Краткая история развития конфликта «Войны с Французами и Индейцами».

Армии противников.

И британская, и французская армии на театре военных действий состояли из двух компонен­тов: регулярные войска (также – «регуляры»: как правило, в качестве них выступали прибывшие из Европы подразделения либо же местные, укомплектованные и организованные в колониях части, не очень многочисленные и хуже дисциплинированные) и иррегулярные формирования: милиционное колониальное ополчение и союзные индейские отряды.

Французская регулярная армия в Канаде была выражена двумя составляющими: коло­ниаль­ной (состоящей из морской пехоты колонии, т.н. «Независимых морских рот», Compagnies franches de la Marine, колониальных артиллеристов из корпуса канониров-бомбардиров, canonniers-bombardiers, и колониальных инженеров; и те, и другие существовали на основании чего-то вроде прообраза всеобщей воинской повинности)[6] и войсками метрополии, куда прежде всего входили 8 линейных пехотных батальонов из 7 полков, присланных в Новую Францию в 1755-1757 годах и переподчинён­ных в ведение Военно-морского министерства Фран­ции, имено­вавшиеся la Terre (также, в рам­ках настоящей статьи, «батальоны метрополии», ком­плектовались и доукомплектовывались по штату почти исключительно рекру­тами, присылаемыми из «старой» Франции[7]), а также малочисленные части Королев­ской французской артиллерии и прибывшие из метрополии мизерные инженерно-сапёрные под­разделения.

Британские войска были гораздо многочисленнее: только в долине Шамплейна и озера Джордж и в 1758, и в 1759 годах воевало по 8 батальонов[8], не считая те войска, что сражались на перифе­рийных направлениях, находились в составе десантных армий при атаках французских укреплений с моря или в гарнизонах фортов. В качестве особенности почти всех оргструктур британской регулярной армии (за исключением, пожалуй, гарнизонных колониальных частей – Независимых рот, Independent companies, - но они были в рассматриваемый период настолько малочисленны и единичны, что их практически можно не принимать в расчёт) выступал тот факт, что почти все они были присланы из метрополии или же организованы на месте на основе англий­ских штатов и офицерского корпуса из метрополии (как 60-й Пеший полк, например) с привлече­нием значительного процента волонтёров и наёмников из Европы.

Каждое из вышеуказанных британских подразделений (батальонов) было само по себе круп­нее аналогичного французского: как будет рассмотрено в рамках настоящей статьи, англий­ские и шотландские батальоны в 1759 году в ходе операций против Карильона и прочих француз­ских фортов на Шамплейне насчитывали от 500 до 1500 человек каждый и включал в себя, как правило, 1 роту гренадёров и 1 – лёгкой пехоты, в то время как в единич­ном французском батальоне la Terre, состоящем из 1 гренадёрской и чётного числа фузилерных рот, в том же году в среднем оставалось менее 500 человек[9]. Структурно британская регулярная армия в североамериканских колониях была организована функционально сложнее противостоящей ей французской: в неё входили как линейные части, предназначенные для полевых сражений классическим линейным строем или же плотными пехот­ными колоннами, так и отве­чавшие потребностям театра военных действий подразделения «лёг­кой пехоты», способные дей­ствовать в рассыпном строю и приме­няться для набеговых операций и в лесных схватках.

Кроме того, в составе британ­ской армии помимо исключительно пехотных формирований находились части Королевской артиллерии и Королевских Инженеров; согласно потребно­стям ситуации также могли активно формироваться сводные подразделения; например, гренадёр­ские, собранные из соответствующих рот отдельных полков (в каждом батальоне, что у францу­зов, что, как уже отмечалось, у англичан, было по 1 отборной гренадёрской роте, что-то вроде батальонной гвардии; эти роты зачастую сводили в одно тактическое ударное полевое соединение, для удоб­ства применения).

