М едитация: П амятование дыхания и яркость

Как всегда, начните это 24-минутное занятие, установив тело в состоянии трех качеств — расслабления, неподвижности и бдительности. Сделайте три долгих вдоха и выдоха, вдыхая в низ живота, а затем в грудную клетку. Пусть осознавание про­питает тело, а вы отмечайте ощущения дыхания, где бы они ни возникли. Затем пусть дыхание течет своим чередом, успокаи­ваясь в естественном ритме.

Говоря об уме: исходно в начале каждого занятия шаматхой важнее всего воспитывать расслабление, которое пробуждается, если уделять внимание ощущениям дыхания во всем теле. За­тем особое значение следует придать устойчивости внимания, и для этого полезно наблюдать ощущения дыхания в области живота. А заложив основу расслабления и устойчивости, можно переключаться на воспитание яркости внимания. Чрезвычайно важно не гнаться за устойчивостью за счет расслабления, и важ­но, чтобы усиление яркости не вело к снижению устойчиво­сти. Взаимосвязь этих трех качеств можно сравнить с корнями, стволом и листвой дерева. Когда медитация крепчает, корни расслабления уходят глубже, ствол устойчивости обретает силу, и листва яркости все дальше тянется ввысь.

В этом созерцательном занятии сместите внимание на яр­кость. Это можно сделать, повысив внимание и направив его на более тонкий предмет. Уделите внимание осязаемым ощущени­ям дыхания в области ноздрей или над верхней губой — там, где вы чувствуете течение дыхания. Повысив внимание, вы уве­личите и яркость, а, уделив внимание тонкому предмету, можно еще больше обогатить его. Наблюдайте эти ощущения у врат дыхания даже в промежутках между вдохами и выдохами. В об­ласти ноздрей и верхней губы осязаемые ощущения возникают постоянно, поэтому поддерживайте внимание в этом месте по возможности непрерывно. Если дыхание утончается до такой степени, что ощущения этого течения неуловимы, успокойте ум и наблюдайте пристальнее. Когда яркость внимания усилится, ощущения дыхания вновь станут явными.

На периферии осознавания вам все еще могут быть заметны и иные ощущения во всем теле, а также звуки и прочее. Допу­стите их, не отгораживайтесь от них и точно сосредоточивай­те внимание на ощущениях в области ноздрей.

Считайте дыхания, если это помогает. Будите способность самонаблюдения, чтобы быстро отмечать возникшее возбуж­дение или вялость, и делайте все необходимое, чтобы уравно­весить внимание, когда возникают такие трудности. Медити­руйте 24 минуты и затем завершите занятие.

Р азмышление о медитации

Будда описывал медитацию памятования дыхания следующим сравнением:

«Как в последний месяц жаркого сезона, когда клубы пыли и грязи поднимаются в воздух, а грозовые тучи сезона дож­дей разгоняют их и тут же успокаивают, так и сосредоточе­ние с помощью памятования дыхания, — когда воспитано и облагорожено, — подобное нектару, спокойное и возвы­шенное пребывание, что развеивает и тут же успокаивает нездоровые состояния, когда бы они ни возникли»¹⁹.

Это сравнение подразумевает целительное свойство уравно­вешенного внимания. Когда осознавание успокоено на таком предмете без свойств, как дыхание, тревожные мысли тут же ис­чезают, а ум делается мирным, утонченным и счастливым. Эти качества возникают не из предмета осознавания — дыхания, а из природы ума в состоянии равновесия. Такой настрой в ис­целении ума сродни целению физического тела. В приведенном сравнении с грозовой тучей Будда имеет в виду, что и ум, и тело обладают врожденной силой самоисцеления. Уделяя ясное вни­мание предмету без свойств, никак его ни желая, ни отталкивая, мы позволяем уму исцелять себя.

Поскольку на третьей стадии воспитания внимания силь­ное возбуждение все еще превалирует, вероятно, полезно про­должать счет дыханий. Некоторые учители Тхеравады, вто­ря ученому и созерцателю V века Буддагосе*, предлагают две

Буддагоса (санскр. Буддагхоша). Индийский просвещенный V века, автор труда «Путь очищения», или Вимудхимарга. (в данной работе мы придерживались палийского написания его имени, учитывая его принадлежность к традиции Тхеравада).

