История грехопадения первых людей

(По учению Филарета митрополита Московского)
I. Происхождение греха. Начало греха в дьяволе. - Греху человека предшествовал грех в мире духовном (1 Иоан. III, 8). "Прежде видимой и разумной твари, то есть человека, Бог сотворил невидимую разумную тварь духов, которые называются ангелами. Один из сих светлых духов, с некоторыми подчиненными ему духами, имел дерзость выйти из послушания всеблагой воле Бога, Творца Своего, и через то лишился дарованного ему света и блаженства и сделался злым духом ("Начатки", с. 10).
Факт падения добрых духов "подтверждается Словом Божиим, когда оно говорит об ангелах, не сохранивших своего начала, но оставивших свое жилище " (Иуд. VI.). Злые духи, "сделавшиеся таковыми через отпадение от Бога" после греха своего, "впали в самолюбие, гордость и злобу"; они стали "духами нечистыми прогневавшими Бога, осужденными, хотя приговор сего суда не во всем еще Царствии Божием обнародован и не во всей силе исполнен" (Слова и речи, изд. 1848 г. II 290; Кат. XXIV); они "настолько укоренились во зле что стали совершенно неспособны полюбить добро и раскаяться в грехе" ("Зап. на Быт." I, 61).
Понятно после этого, что по отношению к человеку они ничего не желают и ничего не делают, кроме зла. Они "стараются коварствовать над человеками и, обольщая их, внушать им ложные мысли и злые желания" (Иоан. VIII, 44), за что и называются дьяволами, т.е. клеветниками и обольстителями (Кат. XXIV). Такое отношение злых духов к человеку тем более опасно для него, что они, как принадлежащие к высшему миру духов, по своим силам превосходят человека. Они могут "действовать на стихии". Так, например, дьяволу "попущено было возбудить в воздухе огонь, чтобы сжечь овец и пастырей Иова, и воздвигнуть бурю, чтобы разрушить храмину и побить детей его". "Знания естественного дьявол может иметь не меньше и даже, может быть, больше, нежели человек, поелику, по тонкости своего существа, видит в природе многое, чего дух человека, заключенный в теле, не видит" (Слова и речи, изд. 1848 г., I, 315; 1882 г., IV, 586).
II. Грехопадение прародителей. - После того как мы знаем, как враждебно настроен дьявол против Бога, против всего святого и доброго, неудивительно, что он "позавидовал блаженству человеков" и пожелал "лишить их оного". Для этого он "употребил хитрость; вошел в змия и склонил Еву вкусить запрещенного плода", преступить Заповедь Божию ("Начатки", 11).
Искушение прародителей в раю не миф. "Господь сказал иудеям: вы отца вашего диявола есте; он человекоубийца бе искони (Иоан. VIII, 14). Иудеи, которым сие сказано, были не мифические, а действительные существа, следственно, также и отец их дьявол. На что указывают слова: человекоубийца бе искони? Без сомнения, на искушение в раю и падение человеков".
Вот как произошло падение прародителей. "Преобразившись пред Евой в светлого Ангела, в учителя истины", дьявол сначала "вводил ее в сомнение о том, точно ли Слово Божие слышала она от мужа и не по суеверию ли воздерживается от древа познания".
"Ева, ответствуя змию, повторяет заповедь о древе познания, с той особенностью, что прибавляет к ней слово: и не прикасайтесь к нему. Из сего догадываться можно, что мысль о строгости заповеди и страхе смерти начинала уже затмевать в ней чистое чувствование любви и благоговения к Богу-Законодателю.
