Политический строй новой демократии

Китайская революция делится на два исторических этапа, из которых первый — революция новодемократическая. Это составляет новую историческую особенность китайской революции. Какое же конкретное выражение находит эта новая особенность в политических и экономических отношениях в Китае? Ниже мы осветим этот вопрос.

До движения 4 мая 1919 года (это движение возникло после первой мировой войны 1914 года и Октябрьской революции 1917 года в России) роль политического руководителя буржуазно-демократической революции в Китае принадлежала мелкой буржуазии и буржуазии (их интеллигенции). В то время китайский пролетариат ещё не вышел на политическую арену как сознательная, самостоятельная классовая сила. Участвуя в революции, он ещё шёл за мелкой буржуазией и буржуазией. Например, именно такую роль играл пролетариат во времена революции 1911 года.

Хотя после «движения 4 мая» китайская национальная буржуазия продолжает участвовать в революции, однако роль политического руководителя буржуазно-демократической революции в Китае принадлежит уже не китайской буржуазии, а китайскому пролетариату. В этот период рост китайского пролетариата и влияние русской революции привели к тому, что пролетариат быстро превратился в сознательную, самостоятельную политическую силу. Его партия — Коммунистическая партия Китая — выдвинула лозунг «Долой империализм!» и программу последовательного осуществления китайской буржуазно-демократической революции.

Аграрная же революция осуществлялась уже самостоятельно Коммунистической партией Китая.

В силу того, что китайская национальная буржуазия является буржуазией колониальной и полуколониальной страны и испытывает на себе империалистический гнёт, она даже в эпоху империализма всё же в известные периоды и в известной степени сохраняет революционность в борьбе против иностранного империализма и против бюрократически-милитаристских правительств своей страны (последнее подтверждается примерами периода революции 1911 года и Северного похода) и может в союзе с пролетариатом и мелкой буржуазией выступать против тех врагов, с которыми она склонна бороться. В этом — отличие китайской буржуазии от буржуазии бывшей Российской империи. В бывшей Российской империи в силу того, что она уже была государством военно-феодального империализма и осуществляла захватническую политику, буржуазия была лишена всякой революционности. Там задачей пролетариата было бороться с буржуазией, а не идти на союз с ней. В Китае же в силу того, что он представляет собой страну колониальную и полуколониальную и сам является объектом агрессии, китайской национальной буржуазии в известные периоды и в известной степени ещё свойственна революционность. Здесь задача пролетариата состоит в том, чтобы не пренебрегать этой революционностью национальной буржуазии, а создать с последней единый фронт против империализма и против бюрократически-милитаристских правительств.

Однако именно в силу того, что китайская национальная буржуазия является буржуазией колониальной и полуколониальной и потому экономически и политически чрезвычайно слабой, она обладает в то же время и другим свойством — склонностью к соглашательству с врагами революции. Китайская национальная буржуазия даже во время революции не склонна полностью порывать с империализмом. К тому же она тесно связана с эксплуатацией в деревне, осуществляемой путём сдачи земли в аренду. Поэтому она не склонна и неспособна идти на полное свержение империализма и тем более на полное свержение феодальных сил. Таким образом, китайская национальная буржуазия не в состоянии разрешить ни одного из двух основных вопросов, ни одной из двух основных задач китайской буржуазно-демократической революции. Что касается китайской крупной буржуазии, то она в лице гоминдана на протяжении всего долгого периода с 1927 по 1937 год, бросившись в объятия империализма и вступив в блок с феодальными силами, боролась против революционного народа. Китайская национальная буржуазия в 1927 году и в течение некоторого периода после 1927 года тоже примыкала к контрреволюции. В ходе войны против японских захватчиков часть крупной буржуазии, представляемая Ван Цзин-вэем, снова капитулировала перед врагом, явив новый пример предательства крупной буржуазии. В этом — отличие китайской буржуазии от европейской и американской буржуазии прошлого, в особенности от французской буржуазии. В странах Европы и Америки, особенно во Франции, в то время, когда они ещё переживали эпоху революций, буржуазные революции были сравнительно последовательными; в Китае буржуазия лишена даже такой последовательности.

