раздумье). Впрочем, когда тебе было приобретать житейскую мудрость? Где? Институт – и сразу фронт. (С улыбкой.) Летчики никогда не бывают мудрецами. Гораздо мудрее артиллеристы…

ФЕДОР. Мама, зачем ты все это говоришь?.. Ну, скажи: правда, она красивая? Какая-то необыкновенная!

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Конечно, конечно. Вот такой же был твой отец. Весь в порыве.

ФЕДОР. Ты не такая уж легкая, мама. А отца… недаром ведь его до сих пор так тепло вспоминают друзья-полярники…

По лестнице вниз спускается и входит в комнату НИЛА.

Мама, вот она! Это Нила…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Мы уже немножко знакомы.

НИЛА. Вас ждут… там, наверху.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Скажите, пожалуйста, Нила, вы жили здесь, в городе, во время оккупации?

НИЛА. Да, я приехала сюда их Харькова.

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Теперь я вспомнила наконец… Федор, ты подымись, пожалуйста, со мной к Аркадию Игнатьевичу.

ФЕДОР. А что ты вспомнила, мама?

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Да так… кое-что… В наш партизанский лазарет там, за линией фронта, попадали и те, кто хорошо знал обстановку в городе, в немецком штабе… В общем, ты подымись, Федя, туда, наверх, или лучше пойдем вместе.

ФЕДОР. Сейчас, мамочка! Одну минуту!

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Хорошо. (Выходит.)

 

СЦЕНА 6.

ФЕДОР (видя, что Нила тоже собирается покинуть комнату). Постойте!

НИЛА. Мне некогда, извините. Меня ждет… метла.

ФЕДОР. А меня ждет мать, которую я не видел два с лишним года. И все-таки я задержался с вами.

НИЛА (с наигранной дерзостью). Итак, мы остановились на том, что вы наконец снова встретили меня…

ФЕДОР. Вы гораздо тоньше, душевнее, я чувствую. Зачем так грубить?

НИЛА. Время грубое – война.

ФЕДОР. Это не вы говорите… Вы все время стараетесь казаться хуже самой себя.

НИЛА. Ах, какой вы психолог!

ФЕДОР. Поймите, если человек, уже кое-что испытавший, во всяком случае переживший боль и, может быть, смерть…

В дверях появляется ТУЗИКОВА. Увидев Нилу и Федора, отступает и подслушивает.

НИЛА. Вы хороший парень, как видно… но тем хуже.

ФЕДОР. Почему?

НИЛА. Разочарование всегда страшнее для чистого сердца.

ФЕДОР. А в чем я должен разочароваться? Стойте, стойте… Вы замужем? Любите другого?

НИЛА. Нет-нет.

ФЕДОР. Ура! Вы полюбите меня. Да-да! И будете моей женой.

НИЛА (впервые рассмеялась). Так наступал только Суворов.

ФЕДОР. Время решительное – война.

НИЛА. И на войне думают. Вы слишком… как бы вам сказать… порывистый очень.

ФЕДОР. Вам это не нравится?

НИЛА. Так недолго и ошибиться. Вы меня совершенно не знаете, а говорите уже Бог весть что.

ФЕДОР. Я вас знаю со дня рождения.

НИЛА    (с ноткой настороженности). Что-о?

ФЕДОР. Мне уже было лет семь, а вы еще ползали в кроватке, бренчали погремушкой и совали в рот все, что попадется, от собственных пальцев на ручках и ножках до самых опасных вещей, вроде кошачьего хвоста. А ваша мама…

НИЛА. Мама? Этим вы, пожалуйста, не шутите. Я и сама не помню своей мамы. Я выросла в детском доме.

ФЕДОР. Простите.

НИЛА. Мне заменила мать одна эмигрантка… немка, Марта Шредер. Она работала в детском доме воспитательницей…

ФЕДОР (увидел Тузикову). Я поднимусь к матери, а потом… Ведь ваша комната… пока проходная, к счастью. Вам трудно будет отказать мне еще в одном визите… (Уходит вверх по лестнице.)

НИЛА (Тузиковой). Больше ничего интересно не услышишь. Входи, входи.

ТУЗИКОВА (пугливо). Мне не к спеху… (Ретируется.)

Сцена 7.

НИЛА выходит.

СЦЕНА 8.

Заметив, что топчет какие-то бумажки, ФЕДОР поднимает одну из них и узнает на фотоснимке Нилу. Тогда он подбирает и другие снимки. ТУЗИКОВА, увидев, с каким болезненным интересом архитектор рассматривает подобранные бумажки, также поднимает снимки, вглядывается и роняет на пол.

