Любовные переживания героев в романе Ф.А. Эмина «Письма Эрнеста и Доравры».

БИЛЕТ 14

1. Развитие прозы в 1760-е – 1780 -е годы. Любовные переживания героев в романе Ф.А. Эмина «Письма Эрнеста и Доравры». Авантюрное начало в романе М.Д. Чулкова «Пригожая повариха…», своеобразие сюжета и композиции, тип героини. Переосмысление античного мифа в романе М.М. Хераскова «Кадм и Гармония».

 

Развитие прозы в 1760-е – 1780 -е годы:

1760—1780 гг. явились одной из самых бурных и насыщенных эпох не только политической, духовной жизни России 18 в, но и лит-ры. При жизни основоположников новой русской литературы, Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова происходит переоценка эстетических ценностей, проявление скрытых тенденций национального лит.развития, кризис господствующего лит. направления — классицизма. На авансцену русской лит-ры выходит проза: сатирическая публицистика периодических изданий и оригинальная русская беллетристика, культивирующая повествовательные жанры и, главным образом, роман.

Лит. жизнь страны становится все более интенсивной. Создаются лит. школы, разгорается борьба различных течений и группировок. Наконец, русская лит-ра выдвигает плеяду писателей, таких как Фонвизин, Державин, Радищев, Крылов.

До середины века лит-ра была  сгруппирована вокруг двора, правительства или узких аристократических кружков. Происходит разветвление культуры, соц. дифференциация. Двор и правительство в своей лит. пропаганде оторвались от основного и передового течения русской культуры, превратились в консерваторов. Екатерина 2 начала свое царствование попыткой отставить Ломоносова от Академии Наук. В 60-х годах потерял симпатии императрицы даже Сумароков. Фонвизин, Новиков, Радищев, Карамзин — деятельность всех их была неприемлема для правительства Екатерины. Державин на первых порах нашел поддержку в императрице, но ее вельможи приняли «Фелицу» с неодобрением, а затем и сама Екатерина не смогла ладить с независимым в своих мнениях поэтом. «Российская Академия» была организована в противовес. движения эпохи. Правительственные круги обособились от народа и пытались создать свою собственную лит-ру. Руководила этой литературой сама Екатерина 2.

Так мы подходим ко второй особенности этого периода: он отмечен выявлением в творческой и организационной области независимой от правительства общественной мысли, открыто заявившей о своих правах, создавшей свою прессу, свое мировоззрение, лит-ру. Это было уже относительно широкое общественное движение, выдвинувшее и Новикова, и Радищева, создавшее ряд обществ и объединений. Русская культура и литература, нашедшие свою аудиторию, вырастали в силу, с которой приходилось считаться и правительству.

 

Сентиментализм как литературное направление. Этические ценности сентиментализма: чувствительность, культ нравственных чувств. Система жанров сентиментализма: письма, дневники, путевые записки, повести.

Система жанров

Сентименталисты создали множество новых жанров в литературе. Это бытовой роман, повесть, дневник, роман в письмах, очерк, путешествие и другие, в поэзии это элегия, послание. Так как в противовес классицизму не было четких правил и ограничений, очень часто жанры смешивались. Поскольку героями произведений сентименталистов стали простые люди, получил значительное упрощение и язык произведений, в нём появилось даже просторечие.

 

БИЛЕТ 14

1. Развитие прозы в 1760-е – 1780 -е годы. Любовные переживания героев в романе Ф.А. Эмина «Письма Эрнеста и Доравры». Авантюрное начало в романе М.Д. Чулкова «Пригожая повариха…», своеобразие сюжета и композиции, тип героини. Переосмысление античного мифа в романе М.М. Хераскова «Кадм и Гармония».

 

Развитие прозы в 1760-е – 1780 -е годы:

1760—1780 гг. явились одной из самых бурных и насыщенных эпох не только политической, духовной жизни России 18 в, но и лит-ры. При жизни основоположников новой русской литературы, Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова происходит переоценка эстетических ценностей, проявление скрытых тенденций национального лит.развития, кризис господствующего лит. направления — классицизма. На авансцену русской лит-ры выходит проза: сатирическая публицистика периодических изданий и оригинальная русская беллетристика, культивирующая повествовательные жанры и, главным образом, роман.

Лит. жизнь страны становится все более интенсивной. Создаются лит. школы, разгорается борьба различных течений и группировок. Наконец, русская лит-ра выдвигает плеяду писателей, таких как Фонвизин, Державин, Радищев, Крылов.

