Психика порождает поведение человека на основе того, что в компьютерном деле принято называть информационным обеспечением. Информационное обеспечение поведения человека разнородно и включает в себя:

• инстинкты биологического вида “Homo Sapiens”;
• навыки, воспринятые из культуры общества в готовом к употреблению виде и отрабатываемые большей частью, как и инстинктивные программы, автоматически в ситуациях раздражителях;
• плоды собственных интеллектуальных усилий индивида;
• интуицию, которая также не однородна, а включает в себя:

• результаты автономной, изолированной от среды, работы бессознательных уровней психики самого индивида;
• духовное, т. е. биополевое, воздействие на его психику коллективной психики, в поддержании которой индивид соучаствует в духовном мире;
• наваждения извне и одержимость, как результат полевого воздействия на индивида со стороны других субъектов как воплощенных, так и бесплотных духов;
• непосредственное водительство Свыше.

Информационное обеспечение поведения, проистекающее из названных разнородных компонент, не во всех жизненных обстоятельствах бесконфликтно сочетается с информационным обеспечением поведения, проистекающим из других компонент. В зависимости от того, чему индивид отдаёт предпочтение, позволяя той или иной алгоритмике реализоваться в его поведении, как в вещественном, так и в духовном мирах, складывается строй его психики, даже если индивид не осознаёт, что это такое. Вследствие неоднозначности отдания предпочтения при разрешении конфликтов между разнородными компонентами информационного обеспечения поведения в психике каждого, в обществе прослеживается более или менее ярко выраженная тенденция к поляризации:

• на одном полюсе те, кто большей частью бессознательно стремится всё подчинить удовлетворению своих инстинктивных потребностей;
• на другом полюсе те, кто более или менее осознанно стремится привести всё к ладу с Божьим промыслом и жить в русле Божьего водительства.

Первые являются носителями животного строя психики и по существу представляют собой говорящих человекообразных обезьян, более или менее выдрессированных воздействием культурной среды цивилизации. Вторые находятся на разных стадиях пути к тому, чтобы необратимо стать человеками — носителями человечного строя психики.

Между этими двумя полюсами общества рассредоточились - в математическом смысле статистического распределения - все остальные: разнородные биороботы-зомби — те, кто отвергает свободу своего разума в постановке и решении задач, а также отвергает и интуицию, подчиняя свою волю внешним факторам.

  Среди зомби выделяется один специфический отряд — демонические личности — те, кто не отказывается от разума и интуиции, но отвергает при этом водительство Свыше и пребывает в опьянении своеволием как своим собственным, так и некоторых из числа окружающих воплощённых в веществе или пребывающих в полевой форме сущностей.

Но при более пристальном рассмотрении все зомби, включая и демонические личности, — одинаково носители животного строя психики, чьи инстинкты закованы в кандалы норм культуры или выступают - как в прямом, так и в извращенном виде - под разновидными масками оболочек формальных новшеств в культуре гедонизма, подчиняющей все компоненты психики извлечению из всего и вся — удовольствий.

Инстинкты биологического вида — это программы определённо целесообразного поведения его особей, а не какие-то неопределённые инстинкты “вообще”. В жизни всякого вида ведущую роль играют половые инстинкты, под воздействием которых происходит воспроизводство его популяций в преемственности поколений. Алгоритмы воспроизводства поколений во всех двуполых видах, к числу которых принадлежит и человек, различными своими функционально специализированными фрагментами распределены по представителям каждого из полов. И порождённые цивилизацией изощрённые культурные оболочки, которые скрыли в поведении людей то, что бесхитростно обнажено в поведении мартовских котов и кошек, не знающих, куда себя деть, существа дела не меняют.

Надо понять, что человек, — чтобы быть свободным от плохих матриц, — должен иметь структуру алгоритмики автоматизмов бессознательных уровней психики такую, чтобы не быть заложником инстинктов, а также и их культурных оболочек.

 Валерий Корнилович, закончив свою речь, присел на краешек стола.

И тут в дверь тихонько постучали. Офицеры переглянулись. Никогда и никто ещё не прерывал их занятий.

- Входите! – разрешил генерал.

 Дверь тихонько приотворилась, но никто не вошёл.

 - Входите, Антон!

 На пороге возник молодой лейтенант.

 - Товарищ генерал, разрешите обратиться, - начал он неуверенно.

 - Отставить! – скомандовал генерал, - в этой комнате все мы – сотрудники.