возможности «ловкого счета». В первой — считать от одно­го до десяти с каждым полным кругом дыхания. Во второй — с каждым полным кругом дыхания считать «один, два, три, четыре, пять; один, два, три, четыре, пять, шесть; один, два, три, четыре, пять, шесть, семь;... восемь;... девять;... десять»²⁰. Арья Асанга предлагает считать дыхания в обратном порядке, от десяти до одного. После этого можно считать два дыхания за одно, четыре за одно и т. д., замедляя шаг счета и объединяя в один все большее количество вдохов-выдохов. Какую бы вер­сию вы ни предпочли, когда внимание обретает такую устойчи­вость, что в нем более не возникает прорех, и вы не пропускаете ни на одного вдоха и выдоха, счет можно прекратить. Эта вре­менная подпорка сыграла свою роль. Но Асанга замечает, что различные способы счета дыхания хороши не для всех. Они помогают некоторым противодействовать вялости и возбуж­дению, но иные могут сосредоточивать внимание на дыхании весьма действенно и без счета. Таким людям приведенные выше способы счета ник чему.

По мере того как ум успокаивается, дыхание утончается, и ощущения дыхания блекнут. Чем глубже вы предаетесь этой медитации, тем тоньше становятся ощущения дыхания. Вре­менами оно будет настолько легким, что его невозможно за­метить. Это заставляет усиливать яркость внимания. Иначе говоря, чтобы не потерять предмет медитации — дыхание, необходимо уделять все более пристальное внимание его ощу­щениям²¹. Здесь отрабатывается некая биологическая обратная связь. Если ум отвлекается, и вы в плену у непроизвольных мыслей, дыхание грубеет, производя более сильные ощуще­ния, которые легче различить. Но как только ум снова успо­каивается, следом утончается и дыхание, и ощущения, а это, в свою очередь, заставляет добавлять яркости. Памятование

дыхания имеет это уникальное свойство «биологической об­ратной связи».

В медитации возможны разные физические ощущения. Иногда можно почувствовать, что руки и ноги невероятно тя­желы и плотны. Иногда тело ощущается громадным. Л можно и почувствовать, будто вы лежите на воде, как поплавок, или левитируете. Нередки и ощущения покалывания, дрожи или жара. Может случиться телескопическое видение, когда вы смо­трите на свое тело словно издалека. Особенно если медитируете по много часов в день, вы можете почувствовать в теле прану, или жизненные энергии, которые перемещаются, освобождая очаги напряжения. Когда вы предаетесь памятованию дыхания, эти энергии уравновешиваются и текут естественно. Это требу­ет времени, и пока энергии перераспределяются, их движение вызывает разные ощущения. Не волнуйтесь о них и не при­давайте им особой важности — это естественные следствия медитации.

Медитация шаматхи ведет к необычайному вниманию. За­частую, когда ум расслаблен, внимание вяло, а когда внимание крепчает, возникает состояние напряжения, зажатость тела и ума. Но в этой медитации чем прочнее внимание, тем глуб­же расслабляется ум. У шаматхи есть такое качество — отно­сительное отсутствие эго; иные действия, которым требуется высокий уровень собранности, нуждаются в усилиях и часто на что-либо нацелены, шаматха же предполагает почти полное бездействие. Вы бездеятельно уделяете внимание ощущениям дыхания, не управляя ими. За это время эго почти выходит из строя за ненадобностью, тело дышит само по себе, а вы при­кладываете лишь легчайшие усилия, чтобы уравновесить вни­мание, когда оно впадает в вялость или возбуждение.

Приобретая навык в медитации, удлиняйте каждое занятие созерцания и сокращайте число занятий в день. Всегда предпо­читайте качество количеству.

Непрерывность медитации насущно необходима. Пред­ставьте, что вы разжигаете огонь, потирая две деревяшки: если вы трете их всего несколько секунд, затем отдыхаете, потираете несколько секунд, и вновь отдыхаете — этим можно заниматься годами, не добыв ни единой искры. Также и с медитацией: если вы намерены пройти все девять стадий, проверенный време­нем путь роста — в корне упростите жизнь, на время уйдите в отшельничество и там сполна и подолгу предавайтесь этой медитации. Не оставив густонаселенных мест, всегда шумных и суетливых, обрести блаженство шаматхи непросто. А на при­роде, в местах, удаленных от людской суеты, созерцателю легко успокоить ум и покорить высоты созерцательной устойчивости.

