Глава IV. Неожиданное известие

 

Было темно и душно. Коннор отнял голову от небрежной импровизации подушки и присел на краешек своей постели. В соседней комнате должно быть дремал Генрих. Коннор задумчиво обвел взглядом комнату: все в ней было чахло. Неудивительно, что такие вот гостиницы никогда не отличались особой чистотой, зато хозяйского радушия в них было — хоть отбавляй. Впрочем, Коннор никогда не был привередой и довольствовался тем, что ему посылала судьба.

Наконец сидеть заспанному путешественнику надоело, и он грузно поднялся с кровати, натягивая свою широкую серую рубаху. Створки одинокого комнатного окна с треском разверзлись, и комнату озарил ослепительный солнечный свет, отчего Коннор зажмурился. Окно выходило прямо на главную тропу в крепость, вдоль которой словно подорожники — расположились маленькие деревянные хибарки крестьян. Напротив гостиницы располагалась пекарня, и Коннор мгновенно уловил приятный запах свежеиспеченного хлеба.

Одевшись, он оставил краткую записку и просунул ее в щель под дверью в комнату Генриха:

«Ушел на прогулку, буду через час».

Выйдя на улицу, Коннор сразу же улыбнулся проходившей мимо молодой служанке. Хозяин гостиницы, вместо того чтобы сидеть за стойкой и подлизываться к клиентам усердно рубил дрова для печки. Коннор размеренными шагами приблизился к нему и внимательно рассмотрел: барин был одет не очень богато, но вполне сносно для владельца гостиницы. Кожаные штаны и расшитый посеревший фартук выдавали в нем человека, который более любил удобную, нежели дорогую и модную одежду, да и где там вообще было выбирать?!

— Эй, хозяин! Доброго дня!

— Доброго, мсье, — с явным акцентом ответил владелец гостиницы. — Чего желаете?

— Да ничего, не буду вас отвлекать... — замахал руками Коннор. — Скажите только: в крепость всех пускают?

— Конечно! Отчего не пускать, мсье? Там ничего такого нет, а разгуляй проходит целыми днями! Коли никто худого нам не делает так чего не погулять? — задорно ответил его собеседник, продолжая заготавливать дрова.

— Ясно, вы, похоже, не слыхали, что герцог войной на вас идет? — усмехнулся Коннор.

— А как же? Слыхали! — яростно кивнул владелец гостиницы. — Пусть этот мерзкий черт удавиться своей кровожадностью! Столько народу сгубил... Ты только тут о нем особо не разливайся, а то плохо будет...

— А я-то что? Слышал — магов Воды казнили, — произнес Коннор.

— Да ты что! — ахнул мужик. — Да невозможно! Врешь!

— Не вру, добрый человек, сам видел, — откликнулся Коннор.

— Это очень плохо, очень... Шел бы ты к воеводе нашему. Его Грег зовут. Он в крепости сидит, иди, сообщи ему... Не вериться даже мне в это...

— Схожу, раз ты так просишь, — сказал Коннор и направился по тропе в сторону крепости Трелис.

Крепость встретила его оживлением: привратник у ворот весело разговаривал с двумя своими коллегами по ремеслу и иногда в разгаре разговора старательно разбрасывался слюнями. Гордые флаги с изображением вольной белой птицы на черном фоне развевались на каменных башнях замка. Крепость была окружена рвом и сама по себе стояла на искусственной насыпи из различных пород камня. В самом рву протекала речушка, которая отличалась излишней прозрачностью воды, и пить ее можно было без опасности для собственного здоровья. Густой лес и маленькие пригороды окружали величественный замок, который раскинулся поблизости перевала Варанта. Вдали виднелись тусклые синие холмы, которые являли собой острые пики гор, расположившихся на перевале. Вокруг этих самых гор летали хищные грифы — неумолимые птицы-падальщики, которые предпочитали питаться уже «готовым» мясом, нежели выслеживать жертву самим.

