Начало освобождения труда от инстинктивной формы

 

Предлюди обладали наивысшей способностью приспособления к среде. Это обусловило их процветание в эпоху плиоцена и, как следствие, широкое расселение. Переход на землю давал предлюдям возможность занять такие территории, которые недоступны были человекообразным обезьянам, ведущим древесный" или полудревесный образ жизни. Часть предлюдей покинула леса и переселилась в безлесные местности.

Предлюди не перестали быть животными, их развитие определялось действием биологических законов. Широкое расселение предлюдей не могло не привести к образованию различных биологических форм предлюдей видов, а может быть, и более крупных систематических единиц. По распространенному сейчас мнению, подсемейство австралопитековых состоит из трех родов, насчитывающих в своем составе пять видов. (См. Я. Я. Рогинский, М. Г. Левин, «Основы антропологии», стр. 201).

При всем разнообразии биологических форм предлюдей общей характерной их особенностью был инстинктивный труд. Инстинктивный труд был основным и необходимым условием существования предлюдей. Непрерывное развитие инстинктивного труда, совершенствование инстинктивно-трудовых актов являлось жизненной необходимостью для них.

Однако, рано или поздно развитие инстинктивного труда должно было дойти до такого предела, за которым его совершенствование [186] становилось невозможным без совершенствования используемых средств труда. Совершенствование же средств труда есть не что иное, как их обработка, их изготовление. Развитие инстинктивного труда неизбежно вело к такому пределу, за которым инстинктивный труд не мог дальше развиваться, не превращаясь в человеческий труд. «Вообще, когда процесс труда достиг хотя бы некоторого развития, — писал Маркс,— он нуждается в подвергшихся обработке средствах труда». (К. Маркс, «Капитал», том I, стр. 186).

Что следует понимать под изготовлением средств труда и когда возникают предпосылки для перехода от использования готовых средств труда к их изготовлению?

При рассмотрении поведения человекообразных обезьян мы встретились с фактами использования ими в качестве средств труда таких предметов, которые они предварительно подвергли обработке (эксперименты Келера, Г. З. Рогинского, Э. Г. Вацуро).

Что представляют из себя подобные акты изготовления средств труда?

Обезьяна подвергает обработке предметы природы, используя только органы своего тела. В этих актах отсутствуют средства труда. Следовательно, эти действия не являются инстинктивно-трудовыми актами. Они представляют собой не что иное, как исследовательские рефлексы, ни чем не отличающиеся от обычных исследовательских рефлексов. Как всякие исследовательские рефлексы, возникнув, они могут дальше войти в состав сложных актов поведения, могут вступить в связь с инстинктивно-трудовыми актами и им предшествовать. Все это не меняет того, что они являются исследовательскими рефлексами и только исследовательскими рефлексами.

Таким образом, эти акты не только не представляют собой более высокую ступень развития, чем инстинктивно-трудовые акты, но даже не стоят на одном уровне с ними, ибо являются обычными исследовательскими рефлексами, в то время как инстинктивно-трудовые акты представляют шаг вперед по сравнению с обычными исследовательскими рефлексами. Поэтому было бы ошибочным видеть в этих действиях акты изготовления средств труда, ибо акты изготовления средств труда несомненно должны представлять собой более высокое качество, чем инстинктивно-трудовые акты и уж во всяком случае стоять не ниже последних. [187]

Обработка средств труда при помощи одних только органов тела не могла иметь сколько-нибудь существенного значения и, главное, совершенно не имела будущего. Уже дерево в крайне незначительной степени поддается обработке невооруженными руками. Что же касается камня, то обработка его без применения средств труда является практически невозможной. Совершенствоваться, развиваться может только обработка средств труда при помощи средств труда. Акты изготовления средств труда должны быть сами трудовыми актами. Только акт обработки средств труда при помощи средств труда заслуживает названия акта изготовления средства труда.

На той ступени развития высшей нервной деятельности, которой она достигает у обезьян, предпосылок перехода к человеческому труду мы не встречаем, и это вполне естественно, ибо прямой переход от высшей нервной деятельности животных к человеческому труду исключен. Предпосылки человеческого труда возникают только на стадии, непосредственно предшествующей человеческому труду — на стадии инстинктивного труда. Развитие инстинктивного труда на определенной ступени не только требует его превращения в человеческий труд, но и подготовляет условия для этого.

