Индиго, творящие вместе: Преображая мир

       С Шеннон я познакомился примерно год назад. Она — настоящее олицетворение Индиго-гушнисга (см. список характерных черт Эмбер). Шеннон еще в ранней юности «знала», что будет работать с трудными подростками. Она начала эту деятельность еще будучи старшеклассницей и продолжает ее по сей день, Шеннон закончила колледж с дипломом по социологии и специализировалась на подростковых проблемах с алкоголем и наркотиками, Помимо того, она имеет дипломы преподавателя йоги и массажиста-терапевта, а также прошла курсы траволечения, здорового питания, ароматерапии и исцеления путем творческого самовыражения. Шеннон решила разработать реабилитационный процесс и создать соответствующее учреждение, которое помогало бы молодым людям избавляться от губительных пристрастий и сосредоточилось бы на их телесном здоровье, эмоциональном благополучии, духовном развитии и понимании цели своей жизни, И ей удалось сделать это, причем она сама оплатила все расходы. Главные принципы этой организации, составленные Шеннон и другими Индиго, гласят: Основная задача программы, основанной на обучении и ободрении, заключается в том, чтобы помогать молодым людям в возрасте от 15 до 25 лет преодолевать наркотическую и алкогольную зависимость, прочие формы злоупотребления своим телом, умом и духом и пагубного влияния на них, Программа эта является «трехмерной», то есть уделяет равное внимание физическому, эмоциональному (душевному) и духовному аспекту лечения.

       Программа опирается на допущение, что у каждого из нас есть свое предназначение и все мы взаимосвязаны, Таким образом все, что мы делаем с собственным телом, отражается и на огромном теле всей Земли, то есть неизбежно сказывается на всех нас. С учетом всего этого в программу включены элементы альтернативного оздоровления, развития экологической бдительности, обучение житейским навыкам и принципам духовного роста.

       Помимо прочего, это программа опирается на взаимопомощь. По мере того как у участника программы крепнет ощущение своего Я, он постепенно вовлекается в консультационную деятельность. Благодаря этому у него появляется возможность дать что-то взамен и помочь другим молодым людям на пути к Самоисцелению. Молодые люди участвуют в программе на правах добровольцев, администраторов, персонала, преподавателей и помощников. Программа представляет собой средство, позволяющее молодежи возродиться и вернуть себе свое Истинное Я.

       Шеннон предложила мне войти в совет директоров этой организации, и я согласилась, Работа с этими юными Индиго стала для меня настоящим подарком судьбы; я ими искренно восхищаюсь. Как свойственно всем Индиго, эти молодые люди полны решимости добиться всего задуманного. Они целеустремленны, их не пугают широкие задачи выбранной миссии. Наконец, они всей душой преданы идее духовного развития.

       Индиго пришли надолго. Они ломают былые правила и требуют перемен. Они — порыв свежего ветра над застоявшимися традициями, буревестники нового общества, которому предстоит перейти к более высокому уровню сознания, Индиго самим своим существованием бросают вызов всему, что мы говорим и делаем. Они настаивают на безупречной честности и правдивости, а если окружающей их среде не хватает целостности. Индиго просто «выключаются» из нее. Мы можем сотрудничать с ними, расти вместе с ними — либо, напротив, противиться им и застыть в своем самодовольстве, Выбор за нами.

       Желания Индиго очень просты; побольше любви и благоприятных для развития условий, разумного наставничества и свободы для выражения своей яркой индивидуальности, Взамен же наш мир получит такие дары, о которых трудно и мечтать.

           

Мир

Рука об руку идем

Вместе

Мир и я

И все народы

Черные и белые

И все киты

Вальсирующие в море

Все дельфины

       Скользящие в прибое

Рука об руку идем

Вместе

И гадаем:

Зачем война?

       Зачем злость?

       Зачем ненависть?

       Мир и я

И все создания Земли

Вместе навсегда

Рука об руку идем,

Сара Беркли, 10 лет

 

Нам хочется закончить эту главу свежими новостями о риталине. За последние два года появлялось немало статей, касающихся этого лекарства, — и большая часть авторов высказывалась о нем неодобрительно. В Интернете существуют уже десятки сайтов, которые предлагают подробные сведения о долговременном влиянии риталина на детей и предлагают таким детям помощь. Эта тема волнует очень многих.