Иррегулярные формирования несли исключительно вспомогательное значение, поскольку имели крайне низкий уровень боеспособности и дисциплины, при крайне высокой инертности кадрового состава, и использовались для набеговых операций, разведки, в качестве проводников, для охраны коммуникаций либо же в качестве рабо­чей силы. Основой у обеих сторон выступало колониальное ополчение, крайне многочисленный ресурс в силу высокой милитаризированности сообществ колонистов. У британцев (или, вернее, американских колонистов) ополчение было, опять-таки, структурировано функционально сложнее: французы располагали только канадской милицией, имевшей ротный принцип формирования по локально-территориальному признаку (каждая рота набиралась в случае военной необходимости из военнообязанных ополченцев определённой округи – всего боеспособного мужского населения в возрасте от 16 до 60 лет); типичное полуфео­дальное милиционное ополчение, - а также индей­цами, преимущественно из французских католи­ческих миссий в Канаде[10].

Противостоящая им американская провинциальная милиция (иначе – «провинциалы») имела своей организационно-тактической основой т.н. «Провинциальный полк», формировавшийся временно на период каждой военной кампании: каждая из колоний выставляла фиксированное количество таких полков с индивидуально-определённой численностью по штату[11].

Кроме того, в составе американских провинциальных войск присутствовали Рэйнджеры, ба­тумены и союзные индейцы. Наибольшей боеспособностью из них отличались Рэйнджеры, пред­ставлявшие собой специальный наёмный род войск, предназначенный для проведения диверсион­ных и разведывательных операций (основной постоянной организационно-тактической единицей выступала рота; на театре военных действий присутствовали рэйнджерские роты, комплектуемые по универсальному признаку из наёмников любых колоний, представленных преимущественно трапперами и следопытами, роты, выставляемые отдельными колониями и т.н. «стоунбриджские роты», куда набирали из союзных британской короне индейцев). Созданный в ходе войны корпус батуменов имел вспомога­тельное, прикладное назначение: это были вооружённые лодочни­ки-обозные, обязанные осуществ­лять транспортировку войск по водным коммуникациям театра военных действий и осуществлять охрану и проводку снабженческих конвоев; в зависимости от необходи­мости батумены могли применяться и как реальная боевая сила, но их значение в бою оставляло желать лучшего. Помимо «стоунбриджских» индейских рэйнджерских рот присутство­вали также прочие проанглийские индейцы, набираемые по племенному признаку и используемые в набего­вых операциях наряду с Рэйнджерами, а также как проводники[12].

Высшее командование и у французов в Канаде, и британцев в американских колониях было организовано по-разному. Французское управление было структурировано по вертикали. Общее руководство на театре военных действий осуществлял губернатор Новой Франции, адмирал (ко­лонии были в ведении французского Военно-морского министерства, отчего управленческие функции возлагались на военно-морских чинов соответствующего уровня) Пьер де Риго де Водре (Pierre de Rigard de Vaudreuil); в его подчинении находился переданный из подведомственности Военного министерства во время отправки в Канаду генерал-лейтенант[13] Луи Жозе Мон­кальм, командовавший сухопутными силами колонии и непосредственно руководивший всеми военными операциями. Режим подчинения фигуры командующего сухопутными силами канадскому адми­рал-губернатору был весьма сложным, местами неопределённым и на практике порождал множе­ственные проблемы, связанные с дифференциацией командных полномочий и распределением сфер руководства над различными родами войск.

У британцев общее руководство сухопутными операциями против Канады осуществлял один исполнитель (в рассматривае­мый период им был лейтенант-генерал Джеффри Эмхерст (Jeffrey Amherst)[14]), исполняющий функции командующего всеми сухопутными британскими и американ­скими войсками в Северной Америке, с определённым набором полномочий в отношении губер­наторов колоний (например, мог требовать мобилизации провинциальных полков ополчения для потребностей кампании). Проблематика соподчинения в такой однозвенной структуре главноко­мандования, присущая французам, отсутствовала: действия всех воинских контингентов и военно-административных структур на суше на театре военных действий, по сути, были подведомственны приказам одного и того же назначаемого из Лондона исполнителя. Имевшие место быть операции на море проводились во взаимодействии с военно-морским командованием, с распределением полномочий по горизонтали; механизм был в достаточной мере отлажен множеством десантных операций 17-18 веков, отчего межведомственных склок между «сушей» и «морем», как правило, не возникало.