 Антон, стоя на пороге, растерянно молчал.

 - Антон, - обратился к нему генерал, - называй меня здесь просто Валерием Корниловичем. Хорошо?

- Хорошо, - кивнул лейтенант, - а как же вы узнали, что это я? Через дверь можете видеть?

- Просто я давно тебя жду, - ответил Валерий Корнилович, - проходи, выбирай себе место, устраивайся поудобнее и рассказывай.

 Но Антон продолжал топтаться у порога.

- Дело в том, - пояснил он, - что ведь дверь не видна. То есть, я хочу сказать, что много раз проходил по этому коридору. Но не знал, что здесь дверь – она сливается со стеной.

- Обыкновенный камуфляж, - пожал плечами генерал, - да ты садись.

 - Здравствуйте, - запоздало поприветствовал собравшихся лейтенант.

Ему отвечал нестройный хор голосов. Курсанты разглядывали новенького с ободряющими улыбками. Антон собрался с духом и произнёс:

 - Я немножко ничего не понимаю.

 - А мы немножко понимаем всё, - похлопал его по плечу один из обучавшихся и почти силой усадил в мягкое кресло.

 - Я шёл мимо и вдруг.… Ну, вот почувствовал, что это дверь. И взял – и постучал.

- А ты…. Ты искал эту дверь? – допытывался генерал.

- У меня странное ощущение, - приободрился лейтенант, - такое чувство, что она сама меня искала.

- Что – дверь?

- Ну, да. Мне постоянно это снилось – что я открываю какую-то дверь и вхожу в комнату, в которой никогда раньше не был.

 - Что ещё тебе снилось?

 - Я записал, - сказал с готовностью Антон и достал из кармана форменного кителя записную книжку, - но это не сон. Когда я расслабляюсь при засыпании, у меня в голове появляется так называемый «белый шум». То есть, я ничего не слышу, просто такое ощущение, что безмолвно накатывают точно волны прибоя.

 - Первоначальный бульон, - прокомментировал один из курсантов.

 - Это так называется? – удивился Антон, - я не знал. Но похоже. Перед тем, как начнёт поступать информация, идёт этот «бульон», эти безмолвные волны прибоя. А потом в мозгу появляются слова – сначала невнятные и непонятные, а потом всё более отчётливые. Просто на ум приходят – так в народе говорят.

 - Ну, так и что же тебе в этот раз пришло на ум такое, что дверь сама решила вдруг открыться тебе? – усмехнулся Валерий Корнилович.

 - Странная информация, - вполне серьёзно отвечал Антон.

Он стал зачитывать:

- Полуосознанно….  Порыв цветков…

Он поднял голову от записей и пояснил:

 - Так бывает всегда – сначала идёт какая-то абракадабра, ерунда, а потом – раз! И что-то выскочит такое, что назавтра воспринимаешь по-другому. Несколько раз бывали случаи, что приходила информация о катастрофах, но я потом только мог раскодировать, когда уже поздно было.

 Он вновь продолжил чтение:

 - Координирует… диверсантов… штабов… позже выстраивайте…. листать события…. деревня Грязь … обсервент - это есть резиденция…. кома для всех… человечество не исправляется… Россию ввести в кому …. позже настройка…. вариант…. наш вариант… так будет…. пятьдесят миллионов…. достаточно.

 Валерий Корнилович молча выслушал, затем вскочил, взял из рук лейтенанта записную книжку, несколько мгновений вчитывался в написанное, и, наконец, распорядился:

 - Всем на отдых.

Посмотрев на Антона, он добавил:

 - Принят в группу. Завтра в десять занятия здесь же. Форма одежды свободная.

 После чего повернулся и вышел.

                   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.

                        Тьма Египетская.

Метеорологи России пребывали в смущении – непредсказуемая погода преподносила им ещё один сюрприз: с запада на Россию надвигалось облако. Причём, не просто облако, а нечто невероятнейших размеров – тьма, способная накрыть собой, как шапкой, всю страну. За всё время метеонаблюдений они не могли припомнить явления, подобного этому. Впрочем…. Роману Вильфанду передали сведения от независимого источника под аббревиатурой ОБС, что означало на языке метеорологов и не только - «одна бабка сказала». Так вот, главному по погоде в России шепнули, что было это уже, было – в 1612 году, когда поляки двинулись на завоевание России, будто бы, нечто подобное наблюдалось. И через двести лет, когда Наполеон вознамерился повторить сей неразумный и даже просто глупый поступок – тоже ползло на нас нечто невразумительное в виде какой-то Тьмы Египетской, которая тотчас рассеялась, едва противник был посрамлён.