До середины века лит-ра была  сгруппирована вокруг двора, правительства или узких аристократических кружков. Происходит разветвление культуры, соц. дифференциация. Двор и правительство в своей лит. пропаганде оторвались от основного и передового течения русской культуры, превратились в консерваторов. Екатерина 2 начала свое царствование попыткой отставить Ломоносова от Академии Наук. В 60-х годах потерял симпатии императрицы даже Сумароков. Фонвизин, Новиков, Радищев, Карамзин — деятельность всех их была неприемлема для правительства Екатерины. Державин на первых порах нашел поддержку в императрице, но ее вельможи приняли «Фелицу» с неодобрением, а затем и сама Екатерина не смогла ладить с независимым в своих мнениях поэтом. «Российская Академия» была организована в противовес. движения эпохи. Правительственные круги обособились от народа и пытались создать свою собственную лит-ру. Руководила этой литературой сама Екатерина 2.

Так мы подходим ко второй особенности этого периода: он отмечен выявлением в творческой и организационной области независимой от правительства общественной мысли, открыто заявившей о своих правах, создавшей свою прессу, свое мировоззрение, лит-ру. Это было уже относительно широкое общественное движение, выдвинувшее и Новикова, и Радищева, создавшее ряд обществ и объединений. Русская культура и литература, нашедшие свою аудиторию, вырастали в силу, с которой приходилось считаться и правительству.

 

Любовные переживания героев в романе Ф.А. Эмина «Письма Эрнеста и Доравры».

Первым оригинальным русским романистом нового времени считается Федор Александрович Эмин. Одним из его первых романов был «Непостоянная фортуна, или Похождение Мирамонда»(1763). Но одним из лучших его романов является «письма Ернеста и Доравры.

Жанровая форма, которую Эмин придал своему роману— эпистолярный роман — свидетельствует, во-1, о стремительности эволюции русского романа, а во-2, о стремительности, с какой только-только возникающая русская романистика набирала современный ей западноевропейский эстетический опыт и поднималась до его уровня развития романного жанра в плане эволюции жанровых форм худ. прозы. Эпистолярный роман в 60-х гг. был животрепещущим эстетическим новшеством не только в России, но и в европейской литературе.

Эмин целиком сосредоточился на закономерностях и природе эмоциональной жизни человека, воссоздав в своем романе историю многолетней, верной и преданной любви Эрнеста и Доравры, которая пережила все существовавшие препятствия — богатство и бедность, вынужденный брак Доравры, известие о том, что жена Эрнеста, которую он считал умершей, жива, но в тот момент, когда эти препятствия исчезли (Эрнест и Доравра овдовели), дает о себе знать неисповедимая таинственность и непредсказуемость жизни сердца: Доравра вторично выходит замуж, но не за Эрнеста. Причин ее поступка Эмин демонстративно не пытается объяснить, предлагая читателю на выбор 2 возможных истолкования: браку с Эрнестом могло воспрепятствовать то, что Доравра винит себя в смерти мужа, который был потрясен, обнаружив у жены связку писем Эрнеста, и вскоре после этого заболел и умер. Браку с Эрнестом могло послужить препятствием и то, что Доравра просто разлюбила Эрнеста: невозможно рационально объяснить, почему возникает любовь и так же невозможно познать причины, по которым она проходит.

Основной эстетической установкой Эмина, которую он и пытается выразить в своем предисловии, является ориентация на истинное, жизнеподобное. Для Эмина истиной становится не абстрактная рациональная формула страсти, а реальное, житейски-бытовое осуществление этой страсти в судьбе обычного земного жителя. Эта установка продиктовала и заботу о достоверных психологических мотивировках поступков и действий героев, которая очевидна в том же предисловии к роману.

Однако эта установка на изображение истины духовной и эмоциональной жизни человека, во многом успешно реализованная в романе Эмина, пришла в противоречие с совершенно условным, безбытовым пространством: роман, задуманный и осуществленный как русский оригинальный роман о русских людях, современниках писателя, никак не соотнесен с реалиями национальной жизни.

Авантюрное начало в романе М.Д. Чулкова «Пригожая повариха…», своеобразие сюжета и композиции, тип героини.

