Король Лимолуа — о ведьмах и флаерах.

*********************************

На экране появилась знакомая Жанне площадка–терраса третьего яруса рапатарского «Cyber–life architecture college» (CLAC), оборудованная под текущее мероприятие. В начале фрагмента, камера была направлена на худощавого мужчину лет 30, одетого в классические черные брюки и безукоризненно–белую рубашку с бейджем «Shine–TV».

— …Эротического характера, с участием лиц, не достигших 18–летнего возраста, что по канадским законам является криминальным правонарушением! — произнося последнее слово, мужчина эмоционально потряс в воздухе указательным пальцем правой руки, а затем продолжил, — Теперь, с ее подачи, авиалюбителям цивилизованной страны будет предлагаться фан–флай, изюминка которого в том, что его прототип всего 20 лет назад сжигал людей заживо белым фосфором. Использовать притягательность греха, чтобы втянуть молодых людей с неокрепшей психикой, в сомнительные сатанистские игры — идея, достойная ведьмы, каковой является мисс Ронеро… Точнее, уже миссис Хаамеа. Мистер Хаамеа, как вы относитесь к ведьмовской практике вашей шестой жены? Вы думаете, что это может помочь вам в бизнесе и в продвижении товаров на рынок?

— Вы считаете, что это имеет отношение к делу? – раздался спокойный голос Лимо.

— Да! Потребители имеют право знать, что и каким путем предлагается им на рынке.

— Хорошо. Тогда я буду объяснять.

Камера развернулась к Лимолуа. Он выглядел очень импозантно, в лава–лава с узором, традиционным для маори: красной волной с белым гребнем пены, под черным небом. Ноги короля были обуты в сандалии из акулей кожи, его голову охватывала широкая лента, разрисованная зелено–красными ромбами на синем поле – гербом рода Хаамеа. Лимо стоял в свободной позе рядом с маленьким кэролайнским виропланом, положив широкую ладонь на фюзеляж – казалось, он гладит летающую машину, как кошку.

— Знаете, о чем я думаю? – сказал он, — Я думаю: что скажет моя мама? Она на острове Мейер и, наверное, смотрит TV. Ей было 15 лет, когда она пришла в дом моего отца, короля Руанеу, а в 16 она родила меня. Она спросит: сынок, разве ты больше не король Рапатара? Почему тот человек, который пришел с чужим законом и плохо говорил про твоих женщин, еще не разрезан на части? Что вы думаете об этом, мистер как–вас–там?

За кадром раздался несколько нервный голос репортера «Shine–TV»

— Но мистер Хаамеа! Ведь Рапатара — часть Меганезии, а не королевство.

Лимолуа медленно растянул свои полные губы в улыбке.

— Когда великий Мауна Оро пришел собирать Гавайику в одну страну, с ним пришел Этеемао Хаамеа, мой предок, и встал на Рапатара. Люди с его корабля, остались с ним. Так Хаамеа начали править этим островом. Одно время тут была тирания европейских завоевателей, но они изгнаны, их законы уничтожены, Меганезия — это конфедерация, а Рапатара — это ассоцированное королевство. Я, король Лимолуа Хаамеа, управляю здесь по Хартии, как Этеемао управлял проа, на котором сюда пришли первые жители.

— Э… я… не… — репортер, которого на пару секунд показала камера, видимо, понял по реакции публики, что с ним не шутят про королевство, но не придал значения оговорке про Хартию, и теперь думал, что находится в руках туземного автократа, — Э–э… Ваше величество, простите, если я сказал что–то, дающее повод… Я мог неверно выразиться. Знаете, у нас свой диалект английского. У меня и в мыслях не было дурно отзываться о вашей достойной матери, и о вашей жене… Приношу свои глубокие извинения…

Король (к нему снова повернулась камера) лениво махнул рукой в сторону репортера, вложив в этот жест такой заряд брезгливости, как будто отгонял навозную муху.

