Знак и различАние в концепции Жака Деррида — КиберПедия 

Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...

Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...

Знак и различАние в концепции Жака Деррида

2020-05-06 302
Знак и различАние в концепции Жака Деррида 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Коллеги!

Продолжая обсуждать понимание знака французским философом, сегодня мы обращаемся к его двум работам “Форма и значение” и “Различение”, которые опубликованы в русском переводе в одной книге Деррида “Голос и феномен”[32].

“Форма и значение” – небольшая работа Деррида, которая непосредственно продолжает его исследование анализа знака в концепции Гуссерля, данное в “Голосе и феномене”. Здесь, обращаясь по сути к одному маленькому параграфу “Идеи I” - §124 “Ноэтически-ноэматический слой "логоса". Означивание и значение”, где Гуссерль, как утверждает Деррида, единственный раз обращается к языку, Деррида рассматривает позицию создателя феноменологии в отношении языка. А она показательна.

Для Гуссерль нет языка, феноменологический анализ “проскакивает” мимо языка. Феноменология, как её конструирует немецкий философ, есть феноменология сознания, феноменология смыслов сознания, а язык для Гуссерля – это внешний, чувственный аспект выражения, который не затрагивает сам “ментальный” аспект выражения. Хотя Гуссерль в §124 и указывает на то, что при встрече с языком “мы определенно имеем здесь темы, указывающие на феноменологические проблемы, которые не лишены важности” (см.: С.148[33]), он все эти проблемы отодвигает в сторону.

Смысл и значение, которые Гуссерль не разделял в “Логических исследования”, разводятся в “Идеях I” для того, чтобы смысл “отдать” сознанию, а значение – выражению. Получается такая ситуация – трансцендентальный опыт безмолвен, “как если бы он не был обжит языком” (С.142). Смысл – ноэматическая сторона опыта, он существует независимо от значения, до речи, он додискурсивен. Но смысл способен выразиться, он как бы предназначен для выражения, и речь, как считает Гуссерль, по мнению Деррида, “способна только как-то повторять или репродуцировать смысловое содержание, которому не нужно сопровождаться речью для того, чтобы быть тем, что оно есть” (С.149). Речь выразительна, т.к. экстериоризует содержание внутреннего мышления. Поэтому слой речи непродуктивен, а ре-продуктивен (С.150). Но зафиксировав, что Гуссерль развел слой смысла и слой выражения, считая последнее “отражающим письмом” и не более, Деррида показывает, что Гуссерль все-таки не смог не отметить и продуктивность речи, т.к. понимает, что “значение никогда не будет дублировать смысл” (С.159), особенно тогда, когда наука начинает пользоваться логосом (словом) для придания смыслу концептуального значения.

В заключении своей работы Деррида ставит вопрос о том, нет ли сущностных отношений между определенным типом ноэмы и уровнем значения, т.е. определенной структурой предложения. На примере языковой формы “есть” и понятия “бытия” он показывает связь формы выражения и значения. Что определило мышление о бытии как присутствии? Форма выражения смысла бытия (3 лицо настоящего времени глагола “быть” = “есть”) или мышление о бытии как о присутствии определило форму “есть”? Здесь мы встречаемся с классическим герменевтическим кругом. Но возможно, считает Деррида, его превращение в эллипс, т.е. некое смещение, которое покажет, что же все-таки “первично” – смысл или его выражение. Но это, говорит Деррида, “совершенно другой вопрос” (С.167).

И этот другой вопрос становится предметом обсуждения в знаменитом докладе Деррида “Различение”.

Сначала несколько слов о названии, а в связи с этим и о главном термине этого доклада. Французское название “Différance”, это неографизм, который вводит Деррида и о чем я еще буду говорить дальше. Как перевести этот неографизм? Следовать смыслу (понятию), который за этим термином стоит, или пытаться передать начертание? Здесь возникает проблема сходная с представлением в русском языке центрального понятия Хайдеггера – Dasein. Сейчас существует несколько переводов на русский язык доклада Деррида. В книге “Голос и феномен” представлен перевод Н.В. Суслова, который diffйrance переводит как “различение”. Елена Гурко оставляет этот термин без перевода[34], В. Лапицкий переводит его как “различание”[35], а Н. Автономова передает его как “различАние”[36]. Мне представляется наиболее удачным вариант Наталии Автономовой, так как здесь сохраняется и понятийный смысл, и представлена графика, что для Деррида важно. В дальнейшем я буду пользоваться именно вариантом Автономовой, включая в квадратных скобках это написание даже в цитаты из перевода Н.В. Суслова, т.к. мы работаем с этим изданием.

