VII Блаженны алчущие и жаждущие правды ( 1 )

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”

Эти слова звучат так, как будто вырвались из сердца современного человека, что с особой силой стало очевидно во время Второй Мировой войны. В то время миллионы человеческих существ жаждали правды и справедливости. В течение тех пяти лет жажда истины достигла высокого накала. Она буквально глодала нервы и сердца избитых и измученных людей, подобно тому, как недостаток питания поедает людскую плоть.

Многие из вас также лелеяли мечты о правде, а в своих многочасовых дискуссиях вы без конца обсуждали тот способ, которым, по-вашему, эта правда должна была быть достигнута. В мире своих фантазий вы уже вершили правосудие и одновременно наслаждались, помогая привлекать виновных к справедливому ответу. Да, это так, в то время решительно каждый жаждал правды. Ну и как, явилось ли хоть какое-то блаженство после того, как жажда правды была более или менее удовлетворена? Явилось ли оно к вам, то блаженство, которое означает высочайшее духовное счастье? Несомненно, люди алкали и жаждали правды, но мы спрашиваем вас: была ли у вас эта великая жажда правды, столь явная во время мирового пожара, была ли она и тогда, когда вы до времени все еще грелись под солнцем высокого стандарта своей жизни, и когда можно было бы сказать, что вы не желали ничего? В те времена, когда безработные и нищие пребывали еще в роскошных условиях, по сравнению с теми, что были в последние годы войны? Что, разве жажда правды и тогда лишала вас сна? Испытывали ли вы и в то время столь огромное негодование по поводу несправедливости в мире? Шевелилась ли тогда в вас мировая скорбь? А не было ли скорее всего так, что большинство из вас было охвачено своим буржуазно-либеральным покоем? Не думали ли вы, что люди, встревоженные отсутствием правды и справедливости, всего лишь глупые агитаторы? Лишились ли вы хоть одной секунды сна, пережили ли хоть одно движение по той причине, что так много других людей жаждет правды? Не отнеслись ли вы к борьбе за правду с ледяным безразличием, или с вежливой, очень культурной, заученной, но такой пустой и обманчивой симпатией, с притворством, оставившим ваше сердце недвижимым? Дошло ли до вас, что причины настоящего должны быть выведены из прошлого? И поскольку вы нисколько не волновались о правде в прошлом, ибо до тех пор несправедливость не заглядывала к вам в двери, то есть ли у вас хоть какое-то право говорить о правде сейчас? Доходила ли когда-нибудь до вас мысль, что вы сделали больше, чем достаточно, чтобы спустить с поводка неправду, и тогда, и теперь, и что вы делите ответственность за это? Вместе с огромным большинством окружающих вы сами годами оставались вдали от справедливости в этом мире и относились к тем, кто требовал ее, как к злодеям или сумасшедшим идеалистам.

Не произнося слишком сурового приговора, последнее, что может быть сказано, это то, что в таком массовом и сильном стремлении к правде есть что-то неправильное, оно имеет налет эготизма. Вы загнали меня в угол, вы напали на меня, отсюда и вытекает ваше желание “справедливости”.

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”

Многие из вас искренне убеждены, что их стремление к правде существует уже с давних пор. Попытаемся поколебать эту уверенность. Попробуйте взглянуть на себя с психоаналитических позиций. И тогда вы обнаружите, что в большинстве случаев ваша жажда правды была следствием лично пережитой несправедливости, с которой вы не могли справиться. Это факт, что личный жизненный опыт обычно вносит свой вклад в формирование нашего сознания, но в подобных вещах опыт ни в коей мере не может всегда считаться лучшим учителем. Социальные потрясения, трудности во взаимоотношениях, физические недостатки или другие обстоятельства, могущие угрожать самовластию нашего Я, порождают некое стремление к справедливости. В коллизиях нашей жизни иногда рождаются именно такие представления о справедливости, которые сулят умиротворение нашему потрясенному уму и сердцу. Сродство личности с той или иной духовной традицией очень часто может быть понято с учетом какого-то давнишнего страдания, пережитого Я. Если же Я переживает новое разочарование, уже в рамках привлекшего его духовного движения, жажда справедливости выветривается из сознания и не может больше оставаться в крови, идея становится помехой, тогда Я отправляется на поиски другого сообщества. Не очевидно ли, что во всех подобных случаях на первом месте находилось вовсе не стремление к правде, а скорее стремление удовлетворить свое Я? И если такое удовлетворение не приходит, то вся идея может катиться к черту, и ее наставники вместе с ней. Человек отступает, но не в искренней, прямолинейной манере, а в полном соответствии с психологическими мотивами. Его величество Я следует своим путем в лохмотьях, очень картинно и с великой шумихой, правда, его уход не вызывает никаких сожалений. Не произнося слишком сурового приговора, последнее, что может быть сказано и в этом случае, это то, что есть что-то неправильное в сильном стремлении к правде, когда Я не получило желаемого удовлетворения.