       Мы, как и прежде, призываем родителей испробовать все прочие способы, прежде чем решиться на применение риталина. Помимо потрясающих объемов данных о биологических последствиях использования этого лекарства, появились и другие сведения, которые заставляют задуматься над психологическими и общекультурными проблемами.

       Вот статья Эбен Кейрл из журнала «Современная психология» (июнь 2000 г. стр. 17):

 

       СНВГ на продажу

       «В благословенном Вирджиния-Бич и дня не проходит, чтобы почти каждый пятый из числа нашей "золотой молодежи" не принял риталин. И многим из них он совершенно не нужен», — утверждает психолог-педиатр, доктор философии Гретхен Ла-Февр. Действительно, в США начался настоящий «риталиновый бум»: в 1990 году препарат принимали 900 тысяч детей, а в 2000 году —уже 5 миллионов. Психологи тычут пальцами в сторону соперничающих между собой родителей, готовых заплатить любую цену, лишь бы добиться для своих детей хоть каких-то преимуществ.

       В своем исследовании, опубликованном в «Журнале здоровья американского общества» Ла-Февр сообщает, что синдромом нарушения внимания с гиперактивностью страдает от 3 до 5 процентов учеников начальных классов, однако лекарства от этого расстройства принимает ровно вшестеро больше пятиклассников —и такое процентное соотношение, по словам автора, сохраняется в состоятельных американских семьях по всей стране. Как объясняет Ла-Февр, родители прибегают к риталину, поскольку тот улучшает сосредоточенность и химическим путем «вынуждает» детей быть внимательнее. По мнению Роберта Стернберга, профессора Йельского университета, есть и еще одно преимущество: «Как только ребенка официально признают трудно-обучаемым, он получает множество поблажек — дополнительную помощь, дополнительное время при выполнении тестовых заданий. Потому-то родители и добиваются этого диагноза».

       Не удивительно, что многие специалисты в ярости! В конце прошлого года представители Центра «Наука во благо общества» принялись осаждать Донну ШелеЙла, секретаря министерства здравоохранения и социальных служб США, с просьбой вмешаться и способствовать тому, чтобы для коррекции поведения и повышения успеваемости детей использовались образовательные и воспитательные методы, а не амфетамины. Кроме того, представители Центра высказали озабоченность побочными эффектами риталина — спазмами в животе, бессонницей и задержкой роста, — не говоря уж о недавнем исследовании, во время которого риталин вызвал у лабораторной крысы рак печени. Однако родителей все это не остановило. Преподаватель философии Колорадского университета, доктор философии Кла-удиа Миллз отмечает: «Мы даем детям риталин отчасти потому, что не в силах смириться с успеваемостью ниже среднего уровня. Нам хочется, чтобы все дети были выше среднего уровня!»

 

А вот еще одна показательная статья (Рейтере, 14 сентября 2000 года):

 

Юристы утверждают: производители лекарств и психиатры выдумали СНВГ, чтобы продавать риталин!

       Эдвард Тобин

(статья приводится с сокращениями)

 

       НЬЮ-ЙОРК (Рейтере). — Ричард Скрагз, авдокат, который в 1998 году руководил урегулированием судебного процесса между штатами США и табачной промышленностью, назвал судебные иски против производителей риталина (лекарства от расстройств, связанных с гиперактивностью) «очередным полем боя коллективных исков» общенационального масштаба.

       Юрист из штата Миссисипи возглавляет группу адвокатов, выступающих от имени истцов, которые заявляют в двух судебных исках, что производители этого лекарства в сговоре с психиатрами «выдумали» расстройство под названием синдром нарушения внимания с гиперактивностью (СНВГ).

       Скрагз, впервые попробовавший себя в коллективных исках национального масштаба, когда успешно провел кампанию против асбестовой промышленности (это было еще до

       обуздания табачных магнатов), настойчиво доказывает, что на кону — здоровье четырех миллионов детей, принимающих совершенно ненужное лекарство.

       В двух судебных исках, поданных в государственный суд города Хакенсек (штат Нью-Джерси) и федеральный суд Сан-Диего, перечисляются швейцарская группа здравоохранения «Новартис AG», Американская психиатрическая ассоциация(ЛЯЛ) и некоммерческая общественная группа под названием «Дети и взрослые, страдающие нарушением внимания и гиперактивностью».

       Юристы добиваются для своих групповых исков статуса общенациональных и требуют многомиллиардного возмещения ущерба. Компания «Новартис» и Ассоциация отвергают выдвинутые обвинения.

