Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу. Промзона поселка Макасо.

 

Суб–лейтенант Тино Кабреро зевнул, щелкнул в меню своего хэндхолда значок «анкета задержанного» и подошел к старшему (судя по числу блестящих разноцветных штучек на униформе) из сарджайских военных.

— Имя?

— Пошел ты…

— Это не имя, — заметил суб–лейтенант.

— Пошел ты…

— ОК. Пишу: назвать имя отказался. Гражданство?

— Пошел ты…

— Ясно. Ты на все вопросы будешь так отвечать?

— Пошел ты…

Суб–лейтенант пожал плечами и жестом подозвал мпулуанских солдат.

— Этого забрать. Но сначала поднимите ему морду и подержите, мне для протокола надо… (он дождался, пока распоряжение выполнят и щелкнул фото–камерой хэндхолда) … Все, теперь забирайте.

Мпулуанские солдаты имели свое представления о транспортировке задержанных: они считали, что следует тащить их за ноги, предворительно оглушив несколькими ударами тяжелых ботинок по голове. Капитан Виго Рэдо проследил за этой процедурой из окна.

— Куда тащат этого парня? — несколько обеспокоенно спросил Шарль Фонтейн.

— На другую сторону здания, вон туда, — капитан махнул рукой, показав направление, а затем что–то потыкал на клавиатуре своего ноутбука.

Раздался душераздирающий крик невыносимого ужаса и боли.

— Боже, — прошептал Хартли, — что это.

— Синтезатор, — пояснил капитан, — Новая научно–психологическая разработка. Не так просто создать крик пытаемого, максимально–эффективно действующий на слушателя.

Крик оборвался. Тино Кабреро зевнул еще раз и подошел к следующему задержанному, гражданскому с европейской внешностью.

— Имя?

— Э… А что с нами будет?

— Правило №1, — равнодушно сказал суб–лейтенант, — вопросы задаю я. Правило №2: на мои вопросы надо отвечать быстро и честно. Правило №3: за нарушение правил…

Он оборвал фразу, он выразительно показал пальцем в туда, куда утащили командира сарджайских военных.

— Э… — сказал задержанный, — … Людвиг Додер.

— Гражданство?

— Австрия.

— Возраст, полных лет?

— Двадцать девять.

— Профессия и место работы?

— Медицинский техник. Госпиталь святой Агаты, город Линц.

— Ответ не честный, — констатировал суб–лейтенант, — Ты нарушил правило №2 пункт 2.

— Забирать? — деловито спросил один из мпулуанцев.

Суб–лейтенант молча кивнул.

— Подождите! – закричал Людвиг, — Я вам не вру, клянуь богом! Я из госпиталя святой Агаты в Линце, я скажу телефон, там подтвердят, что я в командировке.

— Подождите, ребята, — Тино жестом остановил солдат, — Ты сказал: в командировке?

— Да, герр офицер. В Сарджа, в королевской клинике трансплантологии…

— Заткнись! – прикрикнул один из задержанных военных.

— Гм, — задумчиво произнес суб–лейтенант, поворачиваясь к сарджайцу, — А почему это честный парень Людвиг должен заткнуться?

— Пошел ты…

— Неинформативно, — сказал Тино и повернулся к мпулуанскому унтеру, — Рупта, возьми этого урода и отведи к нашему доброму доктору, чтобы тот сделал его сговорчивым.

— Ты за это ответишь, — процедил сквозь зубы другой сарджаец, — у нас длинные руки.

— Этого тоже, — добавил суб–лейтенант, дождался пока обоих утащат и переключился на австрийца, — Значит, тебя послали в клинику трансплантологии, в Сарджа, а ты зачем–то полетел в Шонаока. Как это получилось?

— Офицер, я могу объяснить более доходчиво, — вмешался еще один задержанный. Как и Людвиг, это был европеец, но несколько постарше.

— Гм, — снова произнес Тино, — А почему это ты считаешь, что твое объяснение лучше?

— Потому, — ответил тот, — что я — Маркус Рогеман из штаба Международной Федерации Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в Женеве.

— О–ля–ля… Это становится интересным. Пожалуй, я хочу получить обе версии… Нгели, займись, пожалуйста, честным парнем Людвигом. Дай ему ручку, бумагу. Пусть пишет подробно, все, что знает. А я поговорю с Маркусом из красного креста с полумесяцем. Оттащите его вон к тому дереву, в тень. Бить пока не надо.

Суб–лейтенант подошел к упомянутому дереву через пять минут, держа в одной руке кружку с горячим какао, а в другой – дымящуюся сигару.

— Ну, Маркус, я тебя внимательно слушаю.

— Мне сложно разговаривать со связанными руками, — ответил тот.

— Это твои проблемы. Я жду объяснений 10 секунд, а потом – сам понимаешь.

— В самолете, — сказал Маркус, — скоропортящийся груз на 50 миллионов долларов. Если мы договоримся, то 25 миллионов – твои. Это хорошие деньги, офицер.

— Почему не все пятьдесят? – насмешливо поинтересовался Тино Кабреро.

— Я не шучу, — заметил представитель Красного Креста.

— Я тоже, — ответил Тино, — один «Фалькон» стоит под 40 миллионов. Еще 50, по твоим словам, стоит груз, но я думаю: ты занизил цену раза в три. 40 плюс 150, выходит 190. Округлим эту сумму до 200 миллионов. Вот цена вопроса, от которой можно плясать.

Маркус нервно облизнул губы.

— Это слишком большая сумма, офицер.

— Смотря для кого, — заметил суб–лейтенант, — Старые развалины, которым ты вез этот ливер, очень дорого ценят свои вонючие жизни, не так ли?

Представитель Красного Креста задумался, а потом кивнул.

— Если самолет вылетит в течение часа, то ты сможешь получить двести.

— И деньги доставят за час? — поинтересовался Тино, отхлебывая какао из своей кружки.

— Тебе дадут достаточные гарантии.

— Не смеши меня, ладно? – Тино затянулся сигарой и выпустил дым в лицо собеседнику, так что тот закашлялся, — Такие вещи не делаются в кредит, ты понял?

— Дай мне телефон, и я попробую договориться, — предложил Маркус.

— Телефон, — повторил суб–лейтенант, — и кому ты собираешься звонить?

— Осману Хакиму, министру экономики эмирата Сарджа, Карлу Рутуотеру, директору Африканского отдела Фонда Красного Креста и доверенному банкиру в Цюрих. Он объяснит тебе, как ты получишь свои 200 миллионов.

Тино покачал головой.

— Не мне. Я работаю на серьезных людей, и они решают, чему быть, а чему не быть. Я спрошу, будут ли они слуштать твою песню. Если они найдут для тебя время, и ты их убедишь, то тебе повезло. А пока, ты, твои приятели и твой груз – это просто сраное говно, прилипшее к хорошему самолету, который легко можно продать за наличные.