ТУЗИКОВА. Как же теперича ремонт?.. (Бросается к Федору.) Товарищ артихектор, миленький, это не она! Ей тя Господи, не она! И в опель-афнабилях не она ездила, и… и… ей тя Боженьки, не она! Одна сходства лицом… А ремонт нам раньше всех домов требуется…

СЦЕНА 9.

Иначе выглядит и комната, где живет Нила. Здесь, кроме кровати, теперь стоит еще круглый полированный стол, несколько стульев. Свалены чемоданы, всякий скарб, узлы с вещами. В правом углу комнаты небольшая ширма.

СЦЕНА 10.

Появляется ЛИЗОЧКА, милая девушка; она хорошо одета и держится с той непростительной смелостью, которую можно наблюдать у избалованных детей.

ЛИЗОЧКА. Победа, победа!

НИЛА (вздрогнула). Что?!

ЛИЗОЧКА. Меня оформили! Я еду в составе фронтовой бригады!

НИЛА. Это и есть победа?

ЛИЗОЧКА. Как для кого, а для меня… (Фальшиво, но дерзко поет.)  А вот и тот самый костюм! Вполне, а?

НИЛА (в тон). Вполне! Со временем этот костюм будет храниться в музее. После того как ты совершишь в нем свои фронтовые подвиги.

ЛИЗОЧКА. Смейся, смейся…

НИЛА. Будущая героиня – и так по-детски надуваешься.

ЛИЗОЧКА (с вызовом). А что, если в самом деле!.. Ансамбль случайно попадает в расположение врага, мы отбиваемся, добываем оружие, я стреляю из пулемета…

НИЛА. Умеешь?

ЛИЗОЧКА. Умею! Обучилась. И раны перевязывать.

НИЛА. Висеть твоему костюму в музее.

С лестницы спускается ТУЗИКОВА.

ТУЗИКОВА (Ниле). Ты, грамотная! Ко-про-мета-ция – это какая ж такая слова, а?! Могу я за оскорбление в суд пожаловаться?

НИЛА. Безусловно. Прямо в суд иди, если он уже появился.

ТУЗИКОВА (грозит кулаком). Я те покажу копрометацию! Я честная женщина, а не какая-нибудь копрометация! (Выбегает.)

НИЛА   (Лизочке). Если у тебя все, я займусь своими делами.

ЛИЗОЧКА. Подожди. Завтра у моего Мики свободный вечер, никаких интендантских забот. Мы зайдем к тебе, ладно?

НИЛА. Извини, мне бы не хотелось.

ЛИЗОЧКА (грозит пальчиком). Ты понравилась Мике!

НИЛА. Тогда какой же тебе смысл приходить ко мне с ним?

ЛИЗОЧКА. Я не думаю, что Мика… Впрочем, я не набиваюсь. Просто он просил… Посидим вечерок?

НИЛА (переводя в шутку). Видишь, он даже просил! Нет-нет, лучше уж обойтись без этой встречи.

ЛИЗОЧКА. Как знаешь. (Уходя, еще раз демонстрирует новый костюм.) Вполне?

НИЛА. Блеск!

СЦЕНА 11.

 

Входит МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА.

НИЛА (не видит вошедшую). В чем вы уверены?

ФЕДОР. Мама, это такое счастье, я понял ее…

МАРИЯ ИГНАТЬЕВНА. Возьми себя в руки, Федор.

ФЕДОР. Мама, я предложил ей уехать. Слышала бы, как она отчитала меня!

НИЛА. Извините, мне надо идти. После налета много уборки. (Уходит.)

ФЕДОР. Понимаешь, мама, раньше я не мог привести в защиту Нилы ничего, только то, что у нее честные глаза… А теперь я знаю! Она – благородная, гордая…

СЦЕНА 12.

 

Появляется ЧЕЛОВЕК в старой солдатской шинели, в пилотке и с перевязанной рукой на подвеске из бинта. Осмотрелся внимательно и шагнул к Ниле.

Вы к кому? (Вгляделась в лицо пришедшего, встрепенулась.) Митрофанов!.. Взволнованная, подает руку.) Товарищ Митрофанов…

МИТРОФАНОВ (тихо). Здравствуй, девчонка. Сюда каждую минуту могут войти… Так учти: я – из госпиталя. Ищу свою родню.