Коннор широкими шагами прошел во внутренний двор крепости... И здесь тоже его встретила оживленная атмосфера: какой-то вояка с разукрашенным лицом сидел на пеньке и играл на флейте. Рядом с ним танцевал маленький мальчик и веселая обезьянка, которые своим танцем у всех, кто бы на них не посмотрел, вызывали трогательную улыбку. Где-то около бочек с порохом некоторые воины азартно играли в карты, ставя вместо денег разные незамысловатые задания, похожие своим содержанием на игру в «фанты». Те стражи, что стояли на посту выглядели весело и воодушевленно. Вооруженные острыми саблями и луками, в кольчугах, кирасах и разноцветных шапках с разномастными бацинетами, они стояли и радужно улыбались друг другу, как будто только что выиграли судьбоносную войну. Кое-где сидели настоящие «пивные бочонки», которые как раз в обнимку с одноименным предметом общего потребления — довольные жизнью скалились во все свои пока целые зубы. Такой вот несерьезной гримасой встретила Коннора крепость Трелис.

Сам Коннор был крайне раздосадован такой неожиданной радостью солдат. «Они конечно и были рады, что свободны и могут жить, не страшась, каждый день за свою душу, но они же совершенно не имели понятия дисциплины!» — думал он, глядя на все эти улбающеися ему кривые рожи. — «Вот если бы я здесь был командиром, то навел бы шороху!». С этой мыслью он последовал до единственных распахнутых во дворе дверей, у которых стояли двое сильных мужиков в рубашках с ятаганами. И не прогадал однако — ведь это действительно оказалась резиденция коменданта крепости. Из-за дверей слышались едва слышные голоса. Вскоре разговор перешел на повышенные тона и в этот самый момент Коннор аккуратно приблизился к одному верзиле (который даже не улыбался!) и попросил разрешения войти.

— Нет. Воевода не принимает к себе посетителей — у него важные гости, — откликнулся верный часовой и преградил Коннору проход.

Делать, разумеется, оставалось нечего, и Коннор отошел от дверей и решил подождать. В это же время на улице разыгралась небольшая сценка: двое стражников начали биться на кулаках, а вокруг них столпился народ. Коннор неподвижно наблюдал за исходом сражения, пока народ со всех сторон уже ставил на каждого из бойцов золото и свои вещи, подстрекаемый разными шулерами и заводилами. Раздавались разнообразные кричалки и позывы, эхом откликавшиеся от каменных стен крепости. Разумеется, дивиться тут Коннору уже было не на что и он окончательно добитый такой распущенностью солдатни уж сам было хотел их разнять, но вдруг раздался ехидный хриплый голос со позади него:

— И чем это мы тут занимаемся?

В тот же миг солдатня вся обернулась и понурила головы, бойцы припали к земле, а охрана по обе стороны от дверей лишь молча наблюдала за жалкими зрелищем. В дверях стоял мощный человек в расшитом камзоле и черной потертой треуголке. За широким шелковым поясом у него был заткнут красивый кинжал, а в ножнах покоилась острая сабля. Один из глаз у него был перевязан черной повязкой, а вокруг рта росла рыжеватая борода, лицо было изрублено и покрыто многочисленными шрамами, руки были крепки и тяжелы. Вслед за этим человеком показался уже другой воин. Он выглядел немного повыше и глаза у него были все целы. На голове был повязан красный платок, а сам он был облачен в стальную кирасу и вооружен также как другие солдаты.

— Какого черта, вы, балбесы, подрываете дисциплину гарнизона?! — прогремел человек в кирасе. — По что позорите воеводу?!

Воины притихли и не смели сказать ни слова. Спустя минуту, из толпы вышел какой-то мужик в крестьянской одежде и мохнатой шапке.

— Эй, Скип! А ты чего командуешь, а? Грег в отставку подал что ли? — произнес мужик. — Доколе мы их терпеть будем, братцы?!

Скип что-то шепнул человеку в камзоле, а затем вытащил саблю. Загадочный одноглазый медленно вытащил кинжал и ровными шагами приблизился к странному мужику.

— Чего умы смущаешь? — тихо у спросил у него одноглазый.

Мужик замялся и ничего не ответил.

— Тогда скажи, друг любезный: ты боишься смерти?

Мужик нерешительно мотнул головой.

— Значит, не боишься? Значит, ты действительно считаешь себя свободным, так? — еще тише спросил человек в камзоле, поднося кинжал к лицу крестьянина, который в ответ на это произнес что-то вроде: «На все воля Инноса».

— А ты знаешь, что Инноса более нет? — тихо усмехнулся Грег.

Мужик окончательно запутался и кивнул.

— А чего же ты ему молишься?

— Вся сила в нашей вере... — пробормотал крестьянин.

— Ты уверен? — шепнул человек.

— Да...