Роман Михаила Дмитриевича Чулкова был напечатан в 1770 г., через год после выхода в свет «Писем Эрнеста и Доравры».  Его героиня Мартона, характер которой в общих чертах соотносим с образом пи`каро, героя плутовского романа Западной Европы, является вдовой убитого под Полтавой сержанта. Начало действия романа застает Мартону в Киеве. Превратности судьбы впоследствии забрасывают ее в Москву. В романе упомянуто пешее странствование, которое Мартона предприняла не совсем по своей воле; впрочем, обстоятельства этого конкретного «похождения» в романе не раскрыты. Московский период жизни: Мартона живет в приходе Николы на курьих ножках, ее любовник Ахаль — в Ямской слободе, дуэль между Ахалем и Свидалем из-за благосклонности Мартоны происходит в Марьиной роще, это придает роману Чулкова дополнительную бытовую достоверность. В образе Мартоны, в средствах, которыми Чулков пользуется, чтобы передать склад ее характера, заметно стремление писателя подчеркнуть нац. начало. Речь Мартоны уснащена фразеологизмами; все происшествия своей жизни она склонна пояснять при помощи общечеловеческой мудрости, зафиксированной в этих афористических фольклорных формулах: «богатство рождает честь», «неправ медведь, что корову съел, неправа и корова, что в лес забрела». Страсть к материальному, которой Мартона одержима в начале романа не является коренным порочным свойством Мартоны; она внушена ей самими условиями ее жизни, ее бедностью, отсутствием опоры в жизни и необходимостью жизнь как-то поддерживать. Подобная позиция, новая сама по себе, должна была восприниматься еще более остро из-за того, что и героиня, и история ее жизни были для русской лит-ры небывалым явлением. Женщина легкого поведения и окружающие ее мелкие дворяне, судейские чиновники-взяточники, воры, мошенники и плуты, — таких героев до Чулкова русская литература еще не видела. Жизнь, отраженная автором и поведанная читателю героиней, предстает своеобразной самодвижущейся реальностью. Жизненная позиция Мартоны скорее пассивна, нежели активна: она слишком зависит от обстоятельств, к которым вынуждена приспосабливаться, чтобы отстоять свою индивидуальную частную жизнь в борьбе с судьбой и случаем. Вся биография Мартоны в соц. смысле выстроена как непрерывная цепь падений и взлетов, перемен от бедности к богатству и обратно, все эти перемены происходят не по желанию героини, а помимо него. Духовный путь Мартоны, перемены, совершающиеся в характере героини — это один из самых ранних образцов так называемой «тайной психологии», когда сам процесс изменения характера не изображается в повествовании, но может быть определен из сопоставления начального и конечного пунктов эволюции исходя из меняющихся реакций героини в сходных обстоятельствах. И здесь важно то, что Мартона в своих автобиографических записках предстает одновременно в 2 своих личностных ипостасях: героини повествования и повествовательницы, и между этими двумя стадиями ее эволюции существует очевидный временной и скрытый нравственный разрыв. Мартона-героиня предстает перед читателем в настоящем времени своей жизни, но для Мартоны-повествовательницы эта стадия ее жизни — в прошлом.

Из автохарактеристик, сопровождающих откровенно описанные сомнительные поступки, вырастает малосимпатичный нравственный облик женщины-авантюристки, менее всего озабоченной соблюдением правил общечеловеческой гуманистической морали. Но эта Мартона, предстающая перед читателем в настоящем времени чтения романа, для Мартоны — автора автобиографических записок является «Мартоной тогда». Какова же Мартона теперь, с каких нравственных позиций она повествует о своей бурной и безнравственной молодости — об этом читателю ничего не сообщается. Но, впрочем, сам роман содержит в себе ориентиры, по которым можно реконструировать общее направление перемен в характере героини. Рассказ об очередном происшествии в ее судьбе сопровождается умозаключением итогового характера. Мартона обретает жизненный опыт на глазах у читателя, делая лаконичные выводы из пространных описаний фактов своей биографии. Дошедший до нас текст романа Чулкова кончается сценой встречи умирающего от угрызений совести за мнимое убийство Свидаля Ахаля со своей мнимой жертвой, после чего стоит фраза: «Конец первой части». И до сих пор точно не установлено, была ли вторая часть романа написана, но по каким-то причинам не напечатана Чулковым, или ее не было вообще: таким образом, неизвестно, закончен роман Чулкова или нет. С точки зрения чисто сюжетной он оборван на полуслове: неизвестно, удалась ли Ахалю попытка самоубийства, непонятно, как дальше сложатся отношения Мартоны, Ахаля и Свидаля и, наконец, при чем тут «пригожая повариха», поскольку о службе Мартоны в качестве поварихи скупо упомянуто в одном из начальных эпизодов романа, и дальше эта линия не находит себе никакого продолжения. Однако с точки зрения эстетической и дидактической, в романе все самое главное уже произошло: очевидно, что Мартона изменилась и женщина-писатель — это уже другой человек, с высоты своего жизненного опыта способный объективно понять и описать себя саму, несмотря на все заблуждения своей трудной молодости.

Независимо от того, было или не было у Чулкова намерения дописать вторую часть, и является ли заключительная фраза романа сознательной мистификацией или свидетельством неполного осуществления замысла, факт остается фактом: роман увидел свет и дошел до читателя в той самой форме, в которой мы читаем его сейчас. И в этом смысле сюжетная оборванность романа «Пригожая повариха» стала эстетическим фактом истории русской лит-ры и значимым фактором, который определил представление русских читателей о жанре романа. Отсутствие сюжетного конца, открытая перспектива, возможность дальнейшего движения, ощущение которых дает внешняя незаконченность романа, постепенно стали осознаваться неотъемлемым признаком этого жанра, художественным приемом, который формально выражает идею жизнеподобности романа, оформляет его как самодвижущую реальность.