Специфика регионального терроризма и его связь бандподпольем

Одним из самых конфликтогенных факторов на Северном Кавказе сегодня является террористическое подполье, располагающееся на его территории. Однако же порой эта проблема заслоняет иные серьезные проблемы, существующие в регионе, которые и являются во многом причинным основание экстремизма. Отсюда следует, что при анализе проблемы регионального терроризма, важно рассматривать ее в широком общественном контексте: учитывать динамику политической, социально-экономической, социокультурной жизнедеятельности республиканских сообществ.

Очевидно, что данную тему рассматривали достаточное количество исследователей. Однако, несмотря на имеющуюся огромную базу исследований, на лицо дефицит работ в которых показаны сценарии развития регионального терроризма на краткосрочную (5-7 лет) и более отдаленную (15-20) перспективу. Для формирования полной картины того, что из себя представляет региональный терроризм на Северном Кавказе нужно оценить общие тенденции развития России, региона и отдельных национальных сообществ.

Террористическое подполье Северного Кавказа появилось относительно недавно. Отправной точкой его формирования принято считать 1990-е годы. Бандподполье - продукт всей суммы этнополитических, социально-политических, социально-экономических, социокультурных процессов, составивших основу российской системной трансформации конца 20 века. Именно в 90-е на фоне глубокого кризиса советского режима формируются различные радикалистские сообщества. В это время сторонники радикализма начинают искать теоретические обоснования террористической деятельности. Часть жителей, в основном молодежи, облучаются идеями "джихада" (к началу 21 века эти трансформируются в идеи "чистого ислама"). Для успешного выполнения задач формирующегося бандподполья создается учебная база, а также структура информационных финансовых и других каналов, ведущих в другие субъекты России и зарубежные страны.

Чеченская проблема в 90е годы, привлекая к себе все внимание общественного сознания, отвлекает внимание от активной идеологической обработки идущей в Дагестане и в других регионах Северного Кавказа. А когда проблема отделения Чечни от России была решена и, казалось бы есть все условия для начала мирной жизни, все базовые компоненты (кадры, финансирование, идеология) террористического подполья начинают собираться в единую структуру. Формируемая структура становиться самовоспроизводящейся благодаря ее разветвленному устройству. Данное образование Сущий С.Я. условно обозначает как "Северокавказскую экстремистскую систему (СКЭС)". В эту систему входит большое количество групп населения, имеющих отношение к исламскому радикализму, к региональному сепаратизму, к разным проявлениям социального "левачества" и т.д.

Главной причиной "непобедимости" СКЭС является принцип его самовоспроизводимости, т. е способность восстанавливать понесенные потери, будь то кадровые, инфраструктурные и иные. Именно этот принцип продолжает играет решающую роль в борьбе с террористическим подпольем. В значительной степени такое самовоспроизведение держится на внутренних ресурсах самих северокавказских республик, а подпитка извне не играет сегодня первостепенной роли. Прервать этот замкнутый круг крайне сложно, так как он постоянно подпитывается недовольными существующим режимом, причем из самых разных слоев населения.

Конфликтность региона формируется в сумме из разных составляющих: слабая экономика, религиозная жизнь, межнациональные отношения, территориальные отношения (завуалированные под межнациональные), отношения с "силовиками" а также историко-культурный аспект.

В экономической сфере причинами конфликтности являются: высокий уровень безработицы, низкие доходы населения, теневизация экономики. В религиозной сфере остро стоят вопросы распространения религиозного фанатизма, развитие таких крайних форм ислама как ваххабизм (салафизм). Сфера межнациональных отношений также привносит свою долю в повышении конфликтного потенциала региона. Традиционно к этой сфере относят такие проблемы как низкий уровень ментальной совместимости соседствующих народов, довольно острая конкуренция национальных сообществ за ресурсы и материальные и нематериальные. Вопросы клановости, коррумпированности, неэффективности местных административных кадров - это те вопросы, которые необходимо решать в сфере власти для противодействия росту конфликтного потенциала на Северном Кавказе. Социально-культурные и историко-культурные факторы - это и ускоренная модернизация общества, к которой не способны адаптироваться местные жители, и кавказская война, депортации и иные "сложные вопросы" прошлого, которые сложно вытеснить из общественного сознания народов Северного Кавказа.

Следующей системной характеристикой регионального бандподполья является его пластичность. Оно способно подстраиваться под изменяющиеся условия окружающей среды и в зависимости от этих изменений, корректировать организационную структуру, особенности деятельности, и даже корректировать свое идеологическое основание. Такая пластичность привела втому, что подполье постоянно меняется и развито неравномерно в регионе.