Вторая речь искусителя заключает в себе сколько слов, столько лжей, но сплетенных так, что богоотступлению они дают вид действования по намерению Божию. Примечая, что страх смерти держит Еву в послушании Богу, он отъемлет прежде всего сию опору: не умрете. Но чтобы не показаться противоречащим Слову Божию, он старается внести свое противоречие в самое Слово Божие и к сему обращает богонареченное имя древа познания добра и зла. Изъясняя сие наименование, он уверяет, что со вкушением от древа познания Бог соединил совершенное ведение добра и зла, подобно как со вкушением от древа жизни совокупил жизнь бессмертную, и обещает в сем ведении новые очи, то есть новую степень ведения и даже божественность". "Две мысли могло возродить такое описание древа познания: или ту, что Бог по зависти возбранил его, дабы не иметь причастников Своего естества, или ту, что Адам превратил истинный смысл Божией Заповеди. Одна другой выгоднее была для искусителя, но в Еве удобнее предполагать можно последнюю". "Греховное расположение в душе Евы началось беспорядочным направлением познавательных сил: возбужденная к любопытству и недоверчивости, жена взирает на запрещенное древо так, как бы видела его в первый раз, - она позабывает взирать на него, как на предмет заповеди Божией, но рассматривает оное в предполагаемом отношении к себе - к своей чувственности, к своему сердцу, своему разумению (Еккл. VII, 30); с уклонением от единства истины Божией в многочисленность собственных помыслов неразлучна (была) множественность собственных желаний, не сосредоточенных в воле Божией, или похоть, которая есть ближайшая вина прельщения и которая, зачав, рождает действительный грех (Иак. 1, 14-15). Ева видит в запрещенном древе не то, что оно есть, но то, чего она желает, по известным видам похоти (1 Иоан. II, 16; Быт. III, 6). Первый грех рождается в чувственности - стремлением к роскоши, в сердце - желанием наслаждаться без рассуждения, в разуме - мечтанием кичливого многоведения и, следственно, проницает все силы естества человеческого". За влечением к греху следовало греховное действие: жена взяла плод его (древа познания) и ела, также дала и мужу своему, и он ел (Быт. III, 6). Так произошло событие, изменившее последующую судьбу человека и отношение Бога к нему.
III. Тяжесть первого греха. - Кто же виновник происшедшего греха, на кого должны обрушиться последствия его? Во всяком случае, происхождение греха кроется не в воле Божией - святой и благой. Благость Божия ничего не желала для человека и ничего не сделала для него, кроме добра. По благости Божией, "первый человек, получив при сотворении высокие способности и могущественные силы, быв поставлен владыкой рая и земли, пользовался обширнейшей свободой, какую может иметь сотворенное существо". Если "сей свободе поставлен был предел - древо познания добра и зла", "если Адаму не предоставлено было свободы вкусить от плода его и тем дана возможность злоупотребить свободой, то это необходимо было для утверждения свободы в добре, для усовершенствования человека". "Бог, по благости Своей, давший человеку (свободную) волю, естественно расположенную любить Бога", не виновен в том, что "человек употребил во зло сию свободу" (Слова и речи, изд. 1861 г., т. III, с. 253), имея очень много побуждений к исполнению заповеди Божией. Искушение от дьявола не может совершенно оправдать прародителей; оно может только уменьшить степень греховности и виновности их. Несмотря на смягчающее вину обстоятельство, грех прародителей был все-таки весьма тяжек; они оскорбили величие Божие "в крайней степени преступным и мятежным желанием быть яко бози, произвольным отступлением от закона" (Иоан. III, 4) они обнаружили "неверие, непослушание, неблагодарность, гордость против Бога и превратное употребление всех способностей"; "переступивши за предел, положенный заповедью Божиею", человек "уклонил свою душу от Бога, истинного всеобщего средоточия и полноты, образовал для нее ложное средоточие в ее самости, заключил ее во тьме чувственности в грубости вещества", "его ум, воля, деятельность отвратились, уклонились, ниспали от Бога к твари, от небесного к земному, от невидимого к видимому" (Быт. III, 6); "обманутый прельщением искусителя (человек) добровольно приложися скотом несмысленным и уподобися им" (Пс. XLVIII, 13). Вот в чем заключается падение человека.