4. Планы и предварительные подготовительные мероприятия сторон, февраль-май.

Стратегия Мон­кальма и гу­бернатора Новой Франции Водре в 1759 году опиралась на необ­ходимость удержания любой ценой Квебека, ставшего после потери Луисбурга краеугольным камнем в обороне Каналы и её сообщениях с метрополией, пункта, возле которого во исполнение постав­ленных задач было в итоге сконцентрировано более 2/3 всех наличных французских, канад­ских и союз­ных им индейских сил. Вторым по значению объектом (бывшим также вторым по величине поселением Новой Франции, в котором в рассматриваемое время проживало около 4 тысяч жителей[15]) в обороне Канады выступал Монреаль, доступ к которому, как уже говорилось, блокировался четырьмя последовательно расположенными французскими фортами.

Для обороны указанного направления, выделялось 3 неполных батальона метро­полии (la Terre), из 8 всего, бывших с Монкальмом в Канаде[16], 2-й батальон канадской ко­лониальной пе­хоты из Compagnies franches de la Marine (свыше 400 человек)[17], а также некоторое количе­ство канадской милиции. Все эти ограниченные силы, вместе с гарнизонами фортов Карильон (британ­ское наиме­нование – Тикон­дерога) и Сен-Фредерик («Краун-Пойнт») насчи­тывавшие около 2600 человек (без учёта канадских военных моря­ков и союзников-индейцев)[18], находились под общим командова­нием бригадного генерала Фран­суа-Шарля Бурлямака (Francois-Charles Bourlamaque), получившего свой чин 10 февраля 1759 года[19] и назначение в качестве командующего отдельного корпуса 16 апреля 1759 года[20], и были предназначены держать оборону, блокируя возможный удар свод­ных британских и американских сил с юга, со стороны Олбани – на Мон­реаль. Монкальм и Водре, впрочем, прекрасно понимали мизерность выделенных подраз­делений в условиях тоталь­ного количественного превосходства войск про­тивника (предполагаемые силы противника оценивались в 20 000 – 25 000 человек[21]), отчего небольшая компактная армия Бурлямака, скорее, призвана была сыграть ис­ключительно отвлекающую роль, удержав на безо­пасном удалении от Квебека как можно боль­шее количество британских войск как можно дольшее ко­личество вре­мени, по возможности не вступая в прямые боестолкновения с целью избежания слишком больших потерь[22].

В первых числах мая Бурлямак выступил с зимних квартир из-под Монреаля, имея под ко­мандованием 3 батальона метрополии: 2-й батальон полка La Reine и 2-й и 3-й батальоны полка Berry, а также подразделения канадской морской пехоты и милиции; всего в сумме около 1900 человек. Целью его движения был форт Ка­рильон, самый дальний оборонительный рубеж на отведённом Бурлямаку направле­нии. Предварительный приказ от французского губернатора Водре предусматривал оборону данного форта, насколько это было возможно, и проведение ряда фортифи­кационных работ в отношении укреплённого лагеря под Карильоном, в котором в про­шлом году столь успешно оборонялся Монкальм[23].

