Судьба и военно–морская любовь

*********************************

Чуть севернее Фиджи и Тонга, примерно на равном расстоянии от обоих этих островных систем, расположен атолл Номуавау. Он состоит из обширной трапециевидной лагуны и полдюжины крошечных островков–моту, общей площадью полста гектаров. На каждом моту есть деревня: десяток бамбуковых fare на сваях. С незапамятных времен (никто не помнит, с каких именно), атоллом управляли короли из рода Татокиа с титулом tu–i–hele (буквально «повелитель клинка»). Они разбирали хозяйственные споры жителей, а во время мелких войн (случавшихся каждые 4 — 5 лет), решали за кого сражаться: за Тонга против Фиджи, или наоборот. Если решение было удачным, то жители атолла потом делили богатую (по их понятиям) добычу. Если нет — то бежали на соседние атоллы, и возвращались через неделю — другую. Порой, приходилось строить новые fare вместо сожженных, таковы превратности войны. В мирное время местные жители занимались обычным морским промыслом и мелкой торговлей с соседями.

Когда Алюминиевая революция докатилась до здешних мест, король Фуопалеле Татокиа решил, что это очередная привычная война, и после гадания на дощечках «rongo–rongo», объявил: Номуавау сражается на стороне Тонга. 30 молодых мужчин взяли китайские и чилийские автоматы (единственный современный инвентарь в их быту), и двинулись на ближайший фиджийский островок Лакалемба, где был маленький порт с коммерческим складом, подлежавшим тотальному разграблению по обычаям военного времени. Дело было в самом разгаре (гвардейцы короля напугали охранников оружием, дали им по шее и, взломав контейнеры, стали грузить на 2 грузовых проа капроновые рыболовные сети, синтетическую парусную ткань, штормовки, тушенку, виски и прочие ценные вещи), как вдруг, очень некстати, появился катер береговой охраны с взводом фиджийских солдат.

В такой ситуации, король Фуопалеле мог, не теряя лица, объявить форс–мажор и смыться вместе со своими людьми на легких каноэ, бросив награбленное вместе с грузовыми проа. Но король был молод, верил в свою удачу, и имел опыт успешного участия в маленьких войнах 6 лет назад и 2 года назад. Он решил, пользуясь фактором внезапности, атаковать фиджийцев, и отогнать их или даже (чем судьба не шутит) захватить их катер и оружие. Едва катер подошел к причалу, как гвардейцы короля открыли по нему шквальный огонь и сходу вывели из строя до половины личного состава противника. Фиджийцы тоже не вчера родились, и ответили из штурмовых винтовок и станкового пулемета на носовой турели. Фуопалеле Татокиа понял: дело дрянь. Его люди оказались прижаты пулеметным огнем к укрытиям и отрезаны от своих каноэ. Отступать некуда. Оставалось драться.

Парадокс состоял в том, что фиджийским солдатам было плевать на грабеж склада. Они были из той части армии, которая, в ходе революции, встала не на ту сторону. Теперь, прихватив с собой имущество десятка ювелирных магазинов, они удирали в Западное Самоа (где, по слухам, пока держался старый режим). На Лакалемба они пришли только пополнить запас горючего, и ни во что бы не вмешались, если бы их не атаковали. Им было не до глупостей вроде охраны правопорядка. Они опасались погони, и не напрасно.

Через полчаса в бухту Лакалемба на бешеной скорости влетел мотобот с четырехцветным вымпелом на флагштоке, и очередь из безоткатного орудия разнесла стоявший у причала катер на куски. Король и его люди (те 17 из 30, которые не оказались среди убитых и серьезно раненых), приветствовали это радостными криками. Состоялось знакомство с бойцами Народной Флота Хартии и вступление в его ряды. Первым боевым заданием стали поиски ювелирных изделий на дне у причала — к счастью, глубина тут была всего 4 метра. Заодно люди короля достали со дна автоматы, ящик патронов и кое–что из мелочи.

На Номуавау отправили богатую добычу и раненых. Они передали соплеменникам весть: король Фуопалеле одержал первую победу, и продолжает развивать успех.

