Глава 11. Стэнфордский тюремный эксперимент: этика и практические результаты

Но я хотел бы прояснить, что психологический анализ — не «оправдание». Люди и группы, которые ведут себя безнравственно или творят беззаконие, несут полную личную и юридическую ответственность за соучастие в преступлениях. Однако, определяя серьезность их проступков, необходимо учитывать ситуационные и системные факторы, влиявшие на их поведение.

Был ли СТЭ неэтичным? Этика может быть «абсолютной» или «относительной». Абсолютный этический стандарт гласит, что человеческая жизнь священна и ее никоим образом нельзя принижать, разве что неумышленно. Сторонники этой точки зрения считают, что даже если эксперименты, приводящие к страданиям, делаются во имя науки, ради знаний, «национальной безопасности» или любой другой возвышенной абстракции, они неэтичны.

Относительная этика. Обычно научные исследования следуют утилитарной этической модели. Когда этические принципы допускают некие отклонения, их стандарты становятся относительными, и исследование необходимо оценивать в соответствии с прагматическими критериями. Иначе говоря, с тем, какую практическую пользу он принес. Но, кто должен оценивать, стоит ли полученная польза той цены, которую за нее пришлось заплатить? С точки зрения относительной этики можно утверждать, что СТЭ был этичным, по следующим причинам: мы проконсультировались с юридическим отделом Стэнфордского университета, составили официальное заявление об «информированном согласии», подписанное каждым участником. Оно гласило, что во время эксперимента допускается вторжение в его частную жизнь; заключенные будут получать минимальное питание, будут лишены некоторых гражданских прав и подвергаться унижениям.

В нашем тюремном подвале заключенные отказались от своих основных свобод под влиянием принуждения и внешнего давления со стороны охранников. Но в реальной жизни, за пределами лаборатории, люди часто добровольно отказываются от свободы слова, действия и близости с другими — без всяких охранников, вынуждающих их это делать. Требовательный и жестокий «охранник» становится частью их образа себя; этот «охранник» лишает их спонтанности, свободы и радости жизни. В то же время эти люди интернализируют образ пассивного заключенного, который не хочет соблюдать эти ограничения. В результате человеку начинает казаться, что любые действия, привлекающие к нему внимание, грозят ему унижением, позором, социальным отвержением, и поэтому их нужно избегать. Под давлением своего внутреннего охранника такой «заключенный» бежит от жизни, прячется в «раковину» и добровольно выбирает безопасность безмолвной тюрьмы застенчивости.

Застенчивость — это нечто вроде социальной фобии, которая разрывает связи человека с другими людьми, превращает их в угрозу и лишает его радости общения. (На русском языке вышло две книги Зимбардо на эту тему: Как побороть застенчивость и Застенчивый ребенок.)

Если человек терпит неудачу в научной, социальной, деловой, спортивной или сексуальной сфере, он пытается осмыслить, что пошло не так. Интеллектуальный поиск смысла искажается когнитивными предубеждениями, направляющими внимание на классы объяснений, подходящих для такого анализа. Если человек предпочитает объяснения, в соответствии с которыми причинами его реакций являются другие люди, у него могут развиться симптомы параноидального мышления, а объяснения, ориентированные на обстоятельства как причину наших реакций и неудач, могут привести к развитию симптомов, типичных для фобического мышления.

Я убежден, что семена безумия дремлют в каждом из нас и могут прорасти в ответ на временные психологические трудности в тот или иной период жизни. Я осознал, с какой легкостью превратился в фигуру системной власти во время СТЭ, и это побудило меня изменить свои методы преподавания. Я стал давать студентам больше свободы и ограничил роль преподавателя профессиональными рекомендациями, отказавшись от социального контроля. СТЭ изменил мою жизнь. Я призвал конгресс изменить структуру тюремной системы, улучшить условия содержания заключенных и условия работы персонала исправительных учреждений. Мои аргументы по большей части подтверждали необходимость прекратить «социальный эксперимент» под названием «тюрьмы», потому что, как демонстрируют высокие показатели рецидивизма, этот эксперимент потерпел неудачу. Необходимо искать причину и для этого всесторонне исследовать систему и предложить решения, альтернативные лишению свободы.