НИЛА (вся подобралась). Слушаю вас.

МИТРОФАНОВ. Чем же ты еще держишься, каким порохом? 

НИЛА. Сама не знаю.

МИТРОФАНОВ. Сестренка ты моя боевая… (Кладет руку на плечо Нилы.) «Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо…», а?

НИЛА. Лучше несколько раз пробыть среди врагов, чем хотя бы один день быть врагом среди своих.

МИТРОФАНОВ. Барабанщица ты наша гордая… Я все понимаю! Одно дело – выглядеть овчаркой в глазах какой-нибудь Тузиковой, другое… (Очень осторожно.) Федор Абрамов – горячий, прямой парень. По всей вероятности, у него к тебе настоящее чувство.

НИЛА (улыбкой оценив осведомленность Митрофанова). Я стараюсь не думать об этом, честное слово…

МИТРОФАНОВ. Выдержишь?

НИЛА. Когда речь шла об устранении фон Раннерта, мне казалось, что после всего, что произошло, я уж так устала…

МИТРОФАНОВ. Значит, выдержишь?

НИЛА кивает.

 МИТРОФАНОВ. Но самое трудное впереди. Немцы оставили здесь, на прифронтовой территории, очень активную агентурную сеть. Не можем мы терпеть у себя под носом эту банду. А вот с какого конца к ним подобраться?.. Одна зацепка есть… Капитан интендантской службы Михаил Ставинский… это имя тебе известно?

НИЛА. Это Мика - друг моей приятельницы Лизочки. Он почему-то хочет со мной встретиться.

МИТРОФАНОВ. Этот Мика – немецкий разведчик Фридрих Бренк.

НИЛА. Бедная Лизочка…

МИТРОФАНОВ. Он чувствует себя в городе довольно-таки вольготно.

НИЛА. Почему же он нацеливается на меня?

МИТРОФАНОВ. Бренк получил особо важное задание – выяснить обстоятельства гибели генерала Отто фон Раннерта. Раннерт был слишком крупной фигурой, чтобы немцы так просто примирились с его смертью. С фактом его убийства немцы связывают свои неудачи на здешнем участке фронта. Ну, а ты была, так сказать, свидетельницей этого факта.

НИЛА. Может быть, немецкой разведке стало известно, что я была не только свидетельницей?

МИТРОФАНОВ. Нет, именно потому, что они тебя совершенно не подозревают, Бренк и нацеливается на тебя. Бренк знает явки своей агентуры, и мы это используем. Мы пойдем за ним по пятам, и, пока он будет кружить, не подозревая, что запутался, мы гнездышко за гнездышком выявим вражескую агентурную сеть.

НИЛА. Ясно. С чего начинать?

МИТРОФАНОВ. Встретиться с этим…

За дверью кто-то прошел. МИТРОФАНОВ выглянул, затем отвел Нилу к пролому в стене, и мы не слышим, что он ей сказал.

НИЛА (выслушав Митрофанова). Это – все?

МИТРОФАНОВ. Пожалуй, да… Давай условимся. Когда тебе можно будет показаться в своем истинном лице… легализоваться… пока для самых близких людей… пожалуй, лишь для одного!.. – тогда я сразу дам знать. Запиской…

НИЛА. А если не запиской… Если б можно было… мой комсомольский билет… чтобы он при мне был… Я прятала бы его, не беспокойтесь! Изредка только б вынимала…

МИТРОФАНОВ (взволнован). Можно и так… можно и так!... (Прощается и уходит.)

З а н а в е с.

 

 

Действие второе

Сцена 13.

В темноте слышится грохот зениток, вой сирены.

Затем, когда свет загорается, мы видим, что светят электрические лампы, ввинченные в обломанную люстру, опутанную хмелем. Для светомаскировки использован разодранный надвое театральный задник, вероятно, служивший оформлением какого-то спектакля в дни оккупации. Одна половина изображенного на заднике рыцарского германского замка осталась на окне, слева, другая, справа, прикрывает пролом в стене. Большой стол, уставленный бутылками, закусками.

Прислонившись спиной к двери своей комнаты, спит, сидя на полу, ЗОЯ.

Входит ТУЗИКОВА. Ковырнула вилкой кусок колбасы со стола, сунула в рот. Увидела Зою, подходит к ней.

 

ТУЗИКОВА. Зойка… Эй! Спишь? Чего ж не в комнате? (Толкает дверь.) Закрытая. Ишь, как ее танки доконали. Под собственной дверью свалилась Зойка! Зойка!

