Основные тенденции общественного развития . Италии XIV-xv вв.

Высокий уровень развития городов — характерная черта итальянского средневековья. Уже к концу XI в. в стране сложилась густая сеть городских поселений. В XI—XII вв. немалая их часть добилась независимости, сломив сопротивление духовных и светских феодалов и утвердив коммуну—наиболее развитую форму административной автономии.

Необычная для большинства стран Европы степень урбанизации способствовала энергичному росту экономики Италии, развернувшемуся с конца XII в. В XIII—

XIV вв. в связи с увеличением спроса на итальянские товары на внешних рынках активизируется ремесленное производство. Широкие масштабы международной торговли итальянских городов-государств, развитие кредита и банковского дела, наконец, значительное по тем временам проникновение денежных отношений в деревню ^! — все это способствовало интенсификации производства, ведущими отраслями которого стали сукноделие, шелкоткачество, кораблестроение. О высоком их развитии в XIV—

XV вв. свидетельствует не только постоянное возрастание объема продукции, но и уровень технологии производства, а также организация производственного процесса.

Примером может служить флорентийское сукноделие. Процесс изготовления сукна складывался из 28 операций, каждая из которых выполнялась профессионально специализировавшимися в ней лицами. Организующим центром этого дробного процесса была мастерская шерстяника—здесь велась первоначальная обработка сырья, отсюда контролировались прохождение полуфабриката по разным этапам производства, а затем и сбыт готовой продукции. На начальной, подготовительной стадии работ, не требующей высокой квалификации (промывка, очистка и расчесывание шерсти), использовался труд наемных рабочих — чомпи. Последующие основные этапы изготовления сукон осуществлялись мастерами-ремесленниками: ткачами, красильщиками, сукновалами, ворсовщиками, аппретурщиками и т. д.

' См. исследование Л. А. Котельниковой «Итальянское крестьянство и город XI—XIV вв.». М., 1967.

34

 

Как шерстяники, так и ремесленники узкой специализации (хотя и на разных правах) входили в цех Лана, который давал разрешение на открытие мастерских, предоставлял кредиты, строго регламентировал технологию производства. Непосредственными организаторами сукнодельческого производства выступали обычно компании шерстяников (среди пайщиков этих компаний были также крупные купцы-предприниматели). Они закупали сырье, оплачивали труд наемных рабочих и ремесленных мастеров, сбывали готовую продукцию. Так в рамках цеха (в этом специфика начальной стадии капиталистического развития в Италии) складывались элементы раннекапиталистической мануфактуры'.

В XIV—XV вв. происходили изменения и в социальной структуре итальянского города. Качественные сдвиги в экономике создавали почву для появления новых слоев общества и трансформации старых.

Нобилитет (nobili, grandi, magnati) в XIV—XV вв.— уже не феодальная аристократия, переселившаяся в город и отчасти вошедшая в русло товарно-денежных отношений; этим термином чаще всего обозначаются старые купеческие фамилии (case vecchie, nobili mercanti), нажившие крупные состояния на международной торговле и кредитных операциях, но в то же время тесно связанные с землевладением (за счет скупки земельных участков в контадо). В XVI в. нобилитет уже полностью идентифицируется с земельной знатью и придворной аристократией, что закрепляется юридически в системе феодальных титулов и званий.

Во многих городах Северной и Средней Италии '(в Милане, Болонье, Сьене, Парме, Флоренции, Лукке) по-

' О проблемах раннего капитализма в Италии, в том числе о различных оценках степени развития и масштаба мануфактурного производства, см: В. И. Р у т е н б у р г. Очерк из истории раннего капитализма в Италии. М. — Л., 1951; его же. О прогрессивности капиталистических отношений в Италии XIV—XV вв. — В сб.: «Средние века», вып. VI. М., 1955; его же Италия и Европа накануне нового времени. Л., 1974; А. Д. Э п ш т е и н. К вопросу о «раннем капитализме» во Флоренции. — В сб.: «Средние века», вып. IV, 1953; В. В. Стоклицкая-Терешкович. К вопросу о «раннем капитализме» во Флоренции XIV в. — В сб.: «Средние века», вып. V, 1954; А. Д. Р о л о в а. Экономический строй Флоренции во второй половине XV и XVI в. — В сб.: «Средние века», вып. VIII, 1956; Л. М. Б р аг и н а. Флорентийское сукноделие в XV в. — В кн.; Проблемы генезиса капитализма. М„ 1970.