— А ты знаешь, что такое вера? — протянул одноглазый.

— Это сила...

— Нет, мой друг. Это правда... для души, — сказал Грег. — А ты мне врешь...

Крестьянин начал было оправдываться, но в тот же момент Грег со всей силы пнул его сапогом в лицо:

— Повесить на границе с Монтерой... В назидание!

С этими словами он приблизился к Скипу и что-то ему сказал, а затем Скип громогласно рыкнул на народ благим матом, и толпа моментально разбрелась в разные стороны. Коннор быстрым шагом преодолел расстояние до дверей с двумя мускулистыми привратниками и спросил у них аудиенции. Привратники разрешили пройти.

Комната Грега была обставлена разнообразными трофеями и знаменами. Посередине комнаты стоял здоровенный стол, за которым, заложив сапоги сидел сам Грег. На столе были разложены карты и разнообразные книги. Поблизости стояла парочка сундуков, доверху набитых золотом.

— Хм, что-то я не припомню, чтобы я тебя звал... — многозначительно заметил Грег, разглядывая Коннора.

— Я здесь по своей воле, — откликнулся Коннор. — Хотел весть передать, что магов Воды казнили позавчера на храмовой площади в Венгарде.

При этих словах Грег убрал ноги со стола и слегка приподнялся:

— Ты говоришь правду? — однако этими словами Грег хотел лишь сказать, чтобы Коннор посмотрел ему в глаза. Спустя минуту он холодно кивнул и сокрушенно опустился обратно на свой обшитый шелком трон.

— Ты говоришь правду. Это огромная потеря для нас. Что ты хочешь?

— Я лишь хотел передать весть...

— Золото? — не слушая его, спросил Грег.

— Нет, спасибо, — откликнулся Коннор.

— Куда ты направляешься?

— В Гельдерн.

Грег опять привстал:

— С какой целью?

— Дела. Политического характера, — произнес Коннор.

Грег присел:

— Хорошо.

— И ты даже не заподозришь меня в шпионаже?

— Нет, — покачал головой Грег. — Ты слишком легко ответил на мои вопросы. И я кажется даже знаю, что у тебя за политические дела...

— Хм, хотелось бы выслушать...

— Ты и твой друг вчера прибыли со стороны Монтеры и остановились в постоялом дворе «Восточный ветер». Тебя узнали как ветерана — бывшего солдата Коннора, а твоего друга как печально известного Генриха — незаконнорожденного сына Робара I, — зачитал Грег какую-то пожелтевшую бумагу.

Коннор был в шоке.

— Откуда вы все знаете?

— Не бойся, люди герцога уже давно объявили на вас охоту. Вчера вечером мне даже попались листовки, — Грег порылся в бумагах и швырнул Коннору пару листовок с нарисованными изображениями Коннора и Генриха с кратким описанием и наградой за голову ценой в двадцать тысяч золотых, — Нравится цена? — ухмыльнулся Грег, пока Коннор как завороженный глядел на свое нарисованное лицо.

— Да ничего... — пробормотал Коннор, просматривая листовки.

— А теперь слушай меня. В Гельдерн вам так легко не добраться. Недавно мы слышали об активности войск герцога как раз между Трелисом и Гельдерном. Видимо это их карательный отряд. Вас поджидают, небось...

— И что нам делать? — удивился Коннор.

— Ничего. Отправитесь вместе с моими людьми их бить. Побьете, а потом вас проводят в Гельдерн. Я как раз на всякий случай напишу Горну письмецо о вас. Только ты его не открывай — лично в руки Горну. Кстати, листовки можешь взять с собой, — усмехнулся Грег.

Через полчаса Коннор прибыл обратно в гостиницу. Его встретил раздраженный Генрих:

— Где ты был?! — злобно крикнул он.

— Ходил за помощью, — подмигнул ему Коннор. — По дороге расскажу. Поехали.

Генрих нерешительно влез на коня и отправился вслед за Коннором. По пути он выслушал историю о встрече Коннора и Грега, увидел письмо и встретился с отрядом из десяти всадников, вооруженных совершенно разномастно, также и обмундированных. Однако об одном Коннор умолчал: о незаконнорожденности Генриха. Сам Генрих этого ему не говорил, а Коннор и не стал спрашивать, но этот факт мог поставить под угрозу всю его мечту — стать, наконец, королем Миртаны. Близился полдень, а путники и отряд конницы вышли из Трелиса по направлению к густому лесу. Пока было спокойно, а птицы тихо щебетали в тени деревьев. Коннор и Генрих ехали молча и не переговаривались, как и конники вокруг них. Следов солдат герцога пока не было видно.