ЗОЯ (во сне). Алеша… твой танк, Алеша?..

ТУЗИКОВА. Какой тебе Алеша? Проснись, говорят. (Трясет Зою.)

ЗОЯ. Отстань…

ТУЗИКОВА. Вставай!

ЗОЯ. Тебе чего? Мне в ночную. (Снова засыпает.)

ТУЗИКОВА. Ты ж только что приволоклась… Ой, наказанье!

ЗОЯ (с закрытыми глазами). Алешка снился, а ты… бездушная!

ТУЗИКОВА. Чего под дверями развалилась? Иди в свою комнату.

ЗОЯ (поеживается). Ключ потеряла. (Щурится, глядя на люстру.) Светит как… Недаром наш парнишка-водолаз старался. Оживает электростанция… (Идет к столу.) А это чья такая роскошь? Колбаса…

ТУЗИКОВА. Гости у Нилочки.

ЗОЯ. Где ж они, гости?

ТУЗИКОВА. В подвале сейчас, и Нилочка, и гости. Отбой тревоги еще не объявляли.

ЗОЯ. Эх, Алешку ты мне досмотреть не дала…

ТУЗИКОВА. Ключ потеряла – дверь ломай.

ЗОЯ. Жалко, дверь хорошая.

ТУЗИКОВА. Тогда катись в подвал, там своего Алешку идосматривай. Некогда мне с тобой. Сейчас Нилочка вернется с гостями.

ЗОЯ. Зарядила – Нилочка да Нилочка. Снюхались?

ТУЗИКОВА. Ты, в случае чего, с заводскими уедешь, а я здесь, под фашизьмом, останусь.

ЗОЯ. Город мы не сдадим.

ТУЗИКОА. Бабье-то наше радио лучше знает. Мне с этой овчаркой, может, при немцах жить придется, пока снова наших дождусь.

 

Сцена 14.

 

Входят НИЛА, ЛИЗОЧКА и СТАВИНСКИЙ в форме капитана интендантской службы. Форма на нем сидит плохо, но, если присмотреться, он и не старается делать так, чтобы она сидела лучше, - не одергивает гимнастерку под ремнем, не поправляет сбившуюся набок пряжку. Широкая улыбка, можно сказать, дежурит на его лице. Гладко зачесанный волосы как-то не гармонируют с этой простецкой улыбкой.

 

СТАВИНСКИЙ. Глядите-ка, в нашем полку прибыло! Симпатичненькая, только глазки усталые…

НИЛА (развязно). Зоечка, просим в нашу компанию. Знакомьтесь: мои друзья – Мика Ставинский…

ЛИЗОЧКА. Вы знаете, Пьер Безухов… типичный! Смотрите, как он переминается с ноги на ногу, какая улыбка…

НИЛА. Друзья, мою соседку зовут Зоя.

ЗОЯ. Это вы какую же радость отмечаете?

ТУЗИКОВА. Ты глотни, глотни стопочку.

ЗОЯ. Может, в эту минуту мой Алешка от ран умирает, а вы тут… И офицер тоже!

НИЛА (смеется). Мика, вам двойка по поведению!

ЗОЯ. А тебе – кол, да еще осиновый, овчарка ты немецкая… Веселишься, да?

НИЛА. Это мое естественное состояние.

ЛИЗОЧКА. Что значит овчарка?

ЗОЯ. С немцами хвостом вертела, теперь наших опутываешь?

ЛИЗОЧКА. С немцами?.. Позвольте, Мика – не с нею, а со мной.

ЗОЯ. Я-то думала, ты еще хоть чуточку человеком осталась.

НИЛА (смеясь). Смотри, тебя уже без вина качает, энтузиастка!

ЗОЯ. Еще раз песню нашу от тебя услышу – чем попало стукну. (Уходит.)

ЛИЗОЧКА (шепчет Ставинскому). Мика, она жила с немцами?.. Слушай, это же…

НИЛА. Шептаться в компании? Шокинг!.. Выпьем за хорошее воспитание.

ТУЗИКОВА. С нашим удовольствием!

СТАВИНСКИЙ. Мой Лизочек ревнует?

ЛИЗОЧКА. Я – ревную?! Ты – аполитичный человек.

НИЛА. Скучные люди. (Тузиковой.) Споем, Наталья? (Берет аккордеон.)

 

Сцена 15.

Сцена 16.

 

Входит ФЕДОР, остановился.
никто, кроме Ставинского, у которого обострено внимание, не замечает вошедшего.