35

литическая власть была утрачена нобилитетом уже во второй половине XIII в., когда наряду с Советами подеста (верховный орган коммуны) возникли Советы народа, представлявшие интересы пополанства. Последнее не было единым в социальном отношении и все более распадалось на три слоя — высшее, среднее и низшее пополанство, — различавшиеся не только имущественным статусом, но и общественным положением в городе.

Высший слой пополанства — торгово-финансовая и промышленная верхушка, державшая в своих руках ведущие отрасли ремесленного производства, «деловые люди» (uomini d'affare), не связанные родовыми корнями с земельной аристократией или старинными купеческими фамилиями. Современники чаще называли их «новые люди» (gente nuova), «новые дома» (case nuove), подчеркивая этим недавнее происхождение их состояний, а, возможно, и новый деловой стиль. Их путь к экономическому могуществу и общественному влиянию был нелегким и требовал незаурядных личных качеств. Начиная с роли младших партнеров в торгово-банковских предприятиях старых купеческих фамилий, они затем активно включались в спекулятивные операции и, наконец, становились создателями собственных крупных компаний, зачастую международного масштаба.

Охотно вкладывая немалую часть своих капиталов в земельную собственность и городскую недвижимость, «новые люди» нередко занимались также доставкой сырья и сбытом готовой продукции в сукноделии и других связанных с экспортом сферах ремесла, а иногда выступали в роли организаторов производства. Однако определяющим в экономическом и социальном статусе высшего слоя пополанства оставался торговый и банковский капитал.

Восхождение «новых домов» к вершинам могущества можно проследить на нескольких характерных примерах.

Начало процветания дома Медичи связывают с Джованни деи Бенчи, оставившим своим сыновьям в 1429 г. капитал в 180 тыс. флоринов. В 1440 г. состояние Медичи возросло до 235 тыс. флоринов, а к концу жизни Козимо—до 400 тыс. флоринов'. Только за последующие четыре года (с 1460 по 1464 г.) доходы дома Медичи соста-

' См.: Y. Renouard. Les hommes d'affaires italiens et 1'avenemen! de la Renaissance, Paris, 1949. pp. 213—214.

 

36

 

вили сумму в 90 тыс. флоринов '. Источником столь быстрого обогащения этого пополанского рода была прежде всего широкая международная торговля: торгово-банковская компания Медичи, базировавшаяся во Флоренции, имела филиалы в Риме, Венеции и Пизе, Милане, Брюгге и Лондоне, Лионе, Женеве и Брюсселе, Антверпене и Любеке. Немалую долю доходов Медичи составило имущество, конфискованное у их политических противников (и экономических конкурентов) — крупнейших купеческих семейств Строцци, Содерини, Сальвиати и др.² Торгуя шерстью и сукнами, квасцами и пряностями, осуществляя кредитные операции через банки Флоренции (Банк приданого, Кредитный банк, Банк коммуны), Козимо и особенно Лоренцо Медичи вкладывали часть капитала в земельную собственность. Только в одном районе Муд"жело (в контадо Флоренции) Лоренцо приобрел 78 участков земли — пахотных и с угодьями, садовых, с виноградниками, жилищами для арендаторов, с мельницами и т. д. Весьма многочисленными были владения Медичи в округе Пизы. Внушительные суммы были потрачены Козимо и его внуком Лоренцо на строительство грандиозного палаццо Медичи во Флоренции и нескольких загородных вилл. Что же касается промышленных вложений капиталов, то они были незначительны в общих масштабах предпринимательской деятельности Медичи. Их ежегодные доходы от партнерства в двух сукнодельческих и одной шелкоткацкой компании составляли лишь 3% общей суммы прибылей этой фамилии.