По мере того, как отдельные случайные инстинктивно-трудовые акты уступали место инстинктивному труду, по мере того, как использование предметов природы в качестве средств труда становилось повседневным и необходимым в жизни предлюдей, они все чаще сталкивались с фактами случайного изготовления, случайной обработки средств труда. Случайный удар камня о камень мог иметь своим следствием возникновение такого осколка, который был более пригоден для функционирования в качестве средства труда, чем камни, находимые в готовом виде в природе.

Результатом случайного совершенствования средства труда являлось совершенствование самого инстинктивно-трудового акта. Совершенствование инстинктивно-трудовых актов было жизненной необходимостью для предлюдей, ибо основным видом их деятельности, обеспечивающей приспособление к внешней среде, являлся инстинктивный труд. Необходимостью для них являлось закрепление всякого совершенствования инстинктивно-трудовых актов.

Повторяясь, случайные акты изготовления средств труда связывались с актами их использования, закреплялись и начинали [188] воспроизводиться предлюдьми. Предлюди стали обрабатывать предметы природы при помощи предметов природы, изготовлять средства труда при помощи средств труда.

Однако, изготовление средств труда носило крайне примитивный характер. Предлюди, повидимому, ударяли один камень о другой и подбирали случайно получившиеся удобные для использования в качестве средств труда осколки. Степень пригодности осколков для функционирования в качестве средств труда, степень совершенства полученных таким образом орудий труда зависела от случая.

При таком способе изготовления средств труда невозможно было получение сколько-нибудь совершенных орудий труда. Несмотря на то, что изготовление средств труда приобретало все больший масштаб, оно находилось во власти случайностей, носило случайный характер.

Когда развитие инстинктивного труда дошло до того предела, за которым дальнейшее совершенствование трудовых актов могло идти только по направлению совершенствования средств труда, дальнейшее развитие приспособления предлюдей к внешней среде стало всецело зависеть от результатов актов изготовления средств труда. Изготовление средств труда стало иметь решающий характер для существования предлюдей. Но само оно находилось во власти случайностей. Сама жизнь, само существование предлюдей стало зависеть от случайных результатов актов изготовления средств труда.

Предлюди были животными, но такими, которые сделали шаг по пути выхода из животного мира. Основным, важнейшим, определяющим видом их приспособления к внешней среде был инстинктивный труд. Дальнейшее развитие их приспособления к среде могло идти только по линии развития инстинктивного труда. Но развитие инстинктивного труда не может идти по направлению специализации. Поэтому совершенствование приспособления предлюдей к внешней среде не могло пойти по линии специализации, как развитие обычных животных.

Перед предлюдьми стоял выбор: либо развиваться по восходящей линии, либо не развиваться совсем. Развитие по боковой линии, по пути специализации было для них исключено. Остановка же развития означала вымирание. Они должны были либо вымереть, либо развиваться поступательно, по восходящей линии. [189]

Дальнейшее же поступательное развитие могло идти только по направлению совершенствования средств труда. Но совершенствование средств труда было невозможно без преодоления случайностей, господствовавших в их изготовлении.

Каким же образом возможно было преодоление этой власти случайностей?

Для ответа на этот вопрос необходимо проанализировать акты изготовления средств труда, имевшие место у предлюдей.

Акты изготовления средств труда при помощи средств труда, имевшие место у предлюдей, были рефлекторными актами, следовательно, актами не человеческого, а инстинктивного труда.

Отличались ли они от остальных инстинктивно-трудовых актов (актов использования средств труда для овладения объектами потребностей)? Да, отличались.

Акт изготовления средства труда при помощи средства труда носит более опосредованный характер, чем обычный инстинктивно-трудовой акт. Если обычный инстинктивно-трудовой акт непосредственно направлен на овладение объектом потребности, то акт изготовления средства труда непосредственно на овладение объектом потребности не направлен. Он направлен на овладение биологически значимым предметом опосредованно, через обычный инстинктивно-трудовой акт. Но не в этом главное отличие акта изготовления средства труда от обычного инстинктивно-трудового акта.

Главное отличие состоит в том, что акт изготовления средства труда есть ни что иное, как акт производства. Обычный инстинктивно-трудовой акт актом производства не является. Это акт присвоения готового, существующего до акта труда, данного природой предмета. В результате акта изготовления средства труда данный природой предмет изменяет свою форму, становится новым предметом. Предмет, получившийся в конце акта изготовления средства труда, отличается от предмета, существовавшего до начала этого акта. В результате акта изготовления средства труда произведен новый предмет, не существовавший к началу этого акта. Акт изготовления средства труда не есть акт приспособления к среде, это акт преоб разования внешней среды.