       «Основой жалобы послужил тот факт, что ответчики неоправданно расширили определение СНВГ, чтобы оно включало «нормальных» детей и давало возможность рекламировать и продавать больше лекарств, лечить еще больше людей, — заявил Скрагз в телефонной беседе с корреспондентом Рейтере. —Эти обвинения представляют собой очередные общенациональные групповые иски, но, поскольку дело касается детей, они имеют исключительную важность. Правительственные чиновники, фармацевтические компании и специалисты в области здравоохранения уже довольно давно спорят о правомерности применения ритали-на для лечения детей от синдрома нарушения внимания с гиперактивностью (СНВГ). Лекарство присутствует на рынке уже более сорока лет, но в поле внимания широкой общественности этот вопрос попал после весенней инициативы Белого Дома, направленной на сокращение числа детей, которых лечат препаратом, известным в химии под названием метил-лефенидат».

       Скрагз, чей совокупный гонорар за услуги по судебным разбирательствам с табачной промышленностью составил

       400 миллионов долларов, утверждает, что в случае с ритали-ном основным побуждением для него является забота о здоровье общества, а конечная цель поданных судебных исков заключается в принципиальном изменении нынешней схемы применения этого лекарства.

       «Сейчас диагностическим критериям, допускающим использование риталина, удовлетворяет практически любой ребенок. Эксплуатируя родительское беспокойство за благополучие детей, производители и психиатры получают неправомерную прибыль. Я считаю, что это заслуживает сурового осуждения, поскольку может привести к непредсказуемому влиянию на здоровье очень многих американских детей», — сказал Скрагз.

       По его словам, адвокаты добиваются квалификации своих групповых исков как общенациональных и надеются на появление других подобных судебных исков — на том основании, что «критерии диагностики этой болезни расширены искуственно, чтобы охватить как можно больше детей и продавать больше лекарств».

 

* * *

 

«Ничто из того, что мы делаем для своих детей,

не проходит незаметно.

       Порой кажется, что они этого не замечают,

думают о своем, отводят глаза

и совсем уж редко благодарят,

 но все, что мы для них делаем, — не напрасно».

       Гаррисон Кейлор

       Глава седьмая

Глазами индиго

 

Самыми трогательными и глубокими из полученных нами откликов на первую книгу стали письма от самих подростков и молодых людей из числа Индиго. И хотя большинство «настоящих» Индиго — еще совсем дети, многие из их предшественников уже вступили в пору отрочества, а кое-кому уже за двадцать. Нам кажется, уже нет смысла заострять внимание читателей на том, как выглядит сейчас мир подростков и какие ужасные страсти в нем порой кипят.

       В книге «Дети Индиго» мы уже говорили, что одна из характерных черт Индиго — ощущение самого себя как взрослого в теле ребенка... Не раз мы говорили и о том, что недостаток уважения вызывает у Индиго совершенно искреннее отчаяние. Они чувствуют себя совсем взрослыми, но родители и учителя продолжают видеть в них только «детей». Раздражительность, накопленная дома, подчас выплескивается в других местах (например, в школе), а чем все это заканчивается, мы прекрасно знаем по сложившейся сейчас общей картине.

       В первой книге мы опубликовали два письма от молодых людей, которые рассказывали, «что значит быть Индиго». В ответ на эти два письма мы получили множество отликов от других молодых людей, восклицавших «Да, и я тоже!». Теперь нам хочется предложить вам еще несколько историй, написанных самими Индиго. У вас может сложиться впечатление, что эта глава предназначена для них, но на самом деле она — для

       вас. Чем внимательнее мы прислушаемся к мнению своих «юных взрослых», тем больше согласия будет в наших семьях.

       И мы вовсе не «подтасовывали» факты. Большая часть полученных нами писем действительно начиналась словами: «Мне шестнадцать лет...» Как известно, это тот самый «переходный возраст», когда дети становятся взрослыми. Это переломный момент, с которыми связаны важнейшие вопросы жизни: степень самоуважения, первая любовь, выбор профессии и так далее.

       Некоторые из этих писем пришли сразу после того, как мы опубликовали свою первую книгу. Многие были получены нами буквально перед тем, как эта, вторая книга должна была отправляться в типографию. Если нам не удавалось связаться с автором, мы меняли его имя, чтобы не нарушать принципа конфиденциальности личной переписки. Тем не менее мы сомневаемся, что эти авторы отказали бы нам в просьбе разрешить ознакомить с их письмами широкий круг читатели. Вообще говоря, нам кажется, что все эти молодые люди писали нам именно с такой целью — с желанием, чтобы все вы узнали о феномене Индиго как можно больше.