Во многом сходной была структура громадного по тогдашним масштабам состояния дома Строцци, если судить по сведениям, которые приводит в своих «Записках» их родственник, флорентийский купец Джованни Ручеллаи. «Палла Строцци был в 1428 г. самым богатым, могущественным и влиятельным гражданином нашего отечества, — сообщает с гордостью Ручеллаи.—Считалось, что во всем христианском мире нет более богатого человека. Только в банке коммуны имел он 200 000 флоринов, приносивших 5% годовых, кроме того, его земельные владения оценивались в 80 тыс. флоринов, не считая недвижимости в городе и контадо, а также наличных дра-

' См.: С. d i N о 1 a. Politica e agricoltura in Toscana..., 1948, p. 34. См.: R. de Roover. The Rise and Decline of the Medici Bank, 1397—1494. Cambridge Mass, 1963.

37

 

гоценностей. Доход с недвижимости превышал 15 тыс. флоринов в год; зерном (со сдаваемых в аренду участков.— Л. Б.) он получал ежегодно 600 модиев»'. Вскоре, однако, состояние дома Строили было конфисковано Козимо Медичи, утвердившимся в 1433 г. у власти во Флоренции. Крупнейшие пополанские фамилии, разными путями наживавшие крупные капиталы и не брезговавшие при этом «законными» средствами политической расправы с конкурентами, нередко превосходили богатством и влиянием аристократические и старинные купеческие семейства города. «Новые дома», как правило, незнатного происхождения видели в добытом «личными заслугами» состоянии и могуществе веское основание считать себя такими же нобилями, как и «старые фамилии»; отсюда их тяготение к аристократии. Богатого купца именовали в городе «синьором» (messere, dominus vir), «благородным человеком» (nobilis vir). Сближению пополанской верхушки с нобилитетом в немалой степени способствовали родственные связи и, как следствие этого, деловое сотрудничество в рамках торговых и финансовых компаний, а также операции с земельной собственностью и кре-

' Giovanni Rucellai ed il suo Zibaldone. London, 1960, p. 63.?8

 

38

 

дитом. Во многих итальянских городах, особенно там, где победило пополанство, не было жесткой грани между высшим слоем торгово-ремесленных кругов и аристократической верхушкой. В XIV—XV вв. многие богатые купеческие фамилии фигурировали в списках нобилей, тогда как последние из политических соображений нередко принимали пополанское звание. Место крупных купеческих фамилий в организации ремесленного производства занимали выходцы из среднего пополанства—цеховые мастера, розничные торговцы, менялы, нотарии. Поначалу это семьи не слишком большого достатка, деловая инициатива которых (в сукноделии — введение производства новых видов ткани, изменения в технологии, усовершенствование оборудования мастерских и инструментария) наталкивалась на сопротивление крупного купечества, прочно державшего в своих руках доставку сырья и сбыт готовой продукции и занимавшего высшие административные посты в цехе. Противоречия, вызревавшие на экономической почве, находили выход в острых социально-политических конфликтах, которыми заполнена история итальянского города этой эпохи. Но если борьба за власть в среде пополанской верхушки имела подоплекой получение доступа к решению вопросов налогообложения, к распоряжению общественным кредитом, учас-

39

 

таю в выгодных финансовых предприятиях, связанных с внешней политикой коммуны, то конфликты между торгово-ростовщической олигархией и средним слоем пополанства отражали по сути борьбу двух тенденций в сфере промышленности — купеческой монополии и свободного предпринимательства. Последнему принадлежало будущее, но в условиях Италии на протяжении всей эпохи Возрождения оно не получило преобладания. Экономически и политически господствующей силой оставалась пополанская верхушка—основной эксплуататорский класс города, «жирный народ» (popolo grasso), как выразительно называли ее современники.