Акты изготовления средств труда, имевшие место у предлюдей, были актами производства. В этом их сходство с актами человеческого труда и отличие от актов инстинктивного [190] труда. Но в то же время они являлись актами рефлекторного, инстинктивного труда. В этом их сходство с обычными инстинктивно-трудовыми актами и отличие от актов человеческого труда. Акты изготовления средств труда при помощи средств труда, имевшие место у предлюдей, по своему содержанию были актами человеческого труда, а по своей форме — актами инстинктивного труда. Это акты производства, облеченные в форму инстинктивного труда, в форму актов присвоения.

Акты изготовления средств труда, имевшие место у предлюдей, суть акты человеческого труда, но акты человеческого труда не в действительности, а в возможности. В действительности же они акты инстинктивного труда. В акте изготовления средств труда содержание приходит в противоречие с формой. Новое содержание облечено в старую форму, и поэтому оно является новым только в возможности.

Из противоречия формы и содержания и вытекает господство случайностей над актами изготовления средств труда, имевшими место у предлюдей.

Акт изготовления средства труда есть акт производства, и поэтому необходимым условием его успешного протекания (и, следовательно, его успешного результата) является возникновение к началу этого акта в голове работника субъективного образа изготовляемого предмета. Изготовляемое средство труда есть единственно возможная цель акта его изготовления. Но оно не может у предлюдей стать действительной целью этого акта, ибо предлюди — животные и все их действия, в том числе и трудовые, суть рефлексы. В мозгу предлюдей отражались лишь раздражители рефлексов, т. е. лишь существующие в данный момент явления. Образы еще не существующих явлений не могли возникать в головах предлюдей. Не мог, следовательно, к началу процесса изготовления средства труда возникнуть в мозгу предчеловека образ изготовляемого орудия — предмета, не существующего к данному моменту и не существовавшего когда-либо ранее.

Акт изготовления средства труда по своему содержанию был актом человеческого труда и как таковой мог успешно протекать только в том случае, если бы определялся субъективным образом изготовляемого орудия, предмета, который не существует в начале этого акта и должен возникнуть лишь в его конце. Но этот акт по своей форме был актом инстинктивного труда и, как всякий рефлекторный акт, мог определяться [191] только такими явлениями, которые существуют к его началу, т. е. такими объектами, которые ни в коем случае не являются и не могут являться целями акта изготовления средства труда.

Течение акта изготовления средства труда у предлюдей и, следовательно, его результат не определялся и не мог определяться его единственно возможной целью — результатом акта. Имевшие место у предлюдей акты изготовления средств труда не были направлены к какой-либо цели, не определялись целью. Течение акта изготовления средства труда определялось явлениями, существовавшими к его началу, явлениями, которые не были и не могли быть целями этого акта, т. е. течение его определялось случайными обстоятельствами. Поэтому и результат акта не мог не носить случайного характера.

До тех пор, пока акты производства, акты изготовления средств труда и их результаты зависели от случайностей, не могло быть и речи о совершенствовании средств труда, не могло быть и речи о развитии производства. Совершенствование актов изготовления средств труда, развитие производства орудий труда не могло происходить без освобождения актов производства от инстинктивной формы. Развитие производства, совершенствование орудий труда могло происходить только в том случае, если бы акты производства из рефлекторных, инстинктивно-трудовых актов начали превращаться в целесообразные, сознательные, волевые акты — акты человеческого труда.

Для этого же необходимо, чтобы в мозгу могли возникать образы предметов ранее возникновения этих предметов. Необходимо, чтобы в мозгу возникали образы не только того, что существует в данный момент, но и того, что будет существовать через определенный промежуток времени. Необходимо было возникновение новой формы отражения мира, отражения активного, отражения, которое могло бы обгонять движение действительности, могло бы обгонять течение внешней деятельности организма.

