Алюминиевая революция. Столица произвола — КиберПедия 

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

Алюминиевая революция. Столица произвола

2019-11-28 266
Алюминиевая революция. Столица произвола 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Въездной контроль в Меганезии занимает примерно 10 секунд для иностранцев и 5 для граждан. Такое впечатление, что тут никого не интересует, кто и зачем въехал в страну. Электронный фейс–контроль и штамп. Все. Декса мы потеряли на входе в зал прибытия: девушка — melano (видимо, меганезийская часть его экипажа) схватила его, как оса — гусеницу и тут же уволокла куда–то. Он успел лишь махнуть нам рукой и крикнуть «Встретимся на Аитутаки». Таири и Хаото крикнули «Aloha viti!», и переключились на меня. Таири взяла трицикл в автоматическом rent–сar, и мы двинулись на экскурсию.

Тинтунг, на котором расположена столица Меганезии — это атолл, в который входят три крупных острова: южный Мотуко, северный Вале и западный Катава. Они образуют треугольник со сторонами примерно по 6 миль вокруг поразительно красивой лагуны. Мотуко и Вале соединяет «Дорога Кенгуру» — дугообразная дамба, примерно четверть мили шириной и 3 мили длиной, построенная поверх барьерного рифа. Название было придумано в конце 2–го года Хартии, после «Битвы за директиву судьи Малколма».

В тот год бурные экономико–социальные процессы, вызванные технической политикой правительства Иори Накамура, привлекли в страну множество гастарбайтеров, часть которых (т.н. дешевые чернорабочие) были мусульманами из бедных восточных районов Индонезии и Малайзии. Как часто бывает в подобных случаях, часть кварталов трущоб, существовавших тогда вокруг морского порта и аэропорта на острове Мотуко, мгновенно превратились в исламский анклав. Жители трущоб, не склонные к этой религии, вдруг обнаружили, что на улице опасно торговать свининой и алкоголем, а женщина, выходя из дома с не особенно прикрытым телом, или даже просто с открытым лицом, рискует быть избитой. Плюс к этому, мусульманские кварталы порождали огромное количество грязи. Другие кварталы трущоб тоже не были особенно чистыми, но там соблюдалась кое–какая гигиена, а здесь кучи пищевых отходов гнили прямо на улице. Последней каплей стал поджог исламистами одного из Y–клубов (меганезийской разновидности дома свиданий). Жители обратились в местный суд, а тот запросил разъяснение у Верховного суда.

Так появилось постановление Верховного суда, названное по имени автора его проекта, «Директивой судьи Малколма». Оно содержало, в частности, следующий принцип:

«На территории и в акватории Меганезии запрещается распространение и демонстрация политических и религиозных убеждений, требующих ограничить свободу жителей сверх ограничений, записанных в Великой Хартии или следующих из нее. Любые покушения такого рода, в т.ч. соучастие в ассоциации с подобными целями – это попытка учредить государство. Она должна пресекаться высшей мерой гуманитарной самозащиты».

Ни одна идеология или религия, не были здесь прямо названа, но из–за фона, на котором принималось постановление, ясно было, что речь идет, в первую очередь, об исламе, или, как минимум, о его ортодоксальных течениях. На следующий день, молодой мусульманин, арестованный за бросок камня в «нескромно оформленную» витрину фотостудии, был за 15 минут приговорен местным судом к ВМГС, и еще через 10 минут расстрелян во дворе полицейского участка. Мусульманская община ответила акцией протеста. Одна группа около 500 человек, блокировала порт, а другая, около 1000 человек, двинулась по дамбе на остров Вале, в Лантон–сити, с достаточно характерными плакатами «Islam will dominate the world», «Stop sinful «Magna Carta» и даже: «Death to judge Malcolm».