       Читая эти истории, помните, что они «не обработаны» и рассматриваются через «фильтр восприятия» молодых людей, переживающих муки взросления, —еще не взрослых, но уже и не детей. Возможно, в этих рассказах и нет ответов на все вопросы, но переживания «из первых рук» безусловно представляют для нас огромную ценность.

       Помните характерные черты Индиго, которые перечислялись в нашей первой книге? Мы говорили тогда, что этим детям отчаянно хочется найти хоть кого-то, кто мыслил бы так же, как они. Кроме того, мы указывали на еще одну своеобразную черту их характера: они терпеть не могут, когда проверяют их уже усвоенные знания или то, что они считают для себя «пройденным этапом». Обсуждали мы и тот факт, что учителям прежде всего нужно завоевать уважение этих детей, а не ждать от них почтительности лишь потому, что учителя имеют над ними определенную власть. Мы рассказывали, что некоторые ученики ощущают во взрослых (например, в характере тех же учителей) отсутствие внутренней гармонии и словно «отворачиваются» от подобных людей. Наконец, мы говорили, что, если эти дети не добиваются желаемого, они собираются в своего рода «группы взаимной поддержки», а подчас и пытаются найти на стороне нечто такое, что позволило бы «выпустить пар», то есть накопившееся раздражение и обиду.

       Мы напоминаем обо всем этом по той причине, что многие эти особенности можно отследить в каждом из приведенных ниже рассказов; заметите вы и многочисленные вопросы, которые уже возникали в наших предшествующих дискуссиях. Обратите, однако, внимание и еще на кое-что: дети искренне благодарны родителям и учителям, когда те прилагают все старания, чтобы найти с Детьми Индиго общий язык. Разумеется, с той же откровенностью дети высказываются и о том, что им не по душе.

       Самое последнее письмо в этой главе прислал взрослый Индиго, пожелавший поделиться с нами историей своей жизни и объяснить, что значит подвергать все сомнению. Он рассказывает о том, как протекало его развитие и какие религиозные переживания он испытывал. Помните, что мы говорили о духовности Индиго? Они любят бывать в церкви, но не потерпят ничего поверхностного! Это маленькие шаманы, которые мгновенно подмечают, что пастырь порой знает меньше, чем сами Индиго (и это, увы, часто приводит к неприятностям).

       Нам хочется поблагодарить всех авторов этих писем за их смелость. Кроме того, мы выражаем искреннее восхищение их жизнью и хотим сказать им: мы убеждены, что вы —невероятно ценные для всего человечества люди! То, о чем вы рассказываете, имеет огромное значение для всех нас, независимо от нашего возраста.

       Повторим уже сказанные нами слова: эти молодые люди могут очень многому нас научить. Надеемся, вы «вслушаетесь» в их слова, читая эти откровенные рассказы.

           

       Авторам «Детей Индиго»

Лиза Уоплис

 

       Хотя я еще не дочитала до конца даже первую главу вашей книги, мне уже хочется вам написать. Мне шестнадцать лет, и я точно знаю, что я — одна из тех, о ком вы говорите, Мне рассказывали, что я с раннего детства начала расспрашивать, откуда мы пришли. Я задавала маме вопросы, которые ей никогда и в голову не приходили. Долгое время я чувствовала себя очень одинокой — несмотря на то, что у меня всегда было много друзей и близких людей. Часто возникало такое чувство, что я способна на что-то большее, чем все остальные. Много-много раз я вела себя намного «взрослее», чем мои сверстники, Уже к подростковому возрасту я самостоятельно разобралась в том, как устроен мир и я сама, хотя мои родители до сих пор бьются над некоторыми из этих вопросов.

       Всю свою жизнь я чувствовала себя какой-то неполной и ужасно одинокой. Как ни странно, так было вплоть до минувшей недели, когда я наконец-то ясно осознала собственное восприятие духовных вопросов и свою «другую половину», Простите, если я пишу сбивчиво, но я, так сказать, кое-что «придерживаю» и говорю не все. В разговоре с одним из моих лучших друзей — хотя он мне не просто друг, а нечто большее (не в сексуальном смысле, в духовном!) — мы оба выяснили, что чувствуем практически одно и то же. Мы оба ощущаем, что воспринимаем мир глубже, чем остальные ребята, и достигли такого уровня внутренней гармонии, какого многим просто не суждено достичь. И мы оба думаем, что школа.., ну, не то чтобы нам там скучно, просто такое ощущение, что в этом нет смысла! И еще: мы оба чувствовали себя очень одинокими.