Через полгода, 14 мужчин из 17 вернулись на Номуавау с новой вестью: король и его союзники выиграли величайшую войну. Как Мауна–Оро в древности, они объединили Гавайику. Океания от Туамоту на юго–востоке до Палау на северо–западе теперь Me–a–siana — общая для всех людей (на лингва–франка — Meganezia). Правда, Новая Зеландия, чилийский Рапа–Нуи и американские Гавайи туда не вошли, но это мелочь. Фуопалеле велел старейшинам пока самим управлять на Номуавау, а он будет наведываться сюда время от времени. Сейчас король охраняет морские пути Меганезии на особом проа, с которого могут взлетать самолеты, как с больших американских военных кораблей. Для наглядности были показаны фото, не оставлявшие сомнений: король занят чем–то очень важным, и нечего его отвлекать на повседневные и несложные хозяйственные дрязги.

А что на самом деле? В разгаре войны за Хартию младшие командиры с боевым опытом были нарасхват. Татокиа получил должность лейтенанта, командовал взводом морского десанта в боях за Новую Каледонию и Луайоте, и приобрел репутацию отчаянно смелого офицера. После войны началась модернизация вооруженных сил, и лейтенант, который едва умел читать и писать, а считать мог только на пальцах, оказался, мягко говоря, не соответствующим образовательному стандарту. Его бы с легким сердцем уволили «на гражданку», а он бы спокойно вернулся на Номуавау, если бы не одно обстоятельство. Этим обстоятельством была молодая деятельная женщина по имени Джой Прест.

Джой родилась на маленьком острове Косрае, в восточном секторе Каролинских островов, в семье белого американского пастора евангелической миссии. В 17 лет она со скандалом уехала на Кирибати и, после 3 лет учебы в Технологическом институте Тарава, устроилась инженером в фирму по отверточной сборке компьютеров. Как поклонница Сикейроса, она связалась с левым подпольем, и попала в тюрьму за участие в очень эффективном проекте мины, активируемой по мобильному интернет. Потом Алюминиевая революция забросила Джой Прест в группу инноваций Народного Флота. Приехав по делам, касающимся новой техники, в штаб флота на Фиджи, она совершенно случайно увидела короля Фуопалеле.

— Кто этот парень? — спросила она.

— Это Фуо Татокиа, лейтенант спецназа, полный отморозок, — ответил команданте штаба.

— Где он задействован?

— Уже нигде. Он демобилизуется.

Джой снова глянула на короля и сказала:

— Он то, что мне надо. Он atoll–man, а значит, может руководить жизнью корабля.

Команданте подтвердил:

— Да, но зачем на инженерно–испытательском судне капитан, едва знающий алфавит?. Ответ был:

— Мой капитан должен управлять судном и действиями полувзвода охраны. Я вижу, что за этим парнем мои специалисты будут, как за бронированной стеной. Мне плевать, знает ли он буквы.

Так Фуопалеле стал капитаном экспериментального авианосца «Икаману», на котором, под руководством Джой проводились испытания ультралегких палубных флаеров (ULDF).

Будь на ее месте кто–то другой, Фуо бы отказался, но на Джой он запал с первого взгляда.

«Икаману» представлял собой катамаран водоизмещением 400 тонн. На двух поплавках была установлена почти прямоугольная палуба 30x40 метров. В левом углу на корме, над ходовой частью, была надстройка с рубкой управления и бытовым блоком, по диагонали шла взлетная полоса длиной 50 метров, а все пространство справа от нее занимал навес – ангар и мастерская. Экипаж насчитывал всего 35 человек (включая летный состав). По военно–морским меркам, такой корабль был карликовым уродцем, но у революционных вооруженных сил Меганезии элементарно не хватало ресурсов ни на что большее.

При спуске «Икаману» на воду на Таити–Ити, Джой пошутила: «Реального авианосца нет, так что учимся летать с игрушечного, и реально воевать на пластмассовых самолетиках». Есть дешевые машины, которым достаточно 50 метров полосы, чтобы взлетать и садиться с грузом 2 центнера — это легкие автожиры, но их скорость — 80 узлов, вдвое меньше, чем надо для патрульного флаера. Легкие самолеты дают необходимую скорость, но требуют полосу 100 — 200 метров. Чтобы совместить все необходимые качества в одной машине, деятельные ребята из «Creatori» слепили проект–гибрид WiRo (Wing + Rotor). Идея была украдена из американского проекта «Canard Rotor/Wing» первых лет XXI века. Широкий двухлопастной ротор крутится на взлете, посадке, и при необходимости зависания. При скоростном полете, он встает поперек фюзеляжа и превращается в неподвижное крыло. Проект «Canard Rotor/Wing» предназначался для гибрида самолет–вертолет с реактивной тягой, и перенос этой схемы в очень упрощенном виде на гибрид авиетка–автожир не прошел безболезненно. Сверхлегкие WiRo взлетали, садились, и выполняли маневры в режиме автожира, на скорости 80 узлов. Но стоило перевести ротор в режим крыла, как WiRo начинал вести себя (по выражению одного пилота) «как в говно пьяная чайка».