8 мая[24] Бурлямак прибыл в Карильон, где соединился с гарнизоном форта численно­стью около 400 человек, зимовавшим здесь под командованием капитана полка La Reine Луи-Филиппа Лё Доссю д'Эбекура (Louis-Philippe Le Dossu d'Hebecourt)[25]; теперь его маленькая армия, усилен­ная гар­низоном форта, насчиты­вала примерно 2300 человек и включала в себя 3 баталь­она полков метрополии, 300 регулярных солдат в составе 8 ротах колониальной мор­ской пехоты, 800 бойцов из приданных Бурлямаку формирований канадской мили­ции[26], а также колониальных артиллеристов из корпуса canonniers-bombardiers и от­дельные подразделения полков La Sarre, Languedoc и Berry (в сумме – более 200 человек)[27]; эти скромные силы поддержива­лись 30 орудиями разных типов, размещённых на фортификационных со­оруже­ниях Карильона[28] (по другим, представляющимся более точным, данным, батареи форта располагали 36 орудиями, в том числе некоторым количеством тяжёлых 16-фунтовых[29]). Кроме того, вокруг форта к лету собра­лось не менее 300 ин­дейцев из канад­ских католических миссий[30], преимущественно абенаков, под коман­дованием Жозе-Ипполита Эртеля (Her­tel de Saint-Francois, Jo­seth-Hippolyte)[31]. Возможности обороны на зависимой от передви­жения по водным коммуника­циям местности обеспечивались флотилией Жозе Пайана Ди Сент-Онжа (Joseph Payant Dit St-Onge) в составе 4 парусно-гребных судов (3 шебек и 1 тартана[32]), имевших на борту около 100 колони­альных воен­ных моряков при 4 офице­рах[33] и нёсших от 8 до 10 пу­шек каж­дое[34]; эта флоти­лия в случае необходи­мости должна была прикрыть отход главных сил и воспрепятствовать наступлению бри­танских войск по водной комму­никации озера Шам­плейн.

Здесь же, в июне, Бурлямак получил уточнённые инструкции от Монкальма, пре­дусматри­вающие удержание Карильона, насколько возможно, при условии макси­мального сохранения собственных сил, затем (при невозможности дальнейшей обо­роны) разрушение форта и отход к Сен-Фредерику, бывшему следующим рубежом в обороне Канады по направлению движения к Монреалю[35].

Между тем как на юге началось сосредоточение британской армии, под общим командова­нием триумфатора прошлого года, победителя при Луисбурге, лейтенант-генерала Джеффри Эмхерста, по ставшей уже традиционной для Войны с Французами и Индейцами схеме. В феврале ассамблеи американ­ских колоний постановили выставить 20 000 солдат и офицеров в составе провинци­альных пол­ков[36], в том числе девять северных колоний (Массачусетс, Нью-Хэмпшир, Коннектикут, Род-Айленд, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Мэрилэнд и Делавэр) - 17 480, не считая Рэйнджеров и батуменов из указанных колоний, которых было ещё более двух с поло­виной тысяч[37]. Местом сбора ополченцев был определён, как и прежде, Олбани.

В на­чале марта Эмхерст отправил к Карильону, где на тот момент распола­гался только небольшой гарнизон во главе с Эбекуром, зимовавший здесь, а также некоторое ко­личество собравшихся возле форта союзных французам индейцев (как минимум - 480 бойцов из регулярных и иррегулярных формирований), крупный разведывательный отряд во главе со знаменитым коман­диром американ­ских Рэйнджеров лейтенант-колонэлом Робертом Роджерсом (Robert Rogers). В его подчинении находилось 378 человек[38] (90 Рэйнджеров в 3 ротах, 52 ин­дейца-мо­гавка из 1 стоунбриджской роты, 217 регулярных солдат[39], в том числе 169 – из подразде­лений лёгкой пе­хоты[40], по-видимому, некоторое количество некомбатантов). Этот отряд провёл рекогнесци­ровку враже­ского форта и сумел возвра­титься, захватив несколько скальпов, плен­ных и составив при­мерный план Карильона и его окрестностей. Крупное соединение из примерно 150 фран­цузских регуляров и 80 канадцев и ин­дейцев, вышедшее наперехват Роджерсу 7 марта[41], не смогло разгро­мить его в прямом боестолкно­вении, так как Роджерс отступил слишком быстро, и дело, по сути, ограничи­лось уничтоженным в начальной фазе боя французским пикетом и арьергардной перестрелкой партии перехвата с ротой могавков и рэйнджерской ротой Брюэра (Brewer) на стадии отхода. Потери в ходе рейда оказались удивительно низкими по сравнению с аналогич­ными операциями 1757-1758 годов: 2 Рэйнджеров уби­тыми, 1 могавк и 1 военнослужащий регу­лярных войск (фран­цузские данные сооб­щают о 30 убитых с британской стороны); кроме того, 1 Рэйнд­жер сдался в плен[42] и ещё не ме­нее 23 было потеряно от обморожения[43]. Французы лиши­лись 7 - убитыми, 3 - ране­ными и 8 - пленными[44].