Внимательный образ жизни

Главная трудность на этой стадии медитации — выбрать стиль жизни, способствующий воспитанию равновесия внимания, при котором внимание в промежутках между занятиями не раз­рушается. Чтобы добраться до третьей стадии приверженному созерцателю потребуется принять медитацию как призвание и медитировать дни и недели, ведя созерцательный образ жиз­ни в спокойном, тихом окружении. А медитируя лишь один или два раза в день, ведя в то же время деятельную жизнь, ино­гда можно почувствовать, что обретено длительное внимание третьей стадии, но прочно закрепиться на этой высоте трудно. Вторгается суета дня, ум рассеивается, и, скорее всего, строй­ность внимания, обретенная в занятии, улетучится.

Современный мир неустанно твердит нам, что мы — «об­щественные животные», и мало способствует длительному уединению и не вдохновляет на него. Многие даже думают, что длительная уединенная медитация асоциальна или служит примером поведения, связанного скорее с умственно неполно­ценными людьми, чем с теми, кто стремится достичь необычай­ного равновесия ума. Уединенность и затворничество у многих ассоциируется со скукой, одиночеством, страхом и депрессией. Неудивительно, что уголовные системы во всем мире, нака­зывая неисправимых осужденных, помещают их в одиночные камеры. Но почему люди зачастую находят уединение и от­сутствие занятости такими гнетущими? Без отвлечений мы оказываемся один на один со своим умом, и, если он серьезно расстроен, мы остаемся без защитного слоя отвлечений, пере­живая беспощадные симптомы этих умственных нарушений, и сбежать нам некуда.

Люди в наше время почти совсем перестали ценить уедине­ние, но всегда были сторонники простого стиля жизни, в каком можно посвятить себя спокойному созерцанию. Генри Дэвид Торо объяснил, почему он ушел в отшельничество у Уолденско- го пруда: «Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему- то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я во­все не жил»'²². Уединенная медитация не служит причиной расстройств ума, но раскрывает их. Скука может возникнуть, особенно если ум склонен к вялости, а беспокойство возникает при возбуждении. Приложив настойчивость, можно выйти далеко за пределы этих нарушений равновесия и обнаружить

Цит. по: Торо, Генри Дэвид, «Уолден, или Жизнь в лесу». М.: Наука, 1979, пер. 3. Александровой. — Прим. ред.

благополучие, коренящееся в уравновешенном уме. Но что­бы лицезреть своих внутренних бесов нужна отвага и усердие в медитации — вопреки смятению чувств, которое непременно возникнет в этом обучении.

Подготовка к экспедиции

Когда я провожу семинары по шаматхе, мне нравится считать их «экспедициями», а не «семинарами» или «ретритами». Слово «ретрит»' имеет подтекст не только удаления, но также и поражения, что безусловно не в духе этой медитации. А слово «экспедиция» предполагает приключение, завоевание и иссле­дование. Латинские корни этого слова относятся также к изы- манию себя, дословно «выходу» из некой ситуации, где вы за­стряли. В медитации шаматхи легко увидеть, насколько глубоко ум увяз в двойной колее вялости и возбуждения. В буддийской традиции говорится, что ум, застрявший в этих привычках, не­дееспособен, и чтобы вернуть ему пригодность к работе, полез­но выйти из привычного круга деятельности, ища просторного чувства уединения и исследуя границы ума.

Этой экспедиции не требуется некая слепая вера, предан­ность какому-либо вероисповеданию или метафизической системе верований. Более трех последних тысячелетий созер­цатели различных культур Азии, приверженные разным веро­ваниям, следовали путем шаматхи до ее высот и описали свои открытия. Никто не заставляет нас принимать эти утвержде­ния на веру лишь из-за их авторитетности, но, если нас вдох­новляют ранние свидетельства о пользе этого способа, можно рискнуть вступить на этот путь, чтобы убедиться, можем ли

* От англ. retreat — отступление, отказ, уход. — Прим. ред.

мы достичь тех же результатов, что и наши предшественники созерцатели.

Впереди большое приключение, но также опасности и тупи­ки. Иногда путь ясен, а бывает, что его и не видно вовсе. Но если полагаться на того, кто по своему опыту знает этот путь, можно сберечь время.

Шесть предварительных условий длительного строгого об­учения определены во многих индийских и тибетских посо­биях по медитации²³. Ниже приведены некоторые глубинные обстоятельства и требования, что позволят плодам шаматхи созреть.

1. Поддерживающее окружение

Важно медитировать в защищенном, тихом и пригодном для медитации месте, лучше совместно с еще несколькими едино­мышленниками. Это должно быть такое место, где еда, одежда и другие потребности легко удовлетворимы. Может показаться, что такое окружение легко найти, но на деле это может быть весьма трудным, особенно если вы хотите посвятить себя ме­дитации не на один месяц.