О том, чтобы выполнять в таком режиме какие–то маневры, не было и речи. При попытке вернуться в режим ротора, машина потеряла управление, и пилот, согласно инструкции, покинул ее, прыгнув воду. Машина, естественно, разбилась. При следующих полетах, пилоты раз за разом пытались справиться с проблемами в режиме крыла, и раз за разом аварийно садились на воду, получая мелкие травмы и повреждая машины. Затем кому–то пришла в голову мысль поменять форму киля и неподвижного вспомогательного крыла. WiRo был сделан по LEGO–принципу, из сменных модулей, что позволяло вносить кое–какие изменения прямо в судовой мастерской «Икаману». Модифицированный WiRo взлетел нормально, но при попытке поменять режим ротора, неожиданно перевернулся.

Пилот успел покинуть машину и остаться в живых лишь благодаря хорошей реакции. Джой невесело пошутила: «Испытания превращаются в чемпионат по прыжкам в воду».

После этого произошел конфликт. Пилоты в азарте требовали разрешить эксперимент с еще одной модификацией WiRo. Джой напоминала об инструкции: прежде всего, беречь людей. Ей ответили, что трусов здесь нет, по крайней мере, среди летчиков. В ответ на этот грубый намек, Джой пригрозила сменить весь летный состав. От развала команду неожиданно спас кэп Фуо.

— Ребята, я похож на труса?

— Нет! — хором ответили пилоты. Они были наслышаны о послужном списке своего капитана.

— Значит, если я смотрю на ваши полеты и дрожу от страха, то что–то не так, — серьезно заключил он.

После этого все дружно посмеялись, а через час Джой объявила:

— Экипажу дается несколько дней каникул, пока спецы изучают наш отчет и переделывают WiRo для второй серии испытаний. А мы идем на остров Бора–Бора. Приказ: всем как следует отдохнуть и…

Продолжение фразы утонуло в радостных воплях. Этих ребят не надо было учить, как отрываться на Бора–Бора — одном из самых бесшабашных курортов Океании.

Фуо никогда в жизни не гулял в мирном, цивилизованном курортном городе, и Джой взялась устроить ему экскурсию по Ваитапе, административному центру Бора–Бора. Помимо ряда смешных событий, на этой прогулке произошли два эпизода, имевшие колоссальное значение для дальнейшей жизни экспериментального авианосца.

Чудеса начались в магазине игрушек. Фуо увидел там полуметровую радиоуправляемую модель вертолета и спросил: «Это действительно летает?». Продавец продемонстрировал ему, как летает игрушка, управляемая с пульта. «Это продается за 30 фунтов?» — уточнил Фуо и, получив утвердительный ответ, тут же купил 3 таких вертолета. Через несколько минут он приобрел в соседнем отделе 5 игрушек «Spy–agent» (микро–камера, передающая видеосигнал на монитор, удаленный на милю). На недоуменный вопрос Джой, зачем ему нужны игрушки для школьников, Фуо лаконично ответил: «Потом» и, зайдя в отдел для самых маленьких, купил трех резиновых пупсов размером с палец.

Джой решила было, что у лейтенанта Татокиа дома, на атолле Номуавау, есть несколько жен и куча детей разного возраста. Тогда его покупки выглядели вполне естественными. Тем не менее, в порядке маленькой дружеской мести, она затащила кэпа Фуо в секс–шоп.