По соотношению основных и второстепенных источников террористической активности можно поделить всю историю существования подполья на не несколько периодов: чеченский, "переходный", ингушский и дагестанский.

Во время первого периода (2001-2006) большая часть участников бандподполья находилась в пределах Чеченской республики и именно в этой зоне происходили террористические акты. Во второй половине данного периода ареал террористической активности расширяется и появляются такие бандподполья как дагестанское и ингушское, которые начинают становиться достаточно самостоятельными. "Поступательное сокращение масштабов террора в Чечне опережало рост других ареалов, что создавало у власти ложное впечатление быстрого "замирения" Северного Кавказа".

Второй период развития ТП на Северном Кавказе можно условно назвать "переходным". Он характеризуется слабеющим чеченским очагом террора, но при этом набирающим силу ингушским и дагестанским очагами.

"Переходный" период плавно перерос в период, когда преобладающим стало ингушское террористическое подполье (2008-2009 гг.) В этот период около 50 % всех региональных терактов происходили именно на территории республики Ингушетия.

Следующий период, который берет свой отчет примерно в 2010 году, - это период, когда дагестанское подполье выходит на первые строки по уровню активности бандгрупп. Особенно отчетливо "лидерство" Дагестана становится на фоне спада активности террористов в Ингушетии, в результате грамотной политики нового руководства республики, а также значительного ослабления чеченского бандподполья. По статистике в 2009-2010 гг. на Дагестанское подполье приходилось 30-40% терактов в северокавказском регионе, в то время как в 2011-2012 гг. эта цифра возросла до 50-60 %.

Существующая в настоящее время диспозиция основного и дополнительного очагов террора - временное состояние регионального бандподполья. И возможно в будущем оно еще не раз подвергнется трансформации. Возможен сценарий, когда общий ареал его распространения увеличится и захватит прилегающие к Северному Кавказу регионы. Но, тем не менее, маловероятно, что эпицентр активного террора сместится из восточной части Северного Кавказа в другой регион.

В ближайшем будущем главным очагом террора на Кавказе останется Дагестанское подполье. Это обусловлено тем, что именно в этой республике бандподполье имеет очень обширную среду сочувствующих среди местного населения, и тем, что в Дагестане террористическое подполье оказалось интегрировано с коррупцией и криминалом в единый комплекс, что значительно затрудняет решение проблем экстремизма и терроризма в республике.

Основной причиной глубокой социальной протестностив регионе является наличие в нем целого комплекса республиканских проблем, многие из которых находятся в достаточно запущенном состоянии. Наличие этих самых глубоких социальных проблем обеспечивает бесперебойную работу механизма пополнения НВФ. В общем виде сути этого механизма состоит в том, что часть населения, на которую влияют многие конфликтные факторы и причины, постепенно становится более радикальной. Следует отметить, что у каждой республики свой причинный комплекс социальной протестности и соответственно радикализации его жителей.

"Принцип работы "эскалатора насилия" заключается в постепенном перемещении отдельных групп населения на все более высокие ступени социальной протестности. Эти ступени соотносимы с основными уровнями кадровой пирамиды республиканского подполья. Человек от пассивного сочувствия "лесным братьям" может переходить к их активной поддержке (пособничество), степень которой может варьироваться, в конце концов, приводя его в ряды боевиков или даже организаторов террористического подполья".

Несмотря на то, что на каждую последующую ступень протестности переходит все меньшее число людей, а до самого верхнего уровня добираются лишь сотые процента от общей массы населения, этого все равно оказывается достаточно для поддержания механизма самовоспроизводства бандподполья.

Производя анализ СКЭС, необходимо иметь в виду, что данная система является весьма пластичной, способной приспосабливаться к новым условиям, корректируя организационные принципы, географию и форму деятельности, идеологию, истоки финансирования и т.д.

Когда речь идет о подполье, несмотря на его достаточную организованность и системность, следует понимать, что у него нет четкой иерархии и линейных форм взаимосвязи отдельных уровней. Подполье было отчасти таким в начале века в Чеченской республике. Но достаточно скоро, спустя несколько лет, произошел переход к сетевой структуре, позволяющей обеспечивать большую эффективность и более качественную конспиративность деятельности СКЭС. В результате, сегодня мы имеем сегментированную, полицентрическую модель СКЭС, способную более оперативно реагировать и сохранять свои деструктивные функции, несмотря на достаточно ограниченный системный потенциал.

Структура СКЭС является типичной для любого социального образования. Центром террористического подполья можно считать его кадры. В подполье попадают люди самые разные, однако ядро его образуют люди с особой системой ценностей и жизненных приоритетов. Многие из них идейно убеждены в правильности их выбора и готовы отдать жизни за собственные убеждения. Эти люди являются движущей силой, обеспечивающие функционирование всех остальных элементов экстремистской системы. Надо также отдавать себе отчет, что пока такие кадры имеются в подполье, вопросы организации остальных элементов жизнедеятельности бандподполья становятся проблемой лишь второго плана.