Доклад Деррида был сделан 27 января 1968 года во Французском философском обществе и тогда же опубликован. Наверное, это самая известная работа Деррида в непрофессиональной философской среде, и известна она как раз благодаря названию, слову, ставшему названием.

Проблема, которую обсуждает Деррида, нам хорошо известна – это проблема различия, которую в это же самое время исследует Жиль Делез, выпустивший в 1967 году свою книгу “Различие и повторение”. Делез, как помните[37], в начале своей книге писал, что идея различия носится в воздухе современной эпохи, и Деррида в своем докладе также говорит, что Ницше, Фрейд, Хайдеггер и Левинас “формируют концептуальную сеть, которая охватывает всю нашу "эпоху" и подытоживает предпринятую ей попытку ограничения онтологии (присутствия)”[38]. Но Деррида в докладе, хотя и цитирует работу Делеза о Ницше, ни разу не ссылается на “Различие и повторение”, возможно, что он еще с ней в то время не знаком. Это особая тема – Делез и Деррида о различии, так как здесь много сходного, но есть и отличие, что требует особого рассмотрения.

Итак “Différance”.

Доклад Деррида крайне интересен с точки зрения самого его построения. Его форма, его композиция нацелены на то, чтобы продемонстрировать высказываемую идею – понимание различия (буду пока употреблять это нейтральное слово). Эта форма прямо вытекает из концепции философа о роли письма и отношении письма и смысла. Мне кажется, что можно выделить три слоя (или уровня) рассуждения Деррида о различии в этом докладе и три слоя его обнаружения.

Первый слой – слой самого письма в буквальном значении этого слова (хотя письмо для Деррида имеет и более широкий смысл).

Второй слой – слой выражения (языка, сознания) в котором обнаруживает себя различие.

Третий слой – слой смысла различия, слой его “сущности”, “природы”, обсуждения самого бытия различия (различАния).

Можно сказать, что композиция доклада, его логика определяется движением мысли докладчика от первого к третьему уровню. Деррида начинает свой доклад с объявления, что он посвящен букве А, букве, которая вставляется им в слово différеnce вместо буквы е после r, и которая порождает неографизм différance.

Зачем эта замена буквы нужна? Она не изменяет звучание французского слова, и потому новый термин не улавливается в устном изложении доклада, о чем сам Деррида говорит. А нужна эта замена по трем причинам.

Во-первых, Деррида как апологет письма должен показать значимость и самостоятельность письма для выражения мысли. Во-вторых, чтобы продемонстрировать, что речь идет об абсолютно новой проблеме, которая требует абсолютно нового выражения, нового имени. Когда для новой проблемы используются старые термины, новизна должна пробиваться сквозь уже существующие значения и может не показать себя. Если же появляется новый термин, не нагруженный никакой традицией, новизна сразу себя заявляет. Для Деррида было важно подчеркнуть, что идея различия как такового – это новая идея, идущая в разрез с классической онтологией присутствия. В-третьих, замена е/а в différance, не затрагивающая звучание слова, создавала новую графему, но не новое слово. Поэтому, с одной стороны, как бы появлялось новое имя, новый термин, а, с другой, как бы и не появлялся. Для Деррида это важно, т.к. обсуждаемый им феномен, с одной стороны, есть, что требует имени, а, с другой, его нет, поэтому и имени не может быть.

Таким образом, сама письменная работа, немое А, да еще напоминающее пирамиду, говорит о каком-то таинственном молчании, говорит о молчании. Поэтому-то передача неографизма différance на русском языке оказывается трудной. В русском языке нет такого эквивалента. Если бы найти слово, где безударное О можно было бы заменить на письме на А, тогда появился бы аналог французскому différance. Но русское “различие” или “различение”, замененные на “различ а е” или “различ а ние”, и на слух дают новое слово.