Полученные в итоге рейда данные были использованы при планировании опера­ции, готовя­щейся против Карильона. Точки зрения на ход грядущей кампании разде­лились: колонэл Монтре­зор (Montresor), командовавший в армии Эмхерста инженерно-сапёрными частями, предложил задействовать для нападе­ния на вражеский форт ограниченный кон­тингент из примерно 7000 человек, 3000 из кото­рых (включавших в себя около 500 плотников и строителей лодок, 1000 нью-хэмп­ширских и 1500 коннектикутских провинциалов), предполага­лось раз­местить возле устья От­тер-Крик, к северу от Карильона и Сен-Фредерика, с целью пере­хвата снабжения указанных фор­тов по Шамплейну; в опре­делённый момент этот корпус должен был вместе с другими частями синхронно оказаться под стенами форта и принудить его гарнизон к капитуляции[45] (т.е. планирова­лось воспроизвести дейст­вия французов против бри­танских фор­тов в Осуиго в 1756 году  – прим. автора). Данный проект был от­верг­нут: Эмхерст, имев­ший свою точку зрения в отношении готовящегося наступ­ления в направлении Монреаля через систему французских ук­реплений на Шам­плейне, 28 апреля в Нью-Йорке утвердил свой план атаки Кариль­она[46], учитывав­ший ошибки Аберкромби в прошлом году, и заключавший в себе клас­сический вариант наступ­ления на Тикон­дерогу-Карильон, с массированием войск и артиллерии в один кон­центри­рованный кулак и поэтапным выдвижением к объекту атаки.

Диверсион­ные и разведывательные операции были возложены на специальные контингенты, не­большие по чис­ленности – Рэйнджеров, индейцев и лёгкую пехоту, но на данном поприще достижения у англо-американских войск оказались крайне незначительные: 25 мая отряд из при­мерно 300 человек вышел из Форта Эдвард с целью перехвата французского снабженческого конвоя с провиантом неподалёку от Карильона (соответствующая информация была получена за несколько дней до выступления от французского пленного-перебежчика), но уже 26 мая был обнаружен врагом и по­вернул об­ратно[47]. В целом, можно резюмировать, что весенний удар по французским коммуникациям наподобие того, как действовали французы против сообщений ангийских фортов в устье Осуиго в 1756 году, у британцев в «Аллее Шамплейна» не получился: всё осталось на уровне планирования, проектов и единичной хаотичной и нереализованной попытки 25-27 мая. Больше до самого сентября 1759 года никаких диверсионных операций против врага английским командова­нием не предпринималось.

 

Краткая история развития конфликта «Войны с Французами и Индейцами».

Почти с самого момента появления первых английских и французских поселенцев в Север­ной Америке (Новой Англии и Новой Франции) между ними множились конфликты. Основой здесь служили этнические, конфессиональные и культурные отличия, но главной причиной, пожа­луй, выступала постоянная угроза, представленная быстро растущими густонаселёнными коло­ниями Новой Англии для малочисленных французов в Канаде. Фактор межколониального сопер­ничества восполнялся противостоянием метрополий в Европе, вспыхивающие время от времени войны между которыми катализировали конфликты в колониях. Весьма болезненный для более чем миллиона амери­канских колонистов и их лобби в Лондоне «канадский вопрос» требовал немедленного и реши­тельного разрешения, сочетаясь с всё возрастающей популярностью идеи борьбы за колонии и их ресурсы по сравнению со «старой» приоритетностью европейского континента и рудиментарной «Доктриной о двух сферах».