 

 

Глава V. Встреча

 

Странно это или нет, но путники добрались до Гельдерна без приключений. Город встретил их послеполуденным зноем и яркими пестрыми знаменами. В городе был самый разгар ярмарки, которая проводилась по просьбе наместника. На каждом шагу попадались веселые клоуны, актеры и всевозможные талантливые люди, развлекавшие толпу. Коннор мило улыбался проходящим мимо него горожанкам и крестьянкам, которые сновали около рыночных лотков, блистая своей красотой. Редко Коннор видел столь много красивых девушек в одном месте. И, правда — Гельдерн отличался яркостью красок и чрезвычайной оживленностью. Это был не праздный разгульный Трелис, не мрачный запуганный Венгард, не чахлая полуразрушенная Монтера, а настоящий живой город красок. Повсюду пестрели разномастные флажки и флаги, торговцы громко зазывали народ, кузнецы и ремесленники с удовольствием работали в своих лавочках, старики, улыбаясь, щелкали семечки и играли на губных гармошках, а молодежь веселилась и плясала. И почему-то среди них — этих счастливых и веселых людей, на сердце становилось легко-легко, а ноги как будто сами пускались в пляс.

— Заметил, мой друг, — проговорил Генрих, спускаясь с лошади. — Здесь война не сильно отпечаталась на лицах людей.

— И надеюсь, не отпечатается, — откликнулся Коннор, следуя за одним из всадников в сторону большого деревянного дома.

— А почему ты так настроен, дружище? Ведь ты знаешь, что на моем пути кому-то придется умереть... — рассуждал Генрих.

— На что ты намекаешь? — без тени смущения спросил Коннор.

— На то, милый друг, что без кровопролития не бывает переворотов и революций, — отозвался Генрих, нисколько не удивленный тоном своего собеседника.

— Я против кровопролития, — твердо сказал Коннор.

— То есть ты против самого себя? — поднял свои густые брови Генрих. — Ты против собственной природы? Разве ты не понимаешь, что сражения — это наша жизнь, Коннор? Мы мужчины — мы должны сражаться.

Коннор молчал и напряженно думал о том, что говорил ему Генрих.

— И, в конце концов, как ты собираешься помочь мне вернуть трон, не пролив ни капли крови? — остановился Генрих и взглянул Коннору прямо в глаза.

Коннор тоже остановился и взглянул в глаза Генриху:

— Я не знаю, друг... — тихо проговорил он и отвернулся.

В этот же момент до них донесся разочарованный голос всадника, что вел их к Горну:

— Стражники говорят, что князь сейчас в храме Инноса, немедленно идемте туда.

Генрих продолжил разговор, пока они следовали за своим провожатым:

— Коннор, что для тебя эта война? — настойчиво спросил он.

— Ничто, я всегда был против войны... Но долг патриота постоянно обуревал всеми моими чувствами, и я предавался этому низкому ремеслу, — откликнулся Коннор.

— Друг мой, мы можем сколько угодно говорить о низости, — сказал Генрих, придавая слову «низость» большое значение. — Но суть от этого не меняется. Мы убиваем, потому что так надо и потому что не только им так надо, но и нам самим.

— Ты ошибаешься, Генрих, — проговорил Коннор. — Глубоко ошибаешься...

— Пусть так — каждый имеет на это право, но с чего ты это решил? — загадочно спросил Генрих.

— Мне говорит об этом мое собственное сердце, — прошептал Коннор, улыбаясь проходящей мимо хорошенькой девушке. — Знаешь, Генрих... Я ведь молод, а ты уже стареешь. Ты не думал остепениться?

Генрих смешливо посмотрел на своего друга:

— Нет, жена будет мне лишь помехой на моем пути. И иногда мне кажется, что я уже вышел из того возраста, когда мог кого-то полюбить...

— Но ведь посмотри кругом: Гельдерн полон хорошеньких женщин и девушек! Разве ты этого не замечаешь? Разве тебе не хочется... — Коннор неожиданно запнулся на полуслове и не стал продолжать далее.