Итак, неографизм должен показать, что различАние, о котором идет речь, не обычное отличие одного от другого, а что-то особенное, что есть и не-есть одновременно. И тут начинается второй уровень рассуждения: как различАние обнаруживает себя в языке и сознании. Сначала Деррида обращается к этимологии латинского слова differ o, differre, которое имеет два смысла. Первый – промедление, откладывание – указывает на время. Второй – быть другим, отличаться, инаковость – связан с пространством. И вот, с точки зрения Деррида, обычное différ e nce =различие не выражает этих оттенков временности (промедления) и полемос (вражды), а слово différ a nce =различАние должно это компенсировать. Дальше Деррида интересует, как различАние как промедление и различАние как опространствление соединяются друг с другом? (С.178). Чтобы это проанализировать, докладчик обращается к знаку и показывает, что знак “выступает как бы отсроченным присутствием” (Там же). “Циркуляция знаков, - говорит Деррида, - отсрочивает момент, когда мы могли бы встретить саму вещь, завладеть ей, использовать ее или потребить, ее коснуться, увидеть, иметь наличную интуицию” (Там же). “Значение как различение промедления – это классическое определение структуры знака”, - замечает Деррида (Там же). В связи с этим он обращается к Соссюру, который показал, что язык – это система различий. “[РазличАние] – это то, что делает движение значения [в языке, сознании – В.К.] возможным, только если каждый элемент именуемый "присутствующим", обнаруживающийся на сцене присутствия, соотносится с чем-то иным, нежели он сам, сохраняя в себе печать элемента прошлого и уже уступая опустошающему влиянию печати своего отношения к элементу будущему” (С.183).

Анализируя проявления различАния Деррида обращается к своим понятиям “праписьмо” и “праслед”. И здесь начинается новый уровень в рассуждении докладчика. РазличАние порождает различия, без которых нет самого присутствующего (наличного) бытия. Приведу длинную цитату со стр. 184: “Быть самим собой присутствующее может лишь тогда, когда от того, что им не является, его отделяет интервал; но этот интервал, который конституирует его в присутствующее, должен также заодно разделить и присутствующее само по себе, наделяя его всем тем, что можно мыслить исходя их интервала, то есть на нашем метафизическом языке, всякого рода сущим, в особенности субстанцией или субъектом [т.е. то, что метафизика присутствия называет субстанцией или субъектом порождается – В.К.]. Данный динамически конституирующийся и разделяющийся интервал – это и есть то, что можно назвать опростанствлением, становлением-пространством времени или становлением-временем пространства (промедлением). И именно эту конституцию присутствующего как "изначальный" и нередуцирумо непростой, следовательно stricto sensu, неизначальный, синтез отпечатков, следов ретенций и протенция (скопируем здесь временно феноменологическую и трансцендентальную манеру говорить, которая обнаруживает сейчас свою неадекватность) я предлагаю именовать архиписьмом, архиследом или [различАнием]. Последнее (есть) (сразу) опространствление (и) промедление”.

Итак, различАние есть интервал, который дает возможность быть настоящему, присутствующему. Тогда возникает вопрос, кто или что различает? Какова природа этого различАния? Здесь Деррида делает тонкое замечание – почему этот вопрос нельзя было поставить сразу, а идти от неографемы и т.д. А потому, что если бы не было этого предшествующего рассуждения, то возникло бы предположение, что различАние появляется, производится, контролируется из какого-то места сущего-присутствующего, могущего быть вещью, формой, состоянием, мировой властью и т.п. То есть, что различАние имеет где-то “субстанцию”. Но различАние не вещь и не субъект, не сознание, которое различает, а само не конституировано данным различАнием (С.187). Для Деррида различАние не есть, “даже если différance есть (я подчеркиваю это перечеркнутое "есть") то, что делает возможным представление бытия-сущим [в переводе Суслова – сущее присутствующее – В.К.], никогда не обнаруживает себя”[39]. Оно не является чем-то совершенным, уникальным или трансцендентным. Оно ничем не управляет, ни над чем не царствует и нигде не применяет никакой власти. Не только не существует какого-то царства различАния, но различАние ниспровергает любое царство. “Упрекать [различАние] в желании царствовать, полагая, что видишь, как оно возвышает себя прописной буквой, можно как раз от имени царства”, - замечает Деррида (С.196).