 Так это или нет, вымысел или правда, а страну надо было каким-то образом предупредить, потому что неидентифицированное облако ещё не доползло до середины Днепра, а уже успело наделать бед и в Белоруссии, и в Украине. Где урожай побило градом, где деревни спалило пожаром от молний, где скотину перепугало. Добравшись до России, зловещая туча и тут вела себя ничуть не лучше – в Калининграде побила окна самым неестественным образом – в стёклах внезапно появились круглые, чётко очерченные отверстия, а в Твери так и вовсе прошёл дождь со снегом, после чего в конце июня вдруг сделалась метель.

 Но самые удивительные события произошли в Волжанске. Здесь на двадцать второе  июня было назначено, на зло врагам, празднование Дня города. И в этот раз к нему стали готовиться почему-то не раньше, не позже, а ровно в четыре часа.

Родители Полины, как уже говорилось ранее,  были известными людьми в Волжанске. И  Егору Свиридовичу, и   Раисе Сергеевне вменялось в обязанность нести культуру в массы, что бывало порой чрезвычайно непросто.

После мероприятий, подобных проведению Дня города, оба валились с ног от усталости. А в этот раз глава Волжанска поднял их с постели ни свет, ни заря – позвонил им в четыре утра и сообщил, что надо встретить на волжской пристани пароход с приглашёнными артистами из самой столицы.

 Когда Раиса Сергеевна и Егор Свиридович вышли из дома, они с удивлением обнаружили, что несмотря на затянутые тучами небеса, на которых ни одной звёздочки не проглядывало, в городе, тем не менее, вовсю кипит жизнь!

Жители центрального района готовились встретить праздник во всеоружии - забивали крест-накрест досками окна на первых этажах, пропускали колючую проволоку поверх заборов, возводили бетонные укрепления, строили баррикады у входа во дворы, рыли траншеи и окопы для более успешного отражения атак противника, минировали все лазейки и козьи тропы.

Проделывая эту трудоёмкую и совершенно бесполезную работу, жильцы пяти и трёхэтажек лишь успокаивали свою совесть: мы-де сделали всё, что могли. На самом деле и они сами, и потенциальный противник в лице упившихся пивом молодых горожан прекрасно понимали, что все эти усилия тщетны и представляют собой не что иное, как пресловутый сизифов труд. Подрываясь на минах и раня нежные части тела колючей проволокой, молодые гуляки с боем прорывали все укрепления и брали штурмом все близлежащие дворы и дворики. Принуждённые к позорному бегству, жители укрывались в своих подъездах и квартирах и, глотая злые слёзы, следили из-за занавесок за тем, как оскверняются их полисаднички, клумбочки и прочая мещанская дребедень, совершенно излишняя в обществе потребителей и истребителей глупой культуры быта. На чистые скамеечки молодые охальники забирались с ногами, клумбы вытаптывали, на цветочки плевали, детские песочницы заливали пивом из полуторалитровых бутылей, прозванных в народе фугасами, а, кроме прочего, везде, где только настигала их сия потребность, они справляли малую нужду, не стесняясь друг друга, а уж, тем паче, злобно рыдавших жителей. И это днём! Что же творилось по ночам после салюта - перо бессильно описать. С этой задачей могла бы справиться разве что камера оператора, набившего руку на съёмках триллеров.

На пристани, куда подошли супруги,  уже толпились воспитанницы модельного агентства “Шарм Аль Шейх”. Туда набирали девушек в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет. Их  обучали там разным премудростям и раскрывали им  секреты обольщения. Сейчас юные красавицы жались в своих лёгких нарядах к своему предводителю – директору агентства Джону Ивановичу Защёлкину – человеку довольно ещё молодому и очень энергичному.

С плавучей платформы на берег был перекинут подиум, который представлял собой достаточно широкую и удобную площадку для дефиле. К этой же платформе должен был пристать и пароход с обещанными московскими «звёздами». Пароход не заставил себя ждать и вскоре появился в блеске молний, сопровождаемых раскатами грома. Погода явно портилась всё больше.

Первой по трапу на платформу величаво спустилась красивая женщина лет тридцати с удивительно знакомым лицом. В тот же момент супруги узнали в ней звезду экрана Натали Нетревожную.

 Джон Защёлкин немедленно бросился к ней.