       Во время того разговора мы поняли, что оба являемся древними душами и нынешнее воплощение на Земле для нас — последнее, Положив телефонную трубку, я поняла, что уже не одинока. А когда я начала читать про других Индиго, у меня сразу появилось чувство родства с ними. Как здорово было бы встретиться с ними со всеми!

       Когда я читаю вашу книгу, у меня мурашки бегают по коже, мне просто плакать хочется. Мне так приятно знать, что где-то на свете есть и другие. Хотя меня окружают чудесные, замечательные люди, я чувствовала себя совершенно изолированной от мира — конечно, пока не узнала своего друга «по-настоящему», Теперь я знаю, что мы с ним не одиноки. Спасибо за вашу книгу!

 

       Жизнь Индиго — глазами Индиго

Катарина Фридрих

 

       Я — Индиго «меж измерениями» из Австралии. Мне шестнадцать лет, и не так давно я вступила в период «кризиса среднего возраста» (так мама говорит). Три месяца мама, которая больше десяти лет в одиночку растила меня и мою младшую сестренку, уже всерьез подумывала, не отвести ли меня в поликлинику, чтобы мне прописали успокоительное: я кричала, истерически рыдала и умоляла ее отпустить меня аомой (иными словами, дать мне умереть — и вернуться к Духу). Я искусала себе все руки, я в буквальном смысле рвала на себе волосы. Помню, как отчаянно я молила маму, чтобы она меня послушалась. Боже мой, подумать только!

       Мама всегда относилась ко мне как к взрослой и представляла своим знакомым как равную себе. Она никогда не отказывалась меня выслушать, всегда чувствовала, если что-то было не так, и говорила со мной, пока я все не рассказывала. Конечно, у нее сердце разрывалось, когда она столкнулась с подростком на грани безумия, умоляющим, чтобы его выслушали. Когда она говорила: «Все в порядке», я только начинала рыдать еще сильнее, — я знала, что далеко не все в порядке, и отчаянно хотела, чтобы хоть кто-нибудь мне помог. В общем, проблема была совсем не в том, что мама меня не хотела выслушать, — меня не слышали s школе.

       Первые школьные годы были у меня чудесными. Чаще всего я вспоминаю о них, когда мечтаю над книгами о всяких историях, сказках и волшебстве. Одно из самых ярких и дорогих мне воспоминаний: я лежу под деревом, усыпанным желтыми цветками, и читаю книгу — но вижу себя со стороны, будто наблюдаю за самой собой, Правда, я всегда читала сказки только до половины, а потом сама придумывала им концовки. Я жила в раю, который почти не имел ничего общего с учителями, Большую часть времени я проводила наедине с собой, но мне это нравилось. Я действительно чувствовала, что непохожа на остальных, хотя знала, что я просто «не такая» — но ничуть не хуже других и вовсе не замкнутая. Я смотрела на окружающих, видела, как они себя ведут, но сама вела себя иначе. Моим любимым словом было «Почему?» — чаще всего в вопросах «Почему он это делает?» и «А почему я должна это делать?». Эти вопросы не означали, что я против этого или бунтую. Мне просто хотелось понять!

       Все изменилось, когда мне было лет семь-восемь, В школе начались уроки музыки. Занятия сводились к тому, что учительница рисовала на доске ноты, а потом мы должны были отстукивать их на барабанчиках в такт ее указаниям — и так снова и снова, до бесконечности. Я, бывало, просто глядела на деревья за окном и барабанила чисто машинально. Через три недели этого занудства один семилетний мальчик повел себя умнее и правильнее всех: просто вскочил и запустил свой пластмассовый барабан учительнице в голову. То, что было потом, чем-то напоминало эпизоды из «Повелителя мух».

       Этот стиль поведения быстро подхватили все остальные ученики, и очень скоро все учителя, пытавшиеся держать наш класс в узде, потерпели полную неудачу, Если на нас кричали, мы орали в ответ. Одни учителя просто в бешенстве бросали наш класс, другие даже не пытались нас чему-то учить и тратили весь урок на попытки взять нас под контроль.