Для начала, Фуо показал на самый большой фаллоимитатор и спросил: «От какого зверя отрезан этот хер?». Продавщица, с огромным трудом сохранив серьезный вид, ответила, что никакой зверь при изготовлении этой вещи не пострадал. Она пояснила: «Этот товар имитирует для женщин сексуального партнера–мужчину. Есть также товары для мужчин, имитирующие сексуального партнера–женщину». Тут Фуо, неожиданно заинтересовался полутораметровыми надувными куклами. Выбрав самую дешевую (за 25 фунтов) куклу — сидячую уродину с грубо нарисованными глазами и неаккуратными швами — он поставил продавщицу в тупик вопросом: «Что будет, если в это налить воду?». Та не знала. Тогда Фуо купил это изделие и наполнил его водой из крана в туалете. Кукла не лопнула, даже когда он взял ее на руки и пару раз подбросил. Выразив свою радость громким возгласом, Фуо вылил воду и купил еще 4 таких же куклы. На вопрос Джой, на кой черт ему нужны эти резиновые чудища при наличии рядом живой женщины, он снова ответил: «Потом».

Она начала было беспокоиться (то ли за свою сексуальную привлекательность, то ли за его психическую вменяемость), но Фуо развеял это беспокойство, как только они дошли до отеля. Вообще–то речь шла о том, чтобы бросить в домике–номере мешки с покупками, и пойти гулять дальше но… Примерно через 2 часа Джой поняла, что о продолжении прогулки можно забыть. До моря, которое начиналось прямо за порогом домика, она и то доползла не без труда. После этого, улегшись на воде в позе морской звезды, она весело сообщила: «Наверное, я сейчас выгляжу, как надувная кукла, вроде тех, которые ты за каким–то чертом купил. Кстати, зачем они тебе, все–таки?».

Фуо (который лежал рядом в аналогичной позе) выразил глубокое удивление: как такая образованная и умная женщина может не понимать таких простых вещей? Ведь не зря же он наливал в куклу воду! С водой она выглядит и весит, как человек. Ее можно посадить за штурвал ULDF, и рисковать сколько угодно: куклу не жалко, 25 фунтов не те деньги.

Джой ехидно заметила, что эта кукла может кое–как трахаться, но не управлять ULDF. «Управляет пилот, — ответил Фуо — у него пульт, а у куклы на лбу глаз, и пилот видит то же, что кукла. Мы сделаем сильную магию, и пилот будет думать, что это он в кабине».

Джой задумалась: то ли кэп сказал полную фигню, то ли, наоборот, что–то гениальное. Тот, увидев, что Джой не поняла суть дела, бесцеремонно извлек ее из воды, притащил в номер и, распаковав часть покупок, объяснил основы магической техники в деталях.

Кукла (маленький пупс или большая надувная), после колдовского ритуала, станет не просто куклой, а «ele tiki», alter ego конкретного человека, животного, или духа. Между «ele tiki» и оригиналом возникнет особая оккультная связь, которую можно использовать. Радиообмен через пульт и шпионскую видеокамеру, конечно, усилят эту магию. Пилот, как бы находясь за штурвалом, сможет выполнять любые маневры без риска для жизни.

Понятное дело, Джой потребовала доказательств, и Фуо за час изготовил для нее «ele tiki», помазав пупса капелькой ее слюны, и приклеив ему на лоб камеру. После этого пупс был помещен в кабину игрушечного вертолета, а Джой получила пульт и монитор. Ощущения, которые она испытала при пилотировании, показали, что древняя тонгайская магия, черт ее возьми, работает. Она не почувствовала пупса своим вторым «я», но появилась некая странная симпатия, и судьба смешной фигурки в кабине стала ей совсем не безразлична.

После некоторых раздумий, Джой позвонила в «Creatori» и уговорила конструкторов снабдить новые образцы WiRo блоком радиоуправления, дублирующим управление из кабины. Там немного поворчали, но согласились. Утром она собрала весь летный состав (изрядно помятый после бурно проведенной ночи) и изложила суть магических новаций, которые будут включены в следующую серию испытаний. Джой ждала скептических замечаний, но пилоты восприняли информацию серьезно. Они потребовали, чтобы Фуо научил их заколдовывать и расколдовывать куклы, а затем забрали все три комплекта игрушек, чтобы немного потренироваться пилотировать с пульта, глядя на монитор.