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”

Многие люди твердо уверены, что уже с давних пор чувствуют стремление к правде. А применив к самим себе рекомендованный нами психоаналитический метод, они не могут обнаружить никаких исходных страданий своего Я. Состояние их сознания определяется интеллектуально-нравственным инстинктом справедливости. Но мы спрашиваем вас: что нам делать с инстинктом справедливости в мире ущербной реальности?

Какая справедливость реальна? Разве не бывает так, что один человек провозглашает в качестве высшей справедливости нечто такое, что другие считают величайшей несправедливостью? Так что, здесь опять появляется Я, хотя основную роль может играть и не ваше собственное Я. Имеется множество лиц, заинтересованных в определенных формах справедливости в мире. Их Я влились в массовые движения тех, кто поддерживает такие формы справедливости. Поскольку их справедливость камня на камне не оставляет от других, то возникает борьба за справедливость, справедливость противоположных интересов. Но была ли человеческой справедливостью справедливость, превозносимая первыми? И является ли человеческой справедливостью еще чья-нибудь справедливость? Фактически, это и есть диалектика.

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”

Мы говорили, что есть люди с врожденным интеллектуально-нравственным инстинктом правды. Та ли это правда, которая может дать блаженство? Все мы рождены из потенциала крови наших родителей, что обычно означает: “Что старый петух кукарекает, то молодой и заучивает”. Таким образом, мы обладаем инстинктом правды в качестве наследия от наших предков, так как мы рождены этой природой и принадлежим ей. Несомненно, во всех этих стремлениях к правде присутствует определенная культура, но это культура, ведущая к кризису, который превратит ее в собственную противоположность. Так что, мы вновь сталкиваемся с диалектикой, которой человек был увлечен на протяжении веков.

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”

Каждый, кто задумается над этими вещами, придет к выводу, что стремление к правде, трактуемое в контексте природы этого мира, не является освобождающим ни в каком своем аспекте и не может быть отделено от иллюзии Я, и не говорит ничего о “блаженстве”. И здесь мы должны повторить в который уже раз, что Заповеди Блаженства предназначены для существ с духовным статусом, отличающимся от жителей нашего мира.

Истинная божественная справедливость может быть воспринята только тогда, когда человеческое существо может вглядеться в божественный план относительно мира и человечества; когда оно из первых рук обретает смысл первоначального истинного состояния человеческой жизненной волны. Когда эта высшая реальность направляет свой свет в его сознание и оно пробуждается от неведения, то логическим следствием будет сильнейшая жажда этой правды. После всего сказанного и сделанного ясно, что такая жажда и голод не является желанием, а ощущаемой потребностью всего тела. Есть такие потребности, которые, не будучи удовлетворены, приводят к разрушению. Таким образом, мы обнаруживаем человеческое существо, просветленное в абсолютной истине и абсолютной справедливости, существо, глубоко зрящее в божественное Все, но находящее себя в пределах неестественной природы, в мире, который в сущности своей в точности противоположен его божественной составляющей. Поэтому совершенно естественно, что такой человек, вознесенный в Боге и причастный божественной жизни, будет в этом мире испытывать голод и жажду, ибо он не может здесь удовлетворить самые элементарные потребности своего духа, души и тела. Он не может этого вынести. Это немыслимая задача. Невозможно в одно и то же время жить двумя жизнями.

И все же приходит помощь. Тот, кто жаждет по этой причине, будет удовлетворен. В этой Заповеди Блаженства речь идет не об отдаленных перспективах золотого будущего, когда божественный план относительно мира и человечества будет восстановлен во всей своей первоначальной славе. Если бы жаждущий должен был дожидаться этого, то предложенная перспектива служила бы очень слабым утешением. Нет, человек, достигший подобной жизненной потребности, получает удовлетворение немедленно и непосредственно. Ему даются в качестве абсолютно реальных определенные силы и свойства, великая радость и огромная любовь. Удовлетворенный таким образом, человек способен переносить жизнь в месте своего служения в качестве работника великой мастерской, на благо мира и человечества. Изобилие этих свойств и сил поддерживает ученика в состоянии величайшего счастья и настоящего блаженства. Это другой пример переживания вечности во времени! В диалектическом мире кто-то может быть счастлив, только добившись желаемого. В мире статики человек уже счастлив, когда он обретает великую цель. Обретение цели — это уже само по себе победа; это вечность, проявленная во времени.