Будь здесь Европа или Британия – правительство и суд дрогнули бы. Будь здесь Северная Америка – возможно, дело бы дошло до рукопашной с полицией, а потом до какого–то компромисса. Будь здесь Китай – произошло бы столкновение с войсками и сколько–то жертв, зато потом – денежный дождь из международных правозащитных организаций: «помощь жертвам гонений на свободу совести». Организаторы выступлений мечтали о первом варианте, рассчитывали на второй, но были готовы даже на третий. Они не учли специфику Меганезии, как страны из тысяч маленьких островов, рассеянных в огромной акватории. Массовое силовое выступление против основы основ политической системы, в трехмильных окрестностях столицы, отдаленной на сотни миль в ту или иную строну от других крупных центров, воспринимается тут, как попытка вооруженного переворота. Не исключено, что еще можно было сгладить ситуацию, если бы не гибель двух полисменов, попытавшихся задержать толпу на дамбе, и еще одного — в столкновении у транспортных ворот порта. После этого командир лантонского гарнизона получил от Верховного суда приказ: «вооруженный мятеж пресечь, в переговоры не вступать, пленных не брать». Гарнизон столицы в то время состоял из шести 20–метровых портовых тагботов «Ville», переделанных в канонерские лодки (один такой кораблик сохранился — на нем катают туристов и пускают феерверки), пяти 3–метровых японских танкеток «Type–94–TeKe» (брошены в 1945, восстановлены в автомастерской) и авиаотряда из десяти «SkyEgg».

О SkyEgg надо сказать несколько слов. Возьмите большое яйцо, метра 3 в длину, сзади приделайте к нему пропеллер, а сверху — крыло размахом 7 метров. От крыла протяните назад, по обе стороны пропеллера, две 3–метровые оглобли, и на них прилепите второе крыло, размахом 3 метра с двумя вертикальными рулями по бокам. Все, машинка готова.

Модель была краденная, причем многократно. Ее исходную версию — «Hammond Y1S», создали в США в 1937. Из–за Великой Депрессии бизнес не удался, а единственный (и то сломанный) образец продали по бросовой цене в Нидерланды. Там компания «Schedle», в 1940, сделала из этой конструкции универсальный прототип для целого класса военных самолетов разного назначения. Легкий вспомогательный «Schedle–20» с движком 160 л.с. не отличался по силуэту от скоростного истребителя «Schedle–21» с движком 1100 л.с. После нападения Гитлера на Нидерланды, чертежи были вывезены в Швецию, и этот истребитель, в усиленном варианте, получил имя «SAAB–21». После окончания войны, исходная документация «Schedle» попала в США. В 1987, на ее базе появилась изящная авиетка «Sadler–Vampire» с весом полтора центнера, движком 30 л.с. и скоростью до 85 узлов. Затем ВВС Турции вдруг обнаружили в ней военный потенциал (какой сюрприз – если учесть, что «Schedle» была военной моделью). В 1997 «Sadler–Vampire» с движком 450 л.с. (разгонявшим ее до 200 узлов), бронепанелями, 2 пулеметами и 4 базуками под крыльями, стала легким штурмовиком «Yarasa». В XXI веке, военно–техническое бюро «Creatori» Народного флота Меганезии поставило на «Sadler–Vampire», движок 150 л.с. и шестиствольный пулемет M134–Minigun 7,62–мм. Эта «трещетка» была старой моделью (созданной еще в 1962, для вьетнамской войны), но давала 100 выстрелов в секунду. Как решили в Народном флоте Меганезии: «сойдет для сельской местности».

По военным меркам начала XXI века, «SkyEgg» годилась только для музея технического абсурда, но против толпы людей, вооруженных только обрезками труб и несколькими дробовиками, 10 таких флаек было более, чем достаточно. Около тысячи манифестантов, оказавшихся в момент атаки на дамбе, умерли, не успев даже понять, что происходит. Из пятисот человек, блокировавших порт, кое–кто прожил дольше — портовые сооружения мешали пилотам вести непрерывный огонь, и порядка двухсот участников акции успели разбежаться. В следующие полчаса, полиция, при поддержке танкеток «зачищала» их в трущобах. Неизвестное количество людей попыталось уйти в море на двух маленьких старых сейнерах, но их, конечно, заметили с воздуха. Никто не выяснял, сколько там виновников беспорядков, а сколько — испуганных мусульман, решивших скрыться на всякий случай. Сейнеры расстреляли и пустили ко дну в нескольких милях от берега.