СТАВИНСКИЙ же, настороженно наблюдая, продолжает играть.

НИЛА, увидев Федора, механически, еще в танце, сделала несколько движений, потом замерла.

КРУГЛИК. Еще, еще! Вы заработаете тысячу!

ТУЗИКОВА. Господи, за один танец… (Порывается влезть на стол.) Давай десятку, фотограф. (Увидела Федора.) Товарищ артихектор… сюда… к нам…

ФЕДОР (едва сдерживая себя). Это стоило посмотреть. Что же вы не танцуете, Нила? У вас хорошо получается.

НИЛА. Вам нравится? Мика, давайте!

СТАВИНСКИЙ. Хватит.

ФЕДОР. Где же вы настоящая? Когда вы читаете мне мораль или же когда вот так?..

НИЛА. Мораль вам читает и ваш дядя, а вот пускай-ка он станцует на столе!

ФЕДОР. С такими номерами вы, конечно, пользовались популярностью у немцев?

НИЛА. И у русских тоже… Вот у вас, например… Или же нет? А, мораль взяла верх… Понятно. Играй, Мика!

ЛИЗОЧКА (испуганно глядя на Федора). Я не разрешаю! О, теперь я вижу, что такое европейское воспитание…

НИЛА. Не-ет, то, что ты видишь, - это Азия. А вот что видела я!.. Я пила вина, которые столетиями хранились в подвалах французских королей! Я ездила в машинах… я курила… я… Э!  Сверхидейные камни… Ихь бин айн фрайер менш унд ихь фэрахтэ ойхь!  [Я свободный человек и презираю вас.] Вон! Все вон отсюда… (Соскакивает со стола.) Я буду пить одна… и танцевать одна. (Берет аккордеон.)

ТУЗИКОВА (взъярилась, Ниле). Выметайся с моей советской жилплощади! Тут все теперь мое…

НИЛА (с аккордеоном в руках).

                   «Расступитесь, расступитесь,

                   Расступитесь, я пройду!

                   Всех влюбленных перессорю,

                   Всех женатых разведу!..»

Грохот зениток, взрывы.

КРУГЛИК. В подвал… я хочу в подвал!

Сцена 17.

ФЕДОР. Что же ты не прячешься в подвал?

НИЛА. Милый вы мой…

ФЕДОР. Замолчи!

НИЛА. Милый, милый… Вы же этого еще не слышали от меня…

ФЕДОР. И хорошо, и не желаю слышать.

НИЛА. Если б вы знали, как мне тяжело сейчас.

ФЕДОР. Я не знаю, нет, я никогда не танцевал на столе в полуголом виде.

НИЛА (поспешно накидывает попавшееся под руку пальто). Это мои первые слова о любви, первые в жизни, клянусь вам, Федор…

ФЕДОР (подавляя ярость). Слушай, ты… нет, я лучше уйду. Руки пачкать не хочется.

НИЛА. Подождите. Я боюсь, что эта встреча наша будет последней.

ФЕДОР. Такой изощренной лгуньи, наверное, еще не видел свет!

НИЛА.  А видел ли свет такие муки,  что выпали на нашу долю? И такое мужество?

ФЕДОР. А, ты снова на своем коньке! Нет уж, довольно, избавь!

НИЛА. Федор! Федор… Я ничего не прошу, даже минутного уважения. В ваших глазах я…. И это понятно…

ФЕДОР. А я еще надеялся, что смогу забыть твое прошлое! Нет, я никогда не забыл бы его. Можно простить многое, но прощать предательство… не-ет!

НИЛА. Вы только запомните, ради Бога, запомните то, что я скажу вам…

ФЕДОР (нетерпеливо, через плечо). Что же ты такое скажешь?

НИЛА. Я люблю вас, да, люблю. Когда вы искали меня после первой, случайной встречи, я пряталась от вас, я смотрела на вас только издали. Я боялась полюбить, да-да, боялась полюбить… запомните это! И все-таки я ждала, что вы найдете меня…

ФЕДОР. Дурак, зачем я искал…

НИЛА. В эту разрушенную каменную коробку, видите, я протянула с улицы хмель. Чем еще я могла украсить к вашему приходу свое жилище?

ФЕДОР. А фотоснимками… они достаточно содержательны.