Потребность совершенствования актов изготовления средств груда, освобождения их от инстинктивной формы вступила в резкое противоречие с существующей старой формой отражения мира. Освобождение актов изготовления средств труда от господства случайностей, их совершенствование является абсолютно невозможным при сохранении старой формы отражения мира. [192]

А с определенного момента развития инстинктивного труда дальнейший прогресс внешней деятельности организма мог идти только по одному направлению — по линии совершенствования актов производства, совершенствования орудий труда, по пути перехода к человеческому труду, по пути перехода от приспособления к внешней среде к ее преобразованию. Без возникновения новой формы отражения мира невозможно было дальнейшее поступательное развитие предлюдей, невозможно их дальнейшее существование. Противоречие между старой формой отражения мира в мозгу предлюдей и новыми формами их внешней деятельности либо должно было разрешиться, либо они должны были погибнуть.

Разрешиться это противоречие могло только одним путем. На смену старой форме отражения мира должна была придти новая — человеческое мышление.

В отличие от высшей нервной деятельности животных, представляющей единство поведения и отражения и являющейся в сущности отражением отдельного, человеческое мышление есть в своей сущности отражение общего. Только отражение общего может быть активным отражением, отражением, обгоняющим действительность, только отражение общего может дать возможность заглянуть в будущее, предвидеть ход объективных процессов и своих собственных действий и, следовательно, направлять свою деятельность по преобразованию мира.

Высшая нервная деятельность, являясь в своей сущности отражением отдельного, в то же время таит в себе возможность возникновения мышления. Эта возможность заключается в появлении у высших животных «группированного представительства явлений внешнего мира» («Павловские среды», том III, стр. 8, см. также по этому вопросу стр. 135, 152, 193, 284, 325, 357, 367, 382, 396, 414), появлении своеобразных (очень неглубоких и непрочных) образов общего, появлении зачатков индукции и дедукции, обобщения и отвлечения. Ф. Энгельс писал: «Нам общи с животными все виды рассудочной деятельности: индукция, дедукция, следовательно, также абстрагирование (родовые понятия у Дидо: четвероногие и двуногие), анализ незнакомых предметов (уже разбивание ореха есть начало анализа), синтез (в случае хитрых проделок у животного), и в качестве соединения обоих, эксперимент (в случае новых препятствий и при затруднительных положениях)». (Ф. Энгельс, «Диалектика природы», стр. 176), [193]

Наиболее высокого уровня развития «группированные представительства явлений высшего мира», способность к обобщению и абстрагированию достигают у предлюдей. Этим создаются условия для возникновения человеческих понятий, для возникновения человеческого мышления.

Понятия человека, человеческие мысли могут существовать только в материальной языковой оболочке, человеческое мышление неразрывно связано с языком. Мышление не могло возникнуть без языка.

Инстинктивный труд, подготовивший переход к новой форме отражения мира, создал предпосылки для возникновения языка. Развитие инстинктивного труда имело своим следствием растущую сплоченность стада предлюдей. Инстинктивный труд, который не мог не носить коллективного характера, требовал координирования действий. Без координирования совместных действий не могла быть успешной инстинктивно-трудовая деятельность предлюдей. Без обмена опытом, без передачи опыта новым поколениям невозможно было развитие трудовой деятельности.

По мере возрастания значения инстинктивного труда и его усложнения становились совершенно недостаточными те способы координирования действий и передачи опыта, которые имелись: имитация, звуковая сигнализация. Необходимо было возникновение средства обмена мыслями, средства общения — языка. И он стал постепенно возникать.

С возникновением слов «группированные представительства явлений внешнего мира» стали постепенно превращаться в человеческие понятия. С началом становления языка начало формироваться человеческое мышление — новый способ отражения мира. «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны превратился в человеческий мозг». (Ф. Энгельс, «Диалектика природы», стр. 135).

С началом становления мышления и языка началось освобождение труда от инстинктивной формы, превращение труда инстинктивного в труд человеческий, началось становление производства. Акты изготовления средств труда, акты производства стали освобождаться от своей инстинктивной формы и, следовательно, освобождаться из-под власти случайностей, стали приобретать целенаправленный характер и совершенствоваться, превращаться в сознательные, волевые акты. Началось совершенствование средств труда, развитие орудий.   [194] Начался переход от приспособления к внешней среде к производству — преобразованию мира, началось становление производства.

С началом становления производства, с началом освобождения труда от инстинктивной формы, с началом становления языка, мышления, воли был сделан второй шаг к человеку. Предчеловек выделился из животного мира и стал человеком.