Как видим, Деррида резко возражает против приписывания различАнию какого-либо онтологического статуса по принципу онтологии присутствия. РазличАние не есть как некое нечто, как особое бытие, это след, который распадается, это отсылка, это симулякр присутствия (С.199). Стирание, исчезновение принадлежит его структуре, так как след стирается. Так и различАние, оно есть, но когда ты “определяешь” его, выявляешь, оно как бы исчезает, так как приходится говорить постоянно о неком сущем. Например, о свойствах, качествах, чертах и т.п., которые характеризуют различие, но это не есть само различие и различАние.

Деррида указывает, что философия натыкалась на различАние. Это видно у Ницше, который говорит об интенсивности силы. Это и у Фрейда, для которого подсознательное есть, но не может быть презентировано. Это и у Левинаса, для которого другой есть абсолютная инаковость. Это и у Хайдеггера, который вводит онтико-онтологическое различие. Более подробно Деррида останавливается на соотношении онтологического различия, как его понимает Хайдеггер, и различАния, и говорит, что простого ответа на этот вопрос нет. “В некотором его собственном аспекте [различАние] является … развертыванием бытия или онтологического различия. А [различАния] отмечает движение этого развертывания” (С.196). Деррида видит в онтологическом различии Хайдеггера образ различАния, но не может отождествить онтологическое различие с различАнием, так как оно (онтологическое различие) метафизично, оно, хотя и разрушает старую онтологию, но все-таки порождает фундаментальную онтологию. А у различАния нет сущности, нет бытия (С.202). Он даже произносит таинственную фразу: различАние “более "старое", чем бытие, такое [различАние] не имеет в нашем языке никакого имени” (С.203).

Что значит “более "старое", чем само бытие”? То, что мы “умеем” различать до того, как получаем какие-то понятия сущего и бытия? То, что уже у милетцев есть различАние эрхэ и вещей, а понятие бытия появляется только у Парменида? Наверное, и то, и другое. Но главное для Деррида то, что, хотя в нашем языке нет имени различАния, мы все-таки его знаем, и знаем, что оно не именуемо. Здесь появляется парадокс имени: мы знаем, что нет имени, и это “нет имени” есть имя (как район Безымянки в Самаре). Но что значит – нет имени? А это значит, во-первых, то, что различАние принципиально не может иметь имени. Не то, что мы пока не знаем имени, “ имени и в самом деле нет, … нет даже имени "[различАние]" – которое не есть имя, не есть чисто номинальное единство и которое распадается в цепи различающихся замещений” (С.203). Во-вторых, нет имени не потому, что это невыразимое бытие как Бог, “это неименуемое выступает игрой, обеспечивающей номинальные эффекты”, т.е. появление имен. И само различАние принадлежит номинальному эффекту различАния (Там же). И главное, в-третьих, “что мы знаем, что мы могли бы знать, если бы здесь речь шла просто о знании, это то, что никогда не было, что никогда не будет исключительного слова, главного имени” (Там же). Нет и не может быть “исключительного имени” – Бога, Бытия, Материи, Идеи и т.п. Может быть и должно быть утверждение имени в … смехе и танце, как у Ницше (Там же). То есть даже тогда, когда утверждается нечто как исходное и основное, оно не должно абсолютизироваться – смех (ирония, остраненность) и танец (действие, хотя и спонтанное, но все-таки искусственное, игра) всегда должны оставаться рядом с любым абсолютом.

Выстроенное Деррида представление о различАнии как основании смысла и номинальности еще раз высвечивает специфическую “природу” человеческого бытия (социального, культурного, социокультурного, ценностного, значимого и т.п. – хорошо бы найти удовлетворительный термин для него) – это бытие не субстанционально, оно “держится” небытием как постоянным отсыланием, а потому требует утверждения. Это бытие утверждения, аффирмации, ударения на…. Поэтому исключительное, подлинное слово о бытии – каждое слово выделяемое (ударяемое) различАнием. Благодаря различАнию, заканчивает свой доклад Деррида, бытие записывает себя (проявляет и говорит) в каждом из членов фразы Хайдеггера из его “Изречения Анаксимандра”: “Бытие / говорит / повсюду и всегда / через / всякий / язык” (С.204).

Благодарю за внимание!

 

К. ф. н. Лехциер В. Л.


Поделиться с друзьями:

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰)...

Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...

Папиллярные узоры пальцев рук - маркер спортивных способностей: дерматоглифические признаки формируются на 3-5 месяце беременности, не изменяются в течение жизни...

Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.023 с.