Возникновение инстинктивного труда

Крупные человекообразные обезьяны миоцена представляли собой малоспециализированные формы в отличие от современных человекообразных обезьян, более или менее далеко ушедших по пути специализации. Размеры тела крупных антропоидов миоцена были разнообразны, но в среднем около размеров тела шимпанзе или менее того. Величина головного мозга их тоже в среднем равнялась величине головного мозга шимпанзе.

Высшая нервная деятельность миоценовых человекообразных обезьян достигла наивысшего уровня развития, возможного в животном мире. Для поведения крупных антропоидов миоцена было характерно необычайное развитие исследовательской деятельности, способность к сложнейшим многозвенным актам поведения, способность переносить навыки, выработанные в одной обстановке, в другую и видоизменять их соответственно новым условиям. Их поведение отличалось необычайной гибкостью и пластичностью.

Крупные человекообразные обезьяны миоцена несомненно совершали самые многообразные действия с различными природными предметами и способны были по крайней мере не в меньшей степени, чем современные антропоиды, использовать эти предметы (палки, камни и др.) для добывания пищи и для защиты от врагов.

Они обладали высоко развитой способностью подражания, что в условиях стадного существования способствовало обогащению [162] индивидуального опыта каждой обезьяны за счет опыта ее товарищей по стаду и делало возможным возникновение зачатков взаимопомощи. Несомненно, у них не в меньшей степени, чем у современных шимпанзе, была развита звуковая сигнализация.

Основой и следствием высокого развития исследовательской деятельности являлось известное разделение функций между передними и задними конечностями. Если задние конечности обезьян в основном несли только локомоторную функцию, то передние конечности, наряду с функционированием в качестве органа передвижения, являлись органом исследовательской деятельности. Развитие и совершенствование исследовательской деятельности означало возрастание роли рук как органа исследовательской деятельности. Это не могло не повлечь за собой некоторого освобождения рук от локомоторной функции, преобразование локомоторной функции рук в направлении приспособления ее к главной функции передних конечностей — исследовательской. В связи с этим можно поставить переход миоценовых крупных человекообразных обезьян к новым типам локомоции. На смену брахиации, характерной для их олигоценовых предков, приходит новый способ передвижения, при котором передние конечности стали играть роль верхних поддержек тела, передвигающегося по ветвям на задних конечностях в более или менее выпрямленном положении. При таком способе передвижения локомоторная функция передних конечностей подчинена их исследовательской функции. Зачатки прямохождения у миоценовых антропоидов были развиты больше, чем у современных. По роду пищи крупные антропоиды миоцена были растительноядными животными.

На последней ступени развития высшей нервной деятельности животных, которая характеризуется возникновением исследовательской деятельности, появляется возможность инстинктивного труда, выражающаяся в возникновении отдельных, случайных инстинктивно-трудовых актов. Развитие высшей нервной деятельности закономерно подготовляет появление инстинктивного труда. Эта возможность при наличии соответствующих условий должна была необходимо превратиться в действительность. Она превратилась в действительность у одной из групп крупных антропоидов миоцена. Какие условия обеспечили превращение возможности возникновения инстинктивного труда в действительность, как произошло это [163] превращение? Чтобы ответить на эти вопросы, проследим дальнейшее развитие крупных человекообразных обезьян.

Высшая нервная деятельность животных есть тончайшее соотношение организма со средой, есть тончайшее приспособление организма к среде. Развитие высшей нервной деятельности есть совершенствование приспособления к среде. Высшая нервная деятельность на последнем этапе своего развития есть самое совершенное приспособление к внешней среде, которое только возможно в животном мире. Миоценовые человекообразные обезьяны, таким образом, обладали самой совершенной способностью приспосабливаться к внешней среде.

Наиболее совершенная способность приспосабливаться к внешней вреде вместе с рядом других биологических особенностей (большие размеры тела, например) давали крупным миоценовым антропоидам огромные преимущества перед остальными обезьянами и другими животными, населявшими тропические леса того времени,

Следствием явилось усиленное размножение крупных человекообразных обезьян и быстрое увеличение их численности. Миоцен был эпохой биологического процветания высших и наиболее совершенных представителей животного мира — крупных человекообразных обезьян.

Быстрое размножение обезьян очень скоро приводило к тому, что пищи, которую мог доставлять район обитания, становилось совершенно недостаточно для пропитания возраставших в числе стад обезьян. Под угрозой голодной смерти обезьяны должны были либо изыскать новые источники пищи в старом районе обитания, иными словами, в известной мере изменить образ жизни, либо, по крайней мере, часть их должна была переселиться в те области с подобными же природными условиями, где их раньше не было. Обезьяны должны были либо изменить образ жизни, либо переменить район обитания.

Данные палеонтологии свидетельствуют, что все это имело место в действительности.

Расселяясь, крупные человекообразные обезьяны заняли почти все области Старого Света с жарким и теплым третичным климатом. Они распространились на огромной территории, в которую входили Африка, Азия и Европа. Остатки ископаемых миоценовых человекообразных обезьян были найдены [164] во Франции, Испании, Германии, Швейцарии, СССР (Грузия), Индии, Китае, Египте, Кении, Южно-Африканском Союзе.

Наряду с таким широким расселением, которое не могло продолжаться безгранично, ибо, в конце концов, были заняты все области, пригодные для обитания обезьян, происходило изыскание новых источников существования и, соответственно, изменение образа жизни этих животных.

Возможность подобного пути для человекообразных обезьян создавала высокое развитие у них способности приспосабливаться к внешней среде. Обезьянам с их развитой исследовательской деятельностью, направленной на всевозможные внешние объекты, легче было открыть новые источники пищи, чем любым иным животным.

Этот путь, в конечном счете, неизбежно вел крупных человекообразных обезьян к переходу на землю, где пища была обильней и где легче было ее найти. Причиной недостаточного количества привычной пищи на деревьях, толкавшего обезьян к поискам пищи на земле, к смене древесного образа жизни на полуназемный и наземный, являлось не только быстрое увеличение численности обезьяньих стад, но и укрупнение тела, которое характерно для антропоидов миоцена. Увеличение размеров тела привело многих из крупных миоценовых человекообразных обезьян к невозможности достать потребное количество пищи на деревьях не только потому, что ее требовалось для прокормления гораздо больше, чем раньше, но и потому, что при более медленном передвижении по ветвям и затрудненности перехода с одного дерева на другое добывание этого количества пищи требовало чрезмерных усилий. (См. Бунак В. В., Нестурх М. Ф., Рогинский Я. Я., «Антропология», Учпедгиз, М., 1941, стр. 83—85).

Необходимым следствием процветания крупных человекообразных обезьян, имевшим место в миоцене, является переход части человекообразных обезьян в конце этого века и в начале следующего — плиоцена к наземному образу жизни. Необычайно высокий уровень развития способности приспособляться к внешней среде, явившийся причиной биологического процветания крупных антропоидов и тем самым причиной их перехода на землю, в то же время создавал возможность такого перехода, возможность изыскания новых источников существования, изменения образа жизни. [165]

Вполне понятно, что к наземному образу жизни могла перейти только та часть человекообразных обезьян, которая обладала наиболее высоко развитой высшей нервной деятельностью, наиболее высоко развитой способностью приспосабливаться к среде. По пути перехода на землю идет развитие основной, главной линии человекообразных обезьян.

По пути приспособления к наземному образу жизни начинает идти развитие высших, обладающих наиболее высокой способностью приспособления к внешней среде, малоспециализированных обезьян группы дриопитеков.

Переход основной линии крупных человекообразных обезьян к наземному образу жизни представляет собой закономерное явление в эволюции высших приматов. Это необходимо подчеркнуть потому, что нередко в литературе по антропогенезу переход человекообразных обезьян на землю рассматривается как следствие изменения климатических условий, т. е. как явление случайное в развитии антропоидов. Так, например, академик П. П. Сушкин считал, что причиной перехода человекообразных обезьян к наземному образу жизни явилось поднятие горной области где-то в Центральной Азии (П. П. Сушкин, «Высокогорные области земного шара и вопрос о родине первобытного человека», «Природа», 1928, 3). Рассматривает переход человекообразных обезьян на землю как результат климатических изменений и М. А. Гремяцкий. В работе «Как произошел человек» (Изд. МГУ, 1955) он пишет: «В эволюции высших приматов одним из самых решительных шагов, подготовивших появление человека, был переход некоторых крупных человекообразных обезьян от жизни на деревьях к жизни на земле, осуществившийся во второй половине третичного периода в связи с большими климатическими изменениями». (М. А. Гремяцкий, «Как произошел человек», стр. 109).

Переход на землю, явившийся следствием климатических изменений, полагают сторонники этого взгляда, повлек за собой усвоение двуногого способа хождения и, в конечном счете, привел к превращению обезьян в людей.

Если стать на эту точку зрения, то придется признать, что если бы во второй половине третичного периода (неогене) не произошли значительные климатические изменения, развитие животного мира не завершилось бы возникновением человека. Подобного рода взгляд неизбежно влечет за собой признание [166] появления человека на земле случайным явлением, обусловленным благоприятным стечением внешних обстоятельств.

На самом деле, возникновение человека представляет собой закономерное явление в эволюции животного мира, которое произошло бы независимо от того, имели место в неогене крупные климатические изменения или не имели. Климатические изменения могли только ускорить или замедлить переход основной линии крупных человекообразных обезьян на землю, но не могли его вызвать. Переход крупных антропоидов группы дриопитеков на землю явился закономерным результатом их предшествовавшего развития.

М. Ф. Нестурх указывает, что изучение остатков ископаемых крупных человекообразных обезьян миоцена и плиоцена позволяет сделать вывод, что уже в те времена дриопитеки представляли разные стадии перехода от четвероногого к полувыпрямленному или почти двуногому образу хождения. Возможно, пишет он, что многие из них перешли от чисто древесного образа жизни к полуназемному или наземному. На переход крупных человекообразных обезьян из группы дриопитеков в конце миоцена и начале плиоцена в некоторой степени к наземному образу жизни указывает и П. П. Ефименко. (М. Ф. Нестурх, «Человек и его предки», ГАИЗ, М., 1934, стр. 363; П. П. Ефименко, «Первобытное общество», стр. 97).

О закономерности этого перехода свидетельствует и тот факт, что из тех современных человекообразных обезьян, которые вместе с человеком ведут свою родословную от миоценовых дриопитеков, ни одна не ведет чисто древесного образа жизни.

Переходя на землю, крупные человекообразные обезьяны попадали в новые условия существования, в новую среду, во многом отличающуюся от той, в которой они обитали раньше. Для того, чтобы существовать в новой среде, обезьяны должны были к ней приспособиться.

Жизнь на земле таила в себе огромные опасности для животного, не обладавшего мощным естественным вооружением, каким являлась человекообразная обезьяна Не обладая большой физической силой, имея слабо развитый челюстной аппарат и небольшие клыки, человекообразная обезьяна могла стать легкой добычей для хищников, которыми изобиловали леса. [167]

Непременным и необходимым условием перехода обезьян к полностью наземному образу жизни являлось приобретение таких качеств, которые позволили бы им успешно противостоять опасностям, угрожавшим на земле.

Сделав шаг к переходу на землю, но, не выработав качеств, необходимых для существования на земле, не смогли перейти к полностью наземному образу жизни предки шимпанзе. Современные шимпанзе ведут полуназемный, полудревесный образ жизни.

Выработали необходимые качества и перешли к полностью наземному образу жизни предки гориллы. Гориллы являются единственными современными человекообразными обезьянами, приспособившимися к жизни на земле. Каковы же те качества, которые обеспечили горилле возможность наземного существования?

В первую очередь огромные размеры тела и, соответственно, гигантская физическая сила. У самцов гориллы рост достигает двух метров и даже выше, вес тела 100—200 кг, а в отдельных случаях доходит до 260 и более кг. Силе гориллы соответствует и вооружение его челюстей. Взрослые самцы обладают огромными клыками, да и зубы у горилл больше, чем у кого-либо из приматов. Подобное строение зубов и челюстей, а также и колоссальные размеры тела не были присущи общим предкам горилл, шимпанзе и человека и являются признаками, возникшими в связи с переходом предков гориллы к наземному существованию. Для таких сильных и крупных человекообразных обезьян, вооруженных огромными челюстями со страшными клыками, какими являются гориллы, да еще к тому же живущих стадами, хищники не представляют особой опасности.

Таким образом, один путь, по которому шло приспособление человекообразных обезьян к жизни на земле, — увеличение размеров тела — гигантизм. По пути гигантизма пошло развитие не только предков современных горилл, но и других ныне вымерших крупных человекообразных обезьян, переходивших к наземному образу жизни. Об этом свидетельствуют находки в миоценовых и плиоценовых слоях ископаемых человекообразных обезьян огромных размеров: гигантского дриопитека и гигантопитека. Находки разнообразных форм ископаемых гигантских человекообразных обезьян лишний раз свидетельствует о том, что переход человекообразных обезьян на [168] землю являлся закономерным процессом, происходившим в самых различных районах огромной территории их обитания.

У гориллы, гигантопитека, гигантского дриопитека совершенствование приспособления к внешней среде шло не по линии дальнейшего развития поведения, не по линии совершенствования способности, приспособления к среде. Совершенствование приспособления к внешней среде у них шло по пути специализации. Эти человекообразные обезьяны представляют собой боковые, специализированные ветви в развитии высших приматов.

По иному пути пошла эволюция другой части человекообразных обезьян, переходивших к наземному образу жизни. Их приспособление к жизни на земле пошло по пути совершенствования способности приспособления к внешней среде, по пути поступательного развития поведения, внешней деятельности. Физическую слабость, недостаточность естественного вооружения антропоиды, принадлежащие к наиболее развитой из всех пород обезьян, переходивших на землю, стали восполнять использованием для защиты от хищников тех предметов природы (камней, палок), с которыми они манипулировали ранее и которые они в отдельных случаях использовали в качестве средств труда.

Представляется, на первый взгляд, странным называть акт защиты от нападения хищников с использованием предметов природы актом инстинктивного труда, трудовым актом. Однако, это так, ибо мы имеем в данном случае налицо все три момента труда: сам акт труда, предмет труда и средство труда. В данном случае с помощью данного природой предмета удовлетворяется важнейшая биологическая потребность — оборонительный инстинкт, инстинкт самосохранения.

По мере того, как обезьяны переходят к наземному образу жизни, инстинктивно-трудовые акты, акты самозащиты с использованием предметов природы из случайных актов становятся правилом. За палкой, камнем постепенно закрепляется их функция средства труда, функция орудия самозащиты. Человекообразные обезьяны, перешедшие к наземному образу жизни, не могут уже больше обходиться без этих орудий.

Наряду с использованием средств труда — орудий самозащиты, огромную роль в защите от нападения хищников играет объединение в стадо. Нападению хищников не могла успешно противостоять отдельная обезьяна, даже вооруженная палкой [169] или камнем. Стадо же обезьян, вооруженных палками и камнями, представляло грозную силу, могущую не только успешно противостоять даже самым опасным хищникам, но и способную уничтожить напавшего на них зверя.

Переход к наземному образу жизни привел неизбежно к увеличению размеров стада человекообразных обезьян и росту сплочения внутри этого стада.

О роли стада в защите от опасностей говорит хотя бы такой факт. Вид гориллы делится на два подвида: подвид береговых горилл, живущих в лесах, и подвид горных горилл, обитателей открытой горной местности. Выяснилось, что стада горных горилл, почти лишенных возможности в случае опасности искать убежища на деревьях, являются более многочисленными, чем стада их лесных сородичей. Если стада береговых горилл обычно насчитывают в своем составе 5—10—15 особей, то стадо горных горилл состоят из 20—30 особей.

Если стадо имеет такое большое значение в жизни даже таких человекообразных обезьян как горилл, обладающих огромными размерами и большой индивидуальной силой, то тем большее значение оно имело в жизни наземных человекообразных обезьян, не обладавших ни силой, ни естественным вооружением.

Систематическое использование предметов природы в качестве орудий защиты сделало стадо человекообразных обезьян грозной силой. И эта сила, появившаяся, выросшая, сформировавшаяся в процессе борьбы с хищниками и для обороны от хищников, возникая, получает и другое применение.

Человекообразные обезьяны перешли на землю в поисках новых источников существования. До перехода на землю они были преимущественно растительноядными животными. Непрерывные поиски новых источников пищи, обусловившие и сопровождавшие переход к наземному образу жизни, приводили к расширению круга природных ресурсов, употребляемых в пищу обезьянами. Переход к наземному существованию имел своим следствием не только употребление в пищу новых растений, но и употребление в пищу мелких животных, которые в изобилии водились на земле. В охоте за мелкими животными человекообразные обезьяны использовали орудия, употребляемые ими для самозащиты. Наряду с растениями, в рацион человекообразных обезьян вошло, правда, в небольшом количестве, мясо. [170]

«Мясная пища, — указывает Ф. Энгельс,— содержала почти в готовом виде наиболее важные вещества, в которых нуждается организм для своего обмена веществ; она сократила процесс пищеварения и вместе с ним продолжительность других вегетативных (т. е. соответствующих явлениям растительной жизни), процессов в организме и этим сберегла больше времени, вещества и энергии для активного проявления животной, в собственном смысле слова, жизни». (Ф. Энгельс, «Диалектика природы», стр. 137).

С употреблением мясной пищи возникает потребность в этом ценнейшем пищевом продукте, стремление иметь его в достаточном количестве. Вполне понятно, что охота на мелких животных эту потребность удовлетворить не могла. Потребность в мясной пище могла быть удовлетворена в достаточной степени лишь при переходе к охоте на крупных животных, т. е. при переходе человекообразных обезьян к образу жизни хищников.

Возможно ли было превращение человекообразных обезьян в хищников?

Человекообразные обезьяны по своим природным данным совершенно не приспособлены к образу жизни хищника. Но то, что верно по отношению к обычным человекообразным обезьянам, не применимо к человекообразным обезьянам, систематически пользующимся орудиями защиты, сплоченным в многочисленное стадо. Здесь отсутствие естественных органов нападения восполняют искусственные органы — палки и камни, недостаток физической силы отдельного животного — сила стада.

Стремление удовлетворить потребность в мясной пище толкала этих обезьян к охоте на крупных животных, мощь стада, выросшая в процессе использования предметов природы для зашиты от хищников, создавала возможность подобной охоты.

По мере расширения масштаба использования предметов природы в качестве средств труда, они из орудий самозащиты превращаются в орудия охоты на крупных животных. Наряду с инстинктивно-трудовыми актами — актами самозащиты, возникают и развиваются новые инстинктивно-трудовые акты — акты охоты.

Охота на крупных зверей, развиваясь, приобретает постепенно все большее значение в жизни этих человекообразных [171] обезьян, становясь одним из важнейших источников их существования. Охота, доставляя мясо, не только удовлетворяет потребность в этом продукте, но и влечет возрастание потребности в нем. Эту возрастающую потребность можно удовлетворить только одним путем — путем систематической охоты на крупных животных. Если вначале охота на крупных животных практиковалась от случая к случаю, то постепенно она становится жизненной необходимостью.

Если ранее инстинктивно-трудовые акты способствовали удовлетворению одного сложнейшего инстинкта организма оборонительного, то теперь они способствуют удовлетворению и другой важнейшей биологической потребности организма — пищевой. Причем инстинктивно-трудовые акты не просто способствуют удовлетворению этих двух жизненно-важных потребностей организма. Дело обстоит так, что без инстинктивно-трудовых актов невозможно удовлетворение ни одной из этих двух важнейших потребностей организма, т. е. невозможно само существование организма. Инстинктивно-трудовые акты на этой стадии развития являются не случайностью и даже не правилом, а насущной необходимостью. За определенными предметами природы теперь прочно закрепляется функция средств труда.

Таким образом, инстинктивно-трудовые акты постепенно превратились из случайности в необходимость, на смену отдельным, спорадическим инстинктивно-трудовым актам, биологическое значение которых в жизнедеятельности организма было ничтожно, пришел инстинктивный труд, который является необходимым условием существования животного, необходимым условием приспособления животного к среде.

Переход от отдельных, случайных трудовых актов к инстинктивному труду обусловил важнейшие изменения в физическом строении и всем облике описываемых нами человекообразных обезьян. Важнейшим изменением, вызванным возникновением инстинктивного труда, явилось усвоение обезьянами прямой походки, переход от четвероногого способа передвижения к двуногому, возникновение прямохождения.

У высших человекообразных обезьян имеется некоторое разделение функций между передними и задними конечностями. Передние конечности являются у них не только органом передвижения, но и органом исследовательской деятельности, причем локомоторная функция рук приспособлена к главной [172] их функции — исследовательской. Развитие исследовательской деятельности у высших обезьян не встречает непреодолимых препятствий в существовании, кроме исследовательской функции передних конечностей, их локомоторной функции. Не меняют существенно дела и отдельные, случайные инстинктивно-трудовые акты, ибо за предметами природы, используемыми в качестве орудий, функция средств труда не закрепляется. Нельзя, однако, при этом не напомнить, что в тесной связи с высоким уровнем развития исследовательской деятельности—функции передних конечностей стоит возникновение зачатков прямохождения у высших обезьян, создающее возможность перехода к прямой походке.

С возникновением инстинктивного труда за предметами природы прочно закрепляется функция средств труда. На этой стадии развития инстинктивно-трудовые акты, использование средств труда становится необходимым условием существования. Описываемые нами человекообразные обезьяны для того, чтобы сохранить существование, должны постоянно иметь при себе и постоянно использовать в своей повседневной деятельности средства труда. Но это возможно только при том условии, если их передние конечности будут совершенно освобождены от локомоторной функции, т. е. если обезьяны усвоят прямую походку.

Возникновение инстинктивного труда требует и с необходимостью влечет за собой освобождение рук от локомоторной функции. Превращение рук из органа исследовательской деятельности в орган инстинктивного труда означает переход к прямохождению. Трудовая функция рук несовместима с локомоторной их функцией.

По мере того, как человекообразные обезьяны переходили ко все более систематическому использованию средств труда, происходило все в большей степени и освобождение их передних конечностей от локомоторной функции. По мере того, как правилом становились ранее случайные инстинктивно-трудовые акты, правилом становилось и прямохождение, существовавшее ранее у человекообразных обезьян в виде зачатков. Развитие инстинктивного труда влекло за собой освобождение рук и усвоение прямой походки. Совершенствование прямохождения в свою очередь способствовало дальнейшему развитию инстинктивного труда. По мере того, как руки все более освобождались от локомоторной функции, все устойчивее становилась прямая походка, человекообразные [173] обезьяны могли использовать все более тяжелые предметы в качестве средств труда, все успешнее могли защищаться от хищников и преследовать добычу.

Инстинктивный труд и прямохождение развивались в неразрывной связи, влияя друг на друга и взаимообусловливая, причем в этом взаимодействии определяющим моментом был труд.

Когда инстинктивно-трудовые акты стали необходимостью, когда окончательно возник и оформился инстинктивный труд, необходимостью стала и прямая походка, возникло и оформилось прямохождение. К инстинктивному труду могло быть способно только двуногое существо. Возникновение инстинктивного труда означало, что рука стала свободной

Переход к прямохождению есть не просто освобождение рук, но и их преобразование, приспособление к выполнению инстинктивно-трудовых актов. Освобожденные от локомоторных функций передние конечности — руки есть не только орган инстинктивного труда, но и продукт его.

Развитие прямохождения неизбежно повлекло за собой перестройку всего организма: изменился способ прикрепления ног к тазу, сам таз расширился, в позвоночном столбе образовались изгибы, изменился способ прикрепления внутренних органов в брюшной полости и т. д.

Подводя итоги всему вышеизложенному, можно сказать, что те крупные человекообразные обезьяны, перешедшие в конце миоцена на землю, приспособление которых к наземному образу жизни пошло по линии совершенствования внешней деятельности, поведения, превратились в плиоцене в своеобразные существа. Необходимым условием жизнедеятельности этих существ, обладавших освобожденными от локомоторных функций верхними конечностями и ходивших на двух ногах, являлось использование предметов природы в качестве средств труда — инстинктивный труд. Что же они из себя представляли? Были ли они еще животными или уже стали людьми?

Раскрывая сущность различия между человеком и животными, Маркс и Энгельс писали: «Первая предпосылка всякой человеческой истории — это, конечно, существование живых человеческих индивидов (первый исторический акт этих индивидов, благодаря которому они отличаются от животных, состоит не в том, что они мыслят, а в том, что они [174] начинают производить необходимые им средства к жизни)» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, том 3, стр. 19).

Производство средств существования есть не что иное, как изменение природы, преобразование природы, обратное преобразующее воздействие на природу. Животное пользуется готовыми средствами существования, доставляемыми природой, средствами, которые оно находит во внешней среде. Человек производит средства к существованию, преобразует, изменяет природу. Отличие между человеком и животным состоит в том, что животное приспособляется к внешней среде, в то время как человек преобразует мир, создает себе среду.

Инстинктивный труд, несомненно, производством не является. Он представляет собой присвоение данных природой средств существования при помощи доставляемых природой же готовых средств труда. Инстинктивно-трудовые акты не являются актами производства, они представляют собой очень совершенные акты приспособления к внешней среде Инстинктивный труд есть самое совершенное приспособление к внешней среде.

Но инстинктивный труд очень своеобразная форма приспособления к среде. Инстинктивный труд невозможен в одиночку. Он носит и не может не носить коллективного, стадного характера. Вне стада инстинктивный труд не может иметь место. С тех пор, как инстинктивный труд стал основным и необходимым условием существования, основным и необходимым условием приспособления к среде стало объединение в стадо. С этого момента условием приспособления индивида к среде стало объединение его с другими индивидами. Он утратил способность приспосабливаться к среде вне стада. Существование стада — необходимое условие жизни существ, основным видом деятельности которых является инстинктивный труд. Распад стада ведет к их гибели. Отношение этих существ к природе существует только при условии существования отношений между ними. Отношения между индивидами в процессе инстинктивного труда являются непременным условием самого процесса инстинктивного труда. Инстинктивный труд является коллективным приспособлением к среде.

Если объединение в стада было необходимостью для существ, основным видом деятельности которых был инстинктивный [175] труд, то спрашивается, была ли эта необходимость биологической или необходимостью, отличной от биологической, необходимостью более высокого порядка?

 

Инстинктивный труд есть приспособление к внешней среде, т. е. животное, биологическое отношение к среде. Необходимость объединения существ, основным видом деятельности которых был инстинктивный труд, в стадо диктовалась потребностью приспособления к среде, т. е. была необходимостью биологической. Объединение этих существ в стадо, рост сплоченности стада определялись действием биологических законов, в первую очередь действием закона естественного отбора.

Развитие существ, основной формой приспособления к среде которых был инстинктивный труд, происходило только по биологическим законам, по законам развития вида. В стаде этих существ действовали только законы развития вида, биологические законы. Само стадо не имело каких-либо своих законов развития, отличных от законов развития вида. Члены стада развивались только как индивиды биологического вида. Объединение в стадо и рост его сплоченности диктовались только одним — необходимостью сохранения вида Существа, основным видом деятельности которых был инстинктивный труд, не производили, а приспособлялись к среде, их развитие определялось только биологическими законами. Отсюда следует, что они были существами только биологическими, были животными, а не людьми.

Но в то же время они были животными, качественно отличающимися от всех остальных, даже самых высших животных, даже от человекообразных обезьян. Отличие этих существ от остальных животных являлось более глубоким, чем отличие остальных видов животных друг от друга. Они отличались от всех остальных животных своеобразной, только им присущей формой приспособления. Их приспособление к среде — инстинктивный труд, являясь по своей физиологической природе высшей нервной деятельностью животных, представлял собой более совершенное приспособление к среде, более высокое качество, чем обычная высшая нервная деятельность, представлял собой в известном отношении выход за пределы высшей нервной деятельности животных. Инстинктивный труд — такая форма приспособления к среде, которая подготовляет переход к совершенно новой форме внешней [176] деятельности — преобразованию мира, производству, человеческому труду.

Существа, основной формой деятельности которых был инстинктивный труд, являются животными, стоящими на грани перехода к человеку, животными, сделавшими решающий шаг по пути выхода из животного мира. Их можно охарактеризовать как животных, перестающих, но еще не переставших быть животными.

Эта характеристика полностью совпадает с той, которую давал Энгельс на основе анализа перехода от четвероногого способа передвижения к прямохождению (который, как мы выяснили, всецело обусловлен развитием инстинктивного труда). Энгельс в одном месте своей работы «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», раскрывая значение усвоения прямой походки, писал, что «этим был сделан решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку». (Ф Энгельс, «Диалектика природы», Госполитиздат, 1950, стр. 132). В другом месте он снова возвращается к этому вопросу и замечает, что с переходом к прямохождению «...решающий шаг был сделан, рука стала свободной». (Там же, стр. 133).

Существа, деятельностью которых является инстинктивный труд, существа, сделавшие решающий шаг к человеку, отличаются как от человекообразных обезьян (антропоидов), так и от людей (гоминидов). Их можно было бы назвать предлюдьми (прегоминидами), а стадию развития, на которой они находились, предчеловеческой.

Имеются ли какие-нибудь данные, свидетельствующие о существовании предлюдей, или же предположение об этом является чисто гипотетическим?

Ответ на этот вопрос нам дает рассмотрение некоторых палеонтологических находок.

В 1924 году Дартом в Бечуаналенде были найдены остатки человекообразной обезьяны, которая получила наименование африканской южной обезьяны (австралопитека африканского). В 1936 и 1938 годах в Южной Африке были найдены новые формы ископаемых человекообразных обезьян, близких к австралопитеку, которые получили название плезиантропа трансваальского и парантропа массивною. В 1947—1949 годах там же были сделаны новые находки человекообразных обезьян, родственных австралопитеку — парантропа [177] крупнозубого и австралопитека прометея. (См. Р. Брум, «Открывая недостающее звено», англ. изд., Лондон, 1951., стр. 21—33, 50—59, 75—80).

Все эти близкие друг к другу ископаемые человекообразные обезьяны составляют подсемейство австралопитековых. Рассмотрим особенности человекообразных обезьян, принадлежащих к этой группе.

Все австралопитеки являлись обитателями открытых и даже полупустынных областей, характеризовавшихся довольно суровыми климатическими условиями. Следовательно, все они вели полностью наземный образ жизни. Уже тот факт, что австралопитеки покинули тропические леса и расселились в полупустынной безлесной местности, говорит о том, что они совершенно приспособились к существованию на земле.

В чем состояли качества, которые давали возможность австралопитекам успешно противостоять опасностям наземного образа жизни? Может быть, их развитие пошло по пути увеличения размеров тела, усиления челюстного аппарата, т е. по тому пути, по которому пошла эволюция горилл?

 

Исследование остатков австралопитеков свидетельствуе<