       Сама я большую часть времени сидела «на Камчатке» и делала уроки, которые задавала мне дома мама. Однажды я даже заперлась в классе — да так, что директору пришлось приходить и отпирать замок, Потом она отвела меня к себе в кабинет и накричала, на что я ответила ледяным тоном: «Миссис N (учительница) глупая и ничего не делает».

       Наконец мама добилась того, чтобы меня перевели в другой класс, где преподавала самая старая, строгая и страшная на вид учительница, И она мне понравилась! Если честно, чаще всего мы просто садились в ряд и нараспев декламировали таблицу умножения, но еще она учила нас, как вышивать и готовить яблоки в глазури на Рождество, Писать прописью мы учились так: мы писали что-то печатными буквами, она переписывала это прописными, а мы потом опять писали, копируя ее каллиграфический почерк. Она придерживалась традиционных форм обучения, но она любила нас, заботилось о нас — и потому мы тоже ее любили, К сожалению, в конце того учебного года она ушла на пенсию, и пришлось вернуться к тому, что было... Я отказывалась ходить в школу!

       В школе маме говорили, что я просто расстроена недавним разводом своих родителей, Мама приняла это близко к сердцу и отвела меня к психотерапевту. Тот поступил просто чудесно: сразу сказал маме, что она — замечательная мать, и моя травма вызвана тем, что творится в школе, а не дома, Тогда мама начала разбираться в школьных порядках, чтобы понять общую ситуацию и изменить ее, но ей на каждом шагу давали от ворот поворот. В конце концов она просто перевела меня в другую школу.

       Я, правда, не очень-то «вписалась» в новый коллектив, но теперь, по крайней мере, получала приличную порцию образования: английский язык, науки, история, литературное творчество и так далее. V меня были отличные оценки по всем предметам, хотя в первые годы школы я особенно не блистала. Тем не менее математика была и оставалась для меня предметом трудным: мне она казалась скучной, чересчур логичной и безжизненной.

       В новой школе я стала главным объектом насмешек, издевательств и «изоляции», и это задевало меня до глубины души. Вскоре я просто решила, что так уж они устроены, эти чужаки. Учителя, впрочем, в этом райском уголке были просто замечательные! У меня появилась возможность посещать уроки литературного мастерства, которые проводили профессиональные писатели, Благодаря этому я даже познакомилась со своим любимым автором, Кристин Харрис.

       Я пела в хоре и играла на скрипке, И еще кое в чем мне повезло: я встретила другого ребенка, очень похожего на меня. От него другие ученики тоже держались в стороне — прежде всего потому, что он всегда говорил на такие сложные темы, что большая часть учеников просто не могла его понять. И хотя мы с ним редко разговаривали, для меня настоящим событием стало уже одно то, что на свете есть и другие такие, как я!

       В старших классах мне вообще крупно повезло: меня включили в число учеников, которым разрешали «забегать вперед» по тем предметам, с какими они блестяще справлялись, Как оказалось, это было сущее благословение: я смогла изучать дополнительные главы истории, общественных наук, биологии и истории искусств за счет тех предметов, которые меня мало интересовали — математики и прочих точных наук. Кроме того, у меня появилась возможность самой выбирать уроки из расписания, так что отныне я не обязана была ходить к учителям, которые, как мне уже было понятно, скорее мешали моей учебе, чем помогали ей.

       А потом мне исполнилось шестнадцать лет и начался мой последний (так, во всяком случае, я думала) школьный год. У меня неожиданно отняли право не делать ненужные домашние задания (поскольку я и без того прекрасно знала материал). Теперь нужно было выполнять все. Быть просто отличницей уже стало мало — мне пришлось все время доказывать, что я хорошо соображаю. Я начала сомневаться в своих умственных способностях и самой себе. В тот же год у меня начались первые половые отношения с человеком на семь лет старше меня. Благодаря ему я вновь почувствовала себя значимой и любимой, но у того парня были очень сложные отношения в семье, детство его прошло под гнетом сексуальных и физических издевательств, пьянства и прочих подобных несчастий. Иными словами, наши отношения тоже были очень сложными.

       В конце концов я порвала с ним — это причинило мне много боли, а затем наступило полное одиночество,.. Школьные уроки не приносили ничего, кроме раздражения, а вдобавок разладились мои отношения с немногими друзьями, которых мне удалось найти, когда я пыталась хоть как-то оживить свою жизнь. Мама за которой я всегда была как за каменной стеной, в ту пору впервые после развода серьезно увлеклась другим мужчиной, и потому ее поведение тоже изменилось. V меня пропал аппетит, я очень похудела, и от этого на душе стало еще хуже: я казалась себе уродиной, изгоем, полной дурой, лентяйкой и никчемой. Больше того, мне было стыдно, что люди, которых я люблю, видят меня в таком угнетенном, ужасном состоянии.