Последний аккорд. Авиация возвращается на базу. В эфире — болтовня пилотов, которую начальство не пресекает (надо же ребятам сбросить напряжение). И тут кто–то говорит: а прикиньте, наша дамба похожа на кенгуру! В Австралии аборигены рисуют кенгуру точь–в–точь такими. Ну, схематично: хвост и спина — дугой, лапки, мордочка, ушки. С подачи этого пилота, трехмильную дамбу с Мотуку на Вале и стали называть «Дорога Кенгуру». А «SkyEgg» теперь (как пояснили мои гиды) – популярная гражданская модель, одна из самых дешевых и безопасных. Пулемет на нее, конечно, не ставят. Вот такая история…

Сейчас Дорога Кенгуру гораздо шире, чем была тогда. По ней идет шоссе и монорельс для трамвайчика, а со стороны лагуны остается полоса в полста метров, застроенная линией необычных таунхаусов. Они представляют собой разноцветные 40 и 20–футовые грузовые контейнеры поставленные в два — три этажа, с прорезанными окнами, приделанными лестницами, широкими балконами и выходящими в лагуну пирсами. Этот жилой массив был экспериментом Алюминиевой революции по расселению трущоб. Получилось очень удачно, так что подобным способом продолжают строить до сих пор. Теперь для этого специально производят жилые модули из материалов, более подходящих для жилища, но «контейнерный стандарт» (кратность горизонтальных размеров 20 или 8 футам, а высоты — 8,5 футам) остался. Под него есть популярные архитектурные решения, с которыми тут не хотят расставаться, хотя в Меганезии метрическая, а не британская система единиц.

Справедливости ради, надо сказать, что контейнерное жилье изобретено не в Меганезии. Первые microflat с площадью 40–футового контейнера (320 кв. футов или 30 кв. метров) появились в середине XX века, в еще существовавшем тогда СССР. Там они строились из тонких бетонных блоков и назывались «cross–show». В конце XX века в Мексике и Перу начали строить таунхаусы уже собственно из списанных контейнеров. В начале XXI века эту моду переняли в Нидерландах (для дешевых отелей и студенческих кампусов). Тогда же компактные жилые дома — пакеты из microflat в форме 40–футовых контейнеров были созданы в Англии, как рецепт для перенаселенного Лондона. Кстати, название «Lanton» происходит от искаженного «London» (до Алюминиевой революции нынешняя столица Меганезии официально называлась «New South London»). Вот такие гримасы истории…

Из середины «Дороги Кенгуру» на остров Катава переброшен поражающий воображение узкий висячий мост с пролетом длиной в милю — «Мост королевы Лаонируа». На острове Катава находится университет и кампус — архитектурный комплекс, напоминающий по виду скопление застывших пузырей грязевого гейзера (аналогия верна, поскольку купола всех зданий выдуты из бетона–пластика, а окна и двери пропилены в стенках). Изнутри такое сооружение выглядит, как хорошо благоустроенная пещера. Мои гиды пояснили, что отсутствие прямых углов и линий должно было (по мысли авторов) стимулировать неординарное инженерное творчество. На практике это стимулировало ехидные шутки студентов. Так, аббревиатуру MULT (от официального «Meganezian Universidad La Tecnologia») стали расшифровывать, как «Motu Urb La Troglodidas» (Островной Город Троглодитов). Сразу после революции, во времена Конвента, здесь был «Militar Tecnic Creatori». В шутку его называли «Crematori», т.к. в нем создавались простые и дешевые средства уничтожения (делать сложное было негде, дорогое — не на что). От «Creatori» сохранился лишь один маленький корпус — там сейчас «Atomic Autodefenca Museo».