Военное противостояние, разгоревшееся из-за спора о разделе сфер влияния на долину реки Огайо в 1754 году, в 1755 году переросло в полномасштабную войну в колониях (получившую локальную идентификацию «Войны с Французами и Индейцами») и достигло кульминационной точки в Европе в 1756 году, став одной из причин, породивших Семилетнюю войну 1756-1763 годов. Это была пятая по счёту война между канадскими и новоанглийскими колонистами, начи­ная с 1628 года, не считая более мелких локальных конфликтов, в которой стороны стремились достичь наибольших результатов: французы - непременно удержать Канаду, британцы – устано­вить там своё господство с целью устранения постоянной угрозы набегов с севера, в ходе которых отряды из Канады уничтожали пограничные поселения американских колонистов.

Уже в 1755 году стороны отправили в Америку свои регулярные войска (до этого в войнах участвует в основном милиционное ополчение из колонистов и союзники-индейцы; регуляры есть практически у одних французов и они представлены в основном крайне немногочисленной мор­ской пехотой Новой Франции); вместе с ними в колонии прибывают европейские методы войны (осуществление круп­ных наступательных операций на суше с применением осадной и полевой артиллерии, появление полевых сражений), завоёвы­вает позиции современная по меркам времени европейская фортифи­кация. Однако в течение трёх лет (с 1755 по 1757) ни одна из сторон, активно наращивая своё военное присутствие в регионе, не имела решающего преимущества. Французы, потеряв в самом начале войны Акадию, владение которой ими было весьма ненадёжным и спор­ным, продолжали удер­живать Канаду в ряде ключевых пунктов, перебрасывая морем всё необхо­димое из Франции, и не имели возможности принудить неприятеля к миру реши­тельным наступ­лением. Все их действия в указанный период, по сути – серия превентивных рейдовых операций, направленных на оттеснение противника с выдвинутых в направлении Канады плацдармов.

Британцы, в свою очередь, обладая подавляющим превосходством в войсках и материальных ресурсах, длительное время не располагали адекватной стратегией для решительной победы над противником и в целом относились к удалённому североамериканскому театру довольно не­брежно. Укрепившись в 1755 году в районе водораздела между озером Джордж и верховьями реки Хадсон и отразив попытку французов помешать им в сражении у озера Джордж, 1756 год англи­чане провели в бессмысенных топтаниях на всех направлениях и к тому же лишились фортов в Осуиго; а в следующем, 1757 году, потеряли ещё один форт, Уильям-Генри.

Применённая правительством Великобритании новая стратегия решительного наступления на всех направлениях против Новой Франции, основанная на подавляющем превосходстве в жи­вой силе и материальной части и связанная с переносом основной тяжести военных операций в Северную Америку, принесла свои плоды: кампания 1758 года закончилась для фран­цузов в Канаде, по сути, поражением почти на всех фронтах: летом пал Луисбург, основное свя­зующее звено в снабжении Канады, и был захва­чен и уничтожен форт Фронтенак на озере Онта­рио, а в ноябре канадские гарнизоны оставили Огайо. Единичный круп­ный успех был достигнут только 8 июля 1758 года в сражении у Тиконде­роги или Карильона, но эта победа представляла собой частное ис­ключение из общего правила и была вызвана скорее ошибкой британского командую­щего на направлении майора-генерала Джеймса Абер­кромби (James Abercromby), атаковавшего своего противника, генерал-майора[1] Луи Жозе Мон­кальма де Сен-Верана (Louis Joseph Montcalm de Saint-Veran) с главной армией в укреплённом им лагере и понесшего крайне высокие относи­тельные и абсолютные потери.

В результате в новом, 1759, году, шестом году Войны с Французами и Индейцами объектом британского наступ­ле­ния становились уже исконные территории Нижней Канады, где было ком­пактно сосре­доточено почти всё население Новой Франции, около 60 тысяч франкоговорящих канадцев[2] и некоторое количество профранцузских католиков-индейцев: три британские армии, Уолфа, Эмхерста и Приди, должны были действовать соответственно против Квебека, Карильона и фран­цузских фортов на Онтарио.