Я испытал это на себе в 80-х, когда перебрался в небольшую хижину в Индии, чтобы предаться уединенному созерцанию. Внешне все выглядело идеально. Хижина находилась на скаль­ном выступе в горах Северной Индии и была обращена на юг, в покрытую зеленью долину Кангры, а с севера защищена сте­ной Гималаев.

Жить там было благословением, но мне пришлось иметь дело с тьмой клопов, которые нападали на мой спальник каж­дую ночь и даже проникали под одежду пить мою кровь в те­чение дня, когда я медитировал. А поймав их, как буддийский монах, я не мог их убивать. Я еженощно просыпался ближе к двум пополуночи в волдырях, чесавшихся так, будто это укус тысячи комаров. Я собирал этих созданий в металлическую кружку, откуда они не могли сбежать, и утром выбрасывал ночной улов на склон горы. Они возвращались и готовились к новому нападению, следующей же ночью. Так длилось пару месяцев, пока я не обнаружил, что могу не пускать их к себе в спальник, просто поставив ножки деревянного помоста, на котором я спал, в емкости с водой. Хотя я и преуспел в борьбе с нашествием клопов, мне все же приходилось иметь дело с бло­хами, комарами и крысами, да еще и с неизбежной плесенью, которая появилась вскоре после начала сезона дождей.

После четырех лет медитации, двух в Азии и двух — в Се­верной Америке, я пришел к выводу, что, если ты не богат и про­сто не купил спокойного места для медитации в тишине на месяцы или годы, подходящее окружение найти нелегко. И все же, если обитатели современного мира желают пройти далеко по пути шаматхи, такие места необходимо создавать.

2,3* Немногие желания и удовлетворенность

Первое из этих двух требований подразумевает малость же­ланий того, чем не располагаешь, а второе предлагает доволь­ствоваться тем, что уже есть. Без этих двух качеств ум никогда не укоренится в медитации. Постоянно будут всплывать мыс­ли о том, чего хочется, а нет, и вы забеспокоитесь, что теку­щие обстоятельства так или иначе не соответствуют вашим желаниям. Это вовсе не означает, что следует подавить желание быть счастливым, Hd есть смысл перенастроить устремление на преображение ума как на средство к истинному благополучию. А чтобы это случилось, необходимо увидеть ограниченность

«полезными», если в итоге они приводят к согласию, удовлет­воренности и истинному счастью для себя и других.

Все виды нравственности — общественная, окружаю­щей среды и психофизическая — приводят к жизни, в ко­торой мы сами и остальные можем достигать благополучия. Нравственный образ жизни поддерживает воспитание равно­весия ума и благополучие — и наше, и других людей.

6. Отказ от назойливых мыслей

Многие из нас позволяют назойливым мыслям владеть умом. Такие мысли не прекратятся за одну ночь, но, по мере занятий шаматхой — ив ходе их, и между ними, — важно наблюдать деятельность ума и сдерживать его от привычного мышления, которое усугубляет его неуравновешенность. Иначе мы, не спо­собные избавиться от суеты ума, уподобимся коту, что барах­тается на поверхности пруда.

Индийский буддийский мудрец Атиша писал о важности этих предпосылок²⁶:

Пока предварительные условия для шаматхи не сошлись вместе, созерцательной устойчивости не обрести, пусть и созерцаете усердно тысячи лет.

В нашем материалистичном обществе даже те, кто тянется к не­материальным ценностям, имеют сильную склонность при­нимать существующий образ жизни за норму, и затем добав­лять медитацию, чтобы его подправить, как лейкопластырь к гноящейся ране. Мое первое переживание медитации в кон­це 60-х — яркий тому пример. Я пришел к учителю, который

дал мне мантру и рассказал, как на нее медитировать, но эти наставления и не намекали на то, как же управляться со всей остальной жизнью. Да и теперь, десятилетия спустя, медитацию часто преподают почти без указаний на изложенные выше пред­варительные условия. Медитацию низвели до некой разновид­ности скорой помощи в устранении симптомов разлаженности жизни со всеми ее тревогами, депрессиями, разочарованиями и эмоциональной зыбью. Уму, подверженному тьме нездравых состояний — притяжений, отторжений и невежества — нужен не просто врач. Нужно длительное восстановление. Вот чему посвящается все это обучение.