Кроме Вале, Мотуку и Катава, в архипелаг Нельсон входят еще два острова: Тока–Таолу и Нгалеву. Крошечный Тока–Таолу находится в 4 милях к западу от Катавы, и представляет собой аппендикс атолла Тинтунг. Он застроен сплошным «контейнерным» таунхаусом, причем часть домов стоит практически вне островка, на сваях, вбитых в подводную часть рифа. Остров Нгалеву лежит в 50 милях к юго–востоку от основной части архипелага. Это военный форт, который с воздуха похож на ступенчатую пирамиду, возведенную прямо в открытом океане. Какой–то остряк написал, что форт Нгалеву — это увеличенная ровно в 4 раза копия пирамиды Хеопса, но по форме он ближе к пирамидам майя в Мексике. Это не дань эстетике, а функциональность. Ступеньки — это взлетно–посадочные полосы. Нижние, длинные — для тяжелой авиации. Верхние, более короткие – для легкой. Какая проза…

Наша экскурсия началась с южного острова Мотуко (где расположен международный аэропорт и морской порт). Раньше к ним прилегали трущобы и допотопный заводик по переработке рыбы. Через несколько лет после Алюминиевой революции то, и другое снесли, аэропорт и морской порт расширили, а на оставшемся пятачке площадью менее квадратного километра, в соответствие с координаторской политикой «Cyber Revolucion Industrial Machineri» (CRIM) построили «Robot Experimental Fabrica» (REF). Из–за явного созвучия «CRIM» с «crime», и из–за столь же явной ориентации новой политики на грубое воровство технологий, REF стали в шутку называть «Robbery, Expropriation and Falsify». Шутка, впрочем, удалась: за счет интеллектуального грабежа Меганезия быстро заняла лидирующие позиции в мировом Hi–Tech. Разработки часто воруются через «brain drain» (путем переманивания молодых специалистов, владеющих важными know–how), поэтому вокруг REF построили квартал «Nido Cereb» (гнездо мозгов), куда этих ребят можно было поселить сразу по приезде. Через пару лет, получив хорошие деньги, они покупают более комфортабельное жилье, а их место в «гнезде» занимает новая партия свежих мозгов.

На первый взгляд «Nido Cereb» похож на причудливо расколовшиеся пчелиные соты, из которых вытек мед. Каждая сота – это торец модуля microflat с балконом, торчащий под углом к плоскости фасада (сама плоскость фасада существует лишь теоретически). Как можно увидеть (если не полениться заглянуть в интернет), такая «живая» конфигурация mictoflat–house является почти точной копией английского «лондонского проекта» начала века. Разница только в увеличенных балконах (это и понятно: здесь температура воздуха почти никогда не бывает ниже 25 Цельсия, так что балкон является второй living–room). Комплекс «REF — Nido Cereb» финансируется одним из самых крупных меганезийских публичных инвестиционных фондов «Hawaika Energi y Tecnica Nova». Он тесно связан с кампусом Университета и, как утверждают мои гиды, продолжает оставаться довольно доходным предприятием. Что бы не писали о развитии меганезийских научных школ, а факты свидетельствуют о том, что интеллектуальный грабеж продолжает оставаться для Меганезии важной (если не главной) формой приобретения научно–технических знаний.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Жанна еще раз окинула взглядом фантастический мост королевы Лаонируа, как будто уходящий от обзорной площадки на Дороге Кенгуру куда–то в бесконечность (место в миле отсюда, где мост соединялся с островком Катава, было не разглядеть).

— Конструкция тоже ворованная? – поинтересовалась она.

— По ходу, слизали с норвежского Skarnsund Bridge, — ответил Хаото, — только с учетом новейших достижений… В общем, вышло проще, дешевле и почти вдвое длинее. Ну, пришлось сделать его узким – опять же, чтобы дешевле. Но все равно красиво, ага?