С одной стороны, способность участвовать в революции, с другой — склонность к соглашательству с врагами революции — такова двойственная природа китайской буржуазии. Эта двойственность была присуща в прошлом также и европейской и американской буржуазии. Перед лицом сильного врага буржуазия идёт на союз с рабочими и крестьянами для борьбы с этим врагом; когда же у рабочих и крестьян пробуждается классовое самосознание, она идёт на союз с врагом для борьбы против рабочих и крестьян. Это — закон, общий для буржуазии всех стран мира. Но у китайской буржуазии эта черта проявляется с особой силой.

В Китае вопрос совершенно ясен: кто сумеет повести народ на борьбу за свержение империализма и феодальных сил, тот и завоюет доверие народа, так как смертельными врагами народа являются империализм и феодальные силы, особенно же империализм. Сегодня же тот, кто сумеет повести за собой народ на борьбу за изгнание японского империализма и за установление демократического образа правления, станет спасителем народа. История показала, что китайская буржуазия не может справиться с этими задачами, и они неизбежно ложатся на плечи пролетариата.

Поэтому при всех условиях китайский пролетариат, крестьянство, интеллигенция и другие слои мелкой буржуазии являются основной силой, решающей судьбы страны. Эти классы либо уже стали, либо становятся сознательными, и они неминуемо образуют костяк государственной организации и организации власти в китайской демократической республике, причём руководящей силой будет пролетариат. Китайская демократическая республика, которую сейчас предстоит построить, может быть только демократической республикой диктатуры союза всех антиимпериалистических и антифеодальных сил, руководимых пролетариатом. Это будет республика новой демократии, республика подлинно революционных, новых трёх народных принципов, включающих в себя три основные политические установки Сунь Ят-сена.

Такая республика новой демократии отличается, с одной стороны, от буржуазных республик старого, европейско-американского типа, республик буржуазной диктатуры. То были республики старой демократии, время которой уже прошло. С другой стороны, республика новой демократии отличается и от социалистических республик типа СССР, республик диктатуры пролетариата. Эти социалистические республики уже процветают в СССР и будут созданы во всех странах, являющихся теперь капиталистическими. Они, несомненно, станут господствующей формой государственной организации и организации власти во всех передовых промышленных странах. Однако эта форма пока ещё, на определённом историческом отрезке времени, не может быть применена в революциях в колониальных и полуколониальных странах. А поэтому на определённом историческом отрезке времени в ходе революций во всех колониальных и полуколониальных странах в качестве формы государственного устройства может быть принята только третья форма: то, что мы называем республикой новой демократии. Это — форма, присущая определённому историческому периоду и, следовательно, переходная; однако она является формой необходимой и обязательной.

Итак, если мы классифицируем многообразные формы государственного строя, существующие в мире, по классовому характеру власти, то они в основном сведутся к трём следующим типам: 1) республики буржуазной диктатуры; 2) республики пролетарской диктатуры; 3) республики диктатуры союза нескольких революционных классов.

Первый тип — это государства старой демократии. Сегодня, после того как вспыхнула вторая империалистическая война, во многих капиталистических странах демократией уже и не пахнет; они превратились или превращаются в государства кровавой военной диктатуры буржуазии. Некоторые государства объединённой диктатуры буржуазии и помещиков можно отнести к этой же категории.

Второй тип существует в СССР, его рождение назревает теперь во всех капиталистических странах, и в будущем он станет всемирной господствующей формой для определённого периода.

Третий тип — переходная форма государства, создаваемая революциями в колониальных и полуколониальных странах. Разумеется, революции в различных колониальных и полуколониальных странах будут иметь свои особенности, но это будут лишь небольшие различия при большом сходстве. Раз речь идёт о революциях в колониях и полуколониях, то государственная организация и организация власти там в основном непременно будут одинаковы. Это будут государства новой демократии, в которых несколько антиимпериалистических классов объединятся для совместной диктатуры. Для сегодняшнего Китая такое новодемократическое государство должно быть государством единого антияпонского фронта. Последний ставит себе целью борьбу против японских захватчиков, то есть борьбу против империализма; это — единый фронт, то есть союз нескольких революционных классов. Но, к сожалению, несмотря на то, что война против японских захватчиков идёт уже давно, на большей части территории страны, за исключением руководимых коммунистической партией демократических баз сопротивления японским захватчикам, дело демократизации в основном ещё и не начато. Японский империализм воспользовался этой основной нашей слабостью и стремительно ворвался в глубь страны. Если и впредь курс не будет изменён, то судьба нашей нации окажется в серьёзной опасности.