Генрих посмотрел на него таким взглядом, как обычно учитель смотрит на усердного и полного энтузиазма ученика:

— Знаешь, Коннор, если мы выживем, то я обязательно дарую тебе дворец где-нибудь далеко отсюда, у лазурного моря... — проговорил Генрих.

— Я ничего не могу с собой поделать, — вздохнул Коннор. — Я никак не могу ее забыть...

— Но ты ведь сам понимаешь, что ты уже встал на путь и тебя ведет сама судьба. Ты не можешь вернуться назад. Нужно идти только вперед, — сказал Генрих, поднимаясь к входу в храм вслед за всадником. — Когда все закончится, ты за ней вернешься.

— Да, я понимаю... — проговорил Коннор. — Сейчас важно другое.

— Мой милый друг, ты многого еще не знаешь... Впрочем, как и я. И временами я опасаюсь за успех нашего предприятия, — тревожно ответил Генрих.

— Как знать, на все воля Инноса, — откликнулся Коннор.

Генрих еще раз внимательно посмотрел в красивое и ясное лицо своего собеседника, а затем, отвернувшись, прошел в храм, увлекая за собой Коннора.

В храме было очень красиво и приятно. Дурманящий дымок, исходивший от благовоний, окутал высокую каменную статую Инноса, стоявшую на постаменте в большом золотом шлеме. Около нее на коленях стоял человек в белой робе с красным орнаментом и читал молитву. За ним стояли трое точно также одетых людей с обритыми головами. Витражи узких окон храма были сделаны из прекрасного и очень редкого материала, который добывался в глубоких шахтах — из горного хрусталя. Весь храм дышал благоговейной почтительностью и величием, которое вызвало у каждого, кто здесь находился воодушевление и внутреннюю радость. Казалось, что в этих стенах можно обрести такую защиту, что ни один демон сего мира не осмелится ее преодолеть, ни один.

Когда Генрих и Коннор вошли внутрь, за ними глухо закрыли толстые дубовые двери главного входа в храм. Позади молившихся монахов стоял человек в грубом пластинчатом доспехе и, скрестив руки на груди, молча наблюдал за монахами. Один из монахов, который стоял рядом с входом и разговаривал с тревожным прихожанином, попросил у своего собеседника прощения и направился к Горну. Что-то шепнув князю, монах вернулся обратно к разговору, а человек в доспехах обернулся и приблизился к нашим путникам.

— Доброго дня. Что вам нужно? — грубо сказал князь.

— Я — Генрих, сын короля Робара I. А это мой друг — Коннор. Мы пришли просить у тебя помощи, князь.

— Прошу, не нужно меня так называть, — пылко произнес Горн. — Пройдемте во двор храма, здесь не место для разговоров.

Они вышли через другую дверь и очутились в кельях монахов. Пару шагов и они уже вышли во двор, где одиноко стоял стражник с алебардой. Горн ему кивнул и стражник ушел. Генрих внимательно вглядывался в лицо князя: первое, что бросалось в глаза — это были черные широкие усы Горна, спускавшиеся аж до самого подбородка. Князь был очень рослым и сильным человеком, на его загорелой коже было видно много шрамов, а вся его внешность выражала самый, что ни на есть вспыльчивый и крутой варварский нрав.

— Значит вы прибыли из Трелиса? — пробасил Горн. — Грег распорядился помочь вам эскортом?

— Господин, нашей задачей являлись в первую очередь воины герцога, которые по информации местных фермеров бродят в окрестностях, — отчеканил всадник до этого сохранявший крайне непринужденный вид.

— Вы поймали эти крыс? — бросил Горн.

— Нет, по дороге мы их не встретили, господин, — ответил всадник.

— Ну, что же... Очень жаль, что эти мерзавцы все еще не сидят на кольях на башнях Трелиса, — гневно просипел Горн.

— Господин, я клянусь Инносом, они там окажутся! — в сердцах сказал воин.

— Я очень на это надеюсь, иначе Грег сам покажет, как надо ловить преступников, — откликнулся Горн. — Ты свободен, воин, иди к своим товарищам. Отдыхайте и ждите моих распоряжений!

Всадник кивнул и вышел из храма. Горн устремил свой хищный взгляд на Генриха:

— Итак, чем я могу помочь несостоявшемуся королю? — произнес он с насмешкой.

— Юмор здесь не уместен, князь, — произнес Генрих.

— Я просил меня так не называть...