Вторая серия испытаний тоже оказалась не слишком удачной. За счет увеличения киля и установки килей на вспомогательных крыльях, удалось добиться того, что управляемость WiRo в режиме неподвижного ротора несколько улучшилась, но при скорости более 120 узлов машина вела себя непредсказуемо. Переход в режим вращения ротора теперь стал возможным, но получался через раз. За эту серию были потеряны 4 WiRo, 3 из них – в рисковых полетах с «ele tiki» за штурвалом. Секс–куклы, даже заколдованные, не умели прыгать, и гибли вместе с аварийной машиной. В «Creatori» направили отчет, а экипаж опять получил каникулы на Бора–Бора, где пополнил запас секс–кукол и «spy–agent».

Как оказалось, именно данные, полученные в ходе рисковых полетов, позволили найти и устранить главный дефект машины. WiRo–III сильно отличались от предыдущих серий. Кили со вспомогательных крыльев исчезли, сами крылья увеличились, а ротор наоборот, уменьшился и стал четырехлопастным. При переходе к неподвижному режиму, ротор превращался в X–образное крыло. Несмотря на получавшийся гротескный вид, WiRo в этом режиме показал лучшие характеристики, чем легкие патрульные самолеты ВВС Малайзии и Индонезии, которые в начале испытаний были приняты за эталон.

Серия WiRo–IV (с кое–какими модификациями, в т.ч., турелью для автоматического гранатомета) прибыла после следующих каникул, в сопровождении суб–команданте Народного Флота и группы будущих инструкторов, которым предстояло учить пилотов использованию новой машины. Состоялся показ пилотажа, эффектные стрельбы по плавающим 200–литровым бочкам гранатами — «зажигалками» с белым фосфором, и банкет с вручением премий экипажу «Икаману». Затем, начальство отбыло, и начался финальный этап работы. На следующее утро, один инструктор, просматривая журнал испытаний, воскликнул: «Joder! Сколько же людей вы потеряли, доводя эту машину!».

Дело в том, что при испытаниях с участием «ele tiki», их судьба отражалось в рабочем журнале. Из–за этого появлялись записи типа: «При восходящей спирали — сваливание, аварийная посадка. Поврежден киль и левое вспомогательное крыло. Погибла Эле Тики».

«Как вы думаете, что значит Эле Тики», — спросил кэп Фуо. «Наверное, Мастер–Пилот», — предположил инструктор. Кэп хмыкнул, вышел и через пару минут вернулся, неся на плече наполненную водой секс–куклу с надписью фломастером на заднице: «Potius mori quam foedari» (латинский девиз: «Лучше умереть, чем опозориться»). Было много смеха, но инструкторы высоко оценили кукольный метод освоения новых машин, и Эле Тики появились во всех учебных подразделениях Авиакорпуса Народного Флота.

Слово «wiro–plane» (и аббревиатура «WiRo») скоро стало собирательным для всех машин этого типа, а WiRo–IV поступил в Народный флот под кодом «Ute Ape–Tapu» (UAT), что на утафоа буквально соответствует французскому «Moulin Rouge», «Красная мельница». Ирония судьбы: мэтр Бриак, автор «культуры Tiki» пришел из кабаре «Moulin Rouge».

UAT скоро показали, на что способны. Операция «Barrido del mar» (морская швабра), вошла в историю, как самая эффективная и самая жестокая кампания против «naval bandidos» (пиратов). Но звездным часом для «Икаману» стал следующий проект «ARGO»…

*********************************

…

Дочитав до этого места, Жанна обнаружила, что Рити уже спит на боку, подложив под щеку ладошку. Во сне вид у нее был совершенно детский, и какой–то мечтательный. Видимо, ей снилось что–то романтичное. Посмотрев на часы, канадка выяснила, что уже почти 2 часа ночи, отложила книжку и тихонько выключила свет. Сквозь стеклянную дверь балкона сверкали огромные звезды, и тихо шумел океан…. Она сама не заметила, как уснула, и снился ей тоже океан – огромный и, как будто, живой. По крайней мере, в этом сне он представлялся именно живым существом, игривым, но немного пугающим…

…

 

Утром ее разбудил пронзительный визг, а последовавший за ним всплеск она услышала, уже проснувшись. Судя по солнцу, низко стоящему над сине–зеленым океаном напротив треугольного балкончика, было довольно раннее утро. Глянув на часы, Жанна убедилась: да, еще какое раннее – без четверти семь. Снова послышался всплеск, только на этот раз без предварительного визга, но зато с последующим громким хихиканьем на два голоса. Завернувшись в полотенце, Жанна вышла на балкончик, чтобы понять, что происходит, и во–время бросила взгляд на длинный балкон холла. Стоявший там парень лет 18 как раз оттолкнулся и прыгнул. Его поджарое смуглое тело, будто бы зависло в воздухе на одно мгновение, и полетело вниз. Плюх! Внизу, оказывается, уже плескались Рити и Поу, а только что прыгнувший парень, видимо, был никто иной, как Кианго — в данный момент он вынырнул на поверхность. Рити, тем временем, заметила Жанну и помахала ей рукой.

