Огонь как элемент стиля в повести «Тарас Бульба»

 

Огонь становится элементом сюжета, структурообразующим компонентом, но и подчиняет себе стиль гоголевского повествования. Ведь, так или иначе, часть случаев упоминания огня в тексте относится именно к стилю.

Автор насыщает текст множеством эпитетов, свидетельствующих о его желании пропитать огнем все уровни повествования. Огонь, как уже можно понять из прошлых глав, вмешивается в текст, когда речь идет казачестве в целом и его представителях - Тарасе Бульбе и Андрие. Как только повествование переходит к характеристике персонажей, тот час же огонь как стилевая доминанта дает о себе знать. «Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его…».

В изображении казачества и его истории стиль становится громоздким, и возникают эпитеты, свидетельствующие об особом отношении автора. «Бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух», «это было, точно необыкновенное явление русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед». В каждом значительном моменте повествования (битва, подготовка к битве) возникает своего рода эпическая широта, голос автора, подобно голосу создателя возвышается над происходящим и дает всему четкую оценку и суждение. Воля автора не имеет границ и способно существовать вне рамок времени и пространства, способна вознести героя на небеса и позволить побеседовать с Христом. Эпическое начало в стиле повествования, как правило, предваряется тропами, которые связаны с огнем. Они как будто разжигают ход авторской мысли, питают ее.

Если огонь в Тарасе Бульбе носит вещественный, разрушительный характер, то в Андрие - это любовный огонь, огонь страсти, молодости. Он изображен в романтическом ореоле. Этим и обусловлено огромное количество тропов, отображающих все оттенки его влюбленности, душевной и физической красоты. Его движения всецело связаны со стихией огня. Он порывист и горяч в разговоре, его натура полностью подчинена пламени любви. «Много всяких чувств пробудилось и вспыхнуло в молодой груди казака», «Не они не погасли, не исчезли в груди его», «Сверкающий огонь пробежал по жилам его» «Загорелые щеки блистали всей всею яркостью девственного огня, и, как шелк лоснился молодой черный ус».

В этом же романтическом ключе изображен Андрий во время битвы. «Что-то пиршественное зрелось ему в те минуты, когда разгорится у человека голова», «А он между тем, объятый пылом и жаром битвы…понесся как молодой борзый пес».

Андрий в повести говорит мало. Единственное объемное высказывание звучит в момент его признания в любви к полячке. До этого момента он либо не говорил вовсе, либо слова его были бесхитростны. Полячка одним своим взглядом сумела пробудить в Андре вулкан чувств, который до момента объяснения не вырывался на волю. Речь его в момент любовного признания становится высокопарной, от нее веет романтическим пафосом, который в свою очередь неотъемлемо связан с учением о стихиях. «И от всего этого откажусь, кину, брошу, сожгу, затоплю, если только ты вымолвишь хоть одно слово…». Поток огненного чувства наконец-то вырывается наружу. Стиль, в котором написано признание Андрия, очень выделяется на фоне эпического и местами тяжелого авторского стиля. Здесь есть неожиданная лиричность и трогательность признания, слепая преданность и предчувствие неминуемой трагедии. «Скажи мне сделать то, чего не в силах сделать ни один человек, - я сделаю, я погублю себя. Погублю! Погублю!»

Полячка здесь выступает, как совмещение первоэлементов воды и воздуха. Огонь с водой в очевидном противоречии, в тоже время без воздуха не может и тянется за ним. Гоголь ясно подчеркивает это: «…быстро она схватила платок, шитый шелками, набросила себе на лицо его, и он в минуту стал весь влажен…» «…и вся разлилась в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим голосом, подобно, когда ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по густой чаще приводного тростника…». В разговоре Андрия с полячкой, в самом стиле, происходит взаимопроникновение стихийных начал. «- А что мне отец мой, товарищи и отчизна! - сказал Андрий, встряхнув быстро головою и выпрямив весь прямой стан свой, как надречная осокорь, стан свой». До любовного объяснения героев и такое сравнение было немыслимо: «…и опустившихся очей до слез, застывших и засохнувших по тихо пламеневшим щекам ее».

Становится очевидным, что приемы изображения персонажей, тропы, используемые автором, напрямую зависят от принадлежности героев к тому или иному первоэлементу.

 

Заключение

Огонь в различных культурных традициях представляется, прежде всего, соединением созидательного и разрушительного начала. В мифологии древних народов он считался сосредоточением истребительной энергии, источником благополучия и бед одновременно. Н.В.Гоголь в сборнике «Миргород» собрал мировой опыт представлений о первоэлементах, заставил их меняться и взаимодействовать.