Однако не все преддюди-животные, сделавшие первый решающий шаг к человеку, смогли сделать второй шаг. Второй шаг к человеку смогли сделать только представители одного из многих видов предлюдей. Что же касается всех остальных видов предлюдей, то они неизбежно были обречены на вымирание. Животные, перестававшие, но не переставшие быть животными, должны были либо снова стать только животными, либо совсем перестать быть ими. Путь обратно был для них закрыт, ибо они уже не могли существовать без орудий труда. Инстинктивный труд исключал возможность успешного приспособления к внешней среде по линии специализации. Им оставался один путь — вперед. Они должны были либо сделать второй шаг к человеку, либо вымереть. Все виды предлюдей, кроме одного, сделавшего этот шаг, вымерли. К числу вымерших видов предлюдей относятся, вероятно, все австралопитеки. Имеется целый ряд данных, свидетельствующих, что австралопитеки прямыми предками человека не являются, что они представляют собой боковую ветвь предчеловеческого ствола.

Второй шаг к человеку был сделан представителями одного из видов предлюдей на грани плиоцена и плейстоцена, на грани неогена и антропогена. Датировать начало освобождения труда от инстинктивной формы, начало становления производства, начало формирования языка и мышления позволяют нам данные археологии. Каким образом археология дает возможность определить начало освобождения труда от инстинктивной формы, начало формирования мышления и языка?

Чтобы ответить на этот вопрос, остановимся на проблеме эолитов. Одним из спорных вопросов археологии был (а отчасти и сейчас является) вопрос о древнейших искусственных каменных орудиях. Часть ученых утверждала, что древнейшими искусственными каменными орудиями являются т. н. эолиты — камни со следами бессистемной обработки. Чаще всего эолиты представляют собой неправильные кремневые [195] сколы о острыми краями, которые иногда бывают как бы подправлены рядом мелких ударов.

На первый взгляд кажется несомненным, что никто, кроме человека, не мог их сделать, что это— орудия, созданные рукой человека. Но эолиты были найдены и в таких слоях, которые относятся к временам, когда человека заведомо не могло быть. Чем же в таком случае объяснить их особенности, дающие возможность утверждать, что они являются искусственными орудиями человека?

Разгадку проблемы эолитов дают наблюдения над условиями залегания кремней в природе. В естественных выходах кремня, наряду с целыми кусками, встречаются разнообразные осколки и обломки, которые трудно отличить от эолитов. Можно считать доказанным, что в подобных отложениях эолиты образуются естественным путем в результате растрескивания, нажима, ударов кремней друг о друга и т. п. Среди множества разнообразных осколков бывает возможным выделить целую серию камней, которые в той или иной степени напоминают изделия человека. Многие из них носят следы как бы подправки, которая получилась вследствие действия тех же естественных сил природы. Особенно часто подобного рода осколки встречаются среди камней, передвигаемых водой. (Н. П. Ефименко, «Первобытное общество», стр. 101). Было прослежено, что совершенно такие же осколки камней, какими являются эолиты, получаются в результате действия на них быстротекущей воды, уносящей их в своем потоке и подвергающей ударам друг о друга и о твердое дно.

Акты изготовления орудий труда, имевшие место у предлюдей, были инстинктивно-трудовыми, рефлекторными актами. Они определялись не целью, а различного рода случайными обстоятельствами. Предлюди не совершали преднамеренного изменения предмета труда, куска кремня, а ударяли один камень о другой и подбирали осколки, пригодные для функционирования в качестве орудия труда. Предлюди не направляли течение акта производства. Результат акта производства не зависел от них. Поэтому он не мог не носить случайного характера. В одном случае могли получиться осколки, пригодные для использования в качестве орудий, в другом случае таких осколков могло не быть.

Изменения, которым подвергались камни в результате инстинктивно-трудовых актов предлюдей, ничем не отличались от тех изменений, которым могли подвернуться камни в естественных [196] условиях, без вмешательства предлюдей. Результаты актов производства, облеченных в инстинктивную форму, не отличались и не могли отличаться от результатов действия сил природы. Поэтому орудия труда, «изготовленные» предлюдьми, не могут быть отличены от естественных осколков кремня.

«Изготовленные» предлюдьми орудия труда не носили и не могли носить следов преднамеренной, целенаправленной обработки, ибо они не являлись результатом целенаправленного, преднамеренного изменения. Иначе обстоит дело с орудиями, являвшимися результатами труда, освобождавшегося от инстинктивной формы. Они, наоборот, не могли не носить следов преднамеренной обработки, ибо являлись результатом труда, начинавшего носить целенаправленный, преднамеренный характер.