— Hi! Извини, что разбудили. Это они виноваты. Я и не собиралась громко визжать, я бы тихо прыгнула, но они меня спихнули!

— Нечего было щекотаться, — возразил Кианго, — Знаешь же, что я боюсь щекотки.

— Жанна, прыгай к нам! – крикнула Поу, — поплаваем, сходим за спиртом и полетим.

— Прыгать не буду, мне страшно, — призналась канадка.

— А там сбоку лесенка есть, типа, трап почти до самой воды, — сообщила Рити.

— ОК, — сказала Жанна, — я сейчас.

В процессе трехминутного захода в ванную, она решала вопрос: надевать купальник или нет. Борьба между правилами приличия и нежеланием глупо выглядеть, завершились в пользу второго, и Жанна спустилась по трапу в натуральном виде, без тряпочек. Ныряя в лазурную воду, она сообразила, что первый раз оказывается в меганезийском океане, да еше в компании настоящих аборигенов. Boyfriend Поу, при ближайшем рассмотрении, оказался утафоа–креольским метисом. В «Britanica T–guide» написано, что это — наиболее часто встречающийся этнический тип жителя меганезийской провинции.

— Поплыли на восточную сторону, — предложила Поу, — заодно сразу горючки купим.

— Предупредила бы, — проворчал Кианго, — я кошелек не взял.

— Ну, сбегай, минутное дело.

— Ладно, — сказал он, — Вы тогда плывите, только без фанатизма, а я догоню.

До целевой точки восточного берега лагуны, по другую сторону от столичного поселка, было метров 500, и они поплыли. Жанна, понимая, что оговорка «без фанатизма» сделана не для нее, плыла по возможности, быстро. Рити и Поу резвились вокруг нее, как пара небольших дельфинов, как будто она вообще лежала на воде неподвижно (только вид по немногу приближающегося восточного берега убеждал ее в обратном). «Утафоа учатся плавать раньше, чем ходить», — вспомнила она. Кианго догнал их еще до середины пути. Теперь у него над левым бицепсом был застегнут ярко–зеленый пластиковый браслет–футляр. Добравшись до цели водной прогулки, они выбрались на один из общественных пирсов, у которого стояло несколько проа, катеров и легких флаек, и двинулись в сторону маленьких ферм, начинающихся в сотне шагов от берега. Публика уже работала – в этом климате люди стараются использовать прохладное время дня сразу после рассвета.

— Мы что, так голые и пойдем в деревню? – спросила Жанна, сообразив, что без одежды получается не только купание, но и прогулка.

— Тут, по ходу, грунт песчаный, — сообщила Рити. – так что за ноги не беспокойся.

Объяснять девчонке что–то на счет приличий было гиблым делом, кроме того, канадка заметила, что и на фермерах надето не много: килт или лава–лава, или вообще ничего. Серьезно (в шорты и футболки) были одеты водители квадрициклов (эти машины, как поняла Жанна, заменяли на таких маленьких полях мини–тракторы и мини–комбайны).

— Пошли к Лотиа Наконао, — предложила Поу, — Он нам третьего дня обещал discount.

Через несколько минут, они вышли к ферме, где десяток рапатарцев разного возраста и пола, при поддержке двух квадроциклов, выкапывали и собирали какие–то корнеплоды, похожие на титаническую морковку, метра по полтора – два длиной.

— Это ямс, — пояснила Рити, — у вас на севере он не растет. Это типа картошки. А еще из него хорошая самогонка. Но не всегда. Та, которая неудачная — только в топливный бак.

Тем временем, Кианго и Поу обменивались с фермерами какими–то приветствиями на утафоа, и все громче ржали. Рити тоже начала хихикать и, в ответ на вопросительный взгляд канадки, прокомментировала:

— Прикинь, ямс похож на хер. Ну, не то, чтобы очень, и все–таки. Поэтому обычай: если парень собирает ямс, то ему желают, чтобы у него был такой же большой и толстый, а если девчонка – то ей желают, чтобы такой был у ее парня.