Правда, ее ряды пополнялись нажившими состояние средними пополанами, их также стали называть «новыми людьми». Так, оценивая выборы 1484 г. в синьорию Флоренции, один из современников подчеркивал как вызывающий возмущение и опасение факт, что люди низкого происхождения, нажив капиталы в производстве, быстро восходят по политической лестнице, оттесняя «старые дома» '. Заметим, что к «старым» он относит те купеческие фамилии, которые сами когда-то, в XIV—начале XV в., были «новыми», а к концу правления Медичи прочно вошли в состав городской аристократии и стали «знатными пополанами» (popolani nobili).

Основную массу ремесленников и торговцев итальянского города можно отнести к низшему слою пополанства; их социальный статус определялся наличием подлежащей налогообложению собственности (дом, лавка, участок земли в контадо^и вхождением в один из «младших» цехов, что давало формальное право участвовать в политической жизни коммуны. Экономическая и финансовая зависимость многих мелких ремесленников и торговцев от купеческого капитала и резкое ограничение их реального участия в управлении городом ставили эту социальную группу весьма близко к «тощему народу» — эксплуатируемой массе.

Термин «тощий народ», очень яркий и образный, точно выражал социальное положение подавляющего боль-

' N. Rubinstein. The Government of Florence under the Medici 1434—1494. Oxford, 1968, p. 214.

² О существовании в XIV—XVI вв. мелкого землевладения городских ремесленников см.: Е. С о n t i. La formazione délia struttura agraria moderna nel contado fiorentino, v. III. Roma, 1965.

40

 

шинства населения итальянского города — имущественно несостоятельной и политически бесправной массы не организованных в цехи ремесленников, мелких торговцев, наемных рабочих, эксплуатировавшихся «жирным народом». Острые вспышки классовой борьбы в Перудже и Болонье, Сиене и Флоренции в XIV — начале XV в. имели отчетливую политическую направленность. Предпролетарские массы и присоединившаяся к ним ремесленная часть «тощего народа» не только выдвигали экономические требования — увеличение заработной платы и улучшение условий труда, — но и стремились получить гражданские права, участвовать в органах городского управления и т. п. Однако сломить власть «жирного народа» не удалось даже вооруженной борьбой, организованной и целенаправленной, каким было восстание чомпи 1378 г. во Флоренции '.

Последней ступенью в социальном составе населения итальянского города XIV—XVI вв. являлся плебс (plèbe, vulgus) — городские низы, деклассированная масса бедняков, живших случайными заработками или подаянием. Они часто становились массовой базой в политической борьбе группировок нобилей и «жирного народа» и в то же время охотно поддерживали любые выступления «тощего народа».

Политическая структура итальянских городов-государств XIV—XVI вв. глубоко трансформировалась со времени коммунального управления, но ее специфику определяло соотношение сил между нобилитетом и пополанством.

Длительная борьба аристократии и торгово-ремесленных слоев города завершилась во многих городах Северной и Средней Италии победой пополанства. Во Флоренции в результате политической реформы 1250 г. верховная власть в коммуне перешла к «12 старейшинам флорентийского народа» (12 Anziani; с 1266 г. — Buonuomini del Popolo Fiorentino); законодательные права получил избиравшийся от цехов Совет народа (Consiglio del Popolo). Все последующие изменения в государственной системе Флоренции имели целью укрепить пополанскую демократию. В 1282 г. в качестве верховного органа власти «12 старейшин» сменили «Приоры це.

'См: В И.Рутенбург. Народные движения в городах Ита« лии. XIV — начало XV века. М. — Л., 1958, с. 272.

41

 