Речь, собственно, идёт о государственном строе. Возня вокруг этого вопроса продолжается уже несколько десятилетий, начиная с последних лет существования цинской династии, однако ясность в вопрос до сих пор не внесена. По сути же дела он сводится лишь к одному — к положению различных общественных классов в государстве. Буржуазия всегда замалчивает это различие в положении классов и, прикрываясь словом «нация», осуществляет на практике диктатуру одного класса. Такое замалчивание отнюдь не в интересах революционного народа, и об этом нужно сказать со всей определённостью. Словом «нация» пользоваться можно, однако в это понятие отнюдь не включаются контрреволюционные элементы и национальные предатели. Диктатура всех революционных классов, направленная против контрреволюционеров, против национальных предателей, — вот то государство, которое нам необходимо сегодня.

«В наше время так называемое «народовластие» в различных странах зачастую монополизируется буржуазией и обращается в орудие угнетения простого народа. Гоминдановский же принцип народовластия означает, что власть должна быть общим достоянием всего простого народа, а не присваиваться кучкой людей». Это торжественное заявление содержится в Манифесте 1-го Всекитайского съезда гоминдана, состоявшегося в 1924 году, в период сотрудничества между гоминданом и коммунистической партией. На протяжении шестнадцати лет гоминдан нарушает это заявление, что и привело страну к нынешнему тягчайшему положению. В этом — величайшая ошибка гоминдана, и мы надеемся, что в борьбе против японских захватчиков, в очистительном огне войны гоминдан свою ошибку исправит.

Что касается вопроса о так называемой форме власти, то здесь речь идёт о форме построения политической власти, о том, какую форму избирает определённый общественный класс, создавая органы власти для борьбы с врагами и для защиты самого себя. Без органов власти соответствующей формы нет и государства. В Китае можно сейчас применить следующую систему: Всекитайское собрание народных депутатов, провинциальные, уездные, районные — вплоть до сельских — собрания народных депутатов, причём органы государственной власти должны избираться собраниями народных депутатов всех ступеней. Но при этом необходимо провести в жизнь избирательную систему, основанную на подлинно всеобщих и равных выборах, без различия пола и религии, без имущественного и образовательного цензов и т.д. Только такая система будет соответствовать положению различных революционных классов в государстве, даст возможность выражать волю народа и руководить революционной борьбой, будет отвечать духу новой демократии. Эта система — демократический централизм. Только органы власти, построенные по принципу демократического централизма, могут в полной мере способствовать выражению воли всего революционного народа, способны с наибольшей мощью обрушиваться на врагов революции. Принцип, гласящий, что власть не должна «присваиваться кучкой людей», должен найти своё выражение в организации государственной власти и армии. Без подлинно демократического режима этой цели достигнуть нельзя. Иначе получится несоответствие между государственным строем и формой организации власти.

Государственный строй — диктатура союза всех революционных классов, форма организации власти — демократический централизм. Таков политический строй новой демократии, такова республика новой демократии, республика единого антияпонского фронта, республика новых трёх народных принципов, включающих в себя три основные политические установки, — Китайская республика, существо которой будет соответствовать её названию. Сейчас же, хотя у нас и есть название «Китайская республика», однако нет существа республики, и задача сегодня состоит в том, чтобы привести существо в соответствие с названием.

Таковы те внутренние политические отношения, которые следует создать и нельзя не создать в революционном Китае, в Китае, борющемся против японских захватчиков. Таков сегодня единственно правильный курс в деле строительства государства.

Экономика новой демократии

Республика, которая будет построена в Китае, должна быть и в политическом, и в экономическом отношениях республикой новой демократии.