 - Я не ошибся? – закричал он, - ведь вы - Натали Нетревожная, гордость и краса нашего кинематографа!

 - Почему это только вашего? - скептически усмехнулась звезда, - к вашему сведению, я ещё и гордость и краса Голливуда. Разве вы не видели фильм “Челюсти”?

 - Да, да, конечно, но я не помню... – смешался Защёлкин, - то есть, я помню, но как-то не отчётливо. Вы там играли...

 - Главную роль.

 - Главную роль?..

 - Главную роль, - повторила Натали, - роль акулы.

Раиса Сергеевна и Егор Свиридович буквально приросли к плавучей платформе. Зато Джон Защёлкин ничуть не растерялся и расшаркался перед звездой.

 - А я сразу узнал вас! - трещал он, - вы были там великолепны! А как поживает ваш супруг, голливудский продюсер?

 - Увы! Я откусила ему голову. Задумалась, да и вошла нечаянно снова в образ акулы... Теперь подыскиваю бой-френда.

И она с интересом посмотрела на смазливого Джона, но Егор Свиридович наконец опомнился, решительно оттеснил танцора, поцеловал даме ручку и вежливо спросил:

 - Вы к нам на праздник? На День города?

 - На праздник? - переспросила Натали, - о, нет. Мы здесь проездом. Решили повторить путь тверского купца Афанасия Никитина, проплыть до Индии. А к вам - за пивом. Ваш пивзавод выпускает в честь купца-путешественника знаменитую марку пива, которое так и называется: “Афанасий Никитин”. Повезём его магарадже в подарок.

Пока загружали бочки с пивом, Джон Защёлкин вступил в переговоры с Натали.

 - А вы, случайно, не заедете в гости к турецкому паше или, на худой конец, к арабским шейхам? - спросил он.

 - Зачем это?!

 - Но у них же гаремы...

 Натали, вначале изумившись, стала затем что-то прикидывать в уме, одновременно окидывая критическим взором стайку девушек.

 - А ведь ты, пожалуй что, прав, - наконец процедила она сквозь зубы, - товарец, правда, не ахти какой... Пышности не хватает. Но рискнуть можно! - решила она и скомандовала:

 - Все на борт! Едем к турецкому паше!

 Визжа от счастья, девчонки устремились на пароход.

 - А ты куда? - Натали загородила проход преподавателю танцев, - или в бой-френды ко мне решил податься?

- Я, если можно, тоже бы в гарем... - смущённо опустил глаза Джон.

- Стойте! Куда вы все? – опомнился Егор Свиридович, - а как же праздничный концерт?!

 Но пароход уже развернулся, взяв курс прямо на Турцию.

 - Егорушка, мы, кажется, сошли с ума, - простонала Раиса Сергеевна, - или нам снится это.

 - Обоим снится один и тот же сон? – спросил неуверенно супруг.

 - С любящими людьми это случается, - заверила его Раиса Сергеевна, - посмотри на эти тучи над городом. Разве такое наяву бывает?

 

 Тучи уже были не тучами. Из них составились конкретные фигуры довольно зловещего вида – какие-то кентавры, аллигаторы, змеи-горынычи, а также скачущие всадники, стреляющие на ходу из ружей.

 - Это явление называется хрономираж, - пытался успокоить супругу Егор Свиридович, - ничего в нём особенного нет. Пространство-время искривляется, и события древности отражаются на небосводе. Если хочешь, я могу обратиться к знакомым астрофизикам, они объяснят всё более подробно.

 - Лучше пойдём домой, и ляжем спать, - проговорила жалобно Раиса Сергеевна.

 - Вполне с тобой солидарен, - поддержал её Егор Свиридович, - ляжем спать и попытаемся увидеть другие сны. Более позитивные.

 - Только дай слово, что не скажешь Полине об этом происшествии. Не надо волновать ребёнка.

                  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

                   Мираж над Останкино.

Между тем, их ребёнок не мог не волноваться – Полина видела тот же хрономираж в небесах над Москвой. Когда, подъехав к Останкино, автобус распахнул двери, и все высыпали наружу, глазам их представилось жуткое зрелище – по небу плавали какие-то фигуры, напоминавшие лягушек в пруду, а вниз от них тянулись щупальца наподобие смерчей. И всё, что попадало в эти щупальца, затягивалось вверх и пропадало там, в кромешной тьме, освещаемой разрядом молний.

 - Все в здание! – зычным голосом крикнул один из жителей деревни Грязь.