Интерлюдия РАДОСТЬ СОПРИЧАСТНОСТИ

Когда вы войдете в длительное созерцательное отшельни­чество, удалившись от привычного образа жизни с его заботами и тревогами, вероятно, вначале вы почувству­ете облегчение. Но после «медового месяца» начинается тяже­лый труд воспитания ума. Сам образ жизни в уединении может стать испытанием. Живя в обществе, можно отвлекаться умом от ума же, потерявшись в работе, развлечениях, беседах и уйме прочих занятий. Но в простой незанятой жизни созерцателя вы отрезаны от внешних источников отвлечений, и отклик на это и тела, и ума может быть серьезным.

Мы привязаны к доставляющим удовольствие возбудите­лям, как к наркотику, и, когда предаемся по много часов в день обучению шаматхе, лишь слегка отвлекаясь в перерывах между занятиями, появляются симптомы «ломки». Ум колеблется между скукой и суетой, а бывает подавлен и полон неверия в свои силы. В таких случаях мы склонны увязать в вымыслах и воспоминаниях, усиливающих мрак и уныние, и потому важно вытаскивать себя из таких эмоциональных воронок, размышляя о вдохновляющих гранях действительности. Один из таких способов — воспитание радости сопричаст­ности.

В медитациях доброжелательности и сострадания мы вос­питывали в себе устремление, направленное на других, чтобы они смогли найти счастье и его причины и избавились от стра­даний и от их причин. Воспитание радости сопричастности уделяет пристальное внимание тому, что уже есть, — радости, успехам и добродетелям себя и других. Сопричастность — со- чувствование с другими, и в этой медитации уделяется вни­мание не печалям и трудностям, а счастью и победам. Эта ме­дитация — прямое противоядие депрессии, беспокойствам и безысходности, которые могут возникнуть при интенсивной непрерывной медитации или просто в ежедневной жизни.

     

            Медитация радости сопричастности

Займите удобную позу, приосаньтесь. Успокойте тело, не забы­вая о трех качествах — расслаблении, неподвижности и бди­тельности. Воскресите в памяти хорошего знакомого, кто пы­шет благополучием и радостью. Представьте себе его самого, его слова и поступки. Как только соприкоснетесь с радостью этого человека, откройте сердце и порадуйтесь его счастью. Это не сложно, если вы хорошо знакомы.

Теперь вспомните другого человека. Подумайте о том, у кого нечто прекрасное случилось совсем недавно — или в далеком прошлом. Вспомните удовольствие этого человека и разделите его радость.

Желаю вам никогда не разлучаться с великим блаженством,

где нет страдания.

Затем уделите внимание тому, кто вдохновляет своими до­стоинствами — щедростью, добросердечием и мудростью.

Порадуйтесь этим добродетелям ради этого человека, ради себя и всех тех, кто осчастливлен этими достойными качествами.

Далее посмотрите на свою жизнь. Радость сопричастно­сти собственным добродетелям очень важна, и все же ею часто пренебрегают. Вспомните времена в своей жизни, из которых черпаете вдохновение и сами вы, и, вероятно, другие люди тоже. Подумайте о ситуациях, в которых вы воплощали свои идеалы. Уделите этому внимание и порадуйтесь собственным добро­детелям. В этом нет спеси, гордыни или надменности. Воспо­минания о людях или обстоятельствах, позволивших вам жить благополучно и пользоваться плодами собственных усилий, могут одновременно вызвать в вас благодарность и радость. Они не позволят вам скатиться в поверхностное самодоволь­ство и высокомерие.

Некоторые искусные средства трудны, но не медитация ра­дости сопричастности. В течение дня, когда вы наблюдаете чьи- то достоинства и удачи или слышите о них, радостно сопере­живайте этому. Это поднимет настроение и поможет выбраться из эмоциональных воронок депрессий и самоуничижения.

 

Стадия 4 ПРИСТАЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ

Н

еуклонно обучаясь в уединении, со временем вы до­бираетесь до четвертой стадии из девяти, которая зо­вется пристальное внимание. Отныне, благодаря силе окрепшего памятования, выбранный предмет внимания — ося­заемые ощущения дыхания в области ноздрей — более не забы­вается. Вероятно, у вас уже случались проблески этого уровня устойчивости внимания прежде, чем прийти к этой стадии, но теперь это норма. Каждое занятие может длиться час и бо­лее, и в течение этого времени внимание невольно и полностью не отвлекается от предмета. Теперь вы свободны от сильного возбуждения. У этого внимания появляется такая сила тяго­тения, что его не сорвать порывами непроизвольных мыслей и отвлечений чувств.