— Сядьте куда–нибудь и не мешайте мне объяснять. Я долго жил на Аотеароа, там я встретил свою первую жену. Там я многому научился. Не только тому, как создавать эффективную технику и экономику, но и тому, каким путем движется история. Меня давно интересовал вопрос о ведьмах. О прекрасных молодых женщинах, которые, по английским легендам, летают обнаженными верхом на обычной метле, преодолевая значительные расстояния по воздуху. Разумеется, это лишь красивая сказка, но люди верили, что такое возможно, и что же они делали? Они не пытались раскрыть секрет такого полета, а наоборот: любую женщину, в которой заподозрили ведьму, тут же убивали, чтобы она никому не рассказала. Искусство полета было криминалом, как и любое полезное знание, и женская красота, и любовь, и свобода. Когда американская газета для пуритан написала про Жанну, что она — ведьма, я заинтересовался тем, что творится в американских, а конкретно – в канадских законах вокруг этого вопроса. И оказалось: человека там могут преследовать за то, что он даже в другой стране — не в Канаде, смотрел на красивых обнаженных людей. Это в Канаде называется: «Борьба с порнографией». Канадские пуритане хотят преследовать Жанну за ее действия в моей стране? Они хотят установить свои вредные запреты на моем берегу моего моря, под моим небом? Тогда я советую им держаться подальше от нашего океана и от неба над ним. Тут действуют наши законы для свободных людей, и этих пуритан тут не ждет ничего хорошего. Надеюсь, их куриных мозгов хватит, чтобы понять то, что я сейчас сказал. Но вернусь к ведьмам… Дейдра, ты не передумала заняться ведьмовством?

Камера повернулась в сторону молодой женщины невысокого роста, но спортивного сложения, типичную маори, одетую в полосатые шорты и яркую зеленую футболку, украшенную на груди снежно–белыми буквами «AUT–news».

— Не передумала, Лимо, — весело ответила она, — А ты не боишься дать мне штурвал?

— Не боюсь, — ответил король, — Я делал вещи и пострашнее. Внимание. Сейчас будет следующий тест–драйв. Дейдра Вакехиа, спец–репортер любительской медиа–группы Auckland University of Technology, в роли очень азартной и привлекательной ведьмы, попробует проверить, не врем ли мы, что для управления «Roharu» достаточно иметь минимальную летную подготовку. Летать будем над морем, так что я приглашаю…

*********************************

 

Оюю захлопала в ладоши.

— Классный дядька! Жанна, а как он в этом? — юная меганезийка совершила несколько энергичных движений бедрами, поясняя, в чем именно.

— Думаю, неплохо, но точно не знаю. Видишь ли, у меня с ним ничего такого не было.

— Тю… Знаешь, гло, это, конечно, твое дело, но, по–моему, зря.

— Может, и зря, — согласилась канадка, — Было бы не так обидно иметь все те проблемы, которые я сейчас получу. Черт! Кто тянул его за язык…

— Эй–эй! Какие проблемы? – удивилась Таири, — Не будет никаких проблем. Сейчас эта инквизиция обосрется и включит «полный назад» всеми плавниками и жабрами.

Жанна грустно улыбнулась и покачала головой.

— Неужели ты, правда, думаешь, что в Оттаве кто–то испугается угроз короля какого–то игрушечного острова? Вся эта защита моей чести выглядела очень трогательно, но…

— Никаких «но»! – Таири громко щелкнула пальцами, — ты просто не врубаешься в эту систему. Когда какой–нибудь Ишак Абу–Шакал, шейх Бастардостана, начинает топать копытами, что в ваших масс–медиа плохо написали про его обычай вешать подростков, которые целуются в темном углу, эта ваша инквизиция бросается лизать шейху жопу, а газетам и TV–каналам выносит предупреждения за неполиткорректность. Так?

— Да, но это ислам… Это специальная тема…

— Ага! Потому что инквизиторы европейского образца до икоты боятся исламистов.

— Но ведь Лимолуа — не исламист, — заметила Жанна.

— Точно! – Таири снова щелкнула пальцами, — Исламист — это средневековый унтерменш. Прадедушка пуританского инквизитора был таким же вонючим исламистом, только бога называл другим именем. Неужели инквизитор не договорится со своим прадедушкой? А король Лимо — не исламист. Он — доисторический каннибал, прямой потомок акульего супер–самца Калахикиемао. Это гораздо страшнее! Для каннибала любой пуританский инквизитор, разинувший свою свинскую пасть и что–то вякнувший про каннибальских родичей — это еда, которая пока бегает. С едой не договариваются.

— Ту шутишь? – неуверенно спросила канадка.

— Ни капли! – спокойно сказала Таири.

Снэп глянул на экран, где над морем выписыал петли «Roharu», и поинтересовался:

— А сколько денег будет стоить такой маленький вироплан?

— Примерно на четверть дороже, чем обычный «Cricket», — ответил Хаото.

— Хм… Гуманно. Но у нас бюджетный кризис. Как на счет бартера? Типа, подправить экстерьер, а то он не очень зачетный. Мы можем нарисовать лучше. Ну, и вообще…

— Можно обсудить, — сказала Таири, — Только не сейчас. У нас полная флайка хавчика. Мама меня растерзает, если что–то из этого испортится, так что мы сейчас заскочим в «Aquarato» за вещами Жанны, и фрр… (Таири показала ладонью траекторию взлета).