В государственную собственность этой республики должны быть переданы крупные банки, крупные промышленные и торговые предприятия. «Все принадлежащие китайцам и иностранцам предприятия, которые либо носят монополистический характер, либо очень велики по своим масштабам и не могут управляться частными лицами, как, например, банки, железные дороги, воздушные сообщения и т.п., эксплуатируются и управляются государством, дабы частный капитал не мог держать в своих руках жизнь народа. Вот в чём основной смысл ограничения капитала». Это — тоже торжественное заявление, содержащееся в Манифесте 1-го Всекитайского съезда гоминдана, происходившего в период сотрудничества между гоминданом и коммунистической партией. В этом и заключается правильная установка в деле организации экономики в новодемократической республике. В руководимой пролетариатом республике новой демократии государственный сектор хозяйства будет по своему характеру социалистическим и будет являться руководящей силой всего народного хозяйства. Но в этой республике вовсе не будет конфисковаться капиталистическая частная собственность, кроме указанной выше, и отнюдь не будет запрещаться развитие такого капиталистического производства, которое не может «держать в своих руках жизнь народа», так как экономика в Китае всё ещё крайне отсталая.

В этой республике будут приняты некоторые необходимые меры для конфискации помещичьей земли и раздела её между безземельными и малоземельными крестьянами, для осуществления лозунга Сунь Ят-сена «Каждому пахарю — своё поле», ликвидации феодальных отношений в деревне и передачи земли в собственность крестьян. Будет допущено и существование в деревне кулацких хозяйств. Это — курс на «уравнение права на землю». Правильный лозунг, выражающий сущность этого курса, — «Каждому пахарю — своё поле». На этом этапе, вообще говоря, социалистическое сельское хозяйство ещё не создаётся, но в различных кооперативных хозяйствах, развивающихся на основе лозунга «Каждому пахарю — своё поле», будут уже содержаться и социалистические элементы.

Китайская экономика непременно пойдёт по пути «ограничения капитала» и «уравнения права на землю». Совершенно недопустимо, чтобы она была «присвоена кучкой людей». Совершенно недопустимо, чтобы небольшая группа капиталистов и помещиков «держала в своих руках жизнь народа». Строить капиталистическое общество американо-европейского образца точно так же недопустимо, как и сохранять старое, полуфеодальное общество. Кто осмелится отклониться от указанного выше курса, тот наверняка ничего не добьётся и только расшибёт себе голову.

Таковы те внутренние экономические отношения, которые непременно будут созданы в революционном Китае, в Китае, борющемся против японских захватчиков.

Такая экономика и будет экономикой новой демократии.

Политика же новой демократии будет концентрированным выражением этой экономики новой демократии.

Против диктатуры буржуазии

За такую республику, которая по своему политическому и экономическому устройству будет республикой новой демократии, стоит более 90% всего нашего народа, и другого пути быть не может.

Не пойти ли нам по пути построения капиталистического общества буржуазной диктатуры? Конечно, это старый путь, проторенный буржуазией Европы и Америки. Но вот беда — ни международная, ни внутренняя обстановка не даёт Китаю пойти по этому пути.

В нынешней международной обстановке этот путь закрыт. Международная обстановка характеризуется в основном тем, что между капитализмом и социализмом идет борьба, капитализм катится вниз, а социализм находится на подъёме. Создания в Китае капиталистического общества буржуазной диктатуры не допустит прежде всего международный капитализм, то есть империализм. Новая история Китая — это история того, как империализм осуществлял в Китае свою агрессию, боролся против стремления Китая к независимости, препятствовал развитию в Китае капитализма. В прошлом все революционные выступления в Китае были задушены империализмом, бесчисленные герои, павшие в этих революционных выступлениях, через всю свою жизнь пронесли чувство пламенной ненависти к империализму. Сейчас в страну вторгся мощный японский империализм, который стремится превратить Китай в свою колонию. Теперь в Китае развивается японский капитализм, а отнюдь не какой-то там китайский капитализм. Теперь в Китае — диктатура японской буржуазии, а отнюдь не какая-то там диктатура китайской буржуазии. Правда, мы живем в период последних судорог империализма, он скоро погибнет. Империализм — это «умирающий капитализм»⁶. Но именно в силу того, что он скоро погибнет, он всё больше живёт за счёт колоний и полуколоний и ни за что не допустит, чтобы в какой-либо колонии или полуколонии было создано капиталистическое общество буржуазной диктатуры. Именно потому, что японский империализм завяз в трясине тяжёлого экономического и политического кризиса, то есть потому, что он скоро погибнет, он обязательно будет стремиться разбить Китай, превратить его в свою колонию, и поэтому он отрезал Китаю путь к установлению диктатуры буржуазии, к развитию национального капитализма.