хов» — 6 человек, избиравшихся от трех старших цехов. К 1387 г. приоров стало 8: 6 от старших и 2 от младших цехов. Наряду с приоратом — верховным органом республики — существовали различные советы, состав и численность которых определяли приоры. Законы, принимавшиеся приоратом, должны были получать одобрение Совета коммуны (или Совета подеста) и Совета народа. В Совет коммуны — его возглавлял подеста — входили приоры, «12 старейшин», гонфалоньеры компаний, консулы цехов и 266 рядовых членов: 250 граждан от пополо и 16 грандов (в 1381 г. число рядовых членов совета было сокращено до 192). Аналогичный состав имел Совет народа (300 граждан), с той разницей, что его рядовыми членами были исключительно пополаны. Совету народа принадлежало право окончательного утверждения дел, рассмотренных приоратом и Советом коммуны. Существовал (до 1381 г.) также совет 100, одобрявший законы о налогообложении и некоторые наиболее важные постановления '. Так выглядела государственная система флорентийской пополанской республики в период ее расцвета. Крайне ограниченным было в ней представительство старой феодальной аристократии (грандов) и полностью отстранялись от управления «тощий народ» и плебс. Это была демократия «жирного народа». Неудавшейся попыткой расширить рамки пополанской демократии во Флоренции было восстание чомпи 1378 г. Напуганный размахом движения и его явно политической направленностью, «жирный народ» вынужден был сделать некоторые уступки младшим цехам, но вместе с тем принял все возможные меры для укрепления собственных позиций.

Конец XIV в.—первые десятилетия XV в. рассматриваются обычно как время усиления олигархических тенденций в государственном управлении Флоренции, завершившихся установлением тирании Медичи в 1434 г. Новейшие исследования показывают, однако, что в это время республиканские порядки были достаточно прочными, чтобы создавать определенную преграду олигархическим устремлениям верхушки пополанства. В 1393—1427 гг. только в высших органах управления Флоренции участ-

' См.: L. С a n 11 ni. Législations toscana, vol. I. Firenze, 1800, pp. 26—30.

42

 

вовало 1428 человек, представлявших более 1000 семейств. Во всей административной системе города, включая цехи, насчитывалось 3000 должностей, ^s мест в них были заняты представителями «старших цехов» и '/s— членами «младших цехов» '.

Республиканские институты сохранялись и в период господства Медичи (1434—1494). Изменения, которые вносились в структуру Советов и отдельных учреждений под нажимом Козимо, а позже Лоренцо Медичи, не подрывали самих принципов пополанской демократии, а имели целью укрепить позиции их сторонников и не допустить участия в верховных органах власти политических противников. Главным рычагом политики Медичи стало регулирование системы выборов в советы и другие учреждения коммуны. Уже в 1444 г. в списках лиц, «пригодных для избрания на государственные должности» (statuali), было резко увеличено представительство семьи Медичи и их сторонников и полностью исключены противники² (из числа последних 73 человека в 1434 г. после политической победы Козимо были изгнаны из Флоренции).

В целом политика Медичи вела к упрочению олигархии. Реальной возможностью быть избранными в высшие органы власти обладали 25 семейств, принадлежавших к «старшим цехам». Правда, Медичи способствовали выдвижению на административные посты «новых людей» незнатного происхождения: многочисленные должности в коммунальных институтах были доступны и широкому слою цеховых мастеров, однако вся полнота власти в республике сосредоточивалась в руках пополанской верхушки во главе с Медичи и их ближайшими сподвижниками — Питти, Гвиччардини.

К концу XV в. после проведенных Медичи реформ системы выборов в государственные советы олигархический режим приобрел четкую форму. Медичейская группировка превратилась в финансовую олигархию города: высшие государственные посты открывали путь к распоряжению общественным кредитом и всякого рода выгодным финансовым предприятиям. Политическая власть

' A. M о l h о. Politics and Ruling Class in Early Renaissance Florence. — "Nuova Rivista Storica", 1968, 52, fasc. Ill—IV, pp. 402—410. ² См.: N. R u b i n s t e i n. The Government..., pp. 9—10.

43

 

означала решающее слово в делах Банка коммуны (Monte) ¹.

Реставрация республиканских порядков после изгнания Пьеро Медичи в 1494 г. привела к власти во Флоренции среднее пополанство; нобилитет и верхушка «жирного народа» были резко ограничены в политических правах. Это повлекло за собой усиление промедичейских настроений среди нобилитета и подготовило социальную почву для окончательной победы Медичи в 1530 г. В 1532 г., согласно новой конституции Флоренции, главой государства был провозглашен герцог — Козимо I Медичи; система республиканского управления была уничтожена и заменена синьориальной администрацией.