НИЛА. Еще, еще одно слово… Запомните! Я полюбила вас теперь еще сильней. Вот такого, какой вы сейчас… непримиримого, злого, решительного. Я горжусь вами, Федор. Вы нашли силы одернуть себя. И совсем не так, как этого требовал от вас ваш дядя, не из ханжества и трусости, нет, вы все пропустили через сердце.

ФЕДОР (в отчаянии). Но это же – слова человека… голос человека… глаза человека! Или я сам перестаю им быть? Зачем вы кричали о каких-то сверхидейных камнях?

НИЛА молчит.

И вы любите, правда, любите меня?..

НИЛА (снова взяла себя в руки). Только злого, только непримиримого.

ФЕДОР. Тогда я должен вас просто убить. Что может быть злее?

НИЛА. Нет, этого делать не следует.

ФЕДОР. А что же мне делать, что?!

НИЛА. Ждать.

ФЕДОР. Чего ждать?

НИЛА. Война, как заметил один правдивый немецкий писатель, сплошное ожидание. Ждешь ротную кухню, ждешь, когда тебя убьют, ждешь письма от любимой женщины…

ФЕДОР. Нет, черт возьми, я разгадаю, я все равно тебя разгадаю! (Уходит.)

Сцена 18.

Оставшись одна, НИЛА стоит, озаренная красноватыми отсветами неба. Собранная, внутренне подтянутая. И как бы издалека, нарастает бой барабанов. В походном ритме шагает ее пионерское детство. Доносится сильный юношеский голос:

«Нас водила молодость в сабельный поход,

       Нас бросала молодость на кронштадтский лед…»

В луче – МАРТА ШРЕДЕР.

МАРТА. Товарищи юный пионер Страны Советов! Сегодня мы передаем Ленински комсомол наш хороший товарищ Нилу Снижко. Равнение на знамя!

НИЛА. Марта… Марта…

МАРТА (в полной тишине). Я рекомендую товарищ Нила Снижко для подпольной работы в тылу фашистов на советской земле. Она в совершенстве владель немецкий язык. С гордостью считаю – это моя заслуга. В настоящий пор товарищ Нила Снижко – студент института и смелый друг.

НИЛА. Ты научила меня, Марта, жить, бороться…

МАРТА (в рокоте барабанов). Шагайте, юные! За вами идет красный Веддинг и весь планета Земля… Рот фронт! (Исчезает.)

В пролете лестницы показывается САШКА. Увидев, что Нила одна, он вскакивает в комнату. В руке у него граната.

САШКА. Получай, овчарка немецкая! (Взмахнул рукой.)

НИЛА оглянулась на его крик – и все поняла. Вероятно, она не успела бы спастись, если бы не появился ЭДИК, который, безусловно, следил за Сашкой.

ЭДИК. Я вот тебе…

САШКА. Пусти! Вместе взорвемся…

НИЛА бросилась к борющимся ребятам, вырвала у Сашки гранату, быстро, опытным взглядом проверила ее, вынула взрыватель и сунула в карман.

НИЛА. Сашка…

САШКА (тяжело дыша). Пожалста… у меня еще найдется. (Эдику.) А ты, сиксот… ты у меня попомнишь… (Убегает.)

ЭДИК (вслед). Давай! По-честному, один на один…

НИЛА (обнимая Эдика). Спасибо, друг.

ЭДИК. Вы меня не обнимайте! (Убегает.)

Держа в ладонях гранату, НЛА неловко поправляет растрепавшиеся волосы.

Слышен все нарастающий бой барабанов…

ГОЛОС МАРТЫ. Рот фронт! Рот фронт! Рот фронт!

НИЛА (поднимает руку, сжатую в кулак). Рот фронт!

Затемнение.

Сцена 19.

Когда появляется свет, видим ту же проходную комнату. Пролом в стене не очень умело, но все же начали заделывать. Возле стены сложен старый кирпич, стоит железное корыто с глиной, валяется лопата с обломанным черенком. Угол комнаты по-прежнему отсекает маленькая ширма, за которой покашливает ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ ЖИЛЕЦ.

Вход в комнату Зои завешен серым солдатским одеялом. ЮНОША в матросской тельняшке стоит на табурете и пытается срезать на стене электрический провод.

ЗОЯ, ТУЗИКОВА и ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА удерживают юношу.

ТУЗИКОВА. Слазь, Борька, слазь, говорю!

ЮНОША. Чтобы эта гадина питалась моим светом?.. Да меня от флота, от боевой службы оторвали… Я на дне реки без передышки вкалываю, по камешку электрогэс собираем… Пускай в темноте, пускай коптилку жгет, ка