— Красиво, — согласилась она, — Хорошо, что архитектуру у вас не запретили вслед за литературой.

— Ты чего, гло? – возмутилась Таири, — У нас этой литературы сколько угодно. Если не веришь, давай зайдем в Лантон–сити в book–shop, там этой литературы… (меганезийка провела ладонью примерно на уровне ноздрей)… Там есть книги, за которые у тебя в Канаде сажают в каталажку. А у нас — пожалуйста. Потому, что свобода. Хартия.

— Библия и коран там тоже есть? – уточнила канадка

— Ну, да. Если будешь брать сразу и то и другое — торгуйся. За две книги 5% discount.

— Странно. Я читала в «Human Rights Watch Reports», что литература у вас запрещена Верховным судом сразу, как только приняли Хартию.

Хаото задумчиво почесал в затылке…

— А, я догнал. Это про литературу в школе. Ее Трибунал запретил. При Конвенте.

— И до сих пор запрещена? – спросила Жанна.

— Еще бы. Сама прикинь: как в свободной стране можно учить детей таким вещам?

— Каким – таким?

— Мне мама про это рассказывала, — сообщила Таири, — Типа, читаешь книжку, а потом тебя спрашивают какую–то херню. Например, почему такой–то тип из книжки поступил хорошо или плохо? А ты должен научиться думать таким образом, чтобы твои ответы совпали с эталоном. 5 лет тебе вбивают в голову, мораль оффи, а потом ты выходишь с пробитыми мозгами и уже не можешь жить по–человечески. Мама говорит, даже такой вопрос задавали: Для чего живет человек? Прикинь? И, если ответил неправильно, то получаешь плохой аттестат, и на хорошую работу тебя уже не принимают.

— Правильно этих уродов расстреливали при Конвенте, — заключил Хаото.

— Зря, — не согласилась Таири, — Можно было ссылать в Антарктиду.

— Как? Тогда там еще не было нашей колонии.

— Ну, можно не в Антарктиду. Можно на плавучий поселок. Там бы они быстро поняли, для чего живут, и какая реальная цена их жизни. В фунтах и сантимах.

Жанна посмотрела на своих гидов с полнейшим непониманием.

— Ребята, объясните, кого и за что расстреливали.

— Очень просто, — сказал Хаото, — Когда Трибунал вынес постановление, то на учебники, где была вся эта хрень, сделали надпечатки «запрещено использовать в преподавании». Копы заходили в школы и в библиотеки, и ставили печати. В интернет было вывешено постановление. Там черным по белому: за нарушение — ВМГС.

— Книги нельзя запрещать, — добавила Таири, — Если ты просто хочешь почитать старый учебник, то нет проблем. Но запрещено преподавать это дерьмо.

— Ничего себе свобода… — протянула Жанна, — в школе нельзя читать литературу….

— Я же тебе объясняю: читать можно. Даже нужно. Есть специальный предмет: страны мира. Читаешь на языках разных стран, заодно узнаешь про их обычаи. Там про Канаду тоже есть. Лонгфелло «Песня о Гайавате». Это про ваших индейцев. Забойно, кстати.

— ОК. Вот ты прочла Лонгфелло. Учитель может спросить: что ты поняла из этой книги? Что тебе понравилось, или кто тебе понравился? И почему?

— Да легко, — ответила меганезийка, — Даже тест есть: выбрать правильные ответы. Кто с кем дружил, кто кого грохнул, или съел, кто с кем спал, и кто куда ездил. Типа, учителю надо видеть, что ребята поняли сюжет. Про понравилось — это по желанию, на экзаменах по пересказу. Я на английском пересказывала «Маугли» Киплинга. Там зачетный питон.

— Питон просто был продвинутый, в смысле знания психологии, — заметил Хаото.

— Слушайте, — сказала канадка, — я не поняла, что именно запрещено преподавать.

Таири удивленно подняла брови (вопрос явно показался ей слишком простым).