Путь от пополанской коммуны к синьории — наиболее типичная черта политического развития итальянского города-государства. В отличие от Феррары, где синьория утвердилась еще в конце XIII в., Милана, провозгласившего Маттео Висконти пожизненным синьором города в

' См.: L. F. Marks. The financial Oligarchy in Florence under Lorenzo. Italian Renaissance Studies, ed. by E. F. Jacob. London, 1960, p. 146.

1317 г., Вероны, Мантуи, Падуи, где коммунальные институты уступили место синьориальному правлению в начале XIV в., Флоренция оставалась оплотом пополанского республиканизма в течение почти трех столетий. В нема-

 

45

 

лой степени этому способствовала исключительно высокая торгово-промышленная и финансовая активность пополанства, создавшая ему прочные позиции.

Установление во многих городах Северной и Средней Италии единовластия синьора было следствием ожесточенной борьбы между пополанством и нобилитетом в условиях, когда ни одна из сторон не обладала достаточной силой для утверждения собственного господства. Синьория же сохраняла позиции нобилитета и в то же время не мешала, а порой и способствовала деловой активности пополанских кругов даже тогда, когда запрещались цехи, а вся производственная деятельность ставилась под контроль государства.

Территориальное расширение многих городов-синьорий (наиболее крупные—герцогства Милан, Феррара, Мантуя) привело уже в XV в. к превращению их в монархии абсолютистского типа.

Исключение представляла собой Венецианская республика. Сложившись к концу XIII в. как олигархическая купеческая республика, Венеция сохранила аристократический облик до конца средневековья. Причина устойчивости ее политической системы коренилась в прочных позициях патрициата (нобилитета), выросшего на торговом предпринимательстве международного характера. Монополизация всей внешней торговли и связанная с ней широкая колонизаторская политика, подчинение ремесла интересам купеческого капитала, значительные масштабы землевладения (особенно после крупных территориальных приобретений Венеции в XIV—XV вв.) —все это составило прочное основание для политического господства патрициата. В органах государственного управления—Большом Совете, Совете Десяти и всех магистратурах — безраздельно властвовали 200 крупнейших купеческих фамилий, занесенных в 1315 г. в «Золотую книгу». Они же избирали главу республики — дожа, власть которого с течением времени утрачивала реальный политический смысл — подлинным правителем Венеции был Совет Десяти. Доступ к высшим государственным органам был чрезвычайно затруднен даже для пополанской верхушки (его открывало отчасти установление родственных связей с патрицианскими семьями, чему последние всемерно противились). Пополанам были предоставлены лишь должности в цеховой администрации и низших городских магистратурах, но деятельность и тех и других

 

46

 

строго контролировалась высшими органами власти, находившимися в руках патрициата. На стражу интересов государства были поставлены наиболее изощренные методы дипломатии, подкупа, насилия. Активно насаждавшийся патрициатом Венеции культ государственности (аристократическая купеческая республика представляла себя как Отечество, Государство, «всеподчиняющее и всепобеждающее» во имя «общего интереса») давал дополнительную возможность правящему слою сохранять власть. В отличие от большинства итальянских государств Венеция не знала постоянных внутренних конфликтов и смут. Государственная власть своей политикой создавала венецианскому купечеству условия для получения высоких торговых прибылей, а интенсивный рост ориентированного на экспорт ремесленного производства обеспечивал занятость основной массы трудящихся и сравнительно высокий уровень жизни. Поэтому отдельные попытки установить синьорию или расширить права пополанства неизменно оканчивались провалом. В эпоху своего расцвета (XV—XVI вв.) Венеция поражала современников экономической и военной мощью, богатством купеческой верхушки, пышностью· празднеств, великолепием дворцов.

Но в Венеции, как и в других государствах Италии, существовало политическое неполноправие значительной части населения, нищета городских низов, резкие социальные контрасты и противоречия.

Разнообразие политических форм итальянских государств, богатый опыт внутриполитической и межгосударственной борьбы, острота социальных конфликтов — все это наложило отпечаток на формирование гуманистической идеологии.