Археология, как известно, дает возможность «отличить естественные обломки от таких, которые были обработаны рукой человека. Внимательное изучение позволяет наметить ряд признаков, свойственных кремневым сколам, полученным намеренно, которые только в очень редких, исключительных случаях могут воспроизводиться природой». (П. П. Ефименко, «Первобытное общество», стр. 101). Тем самым археология дает возможность отличить орудия, явившиеся результатом инстинктивного труда, от орудий, явившихся результатом труда, начинавшего освобождаться от инстинктивной формы, дает возможность определить начало освобождения труда от инстинктивной формы, начало становления производства, начало формирования языка и мышления.

Появление первых орудий труда, носящих следы преднамеренной обработки, знаменует начало освобождения труда от инстинктивной формы, начало становления производства, свидетельствует о том, что предлюди сделали второй шаг к человеку и стали людьми. Начало освобождения труда от инстинктивной формы, начало становления производства есть начало древнейшего периода истории человечества — древнекаменного века (палеолита)

С тех пор, как труд начал освобождаться от инстинктивной формы, орудия труда начали носить на себе следы труда. Это дает возможность по результатам труда — изготовленным орудиям труда — проследить процесс освобождения труда от инстинктивной формы, процесс формирования мышления. [197] Орудия труда — листы книги, которая носит название истории труда.

Первые орудия, являвшиеся результатом труда, начавшего освобождаться от инстинктивной формы, представляли собой кремневые пластинки довольно случайных очертаний, отделенные от кремневого желвака.

«Подобные отщепы очень грубы и никогда не имеют вида законченных орудий, так как наблюдающаяся на них подправка острого края пластины чаще всего оказывается «псевдоретушью», получившейся тем же естественным путем, как она получилась на эолитах, хотя на такого рода отщепах всегда можно отыскать все признаки намеренного скалывания». (П. П. Ефименко, «Первобытное общество», стр. 109).

Подобного рода грубые бесформенные кремневые отщепы являются первыми орудиями человека, преднамеренно изготовленными им из камня. Скалывание кремневых пластинок с кремневого желвака не может быть актом инстинктивного труда. Для того, чтобы результатом удара камня о камень явилось получение кремневой пластины, пригодной для использования в качестве режущего инструмента, необходимо предвидеть, хотя бы очень смутно, результат удара и направлять в соответствии с этим удар в определенную точку куска кремня.

Если предлюди ударяли камень о камень и подбирали случайно получившиеся осколки, более или менее пригодные для функционирования в качестве орудия, то первые люди производили преднамеренное отщепление кремневой пластинки. Начинавшее формироваться мышление давало возможность первым людям предвидеть результаты своих действий. Однако это предвидение было крайне несовершенно. Формирующееся мышление было неразрывно связано с трудовой деятельностью, было вплетено в трудовую деятельность и поэтому не могло намного опережать практическую деятельность. Начинавшее формироваться мышление вначале, по-видимому, давало возможность предвидеть не больше, чем результат одного простого трудового акта. Об этом свидетельствуют первые орудия труда, являвшиеся результатом одного трудового акта — акта скалывания.             

Скалывание кремневых пластин имело своим следствием не только получение отщепов, пригодных для использования в качестве режущего инструмента. В результате неоднократного скалывания пластин с одного куска кремня получался [198] заостренный кремневый валун, который и стал использоваться в качестве ударного орудия. Ручное рубило первоначально, вероятно, возникло как побочный продукт при изготовлений кремневых отщепов и лишь впоследствии начало изготовляться преднамеренно.

Ручное рубило в отличие от кремневого отщепа было результатом целого ряда последовательных скалываний пластинок, результатом целого ряда простых актов труда, результатом сложного акта производства. Намеренное изготовление ручного рубила требовало более далекого предвидения, более глубокого проникновения во внутренние связи вещей. Развитие труда было невозможным без все более прогрессировавшего его освобождения от инстинктивной формы, без непрерывного развития формирующегося мышления.

Процесс освобождения труда от инстинктивной формы, процесс становления производства был процессом формирования человеческого мышления, воли, языка. Человеческий труд и человеческое мышление формировались в неразрывном единстве, причем ведущим, определяющим в этом единстве был труд. Труд, развиваясь, формировал мышление и тем самым освобождал себя от инстинктивной формы Труд, формируя мышление, формировал себя как человеческий труд.