Далее, этого не допустит и социализм. Все империалисты на свете — наши враги. Если Китай хочет стать независимым, то он никак не может обойтись без помощи социалистического государства и международного пролетариата. Это значит, что он не может обойтись без помощи СССР, не может обойтись без помощи пролетариата Японии, а также Англии, США, Франции, Германии, Италии, который ведёт — каждый в своей стране — борьбу против капитализма. Хотя нельзя утверждать, что победа китайской революции произойдёт только после победы революции в Японии, а также в Англии, США, Франции, Германии, Италии или в одной-двух из этих стран, однако несомненно, что для победы китайской революции необходимы, кроме наших усилий, и усилия пролетариата этих стран. Это особенно относится к помощи Советского Союза, которая является необходимым условием завоевания окончательной победы в войне против японских захватчиков. Отказаться от помощи Советского Союза — значит обречь революцию на поражение. Разве уроки антисоветской кампании, развернувшейся после 1927 года⁷, не доказывают этого с исключительной наглядностью? Современный мир живет в новую эпоху, в эпоху революций и войн, в эпоху неминуемой гибели капитализма и неуклонного расцвета социализма. Не будет ли полнейшей нелепостью в этих условиях, после победы Китая над империализмом и феодализмом, начать строить капиталистическое общество буржуазной диктатуры? Если в силу особых условий (победа турецкой буржуазии в борьбе с греческой агрессией, исключительная слабость пролетариата) после первой мировой империалистической войны и Октябрьской революции появилась на свет крошечная кемалистская Турция⁸, где была установлена диктатура буржуазии, то после второй мировой войны и после завершения строительства социализма в СССР другой такой Турции уже не появиться, и тем более немыслимо появление такой Турции с 450-миллионным населением. В силу особых условий Китая (слабость буржуазии и её соглашательская природа, мощь пролетариата и его последовательная революционность) здесь никогда не случалось таких «легких удач», как в Турции. Разве после поражения великой революции в 1927 году китайские буржуа не разглагольствовали о кемализме? Но где же китайский Кемаль? Где же диктатура китайской буржуазии и капиталистическое общество в Китае? Больше того, даже так называемая кемалистская Турция и та в конечном счёте была вынуждена броситься в объятия англо-французских империалистов и с каждым днем всё больше превращается в полуколонию, превращается в часть мира империалистической реакции. Международная обстановка сейчас такова, что в колониальных и полуколониальных странах всякий, кто ищет применения своим силам, должен либо стать на сторону империалистического фронта, и тогда он превращается в частицу сил мировой контрреволюции, либо стать на сторону антиимпериалистического фронта, и тогда он превращается в частицу сил мировой революции. Одно из двух. Третьего пути нет.