Взаимопроникновение стихий в «Тарасе Бульбе» достигает наивысшей точки. Действие в этой повести насыщено, богато сюжетными коллизиями и поворотами. Не случайно автор избрал для этого произведения самую агрессивную и изменчивую из стихий. Следствием этого явилось богатство мотивов и истоков гоголевского огня. Его огонь - это стихия, вмещающая в себя огромный культурный пласт. Но в то же время можно выделить четыре основные сферы его художественного осознания:

античная натурфилософия

европейский мистицизм и алхимия

русский и европейский романтизм

языческие и славянские традиции

Все эти представления о первоэлементах и в частности о стихии огня легли в основу мощного эпического повествования. Эти традиции настолько переплетены, что гоголевская стихия огня представляется нам совершенным, универсальным образом человеческого существования. Простота образа бесконечно усложняется обилием художественных средств.

Наряду с огнем в повести «Тарас Бульба» доминируют целый комплекс христианских образов, так или иначе соотносящихся с этой стихией:

хлеб

слово

вино

евхаристия

Христианские мотивы богослужения, литургии, расчленения целого нарастают в преддверии батальных сцен повести. Хлеб здесь несет функцию тела Христова, вино - это его кровь, а слово уподобляется молитве во время евхаристии. В то же время хлеб выпекается в огненной печи, а слово несет функцию речи, разжигающей боевой дух казаков.

Созидательное и разрушительное начало парадоксально сочетается в образах двух главных героев - Тараса Бульбы и Андрия. Один - олицетворение беспощадности стихии, другой - любви и обновления.

Христианские и языческие мотивы настолько проникают друг в друга и усложняются, а огонь в повести настолько вездесущ и многообразен, что понять всю глубину авторской мысли не представляется возможным.

Огонь проникает на все уровни повествования. Он выполняет сюжетную, стилистическую и композиционную роли, образует символический план.

Стихии во всех повестях цикла являются основой мироздания, центром авторского космоса, универсально связующей нитью, позволяющей моментально проникнуть в любую точку художественного мифа.

Безусловно, в рамках этой дипломной работы нам не удалось раскрыть всего многообразия проявлений мотива огня в повести «Тарас Бульба». Эта тема требует более серьезного и всестороннего подхода.

 

Список литературы

1. Белый А. Мастерство гоголя / А.Белый; М.-Л.,1934г.- 324с.

.   Вайскопф. М. Ю. Сюжет Гоголя. Мифология. Идеология. Контекст / М.Ю. Вайскопф; М.: Радикс, 1993.-730с.

.   Виролайнен М.Н. Гоголевская мифология городов / М. Н. Виролайнен; СПб.: Наука, 1997. - С.204-207.

.   Гоголь Н.В. Повети. Рассказы / Н.В.Гоголь; М.: Художественная литература, 1984.- 331с.

.   Гончаров С.А. Сон - душа, любовь - семья, мужское - женское в раннем творчестве Гоголя / С.А. Гончаров; Гоголевский сборник, СПб.: 1993. - С.4-29.

.   Гуковский Г.А. Реализм Гоголя / А.Г. Гуковский; М.-Л., 1959. - 321с.

.   Дарвин М.Н. Новое истолкование «Миргорода» Н.В. Гоголя / М.Н. Дарвин; Русская литература, 1996, № 2, С. 194 - 198.

.   Докусов А.М. «Миргород» Н.В. Гоголя / А.М Докусов; Л, 1981.- 176с.

.   Ермилова В.Е. Гоголь / В.Е.Ермилова; М., 1952. - 302с.

.   Ермина Л.И. О языке хужожественной прозы Н.В.Гоголя / Л.И. Ермина; М.: 1987.- 176с.

.   Есаулов И.А. «Миргород» Н.В. Гоголя / И.А.Есаулов; Спектр адекватности в истолковании литературного произведения. М., 1995.- 238с.

.   Кондрашова О.В. Семантические характеристики поэтического слова-символа // О.В. Кондрашова; Филология. 1998. № 13.- 125с.

.   Козлова А.В. Феномен двойничества и формы его выражения в русской прозе 1820-1830-х годов: дис. доцента кафедры литературы (специальнсть: русский язык и литература) А.В. Козловой / Томск, 1999. -220с.

.   Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя / Ю.М. Лотман В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М.: Просвещение, 1988. - 522с.

.   Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранняя классика / А.Ф.Лосев М.: Просвещение, 1963. - 354с.

.   Манн Ю.В. Поэтика Гоголя / Ю.В. Манн; М.: Художественная литература, 1678.-396с.

.   Манн Ю.В. Диалектика художественного образа / Ю.В. Манн; М.: Советский писатель, 1978.- 317с.

.   Одоевский В.Ф. Русские ночи / В.Ф. Одоевский М.: Наука, 1975. - 604с.

.   Осипенко В.Г., Козлова А.В. Художественные функции мотива огня в повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба»// В.Г. Осипенко / Восьмая всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых. Том 2. Часть1. Томск: 2004.-240стр.

.   Турбин В.Н. Герои Гоголя / В.Н. Турбин; М.: Наука, 1983.-184с.