— Так, мораль. Прикинь: какой–то тип начинает всех учить, что хорошо, а что – плохо. Мало ли, что ему лично не нравиться? А другому — нравится. О вкусах не спорят.

— Да, но ведь детям надо давать воспитание, — возразила Жанна.

— Для этого, — сказала меганезийка, — у детей есть мамы и вообще семья. А школа — для того, чтобы давать актуальные знания. Учителю за это платят, а не за его вкусы.

— Прикинь, — вмешался Хаото, — Ты наняла парня, чтобы погрузить багаж в лодку, а он начинает тебе рассказывать, что твоя лодка — говно, тряпки — отстой, а сама ты вообще улитка тормозная. Тебе оно надо? Аналогичный случай. Вот Конвент и реформировал школу по принципу: «Ni bu yao, bu yao». Что не нужно, то не нужно

— Чтобы не отнимать у детей время на всякую фигню, не забивать им мозги мусором и неактуальной информацией, и не тратить на это деньги, — добавила Таири.

— А про Хартию в школе преподают? — поинтересовалась Жанна.

— Да. Это в «Основах социально–экономического управления».

— И чему там учат?

— Тому, как управлять экономическими объектами, безопасностью и гуманитарными ресурсами, — ответила меганезийка, — У нас как предмет называется, про то там и учат.

Канадка повторила про себя услышанную фразу, пришла к выводу, что ни на какой из знакомых ей школьных курсов это не похоже, и потребовала разъяснений:

— Таири, а чему конкретно учат на этом курсе? Что человек, в итоге, умеет делать?

— Это и умеет. Управлять домашним хозяйством, или каким–нибудь бизнесом. Ну, там, лавкой, или фабрикой, или мэрией, или координирующим правительством, или каким–нибудь социально–экономическим фондом. Оценивать работу других. Типа, например, какая–то фирма, или правительство, или мэрия, как–то строили стратегию, и что у них получилось, и почему. Правительство, мэрия или фонд публикуют полные отчеты о деятельности, составленные так, чтобы удобно было разбирать. Правда, нужно знать математическую экономику, но ее проходят параллельно, это часть математики.

— Ты про суд забыла, – заметил Хаото, — Упадет на человека жребий, и ему надо будет разбирать конфликтные ситуации, собирать всякую дополнительную информацию, а потом, выносить постановления. Значит, ему должно быть понятно, как все устроено.

— Короче, — подвела итог Таири, — если ребенок умеет играть в «Х–fenua», то пол–дела сделано. А для второй половины надо ходить в школу, хотя бы виртуально, и делать уроки, хотя бы иногда.

— Минутку–минутку! «Х–fenua» — это какая–то игра?

Таири утвердительно кивнула.

— «Fenua» — значит «страна», на утафоа. Ну, по ходу, это игра про виртуальную страну, которая как–то управляется. Люди, ресурсы, фермы, фабрики, рынок, законы, культура, вокруг – соседи, с ними торгуют или воюют. Ты за 100 часов развил там цивилизацию, ушел, и смотришь: как быстро все это грохнется. Или не грохнется. Стратегия. Если, хочешь – можешь посмотреть примеры. Там есть банк древних систем управления, по странам, которые уже грохнулись. Ассирия всякая, или империя инков, или Спарта. И начинаешь соображать: можно вложить ресурс в производство, чтобы произвести еще ресурс, можно — в образование, чтобы увеличить эффективность. Или в мораль, чтобы меньше платить рабочим, но скоро упадет эффективность, потому что от морали они отупеют. Или вложить в армию и грабить соседей. Или рэкетировать — это выгоднее.

— Значит, в этой игре, мораль – это чтобы меньше платить рабочим? – уточнила Жанна.

— Ну, да. Или чтобы вводить высокие налоги. По ходу, как в реальной жизни.

— Ты считаешь, что мораль, этика, культура, служат только для обмана?