Говорится, что на этой стадии у вас появляется сила па­мятования¹¹. В индийской и тибетской традициях Махаяны памятование определяется, как способность ума поддерживать внимание на привычном предмете, не забывая о нем и не отвле­каясь от него. Поскольку памятование предотвращает откло­нение внимания от выбранного предмета, оно служит основой однонаправленно сосредоточенного внимания, известного как самадхи²⁸. Асанга определяет памятование как «незабывание привычного предмета, исполняющее действие неотвлечения»²⁹. Его брат Васубандху тоже определял памятование как способ­ность не упускать предмет из ума³⁰.

В последние годы все больше психологов проводят иссле­дования памятования и его действенности в снижении стресса, депрессии и облегчении множества других физических и ум­ственных расстройств. Но их описания памятования значи­тельно отличаются от изложенных выше. Согласно одному пси­хологическому докладу на эту тему, памятование — это «вид неуточняющей, не выносящей суждений, ориентированной на настоящее осознанности, при которой каждая мысль, чувство или ощущение, возникающие в поле внимания, опознаются и принимаются как они есть»³¹. Авторы этой статьи предла­гают двухуровневую модель памятования: первый — само­настройка внимания, при которой оно удерживается на не­посредственном переживании, второй — настроенность на любопытство, открытость и приятие.

Психологи понимают памятование, явно основываясь на современной традиции Випассаны буддизма Тхеравады, и это понимание значительно расходится с индо-тибетским толко­ванием. Современная Випассана считает памятование ежем- гновенной, «не выносящей суждений, голой осознанностью», а индо-тибетская традиция определяет памятование как удер­жание предмета внимания в уме — состояние, в котором со­зерцатель не забывает о предмете медитации, не отвлекается от него и не витает³².

Ученый и наставник Бханте Гунаратанаясно излагает точку зрения Випассаны на памятование в своей книге «Памятова­ние, на простом английском». В ней он описывает памятование как неумозрительную осознанность, или «голое внимание», не называющее и не описывающее переживаний. «Памятова- нис, — говорит он, — это осознанность настоящего момента... Оно всегда остается в настоящем. Если вы помните своего школьного учителя, это память. А вот когда осознаёте, что помните своего школьного учителя, — это памятование»³³.

Пусть описание Гунаратаны и представляет современное течение традиции Випассаны в целом, оно, как ни странно, противоречит описанию памятования, или, на пали, сати, самого Будды:

Что же такое, монахи, способность сати? Так вот, монахи, благородный последователь, обладающий сати и наделен­ный совершенным сати и разумом, — тот, кто хранит в па­мяти, кто помнит, что было сделано и сказано в далеком прошлом³⁴.

В отличие от традиции Випассаны, в которой памятование всегда остается в настоящем, Будда утверждает, что памятова­ние — способность хранить в памяти события далекого про­шлого. И в самом деле, хорошо известно, что палийское понятие сати первоначально означало «воспоминание», или «память», а это умозрительная способность, с помощью которой мы вы­зываем в сознании прошлые события. В дополнение к значению «ретроспективная память» сати также относится и к памяти ожидаемого, предстоящего, что позволяет помнить о действи­ях, которые нужно произвести в настоящем и будущем, и здесь не обойтись без ума, вовлеченного в умозрительность.

«Милиндапанха» — похоже, наиболее ранняя попытка в буддийской литературе во всей полноте определить, что та­кое сати. На вопрос, заданный царем Мелиндой* о свойствах

Речь идет о царе Менандере I (пали Мелинда).

сати, монах Нагасена ответил, что сати обладает двумя свой­ствами — «воспоминание» и «удерживание», «хранение». Далее он поясняет:

Сати, когда возникает, вызывает в уме благотворные и не­благотворные склонности, с изъянами и безупречные, при­земленные и утонченные, темные и светлые, и им обратное... Сати, когда возникает, следует за полезными и неполезными склонностями: эти склонности полезные, эти — неполезные; эти помогают, эти — вредят³⁵.

Таким образом, в ранних наиболее авторитетных источниках говорится, что сати различает между благотворными и неблаго­творными, полезными и неполезными склонностями, то есть именует и упорядочивает переживания, не воздерживаясь от суждений. Контраст между древними и современными источ­никами поразителен.

Выдающийся толкователь в традиции Тхеравады Буддагоса писал — с присущей ему скрупулезностью:

Свойство (сати) — не витать, его особенность — не упускать, его проявление — стеречь или впрямую наблюдать пред­мет; его основание — неукоснительно отслеживать или не­посредственно применять памятование к телу и так далее. Его следует считать вехой, ибо он установлен на предмете, или же стражником, ибо стережет врата зренья и так далее³⁶.