"При наличии тех, кто готов умереть "за идею", под эту идею, пусть даже самую утопическую, найдется и финансирование, и оружие сформируется более или менее обширная группа "поддержки" и среда жизнеобеспечения".

Многообразны также и способы попадания новых членов в сообщество вооруженных радикалов. Одни попадают туда в какой-то степени случайно, из-за сложившихся обстоятельств, другие же идут в лес совершенно осознанно, согласно своим искренним убеждениям, а также имеются те, кто являются представителями криминала, которые осознают в какой-то момент, что подобная деятельность может стать источником неплохого заработка.

Важнейшим системным элементом, в значительной степени определяющим возможности реализации всех форм экстремистской деятельности, является финансовая система СКЭС. Финансирование ТП является многоканальным. При этом, масштабы финансирования, структура его источников и их соотношение пребывают в постоянной динамике, в пульсирующем состоянии. Но в каждый отдельный период времени структура финансирования подполья может существенно различаться по отдельным его территориям и сетевым структурам. По мере перехода подполья к полицентрической структуре, финансирование тоже подверглось диверсификации, что значительно усложняет работу силовых структур по ликвидации каналов финансирования подполья. Среди значимых источников финансовой поддержки выделяются:

поступления от легальных и теневых бизнес-структур;

финансовые поборы с государственных структур, учреждений;

финансирование от международных террористических центров, исламских организаций радикального толка;

добровольные пожертвования от антироссийски настроенной части населения, как стран Запада, так и мусульманского мира (в т. ч. от зарубежных диаспор северокавказских народов);

доход от захвата заложников с последующим получением выкупа;

печатание фальшивых денежных знаков и др.

При этом, повторим, реальная структура финансирования бандподполья представляет собой разветвленную сеть, непрерывно меняющую свою географию и структуру. Среди тенденций последних лет можно выделить оптимизацию деятельности подполья, которое в условиях жесткого прессинга учится работать на меньших объемах денежных поступлений, переходит на "внутренние" формы заработка. По словам директора ФСБО А. Бортникова, "финансовые потоки, поступающие из-за рубежа, меньше того, что бандиты получают от своих земляков. Только вДагестане в прошлом году боевики получили от запуганных ими местных предпринимателей порядка 100 млн. рублей".

Значительно чаще "лесные" стали прибегать и к разбойным нападениям. Если в 2010 г. в Дагестане было похищено 10 млн. рублей, то уже в 2011 г. более 62 миллионов. Успехи ТП на этом пути свидетельствуют о финансовой устойчивости.

Всех членов подполья можно условно поделить на три группы: лидеры (организационное ядро), боевики (НВФ) и пособники (среда соучастия и жизнеобеспечения). Эти группы различаются по форме своей деятельности, а также по уровню включенности с деятельности подполья. Также следует подчеркнуть важность для подполья существования социальной группы в обществе, которая обеспечивает "морально-психологическую" поддержку его деятельности. Эту социальную группу принято называть "среда сочувствующих". Именно из этой группы людей идет пополнение кадрового потенциала СКСЭ.

Важно понимать, что все террористические действия проводятся исключительно при помощи одинаковых средств, к которым относятся насилие, подстрекательство, провокации, которые должны привести к антидемократическому и антигосударственному перевороту. К тому же в любой террористической деятельности наблюдается один и тот же объект - социальные институты, уничтожение которых является главной целью террора.

В пределах РФ наиболее яркий пример регионального терроризма - это Северокавказская экстремистская система (СКЭС). Участники СКЭС действуют, исходя из своих радикальных религиозных убеждений (реже националистических убеждений), используют экстремистские методы для борьбы, направленной на достижение определенных целей. В конечном итоге, целью выступает создание на территории региона исламского государства. Наличие на Юге России террористического подполья является основным конфликтогенным фактором на Северном Кавказе.

Таким образом, террористическое подполье представляет собой развитую, глубоко укорененную в основных сферах социальной жизни четырех республик региона (Чеченская республика, Республика Ингушетия, Республика Дагестан, Кабардино-Балкарская республика) "антисистему", ликвидировать которую крайне сложно. Работая над сокращением потенциала ее центральных элементов, следует, помнить, что движущей силой бандподполья являются люди. Следовательно, основной вектор антитеррористической работы должен быть направлен на сокращение человеческого ресурса подполья, всех уровней его кадровой пирамиды, но, быть может, в первую очередь наиболее широкой из них - среды сочувствия.