— Зачем же в одну кучу? — удивилась меганезийка, — Культура — это про все. Как строить лодку, ловить рыбу, выращивать овощи. Нужная штука. Мораль — это выдумка оффи. Огромное говно. Из–за морали миллионы людей стали дебилами, а потом погибли или покалечились. А этика — это базисная гуманитарная технология. На «Основах личной безопасности» это объясняют сразу, в 1–м классе. Типа: есть два человека, у одного — коробок, у другого — спички. Чтобы разжечь костер, между ними должна быть этика.

— Вообще–то, — сказал Жанна, — я считала, что этика и мораль это почти одно и то же.

— Главный трюк оффи, — ответил Хаото, — Когда они хотят тебя надуть, то смешивают этику с моралью. Раз – и твои деньги у них в кармане.

Жанна покачала головой и вздохнула.

— Ребята, но нельзя же все переводить на деньги. Есть же ценности другого рода.

— Например? – спросил Хаото.

— Например, любовь.

— О! – обрадовался меганезиец, — Я люблю Таири. Для меня это – ценность. А Таири…

— Тоже, — лаконично подтвердила его подруга.

— Это классно! – продолжал он, — Это не выражается в деньгах, и обществу это по фигу. Но когда мы с Таири взяли участок, построили fare, и занялись бизнесом, обществу это стало интересно, потому что появились товары и услуги, а значит — деньги. Когда Таири кого–то родила, обществу тоже интересно, потому что этот кто–то имеет гуманитарный ресурс. Опять деньги, только будущие. Но наша с Таири любовь, как не выражалась в деньгах, так и не выражается, и обществу до нее нет никакого дела. А, если какой–то моралист лезет в то, как, где и почему мы занимаемся сексом, и пытается навязать нам свои правила, то обществу это снова становится не безразлично, потому что Хартия. И нанятый обществом коп берет этого гребаного моралиста за хобот, и тащит его в суд, а там ему лепят штраф в несколько тысяч фунтов в нашу пользу.

— А если у моралиста не хватит денег? – поинтересовалась канадка.

— Тогда на каторгу до выплаты суммы, или за решетку. Свободный выбор. Хотя, за этих типов обычно платит их религиозная корпорация. В первые годы Хартии на этом легко срубались денги. В Аваруа студенты раздели пуритан–конгрегационалистов почти на 20 миллионов фунтов. Group–sex в сквере, напротив церкви, скандал, копы, и вся мировая пуританская община скидывалась на штрафы. Потом мировые пуритане пожадничали, а здешние, соответственно, сели в каталажку, и тема ушла… Жаль, классная была тема.

— Неужели суд не заметил, что это провокация? – удивилась Жанна.

— В каком смысле? – спросила Таири.

— В смысле, что эти сексуальные упражнения специально делались, чтобы оскорбить религиозные чувства и вызвать острую реакцию верующих.

— Разумеется, все это понимали. Но у студентов было полное право заниматься сексом в общественном сквере, а пуритане нарушали Хартию, когда пытались им это запретить.

— У вас можно заниматься сексом в общественном сквере?

— Легко. Лично меня это не прикалывает, а кому–то нравится. Дело вкуса. Если хочешь, сейчас снимем тебе какого–нибудь симпатичного парня, и попробуешь.

Меганезийка кивнула в сторону четверых парней в ярких спортивных шортах и майках с эмблемами «Meganezian Universidad La Tecnologia», куривших в двух десятках шагов от них, рядом со своими электро–скутерами — почти игрушечными на вид, пластмассовыми машинками на маленьких колесах. Судя по призывным надписям на корпусах скутеров «Tantric orgasm magister», «Best smart penis in Pasific» и т.п., реализовать предложение Таири было проще простого – но Жанна таким желанием не горела.

— Может, лучше посмотрим сити? – предложила она.

— ОК, — сказал Хаото, — А сексом ты и на Рапатара можешь занятся. Там парни не хуже.

 

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -


Поделиться с друзьями:

Семя – орган полового размножения и расселения растений: наружи у семян имеется плотный покров – кожура...

Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...

Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.066 с.