Современное описание и медитация памятования, бесспорно, ценны, как в этом убедились тысячи людей на своем опыте. Но факт остается фактом: современное понимание значительно отходит от точки зрения сати самого Будды и учителей в тра­дициях Тхеравады и индийской Махаяны.

Памятование воспитывается в медитации шаматхи и при­меняется в медитации созерцательного прозрения (пали ей- пассана, санскр. випашъяна). Это ясно описано в глубинном изложении Буддой медитации созерцательного прозрения, а именно — в его беседе о четырех применениях присталь­ного памятования³⁷. В этой матрице медитаций прозрения пристальное памятование уделяется телу, чувствам, состоя­ниям ума и его деятельности и явлениям в целом. В них Будда проводит нас через тщательное выяснение происхождения, присутствия, причинности и растворения каждой из этих об­ластей переживания. Это строгая наука созерцания ума и вза­имодействия его с телом и окружающей средой, и потому эта дисциплина подразумевает гораздо больше, чем просто голое внимание, и это совершенно ясно изложено во внушительном толковании этой темы, предложенном Буддагосой³⁸.

Как упоминалось ранее, на четвертой стадии шаматхи вы обретаете силу памятования, и медитация входит в свое русло. Внимание не склонно более к сильному возбуждению, и все же ему свойственны изъяны умеренного возбуждения и сильная вялость.

Когда возникает умеренное возбуждение, вы не теряете предмет внимания из виду целиком, но непроизвольные мысли захватывают центр внимания, а его предмет смещается на окра­ины. Для сравнения этой разновидности возбуждения с силь­ным возбуждением вернемся к аналогии с настройкой радио. Сильное возбуждение сравнимо с полной потерей выбранной станции, когда настройки у приемника сбиваются на другую волну или вообще в белый шум. Умеренное возбуждение срав­нимо с легким отклонением к другой частоте, и выбранную вол­ну слышно хуже, но не настолько, чтобы вы перестали ее улав­ливать. Она слышна, но заглушается посторонними шумами.

Достигнув четвертой стадии, вы чувствуете, что чего-то добились. Теперь вы — зрелый обучающийся шаматхе, а не полный новичок. Если нет глубокого полного умозрительного понимания пути шаматхи, в этот момент нетрудно подумать, что вы добрались до вершины. Из-за этого легко возникает склонность почить на лаврах, в чем есть свои опасности.

 Медитация:

 памятование дыхания и приобретенный знак

Установив тело и дыхание в их естественном состоянии, про­должайте сосредоточивать внимание на непосредственных ощущениях дыхания в отверстиях ноздрей. На этой стадии медитации дыхание значительно успокаивается, а его осяза­тельные ощущения утончаются. Не исключено, что они станут настолько слабыми, что их и не различить. Когда это случится, важно не счесть, что ощущений действительно нет, или произ­вольно начать дышать сильнее, чтобы вновь уловить эти ощу­щения. Напротив: наблюдайте пристальнее, пока не заметите тончайшие ощущения дыхания.

Как обсуждалось ранее, в этом и заключается уникальность дыхания как предмета созерцания. В других способах воспита­ния шаматхи по мере освоенности с медитацией предмет ста­новится все более явным. Но в памятовании дыхания по мере углубления медитации дыхание утончается, что заставляет вас добавлять вниманию яркости. И потому идите навстречу этой трудности, одновременно воспитывая глубокое расслабление, бблыпую устойчивость и ббльшую яркость.

Позвольте дыханию, что представляет легкость и движе­ние стихии воздуха, вести вас все глубже в процессе исцеления, равновесия и смягчения. Непроизвольно возникающие при­вычные мысленные образы будут наслаиваться на впечатления чувств, в том числе и осязательные. В этой медитации вы по­добны химику, отделяющему примеси от чистой породы осяза­емых ощущений и дыхания. Когда напластования растворены, ощущение четких физических границ тела постепенно размы­вается, и вы опускаетесь в более глубокие слои безмятежности.