       Что же помогло мне прийти в себя, что позволило описывать сейчас все это, почти не роняя слез? Любовь! Я на несколько дней приехала к папе, и его отец, мой дедушка впервые сказал мне, что очень меня любит. Потом я немного погостила у тети. Бабушка с дедушкой (мамины родители), которые живут за городом, тоже приехали повидаться со мной. Сестренка то и дело обнимала меня, а мама все бросила и занималась только мной, лишь бы я вернулась к норме.

       Я ходила к врачу, но он ничего не мог поделать и сразу признался в этом. Я побывала у травника, она прописала мне кое-какие травы — и они очень помогли, как, впрочем, и электромагнитная терапия. Наконец, однажды мне приснился гномик. Он принес приятную весть, которая до сих пор эхом раздается в моей голове, Он сказал: «Минувшее поколение должно было изменить себя. Вы (Дети Индиго) — уже другие. Вам суждено изменить мир».

       Когда я услышала, что дело не во мне, а в окружающем мире, мне сразу полегчало. Я нравлюсь сама себе, но в этом мире мне нравится далеко не все. Я в порядке. Я — это я. Я могу что-то

       изменить и непременно это сделаю. А тогда и весь мир изменится.

       Сегодня многих детей обвиняют в том, будто они считают, что весь мир крутится только вокруг них. А я надеюсь, что в один прекрасный день так и будет!

           

Я знаю, что я — Индиго!

       Пэтти Доу

 

       Я только что дочитала вашу книгу о Детях Индиго. Мне шестнадцать лет, и мне кажется, я тоже Индиго. Скажем так: я знаю, что я Индиго, просто привыкла высказываться так, чтобы мои слова не звучали эгоцентрично и не вызывали отрицательного отклика. Теперь, когда это оговорено, я хочу поблагодарить вас за книгу и поделиться некоторыми своими соображениями.

       Книга мне очень понравилась: она стала не только приятным подтверждением моих мыслей, но и во многих отношениях просто открыла мне глаза. Особое удовольствие я получила от истории Кендис Крилмен. Лоди, у которых ее успехи в учебе вызывали зависть и злость, — все это я испытала и на своей шкуре.

       Единственным, что было мне не знакомо, стали переживания Индиго, связанные со здоровьем, особенно проблемы СНВ и СНВГ. Мне очень повезло: у меня замечательные, терпимые родители. Они вырастили меня так, что я имела полную свободу самопостижения и изучения окружающего мира. Духовные стороны жизни, о которых вы говорите в своей книге, в нашем доме — норма. Я не перестаю благодарить судьбу за то, что выросла в семье, где перерождения и карма — едва ли не основы мировосприятия. Я уверена, что именно поэтому мне не довелось сталкиваться с горькими разочарованиями и непониманием окружающих.

       Мы всей семьей уже много лет пытаемся бороться с почти непрошибаемой системой образования. В начальных классах мне очень повезло с чуткими преподавателями, но затем, начиная с шестого класса, все пошло иначе, Я не раз видела, как многие из моих одаренных сверстников впадали в отчаяние и просто бросали школу. И с каждым таким случаем моя решимость что-то изменить становилась все тверже.

       И через год, когда я закончу школу, мне будет приятно уходить с мыслью, что по крайней мере в моей школе подросткам вроде меня станет хоть немного легче получать надлежащее образование.

       Последнее, о чем я хотела бы сказать, — это чувство изолированности, которое испытывают многие Индиго. Я всегда понимала, что непохожа на других, Я не просто Индиго: моя мама — владелица магазина здоровой пищи в небольшом городке, где многие до сих пор с подозрением относятся к продуктам, которые у нас продают, К тому же мы не христиане, а живем в преимущественно христианском окружении.

       Уже самые первые случаи общения с другими детьми позволили мне понять, что я не такая, как все, и я всегда благодарила за это жизнь, Я вижу, что многие не понимают меня, моих слов и поступков. Я сознаю все гораздо яснее, чем они, и ни на что не променяю эту способность, Я — «чудачка», и мне это нравится. Я сама выбрала эту жизнь, я с радостью принимаю все ее уроки и путь, которому следую.