Тем временем, одна фермерша выбрала самый внушительный клубень (почти два метра в длину и толщиной с ее ногу), с трудом подняла его двумя руками и, обращаясь к Кианго и Поу, под хохот всех остальных, произнесла длинную тираду.

— Специальное пожелание ребятам на сегодняшнюю ночь, — лаконично перевела Рити, — да, кстати, нас приглашают перекусить.

Как вскоре поняла Жанна, фермеры сделали «технологический перерыв» именно сейчас, ради того, чтобы поболтать с человеком издалека – т.е. с ней. Публика расселась вокруг стола–циновки, на которой разложили местные фрукты и овощи, кусочки чего–то вроде морепродуктов, и почти горячие круглые домашние лепешки. В центре циновки стояла канистра с легким кокосовым вином (которое иногда называют пальмовым пивом).

Позже, вспоминая эту веселую застольную болтовню, Жанна поняла, что было самым удивительным. Рапатарцев ни капли не интересовала политика вообще, и отношения между Канадой и Меганезией — в частности. Вопросы касались в основном того, что интересного можно посмотреть в Канаде, где там имеет смысл побывать, и что имеет смысл там покупать. Единственный раз речь зашла о политике, когда один рапатарец спросил: почему нельзя прилететь отсюда в интересующее его место Канады на своей флайке. «Нам только посмотреть Ниагару, — объяснял он, — Мы бы прилетели утром с Клиппертона, прямо на водопад, а вечером улетели бы обратно, никому не доставляя хлопот. Зачем эти визы, авиалайнеры, отели? Зачем тратить столько времени и денег?».

Жанна попыталась объяснить что–то про иммиграционную политику и профилактику терроризма, но очень быстро поняла, что несет какой–то вздор. Одного взгляда на этих фермеров было довольно, чтобы понять: ни эмигрировать в Канаду, ни устраивать там террористические акты, им и в голову не придет. Тогда канадка прибегла к инверсии:

— Представьте, я арендую в Канаде самолет, и прилечу на какой–нибудь меганезийский атолл, ни у кого не спрашивая разрешения.

— Ну? — спросил собеседник.

— Если меня обнаружит полиция, меня ведь арестуют, верно? – пояснила она.

— За что? – удивился он.

— То есть, полиция не обратит на меня внимания? – тут Жанна скептически хмыкнула.

— Обязательно обратит, — вмешался Кианго, — Я первый год в резервистах, и меня как раз отправляли патрулировать атоллы Цернтрального Туамоту, где толпа дайверов и просто туристов. Многие приезжают с Гавайев и из Калифорнии своим транспортом. Если мне кажется, что это — иностранцы, я по инструкции должен, не доставляя им беспкойства, снять их на видео с двух ракурсов, и отправить в банк данных. Если на них что–то висит, то через 15 секунд ко мне и в локальную полицию придет на них файл и приказ. А если нет – то я только должен убедиться, что им не требуется помощь. Мало ли, что, вдруг у них флайка или лодка сломалась, или еще что–нибудь. Тогда я должен оказать помощь…

— А если им не нужна помощь? – спросила Жанна.

— Не нужна – так не нужна. Зачем мешать людям отдыхать, если они никому не мешают?

Поболтав еще немного, они рассчитались за горючее, попросили привезти его на пирс, обменялись с фермерами еще несколькими шутками о ямсе и отправились в обратный путь. Через минуту Рити предложила:

— А давайте пройдемся через Мутуара, заодно покажем Жанне колледж.

— Кстати, да, — одобрил Кианго, — я как раз куплю сигарет.

— Ты мобайл взял? – спросила Поу.

— Так в браслете же, вместе с кошельком, — ответил он, — а что?

— Дай Жанне, она же репортер. Ей нужен фотик.

— ОК, — согласился он, и протянул канадке небольшой коммуникатор, со словами, — Это, конечно, не профи–камера, но вроде неплохая. Кнопочка слева на боку, а zoom и всякая настройка прямо в меню. Если что, я подскажу. А дома я перекачаю на твой ноут.

…

РЕТРОСПЕКТИВА.