По-видимому, трудно уловить все величие этого; здесь мы можем понять немногое, остальное — для духа. И все же, не переживали ли вы в самых затруднительных обстоятельствах то, что древние называли “Непосредственным Присутствием”? Это Непосредственное Присутствие утоляет вашу жажду прямо из Божественных Рук и возносит вас над пространством и временем, хотя вы и закованы в пространство и время. Почему же мы должны алкать и жаждать, чтобы правда была установлена в соответствии с законами этой природы? Такая правда — мираж, химера, фантом, ее просто не существует. Да неужели это так? Да, такой правды нет. Ибо все несправедливости и все домыслы о правде проистекают из невежества, из нарушений элементарных законов жизни, из иллюзии Я и из нашего коллективного умопомешательства. Все это заставляет нас принимать за истину этот мир иллюзий, в котором ничто не сохраняется, ничто не является на самом деле реальным, в то время, как мы остаемся совершенно слепы и невежественны относительно нашей истинной исходной сферы жизни, относительно мира универсального Духа.

Стремиться только к земной истине — неразумно. Если вы наткнулись на канаву, если вы обладаете зрением, и у вас есть ум, чтобы подумать, и вы обладаете свободой выбора направления, то будет ли осмысленным, или справедливым, засыпать канаву, построить мост или поставить часового? Если эта конкретная канава была бы засыпана, вы могли бы угодить в другую. Если был бы построен мост, вы наступили бы мимо него. Если бы был поставлен часовой, вы бы его игнорировали. Вы взываете к справедливости, только испытывая страдания, но вы не придаете значения причинам своего страдания, скрытым в прошлом. Разве так происходит не всегда? Сейчас вы вопрошаете о законе и о регулировании, которые, как предполагается, избавят вас от будущих несчастий. Но если подобного закона не существует в вас самих, то вы никогда не сможете обрести в будущем иной справедливости, помимо неизбежного ритма “роста, расцвета и увядания”. И мы спрашиваем вас: разве не было бы гибелью любви — установить такой порядок в жизни, который находился бы в равновесии с нашим невежеством, глупостью и сумасшествием? Или иначе, разве можно считать гибелью любви, когда нам позволено раз за разом натыкаться на свои внутренние тупики, чтобы заставить нас понять, что в нашу жизнь должно быть привнесено содержание иного рода? Разве это гибель любви, напоминать нам вновь и вновь о правде, которая не от мира сего? О той правде, что если начать жаждать ее, то она немедленно наполняет нас блаженством?

Работа, которая должна быть завершена, это — дать человеку духовное понимание, поднять его до истинного управления собой. Современный человек — это только искаженная карикатура на собственное первоначальное состояние бытия, и он должен быть преобразован в истинного человека, о котором ангельский хор поет: “Слава в Вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение”.

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”

Как же нам раскрыться к этим новым жизненным потребностям, как понять эту правду и это насыщение?

Только следуя путем освобождения, путем трансмутации и трансфигурации. Духовная Школа обращается главным образом к тем людям в этом мире, которые относятся к типу Каина, как это мы называем. Как вы знаете, Каин противоположен Авелю. Понятие Каина символизирует обладание содержанием, Каин — содержателен и этим противоположен Авелю. Авель же символизирует поверхностность, это человек, который увлекается видимым и останавливается на этом, он мистически обожает духовный свет и приносит ему жертвы, но не позволяет свету совершить в себе работу возрождения. Вот почему Каин противоположен Авелю и должен разрушить видимость и трансформировать ее в жизнь. Если Каин совершит это в соответствии с природой, то он — убийца и разрушитель; но если он исполняет это в согласии с Духом, то он — победитель и преобразователь мира.

Духовная Школа обращается к типу Каина, к имеющим содержание. Это означает, что Школа приближается к тем, кто хотя бы в рудиментарной форме обладает чем-то из первоначального знания и первоначального состояния бытия божественного порядка. Нечто из прошлого все еще живо в таких людях и движет их активностью, но они не в состоянии завладеть ключом. Истинная Книга Жизни все еще закрыта для них и запечатана семью печатями. Каин в этой природе — обладатель, но он не знает, что с этим делать. Именно к нему приходит Духовная Школа, предлагая планомерный процесс. Она ставит его под воздействие закона Духа, который дает системе выражение и порядок. Поступая так, Школа обращается к хаотическому содержанию ученика. Таким образом, под воздействием закона в нем освобождаются дремлющие способности и таланты, и со временем ученик будет в состоянии стать законом для самого себя. Тогда человек-Каин сможет жить и работать, исходя из того, чем он обладает. Тогда блудный сын вновь достигает первоначальной земли Света. Тогда он алкает и жаждет правды и насыщается из вечного Источника всех вещей.

“Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся”