Материальное и идеальное в высшей нервной деятельности животных

Вопрос об отношении материи и сознания, материального и идеального, психического и физического является основным вопросом философии. В зависимости от того, как философы отвечают на этот вопрос, они делятся на два противоположных лагеря: лагерь материалистов и лагерь идеалистов.

Материалисты считают материю, природу, физическое первичным, а сознание, мышление, идеальное, психическое вторичным, производным от материи. Материалистическое решение основного вопроса философии является единственно правильным, единственно научным. Противоположный ответ, даваемый идеалистами, утверждающими, что сознание, идеальное первично, а материя, природа вторична, является неверным, антинаучным.

Материя и сознание, материальное и идеальное, физическое и психическое представляют собой самые широкие понятия теории познания. Определить эти понятия — значит указать, какое из них берется за первичное и какое — за вторичное. «...Нельзя, по сути дела, нельзя дать иного определения двух последних понятий гносеологии, кроме как указания на то, которое из них берется за первичное. Что значит дать «определение»? Это значит прежде всего подвести данное понятие под другое, более широкое. Например, когда я определяю: осел есть животное, я подвожу понятие «осел» под более широкое понятие. Спрашивается теперь, есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — предельно широкие, самые широкие понятия, дальше которых, по сути дела (если не иметь в виду всегда возможных изменений номенклатуры) не пошла до сих пор гносеология», — писал В. И. Ленин (соч., т. 14, стр. 133).

Материя есть первичное, мышление, сознание, психическое, идеальное есть вторичное — такова точка зрения материалистов. [60]

Из этого положения с неизбежностью вытекает, что психическое, идеальное, сознание качественно отлично от материи, т. е. нематериально. Материя не может быть первичной по отношению к самой себе. Вторичным по отношению к материи может быть только нечто качественно отличающееся от материи, нематериальное. Понятия «идеальное», «психическое» равнозначны понятию «нематериальное».

Признание нематериальности сознания, психического, идеального отнюдь не означает отрицания их реальности. Существование идеального, психического столь же несомненно, как и существование материи. Отвечая идеалисту Уорду, утверждавшему, что материализм делает дух, идеальное на одну ступень менее реальным, чем материю и движение, В. И. Ленин писал: «Это, конечно, сплошной вздор, будто материализм утверждал «меньшую» реальность сознания» (В. И. Ленин, соч., т. 14, стр. 267).

Как положение о нематериальности психического, идеального не означает отрицание реальности его существования, так и, обратно, признание сознания реально существующим не означает провозглашения его материальным. Материя есть не просто существующее, а существующее вне и независимо от сознания, т. е. первичное по отношению к сознанию, есть объективно существующее. Материя есть не просто реальность, а объективная реальность. Существовать или быть материальным не одно и то же. Материально лишь то, что первично по отношению к сознанию. Сознание, разумеется, не может быть первичным по отношению к самому себе.

Утверждение, что сознание, психическое, идеальное — материально, что между сознанием, идеальным и материей нет качественной грани, глубоко ошибочно, ибо лишает всякого смысла основной вопрос философии, стирает грань между материализмом и идеализмом.

В. И. Ленин в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» подверг критике И. Дицгена за подобного рода утверждения. «Но и нечувственное представление, — пишет И. Дицген, — чувственно, материально, т. е. действительно... Дух не больше отличается от стола, света, от звука, чем эти вещи друг от друга» (цитировано у В. И. Ленина, соч., т. 14, стр. 231). В. И. Ленин, выписав это рассуждение И. Дицгена, дает ему следующую оценку: «Тут явная неверность. Что и мысль и материя «действительны», т. е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной — значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом» (В. И. Ленин, соч., т. 14, стр. 231).

«Понятие материи, — пишет И. Дицген в другом месте, — надо расширить. Сюда относятся все явления действительности, [61] следовательно, и наша способность познавать, объяснять» (цитировано там же, стр. 232). «Это путаница, — разъясняет В. И. Ленин, — способная только смешать материализм и идеализм под видом «расширения» первого. Ухватиться за подобное «расширение» — значит забыть основу философии Дицгена, признание материи за первичное...» (там же, стр. 232 — 233).

Без признания сознания, идеального нематериальным, без признания качественного различия между материей и сознанием, материальным и идеальным не может быть и речи о материалистическом решении основного вопроса философии.

Но выступая против попыток стереть качественную грань между материей и идеальным, против попыток объявить сознание, психическое материальным, В. И. Ленин в то же время неоднократно указывал, что качественное различие между материей и идеальным не является абсолютным. Оно относительно. «Что в понятие материи надо включить и мысли, как повторяет Дицген в «Экскурсиях», это путаница, ибо при таком включении теряет смысл гносеологическое противопоставление материи духу, материализма идеализму, на, каковом противопоставлении Дицген сам настаивает. Что это противопоставление не должно быть «чрезмерным», преувеличенным, метафизическим, это бесспорно (и в подчеркивании этого состоит большая заслуга диалектического материалиста Дицгена). Пределы абсолютной необходимости и абсолютной истинности этого относительного противопоставления суть именно те пределы, которые определяют направление гносеологических исследований. За этими пределами оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью, было бы громадной ошибкой» (В. И. Ленин, соч., т. 14, стр. 233).

Идеальное (психическое, сознание, духовное) вторично по отношению к материи и качественно отлично от нее — нематериально. Таково общее положение материализма.

Идеальное является вторичным по отношению к материи, ибо материя производит, порождает его. Идеальное есть продукт, порождение, функция, свойство высокоорганизованной материи — мозга. Что же представляет из себя этот своеобразный продукт материи, качественно отличный от самой материи? В чем его сущность?

Идеальное есть такой продукт материи, который является ничем иным, как отражением, образом, снимком, копией материи. Внешний мир, действуя на мозг, отражается в мозгу, мозг под воздействием внешнего мира порождает идеальные явления, которые [62] представляют собой образы, снимки внешнего мира, воздействовавшего на мозг.

Материя (внешний мир) отражается материей (мозгом). Идеальное — отражение материи (внешнего мира) порождается материей (мозгом). Материя (мозг) порождает отражение материи (внешнего мира). Идеальное вторично по отношению к материи, ибо оно отражение и порождение материи, образ и продукт материи. Оно такой продукт материи, который является образом материи; оно — образ материи, порожденный материей. По отношению к внешнему миру, воздействовавшему на мозг, идеальное есть его отражение. По отношению к мозгу, породившему идеальное под воздействием внешнего мира, оно его порождение.

Содержанием идеального — образа внешнего мира является отражаемое, т. е. внешний мир. Так как внешний мир объективен, существует вне и независимо от идеального, то, следовательно, содержание идеального объективно. Идеальное по своему содержанию объективно. Но так как идеальное, являясь образом мира, не может не быть продуктом мозга определенного познающего мир субъекта, то оно не может в известной степени не зависеть от строения и состояния нервной системы и мозга данного субъекта, т. е. оно не может не быть субъективным. По своей форме идеальное субъективно. Идеальное, таким образом, не только объективно, но и субъективно. В этом его качественное отличие от материи, которая только объективна.

Идеальное объективно по своему содержанию, субъективно по форме. Идеальное есть субъективный образ объективного мира — материи, порожденный наиболее высокоорганизованной материей — мозгом. Сущность идеального в том, что оно — отражение внешнего мира. Оно — такой продукт материи (мозга), который возникает и имеет значение только как образ материи (внешнего мира).

Идеальное есть отражение материи и порождение материи. Отношение идеального к материи есть, таким образом, единство двух отношений: отношения идеального к материи, отражением которой оно является, к материи, отражающейся в мозгу, и отношении идеального к материи, продуктом которой оно является, к материи, порождающей идеальное, к мозгу. Отношение идеального к материи складывается из отношения к внешнему миру и отношения к мозгу. Из этих двух отношений идеального к материи, определяющим, главным является отношение идеального к материи, отражающейся в мозгу, т. е. отношение к внешнему миру. Отношение идеального к внешнему миру определяет, в конечном счете, отношение идеального к мозгу. [63]

Вопрос об отношении идеального и материи, основной вопрос философии имеет две стороны, распадается на два неразрывно связанных вопроса: на вопрос об отношении идеального к материи, отражающейся в мозгу, к внешнему миру, и на вопрос об отношении идеального к мозгу. Вопрос об отношении идеального к материи, порождающей его, идеального и мозга, в конкретной своей постановке, как вопрос об отношении идеального и физиологических процессов в мозгу, есть то, что обычно называют психофизиологической проблемой.

Вопрос об отношении идеального и внешнего мира подробно рассмотрен в трудах классиков марксизма-ленинизма. Этой проблеме посвящены все их основные философские работы: «Анти Дюринг» Ф. Энгельса, «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленина и др. Что же касается вопроса об отношении идеального и мозга, то он ими столь детально исследован не был. В произведениях классиков марксизма-ленинизма мы находим по этому вопросу лишь общие положения, которые в основном сводятся к тому, что сознание, ощущение есть порождение, продукт, функция, свойство высокоорганизованной материи — мозга.

И это вполне понятно. В эпоху, когда они жили и творили, нельзя было конкретно поставить вопрос о том, как мозг порождает идеальное, нельзя было выяснить, в каком конкретно отношении находится идеальное к материальным, физиологическим процессам в мозгу, ибо не существовало науки о работе мозга, не были изучены материальные процессы, происходящие в мозгу. Естествознание в то время не давало достаточно данных для решения психофизиологической проблемы, для конкретного решения во- проса об отношении идеального и мозга.

Великий русский физиолог И. П. Павлов, выступая в 1909 году на общем собрании XII съезда естествоиспытателей и врачей таким образом охарактеризовал положение, сложившееся в естествознании к тому времени: «Можно с правом сказать, что неудержимый со времени Галилея ход естествознания впервые заметно приостанавливается перед высшим отделом мозга, или, общее говоря, перед органом сложнейших отношений животных к внешнему миру. И казалось, что это — недаром, что здесь — действительно критический момент естествознания, так как мозг, который в высшей его формации — человеческого мозга — создавал и создает естествознание, сам становится объектом этого естествознания... Изучение сложнейшей нервной деятельности высших животных почти не трогается с места. А этому исследованию — уже около ста лет. В начале семидесятых годов прошлого столетия работа над высшим отделом мозга получила было сильный толчок, но и [64] он не вывел исследования на широкую и торную дорогу. Получено было несколько капитальных фактов в течение нескольких лет, а затем исследование опять остановилось. Предмет, очевидно, так огромен, а темы работ, вот уже более тридцати лет, повторяются все те же, идейно нового очень мало. Беспристрастный физиолог современности должен признать, что физиология высшего мозга находится сейчас в тупике» (И. П. Павлов, Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных, М., 1951., стр. 72—73. Подчеркнуто мною. Ю. С.).

В том же 1909 году вышла в свет книга В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Вот что писал в ней В. И. Ленин, критикуя идеалиста Э. Маха: «... Мах как бы ставит в вину материализму («обычному, широко распространенному физическому представлению») нерешенность вопроса о том, откуда «возникает» ощущение. Это — образчик «опровержений» материализма фидеистами и их прихвостнями. Разве какая-нибудь другая философская точка зрения «решает» вопрос, для решения которого собрано еще недостаточно данных?» (соч., т. 14, стр. 33—34. Подчеркнуто мною Ю. С.). «...На деле, — продолжает В. И. Ленин, — остается еще исследовать и исследовать, каким образом связывается материя, якобы не ощущающая вовсе, с материей, из тех же атомов (или электронов) составленной и в то же время обладающей ясно выраженной способностью ощущения. Материализм ясно ставит нерешенный еще вопрос и тем толкает к его разрешению, толкает к дальнейшим экспериментальным исследованиям» (там же, стр. 34. Подчеркнуто мною Ю. С.).

На нерешенность психофизиологической проблемы указывает В. И. Ленин и в своих замечаниях на книгу Г. В. Плеханова «Н. Г. Чернышевский», относящихся к 1911 году. На одной из страниц книги Г. В. Плеханова против места, где говорится, что расстояние того качества живого организма, которое мы называем способностью к ощущению и мышлению, от так называемых физических его качеств безмерно велико, В. И. Ленин заметил на полях:«Не безмерно (хотя мы еще не знаем этой меры)» (Ленинский сборник, т. XXV, м., 1934., стр. 216).

В XIX веке и в первых десятилетиях XX века естествознание еще не давало достаточно материала для конкретного решения вопросы об отношении идеального и порождающей его материи — мозга.

В настоящее время положение резко изменилось. Трудами гениального русского ученого И. П. Павлова и его учеников создана наука о закономерностях работы высшего отдела центральной [65] нервной системы животных — коры больших полушарий головного мозга, создана физиология высшей нервной деятельности животных, и заложены основы науки о работе человеческого мозга — физиология высшей нервной деятельности человека. Физиологами в значительной степени изучены материальные, физиологические процессы, происходящие в коре больших полушарий головного мозга, раскрыты основные законы деятельности мозга.

Ф. Энгельс писал: «С каждым составляющим эпоху открытием даже в естественно-исторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму» (К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II. М„ 1948, стр. 353—354). Создание И. П. Павловым учения о высшей нервной деятельности несомненно составило эпоху в развитии науки, явилось революцией в естествознании. Являясь революцией в естествознании, возникновение учения И. П. Павлова не могло не вызвать коренной ломки старых научных понятий, не могло не поставить перед диалектическим материализмом целого ряда новых вопросов, которые он, должен решить, с которыми он должен «сладить», не могло не доставить массу материала, нуждающегося в философском, диалектико-материалистическом обобщении.

Учение И. П. Павлова поставило перед диалектическим материализмом такую задачу, которая раньше перед ним не стояла, задачу решить психофизиологическую проблему, дать конкретное решение вопроса об отношении идеального и мозга, идеального и физиологических процессов в мозгу. Оно поставило эту задачу, доставив материал для ее решения. С возникновением учения И. П. Павлова появилась возможность решения психофизиологической проблемы и настоятельная необходимость этого решения.

Если раньше, до возникновения учения И. П. Павлова, вопрос сб отношении идеального и порождающей его материи ставился в самом общем плане — мозг и идеальное, мозг и психика, мозг и сознание, и решался также только в общем виде — мышление, психика, идеальное есть функция, продукт мозга, то теперь он ставится по-иному. Вопрос об отношении идеального и порождающей его материи ставится теперь по-новому, конкретно-идеальное и высшая нервная деятельность, психика и высшая нервная деятельность, мышление и высшая нервная деятельность. Новая, конкретная постановка вопроса требует и конкретного ответа, конкретного решения.

Нельзя более ограничиваться общим положением: мышление, психика, идеальное есть функция мозга, ибо функцией мозга является высшая нервная деятельность, которая несомненно материальна. Необходимо выяснить: одно и то же мышление и высшая [66] нервная деятельность или не одно и то же, и если не одно и то же, то чем отличается мышление от высшей нервной деятельности и в каком отношении они находятся.

Теперь нельзя обойтись без ответа на вопрос: как идеальное порождается мозгом, что это за продукт мозга, в каком отношении находится он к материальным физиологическим процессам, процессам высшей нервной деятельности, что из себя представляет идеальное как функция мозга.

Необходимость решения психофизиологической проблемы настоятельно диктуется как потребностями развития физиологии высшей нервной деятельности, так и потребностями развития философии. Решение психофизиологической проблемы есть кровное дело философов, ибо вопрос об отношении мозга и идеального одна из сторон основного вопроса философии. Без разрешения этого вопроса, без диалектико-материалистического обобщения данных доставленных учением об условных рефлексах, не может быть успешным дальнейшее развитие физиологии высшей нервной деятельности. Без разрешения этой проблемы нельзя преодолеть неблагополучное положение в психологии.

Вследствие всего этого психофизиологическая проблема медленно, но неуклонно выдвигается повестку дня науки, как один из важнейших вопросов, требующих детального рассмотрения и решения.

Она фактически являлась предметом дискуссии по вопросам психологии, развернувшейся после сессии АН СССР и АМН СССР, посвященной учению И. П. Павлова. Как известно, после этой сессии, состоявшейся в июне—июле 1950 года, особенно остро встал вопрос о предмете психологии. Психологи потеряли предмет своей науки, оказались не в состоянии дать ясного ответа на вопрос, чем отличается предмет психологии от предмета физиологии высшей нервной деятельности человека.

Вопрос о предмете психологии, об отношении психологии и физиологии встал в центре внимания всех работников этой науки. А так как решение вопроса об отношении психологии и физиологии высшей нервной деятельности оказалось, само собой разумеется, невозможным без решения вопроса об отношении психического и физиологического, то во всех статьях и выступлениях, посвященных выяснению предмета психологии, сознавалось это их авторами или нет, ставился и решался вопрос об отношении психического и физиологического, ставилась и решалась психофизиологическая проблема.

Подлинной сущностью дискуссий по вопросам психологии, продолжавшейся несколько лет на страницах журналов «Вопросы философии», «Советская педагогика» и других периодических и непериодических [67]  изданий, являлась психофизиологическая проблема, независимо от того, сознавали это участники дискуссии или нет. Была ли эта проблема решена в ходе дискуссии?

Решение психофизиологической проблемы неразрывно связано с решением вопроса о предмете психологии. Психофизиологическая проблема и обсуждалась в форме вопроса о предмете психологии, в форме вопроса об отношении психологии и физиологии высшей нервной деятельности. Решение психофизиологической проблемы есть решение вопроса о предмете психологии.

Выяснен ли предмет психологии? На этот вопрос можно дать лишь один ответ. Нет, не выяснен.

На Всесоюзном совещании психологов, состоявшемся в 1952 году, как говорится в статье, посвященной итогам совещания, «попытки найти принцип разграничения между предметом психологии, одной стороны, и предметом физиологии высшей нервной деятельности, с другой, не увенчались успехом» («Советская педагогика», 1952, 8, стр. 97).

На втором Всесоюзном совещании психологов (июль 1953 г.) вопрос о предмете психологии был вновь поднят в связи с обсуждением проспекта учебника по психологии и вновь не нашел удовлетворительного решения. Третье Всесоюзное совещание психологов (июль 1955 г.) также не внесло ясность в этот вопрос.

Нерешенность вопроса о предмете психологии с несомненностью свидетельствует о нерешенности психофизиологической проблемы.

В ходе дискуссии по вопросам психологии наметилось три точки зрения, выделились три направления в решении психофизиологической проблемы. Представители двух из этих трех направлений давали довольно четкие и ясные, но во многом противоположные ответы на вопрос об отношении психического и физиологического. Что же касается представителей третьего направления, то они в отличие от сторонников первых двух сколько-нибудь ясного и определенного ответа на этот вопрос не дали. Представителей третьего направления объединяет не столько общее положительное решение психофизиологической проблемы, сколько отрицательное отношение к первым двум точкам зрения по этому вопросу.

Взгляды сторонников первого направления нашли свое наиболее четкое выражение в статье Б. В. Беляева «Об основном законе психологии» («Советская педагогика», 1953,9), вторая точка зрения наиболее ярко представлена статьей Архипова В. М. «О материальности психики и предмете психологии» («Советская педагогика», 1954,7). [68]

Б. В. Беляев в своей статье выступает с критикой положения: «психическая деятельность есть высшая нервная деятельность», разделяемого многими учеными, в том числе С. Л. Рубинштейном. «Нельзя сказать,— пишет он,— что при этой точке зрения ленинская теория отражения забывается, но ей придается явно неверный, ошибочный смысл, когда утверждается, что (далее следует цитата из статьи С. Л. Рубинштейна. Ю. С.) «психика—это отражение материального мира, осуществляемое мозгом» («Советская педагогика» 1953,9 стр. 48. Подчеркнуто мною Ю. С.).

Спрашивается, в чем же видит Беляев ошибочность, неверность положения С. Л. Рубинштейна? В том, что тот считает психику отражением мира?. Нет. Беляев не согласен с другим: с положением, что психика есть отражение мира, осуществляемое мозгом. «Безусловно верно, — продолжает он, — что учение И. П. Павлова является учением об отражательной деятельности мозга. Но не следует забывать, что отражательная деятельность мозга не есть то субъективное отражение объективного мира, которое является предметом психологического исследования», (там же, стр. 49. Подчеркнуто мною. Ю. С.).

Автор, как явствует из вышеприведенного, разграничивает отражательную деятельность мозга — отражение мира в мозгу, осуществляемое мозгом, и субъективное отражение объективного мира (мышление, сознание), которое происходит не в мозгу и осуществляется не мозгом.

В том, что мы правильно поняли Б. В. Беляева, убеждает нас следующее его высказывание. Критикуя определение психологии, данное в «Кратком философском словаре», он пишет: «...И в этом, относительно лучшем определении психологии содержится ошибочное утверждение, встречающееся также и в том определении психологии, которое дается А. А. Смирновым. Это ошибочное утверждение заключается в том, что субъективное отражение объективного мира понимается как отражение объективного мира в мозгу человека. На самом деле, в мозгу человека могут иметь место только нервные процессы, которые являются лишь материальной основой психических процессов... Невозможно поэтому субъективные образы объективного мира полагать находящимися в мозгу... Объективный мир отражается, конечно, и в мозгу, но мозговое отражение или отражательная деятельность мозга далеко еще не есть то субъективно-психическое отражение объективного мира, которое изучается психологией» («Советская педагогика», 1953, 9, стр. 55. Подчеркнуто мною. Ю. С.).

Согласно точке зрения Б. В. Беляева отражение мира в мозгу не является психикой, мышлением, а мышление, сознание не есть [69] отражение мира в мозгу, мышление не осуществляется мозгом, субъективные образы объективного мира (ощущения, восприятия, понятия) не находятся в мозгу, мозг не является, следовательно, органом мышления, психики. Все это позволяет сделать только один вывод: Б. В. Беляев в своей статье дает дуалистическое, идеалистическое решение психофизиологической проблемы.

В. М. Архипов выступает с противоположных позиций.

«Признает ли диалектический материализм существование явлений нематериальных, т. е. нечувственных? — задает вопрос В. М. Архипов и отвечает: — Нет, не признает. Об этом есть прямые указания у Энгельса и Ленина... Единство мира состоит в его материальности... Сущностью материализма является его материалистический монизм. Положение о нематериальности психики противоречит самой сущности материализма.... Материалистическое положение гласит: ощущение есть превращение энергии внешнего раздражения в факт сознания. Например, электромагнитные колебания, воздействуя на мозг, превращаются в ощущение света (в психическое явление). С точки зрения естествознания энергия не исчезает, но только видоизменяется. Значит, сознание (ощущение, психика т. д.) есть особая форма движения материи — явление столь же материальное, сколь материальны породившие его электромагнитные колебания» («Советская педагогика», 1954, 7, стр. 67—68. Подчеркнуто мною. Ю. С.).

«Понятие» «материя», — продолжает В. М. Архипов, — предельно широкое и охватывает собою все явления объективного мира. Психика есть свойство одной из форм движения материи. Таким образом, всей материи психика противостоит как одна из ее конкретных форм» (там же, стр. 70). «...Тезис, что психическое нематериально, является ложным. Психическое материально, тождественно нервному» (там же, стр. 77).

Архипов, как видно из приведенного выше, объявляет сознание, психическое материальным, включает мысли, ощущения в понятие материи, стирает качественную грань между материальным и идеальным, сводит психическое к нервному, физиологическому. Подобного рода утверждения не только не являются диалектико-материалистическими, в чем силится нас убедить Архипов, но прямо противоречат философии марксизма. Достаточно вспомнить ясное, не допускающее каких-либо иных толкований высказывание В. И. Ленина: «Что и мысль и материя «действительны» т. е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной — значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом» (В. И. Ленин, соч., т. 14, стр. 231). [70]

Ссылка Архипова в доказательство своей правоты на положение Энгельса, что единство мира состоит в его материальности, совершенно несостоятельна. Материалистический монизм заключается не в провозглашении всего материальным, а в признании материи первичной, в признании существования мира вне и независимо от сознания. Положение Архипова о том, что все материально, не только не согласуется с положением о материальном единстве мира, но прямо ему противоречит. Архипов, объявляя все существующее материальным, считая все существующее материей, подменяет понятие материи понятием бытия. В результате такого «расширения» понятия материи точка зрения Ф. Энгельса: единство мира в его материальности, фактически подменяется точкой зрения Дюринга: единство мира в его бытии. Позиция, занимаемая Архиповым, по сути, не отличается от позиции Дюринга. В своей работе «Анти-Дюринг» Ф. Энгельс убедительно показал, что попытка вывести единство мира из его бытия неизбежно ведет к сползанию на позиции идеализма. Объявить ощущения, мысли столь же материальными, столь же объективными как и вещи внешнего мира, что делает Архипов, значит стереть качественную разницу между существованием в сознании и существованием вне сознания, стереть качественное отличие между существованием бога, ангелов, ада и рая и существованием земли, солнца, людей, провозгласить бога, ангелов, ад и рай столь же объективно существующими, столь же материальными, как солнце, земля, люди.

Включить психическое, идеальное в понятие материи значит смешать материализм и идеализм, забыть основу материализма — признание материи за первичное.

Если Б. В. Беляев дает дуалистическое, идеалистическое по своему существу решение психофизиологической проблемы, то В. М. Архипов — вульгарно-материалистическое, ведущее его также в конечном счете к сползанию на идеалистические позиции. Таким образом первые два направления в решении психофизиологической проблемы являются: одно — идеалистическим, другое— вульгарно-материалистическим. Представители ни того, ни другого не сумели дать правильного ответа на вопрос об отношении психического и физиологического. Точка зрения и первых, и вторых противоречит основным положениям марксистской философии.

Появление двух подобного рода течений в нашей философской, психологической и физиологической литературе нельзя объяснить только индивидуальными особенностями сторонников этих точек зрения. Причины этого лежат гораздо глубже. Дело в том, что в наше время всякое составляющее эпоху в науке открытие, а к таким относится возникновение учения о высшей нервной [71] деятельности, ломка старых понятий, вызванная им, неизбежно при отсутствии философской «разборки» его результатов, при отсутствии диалектико-материалистического обобщения огромного материала, доставляемого им, ведет к идеалистическим шатаниям.

В статьях В. М. Архипова, Б. В. Беляева и других сторонников этих двух точек зрения приведено немало цитат из работ классиков марксизма, имеется немало отдельных совершенно верных положений. Пока вопрос об отношении материального и идеального ставится в самом общем плане: мозг и психика, мозг и мышление, они дают на него в целом ряде мест совершенно правильный ответ. Злоключения их начинаются тогда, когда они ставят этот вопрос конкретно: психика и высшая нервная деятельность, мышление и высшая нервная деятельность и пытаются дать на него конкретный ответ. Исходя из того, что высшая нервная деятельность есть материальный, физиологический процесс, а мышление, сознание, ощущения нематериальны, Б. В. Беляев приходит к выводу, что высшая нервная деятельность и психическая деятельность не одно и то же, что высшая нервная деятельность и психическая деятельность суть два различных процесса, протекающих параллельно друг другу по разным законам. Тем самым он отрывает психику, сознание от высшей нервной деятельности и, следовательно, от мозга и скатывается на позиции дуализма.

В. М. Архипов, выступая против отрыва психической деятельности от высшей нервной, от мозга, отождествляет психическую деятельность и высшую нервную, сводит мышление, сознание, ощущения к материальным, физиологическим процессам в мозгу и приходит, естественно, к выводу о материальности сознания, мышления, к отрицанию существования идеального, нематериального.   

Таким образом, именно то обстоятельство, что диалектический материализм еще не сладил с вопросами, поставленными перед ним учением И. П. Павлова о высшей нервной деятельности, не дал конкретного решения вопроса об отношении идеального и порождающей его материи, привело некоторых советских исследователей к отходу от материалистического решения основного вопроса философии, к сползанию на позиции идеализма.

Необходимо отметить, что ни дуалистическое, ни вульгарно-материалистическое течения не были представлены в дискуссии сколько-нибудь значительным числом сторонников. Большинство участников дискуссии выступило с резкой критикой как дуалистической, так и вульгарно-материалистической точек зрения. У нас нет возможности сколько-нибудь подробно остановиться на характеристике [72] взглядов представителей этого третьего направления. Ограничимся рассмотрением только одной статьи — «О философских вопросах психологии (к итогам дискуссии)», напечатанной в 4 номере журнала «Вопросы философии» за 1954 год. Наш выбор пал на эту статью, во-первых, потому что в ней подводятся итоги дискуссии по вопросам психологии, во-вторых, потому что она выражает мнение не одного лица, а авторитетного коллектива — редколлегии журнала «Вопросы философии».

В статье резкой критике подвергаются сторонники дуалистического и вульгарно-материалистического направления в решении психофизиологической проблемы. Но если критическая часть статьи представляет несомненный интерес, то этого, к сожалению нельзя сказать о ее позитивной части.

Авторы статьи ограничиваются самыми общими положениями об отношении психического и физиологического, указывая, «что нет каких-то особых психических процессов, способных происходить иначе, как через материальные нервные процессы») («Вопросы философии», 1954, 4, стр. 180), «что нервные процессы — это субстрат, носитель психических явлений» (там же, стр. 185), что «нервные процессы и психические явления не тождественны друг другу» (там же). В других местах статьи они говорят о нервных и психических процессах, не раскрывая сколько-нибудь конкретно, что из себя представляют психические процессы и как они относятся к нервным. В отличии от Б. В. Беляева и В. М. Архипов, которые давали недвусмысленные ответы на вопрос об отношении высшей нервной деятельности к психической, на вопрос о том, существуют ли специфические закономерности психической деятельности или же ими являются закономерности высшей нервной деятельности, авторы статьи, по сути дела, избегают сколько-нибудь ясного и определенного ответа на эти вопросы.

В статье, таким образом, нет решения вопроса об отношении высшей нервной деятельности и психической деятельности, высшей нервной деятельности и мышления, нет конкретного решения психофизиологической проблемы.

Не дав конкретного решения вопроса об отношении психического и физиологического, авторы статьи оказались не в состоянии решить и вопрос о предмете психологии. В статье дается по существу несколько отличных друг от друга определений психологии, из которых ни одно не является сколько-нибудь удовлетворительным.

Не находим мы конкретного решения психофизиологической проблемы и, ответа на вопрос о предмете психологии в статье «О предмете и задачах психологической науки», которой завершила дискуссию редакция журнала «Советская педагогика» (1955, 9). [73]

 

Дискуссия по вопросам психологии не привела к решению психофизиологической проблемы. Но тем не менее она сыграла большую положительную роль, ибо привлекла внимание широкой научной общественности к вопросу об отношении психического и физиологического, выявила трудности в решении этого вопроса и опасности, подстерегающие на этом пути, и тем в значительной степени подготовила его решение.

Одной из причин неудачного результата дискуссии по вопросам психологии (т. е. в сущности дискуссии по вопросу об отношении идеального и физиологического) является неверная постановка самого вопроса. Неверная постановка проблемы не могла не привести к неудаче.

Во всех работах, статьях, выступлениях рассматривался вопрос об отношении идеального и физиологического вообще. Такая постановка вопроса в настоящее время является неверной, ибо идеальное качественно неоднородно. Если идеальное, порождаемое мозгом животных, является продуктом только биологического развития, только естественным продуктом, то идеальное человека, человеческое сознание есть продукт общественного развития, есть не только естественный продукт, но и общественный продукт. Сознание человека есть естественный продукт, ибо порождается мозгом. Но оно такой естественный продукт, который возникает только как общественный продукт. Сущн