На таких зрелых стадиях памятования дыхания внимание можно уделить осязаемым ощущениям дыхания по-разному. И все же, чтобы пройти весь путь шаматхи, рано или поздно следует сместить внимание с осязаемых ощущений дыхания на «приобретенный знак» (пали уггаха-нимитта), символ сти­хии воздуха, возникающий пред внутренним взором по мере того, как вы успешно осваиваетесь с шаматхой. Приобретен­ные знаки проявляются всем по-разному: как звезда, гроздья драгоценностей и жемчужин, венок цветов, паутина, дымка, цветок лотоса, колесо, солнце или луна. Обилие проявлений приобретенных знаков зависит от умственных склонностей созерцателей. Если вы хотите успешно продвигаться по пути па­мятования дыхания, которое здесь становится исключительно «памятованием с дыханием», как только такой знак возникает, смещайте внимание на него. Это и станет вам предметом вни­мания, пока вы двигаетесь по оставшимся стадиям из девяти, ведущим к шаматхе.

Вначале знак будет появляться сбивчиво, и когда он исчеза­ет, возвращайтесь к прежним ощущениям дыхания. Но в конце концов он станет появляться все более устойчиво, и вы далее сосредоточивайте внимание на этом предмете. Освоившись с этой медитацией, удлиняйте занятия настолько, пока вы в со­стоянии поддерживать внимание относительно свободным от вялости и возбуждения.

         Размышления о медитации

Самые высокие стадии шаматхи памятования дыхания, кото­рые приводят к приобретенным знакам, авторитетно описа­ны в классическом сочинении Буддагосы «Путь очищения»³⁹. Хотя Буддагоса и перечисляет разные осязательные ощущения среди приобретенных знаков, связанных с медитацией памя­тования дыхания, индо-тибетская традиция Махаяны под­черкивает, что высбты на пути шаматхи можно покорить лишь с помощью внимания, сосредоточенного на предмете самого ума, а не впечатлениях чувств⁴⁰. Причина заключается в том, что развитие шаматхи предполагает и развитие исключитель­ной яркости внимания. Сосредоточиваясь на предмете любого физического чувства, можно, конечно, добиться устойчивости, но потенциал яркости не раскроется во всей полноте. Для этого необходим предмет в уме. В буддийской традиции часто под­черкивается, что шаматху можно покорить лишь с помощью осознавания ума, а не осознанностью чувств.

Медитация памятования дыхания восходит к учениям Будды, записанным на языке пали и позже истолкованным просвещенными и созерцателями Тхеравады; беседы, при­писываемые Будде в традиции Махаяны, также придают осо­бое значение этому способу воспитания равновесия внимания. К примеру, в «Сутре Совершенства мудрости в десяти тысячах стихов» Будда описывает памятование дыхания своему учени­ку Шарипутре, приводя в пример работу гончара на гончарном круге:

Шарипутра, рассмотри пример гончара и его ученика, вра­щающего гончарный круг: если он делает длинный виток, он знает, что виток длинный; если он делает короткий виток, он знает, что виток короткий. Шарипутра, так и бодхисаттва, великое существо, осмысленно вдыхает и выдыхает. Если вдох долгий, он знает, что вдох долгий; если выдох долгий, он знает, что выдох долгий. Если вдох короткий, он знает, что вдох короткий; если выдох короткий, он знает, что вы­дох короткий. Вот так, Шарипутра, бодхисаттва, великое существо, пребывает в самонаблюдении и памятовании, от­бросив влечение и разочарование к миру, не овеществляя его; и он живет, наблюдая тело как тело изнутри⁴¹.

Этот замечательно насыщенное изречение заслуживает подроб­ного толкования, но сейчас я предложу лишь пару замечаний. Самонаблюдение — это мыслительная способность отслежи­вать состояние тела и ума. Благодаря этой способности мы от­мечаем, когда ум поддался вялости или возбуждению, и как только это выявлено, необходимо сделать все, чтобы преодолеть эти нарушения равновесия. Памятование и самонаблюдение действуют совместно, как это описано выше и в бесчисленном множестве других буддийских сочинений о созерцании. Хотя современная традиция Випассаны и подчеркивает, что в спосо­бе памятования нам следует принимать свои изъяны без всяких попыток изменить их⁴², этот совет отходит от учения Будды и от сочинений светил прошлого. Если вы не уравновешиваете свое внимание, когда оно впадает в вялость или возбуждение, сумбур лишь усиливается, и качество вашего памятования не­определенно долго останется ущербным.

Понятие неовеществления в этом изречении подразумева­ет, что больше нет цепляний за внешние предметы и события как за истинные источники радостей и печалей. Напротив — мы понимаем, что эти чувства возникают из нашего же ума, и это прозрение исцеляет неуравновешенность ума — влечение

и разочарование, к которым приводят желан