— А я буду называть вас так, как сочту нужным! — грозно произнес Генрих.

Горн внимательно посмотрел ему в глаза, а через минуту спокойно сказал:

— Сильный взгляд... Что нужно?

В этот момент Генрих глядя Горну прямо в глаза, медленно вытащил из рукава старый пожелтевший свиток и протянул его князю. Горн ничего, не понимая, открыл свиток и пробежался по нему глазами. Генрих, не дожидаясь, пока Горн прочтет свиток, произнес:

— Ты знаешь что это?

Горн отрицательно покачал головой и вернул свиток. Вид у него был очень странный: казалось, он был слегка напуган и в то же время разозлен.

— Это листок из древнего фолианта «Чертоги Ирдората», — произнес Генрих, и Коннор в этот же момент почувствовал холод и легкий озноб. Горн окончательно перешел в крайне взволнованный вид:

— Зачем он тебе нужен? — спросил он.

— Десять лет назад закончилась Великая Война божеств, и Избранник Инноса неожиданно исчез... — проговорил Генрих, растягивая каждое слово. — Куда он исчез?

— Этого никто не знает, — растерянно ответил Горн. — Говорят, он и некромант Ксардас открыли древний портал, спрятанный в здешней глуши.

— Туда можно как-нибудь попасть? — спросил Генрих.

— Его завалило сразу же после их исчезновения. Обрушилась скала... — проговорил Горн.

— Да... Все сходится, — тихо произнес Генрих и протянул Коннору тот самый свиток — лист из фолианта, на котором были изображены непонятные кривые рунные знаки. — Все сходится... — повторил Генрих и вытащил маленькую бумажку, с которой прочитал строку. — «Едва лишь первый луч солнца осветит лик Белиара, лучи его отразятся и возвысят Инноса и Аданоса, дабы не повадно было братьям ссорится со старшим, чем самим меж собой».

— Что это значит? — поднял брови Горн.

— Все время, которое я находился в плену у орков, я изучал древние предания и культуры. Я выяснил, что есть что-то такое, что соединяет наш мир с их миром, — произнес Генрих. — Это что-то являет собой портал, но не простой портал, а очень и очень мощный артефакт, который имеет огромные размеры. Однако я все еще не уверен в своих суждениях...

— То есть ты хочешь сказать, что Избранник Инноса и некромант Ксардас ушли в «другой» мир? — осторожно проговорил Коннор.

— Да, именно так... — сказал Генрих, пряча бумажонку.

— И что это нам дает? — удивился Горн.

— Ключ, который позволит нам вновь вернуть все, что было потеряно, — сказал Генрих.

— Ключ? — переспросил Коннор.

— Совершенно верно, — кивнул Генрих и забрал у Коннора свиток с рунами. — Это ключ.

— Заклинание... И отчего этот ключ? — спросил Горн.

— От «другого» мира, — ответил Генрих.

— И куда его, кхм, вставлять?

— Его нужно прочесть... В указанном месте. Каком именно — написано здесь, но я не могу этого прочесть.

— Нужен кто-то, кто может... — проговорил Коннор.

— Я знал одного мага Огня... его звали Мильтеном. Я давно о нем ничего не слышал... И в общем он слишком далеко отсюда...В монастыре Нордмара, — откликнулся Горн.

— А есть, кто поближе? — настаивал Коннор.

— Есть, — вздохнул Горн. — Маги Воды.

— Забудь, их казнили, — сокрушенно сказал Генрих.

— Нет, не всех. Остался один, — пробормотал Горн. — Его имя — Ватрас. Он сейчас в племени кочевника Хьюрита — в Варанте.

— Далекий путь... Но куда нам деваться? — сказал Генрих.

— Ватрас должен знать об этом многое... Вам нужно обратиться к нему, — твердо сказал Горн.

— Да, то есть мы намереваемся вернуть в этот мир Избранника и некроманта? — поднял брови Коннор.

— Да, иначе герцог одержит победу. Нам нужен великий союзник, — проговорил Генрих.

— Утро вечера мудренее, — заметил Горн, наблюдая за заходящим солнцем. — Идемте к столу, нужно сытно поесть, вас ждут великие дела. Заодно я вас познакомлю кое с кем.

— Мы будем только рады, мой друг, — проговорил Генрих и кивнул Коннору.

Все они вышли из храма и направились в дом князя Верхнемиртанского.