       Мне просто захотелось поделиться с вами этими мыслями, чтобы вы знали: на свете есть Индиго, которые растут, не теряя связи со своей интуицией, — Индиго, которые живут в ладу со своими талантами и направляют их во благо других.

       Спасибо вам еще раз за вашу чудесную книгу! Напоследок я расскажу короткую историю. Мне посчастливилось встретиться и с другими такими же детьми. Когда мы с ними болтаем и кто-нибудь упоминает о каком-то человеке, прежде всего звучит вопрос: «А он из наших?» Да, так мы и говорим: из «наших». Именно это нам важно знать о любом незнакомом человеке, Теперь-то я понимаю, что значит «наши», а раньше как-то и не задумывалась, просто знала, что на свете есть «мы».

           

       Словно в зеркале

Джейкоб Батлер

 

       Я — Индиго. Совсем недавно я прочитал вашу книгу «Дети Индиго». Боже мой! Я словно увидел себя в зеркале! Я уже взрослый Индиго, мне двадцать шесть лет, и у меня двое чудесных Детей Индиго, Воспитывать их мне не очень-то трудно, ведь я прекрасно помню себя в детстве. Мы с женой интуитивно пользовались многими правилами, которые позднее прочли в вашей книге. Главное, мы помогали детям быть самими собой. Простите, что пишу так сбивчиво: у меня сейчас в голове столько мыслей, что трудно изложить их последовательно и связно. Начну со своего детства.

       Еще малышом я точно знал, кто я. Помню, я рассказывал родителям то про одно, то про другое — просто о том, что знал, Но они всегда воспринимали это как ребячью болтовню. Не то чтобы это было проблемой, но я просто знал многие вещи. В детстве мы с братом спали на чердаке над столярной мастерской отца. В нашем доме было только две спальни, и одну из них занимали сестры. Но спать на чердаке было здорово! Случалось, я прибегал в спальню родителей ночами и рассказывал маме, что видел летающие блюдца, а она просто бормотала, что их не бывает, и опять засыпала. Спустя несколько лет, когда мы с мамой сидели в церкви, я сказал, что вижу вокруг людей свет. Еще я видел красноватое свечение вокруг изображения Христа на стене и хотел понять, почему он так сердится. Мама ответила, что я не могу ничего такого видеть, а Иисус не сердится, и вообще я должен сидеть тихо, никому не мешать. После нескольких таких случаев я просто перестал рассказывать другим о странностях, которые — я твердо знаю! — были совершенно реальными, Когда мне было восемь лет, родители подали на развод, а мама «обратилась» в нью-эйджевскую веру. Это ужасно разозлило отца, который в ту пору был ревностным мормоном. Мама

       уехала, и с тех пор я видел ее десяток раз, не больше, Мы, правда, переписывались, созванивались, и она рассказывала о своих глубочайших прозрениях. Не хочу показаться снобом, но мне хотелось ответить ей коротко и ясно: «Вздор!» С другой стороны, я понимаю, что она идет своим путем просветления. Ее частенько бросало из стороны в сторону, но, в целом, она следует одному и тому же курсу.

       После развода родителей.мой отец сошелся с женщиной, которая тоже увлекалась «Нью-Эйджем». Она действительно дала нам полезные советы в отношении медитации и не мешала ни мне, ни моему брату и двум сестрам быть самими собой. Той же политики придерживался затем и отец... уже после того, как они расстались. Он всегда твердил, что мы упрямые, как черти, и что он давно уже понял: если уж нам взбредет что-то в голову, мы этого так или иначе добьемся, так что он будет присматривать лишь за тем, чтобы мы совсем уж не распустились и не попали в неприятности.

       Став подростком, я действительно ощутил себя досадной помехой. Все женщины, с которыми сходился отец, либо бросали его, либо ненавидели нас, его детей. Винить во всем себя было проще простого: я несколько раз подумывал о самоубийстве, но вовремя останавливался, понимая, что жизнь дарована мне не просто так. Я припоминал все то, что было со мной в детстве и что я позднее подавлял; кроме того, я снова начал медитировать, Это отчасти помогло. Я начал читать книги по восточной философии, Особенно мне понравились «Иллюзии»* — я впервые прочитал их, когда мне было всего двенадцать лет. Но я вспомнил, как в детстве — даже не знаю, было то во сне или наяву — я встретил какую-то пожилую да