Что касается внутренней обстановки, то китайской буржуазии следовало бы извлечь надлежащие уроки из истории. В 1927 году, в момент, когда революция силами пролетариата, крестьянства и других слоёв мелкой буржуазии только было одержала победу, китайская буржуазия во главе с крупной буржуазией грубо отшвырнула народные массы, присвоила плоды революции и вступила в контрреволюционный союз с империализмом и феодальными силами. Затем она на протяжении десяти лет, надрываясь от натуги, ходила в «антикоммунистические походы». А что из этого вышло? Неужели и сейчас, когда сильный враг вторгся в глубь страны и война против японских захватчиков длится уже более двух лет, вы всё ещё намерены подражать старым, отжившим свой век трафаретным приёмам буржуазии Европы и Америки? Ведь десять лет вы ходили в «антикоммунистические походы», а капиталистического общества буржуазной диктатуры так «выходили»; так неужели вам хочется попробовать ещё раз? Правда, в этих «походах» вы «выходили» «однопартийную диктатуру», но ведь диктатура-то эта полуколониальная и полуфеодальная. Да к тому же за первые четыре года «антикоммунистических походов» (с 1927 года до 18 сентября 1931 года) вы «выходили» ещё и «Маньчжоу-Го», а ещё через шесть лет, в 1937 году, вам удалось «выходить» и вторжение японского империализма в глубь Китая. Если и теперь кому-нибудь придёт охота «походить» ещё лет десять, то это будет уже «антикоммунизм» нового типа, не совсем тот, что прежде. Но разве не нашёлся уже человек, который обскакал всех и яро взялся за организацию нового «антикоммунистического» предприятия? Это — Ван Цзин-вэй, прославленный антикоммунистический герой нового образца. Если кто пожелает вступить в компанию с Ван Цзин-вэем, то сделайте одолжение! Но ведь тогда будет уж вовсе неудобно распевать о какой-то там диктатуре буржуазии, о каком-то капиталистическом обществе, кемализме, современном государстве, однопартийной диктатуре, «едином учении» и выводить другие фиоритуры в этом роде. Если же ты хочешь, не вступая в компанию с Ван Цзин-вэем, состоять в лагере борьбы против японских захватчиков и вместе с тем рассчитываешь после победы в войне снова грубо отшвырнуть народ, сражавшийся с захватчиками, присвоить плоды победы и разыграть номер: «Да здравствует однопартийная диктатура!», то это и вовсе похоже на бред. Вы все шумите: «Бить захватчиков! Бить захватчиков!» А кто их бьёт? Ведь без рабочих, без крестьян, без других слоев мелкой буржуазии вы и шагу не можете сделать. Кто посмеет их отшвырнуть, от того только мокрое место останется. Ведь это же всё азбучные истины. Но твердолобые в среде китайской буржуазии (я говорю именно о твердолобых), видимо, за эти двадцать лет ничему не научились. Ведь они продолжают вопить об «ограничении коммунистической деятельности», «растворении коммунистов», борьбе с коммунизмом. Ведь за «Мерами по ограничению деятельности чуждых партий» последовали «Меры по урегулированию проблемы чуждых партий», а за ними «Программа практических мероприятий по урегулированию проблемы чуждых партий». Вот это размахнулись! Да ведь если такие «ограничения» и «урегулирования» будут продолжаться, какую же судьбу уготовят эти люди нации и что они уготовят самим себе? Мы искренно советуем этим господам: откройте глаза, посмотрите на Китай и на весь мир, посмотрите, что делается в стране и за её пределами, посмотрите, какое теперь настало время, и не повторяйте своих ошибок. Дальнейшие ошибки сулят, конечно, беды нации, но, по-моему, и вам самим не поздоровится. Бесспорно, ясно и несомненно, что если твердолобые не прозреют, им придется скверно: они сами выроют себе могилу. Поэтому мы надеемся, что единый антияпонский фронт в Китае будет крепнуть, что у нас будет не диктаторство, а всеобщее сотрудничество, что дело борьбы против японских захватчиков будет доведено до победы. Вот единственно правильный путь, а все остальные пути никуда не годятся. Это мы, коммунисты, искренно вам советуем, и «не жалуйтесь потом, что вас не предупреждали». В Китае издавна говорят: «Есть еда — пусть едят все». Это совершенно резонно. Раз врага должны бить все, то и есть следует всем, и дела решать всем, и учиться всем. Когда «один пожирает всё» и «никто ему не страшен», он ведёт себя, как феодальный владыка, но в сороковых годах XX века этот старый номер, конечно, не пройдёт.

Мы, коммунисты, вовсе не отвергаем никого из революционно настроенных людей, мы будем крепить единый фронт и осуществлять длительное сотрудничество со всеми классами, прослойками, партиями, организациями и отдельными лицами, стоящими за войну до победы над японскими захватчиками. Но если кто-нибудь попробует отвергнуть коммунистов, то это не выйдет; если кто-нибудь захочет расколоть единый фронт, это тоже не выйдет. Китай должен продолжать войну против японских захватчиков, сплотиться и идти вперёд по пути прогресса, и мы не потерпим тех, кто хочет капитуляции, хочет раскола, хочет движения вспять.