Гуссерлевская идея философии

Задачу создания принципиально новой, универсальной философии — трансцендентальной феноменологии — Гуссерль рассматривал как возрождение и действительное осуществление уже ставившихся до него философией, но пока не решенных ею задач. В статье «Философия как строгая наука» (1911) Гуссерль призывает приступить к абсолютно новому началу философии, которое было бы способно, наконец, реализовать саму идею философии.

Принимая во внимание характер и масштаб притязаний гуссерлевской феноменологии, предшественниками феноменологии следует считать не только Ф. Брентано и К. Штумпфа — мыслителей, которых обычно называют в числе ее непосредственных предшественников. Намереваясь «восстановить» понимание философии как «универсальной науки», которая охватывала бы «всю совокупность знаний» и давала бы возможность достигать «чистого и абсолютного познания, чистой и абсолютной оценки и хотения», стремясь разработать философию как «строгую науку» и, определяя ее как исследование, «все сызнова и сызнова» направляемое «на истинные начала, на решающие формулировки проблем, на правильный метод», Гуссерль связывает свою идею философии с именами Сократа, Платона, Декарта, Канта, Фихте и др.

Идея философии как «строгой науки» у Гуссерля — отнюдь не сциентистская. Это — не попытка построить философию по образцу естественных наук или наук о духе, или даже «эйдетических», как их называет Гуссерль, наук (чистая математика, логика и т. д.). Философия не должна и не может перенимать методы других наук. Напротив, по самой своей сущности и в своем историческом возникновении философия, по Гуссерлю, является универсальной основой и «универсальной критикой» как науки, так и всей человеческой жизни. Поэтому именно она способна до конца прояснить методы и основания любых позитивных наук, дав им «новое измерение и тем самым последнее завершение».

В соответствии с этим, смысл «научности» разъясняется Гуссерлем через собственные познавательные задачи и возможности философии: «обязательным для каждого разумного человека образом познать, что такое есть подлинная истина, подлинно прекрасное и доброе, как они должны быть определяемы по общему своему существу, каким методом должны быть постигаемы в каждом отдельном случае» [5].

Как новое измерение человеческого существования характеризует философию поздний Гуссерль: если человек есть новая, по сравнению с животными, ступень одушевленности, то философский разум является новой ступенью человечества и его разума. Это — способ человеческого существования «sub specie aeternie», или существование в горизонте «идеального нормирования бесконечных задач», которое возможно только «в абсолютной универсальности», а именно в той, что с самого начала заключена в идее философии. В соответствии с этим, феноменология для Гуссерля есть «не менее, чем целостное самовоспитание человека, совершаемое во имя универсального разума». Открывая основания жизни, он «действительно освобождает поток нового сознания, направленного на безграничную идею целостного человечества, человечества действительного и истинного» [6].

Феноменология как радикальное универсальное
осмысление человеческого опыта

Возможность реализации идеи философии, как ее понимает Гуссерль, усматривается им в радикализме как сущности подлинной философской науки и «истинном позитивизме». Философия, будучи наукой об истинных началах, об истоках, «не должна успокаиваться, пока не достигнет своих абсолютно ясных начал, т. е. своих абсолютно ясных проблем, в самом смысле этих проблем предначертанных методов и самого низшего слоя ясно данных вещей». Атмосфера, в которой, по Гуссерлю, должна двигаться философия, — прямая интуиция, феноменологическое постижение сущности. Совокупность достоверностей, интуитивно открываемых в опыте эйдетического (сущностного) усмотрения и описания, и есть то аподиктическое, что может составить, по мнению Гуссерля, базис подлинной фундаментальной науки.

Для феноменологического поиска принципиальным является различение так называемых «естественной» и феноменологической установок. «Естественные установки» — это установки как наук, так и повседневной жизни. Поскольку они не рефлексируют о способе, каким им дается мир, при «естественной установке» именно мир кажется данным непосредственно, сознание представляется как «tabula rasa», а смысл мира и всего происходящего в нем кажется «уже готовым» и непосредственно данным извне.

Согласно Гуссерлю, аподиктичности можно достичь, только отказавшись от «наивности» и «объективизма» «естественной установки»; и лишь феноменология как радикальное осмысление истоков человеческого опыта может избежать ловушек «натурализма» и «объективизма» на пути срезания данностей опыта «естественной установки» и обращения к «потоку переживаний» с целью выявления скрытых глубинных смыслообразующих структур опыта субъективности.

В своем поиске универсальной аподиктической основы человеческого опыта Гуссерль разделяет картезианский пафос сомнения, самосознательности и «личного размышления». Он настаивает на том, что всякий, кто действительно хочет стать философом, должен будет «однажды в своей жизни» мысленно сосредоточиться на самом себе, попытаться внутри себя ниспровергнуть все принятые до сих пор науки и предпринять их реконструкцию. Как и для Декарта, для Гуссерля философия есть в некотором роде «личное предприятие философа»: она должна конституироваться как его философия, его мудрость, его знание, которое, хотя и ведет к универсальному, получено им самим, словом, знание, за которое он несет ответственность, которое он должен мочь доказывать, основываясь на своих абсолютных интуициях.

Феноменологическая редукция
и интенциональный анализ сознания

Для достижения области предельных достоверностей Гуссерль подвергает операции «заключения в скобки» (эпохе) все, что имеет прямое или косвенное отношение к «естественному полаганию бытия». «Эпохе» (έπ o cή) — удержание, самообладание (греч.); в данном контексте — воздержание, на основе феноменологической редукции, от «экзистенциальных» суждений (суждений о мире, о реальном существовании или несуществовании того, о чем идет речь). Универсальное эпохе осуществляется Гуссерлем «в отношении бытия или небытия мира». «В скобки» заключаются (редуцируются) и мир, и «первоначальные прямые восприятия», переживания, и «наивно заинтересованное Я», или естественная рефлексия.

Мерло-Понти так интерпретирует суть феноменологической редукции: это — решение не упразднять, но приостанавливать и как бы «выводить из игры» все спонтанные утверждения, в которых я живу, не для того, чтобы отрицать их, но для того, чтобы понимать, прояснять их.

«Переживание», взятое в феноменологическом смысле, или «переживающее сознание», к которому выходит феноменолог в результате операции редукции, не тождественно обыденному понятию переживания. Переживания в обыденном смысле слова суть переживания Я как психофизического субъекта, составляющего реальную «часть мира», и направлены они на реальные объекты и события самого мира. В этой связи Гуссерль замечает: «Мы привыкли сосредоточивать внимание на предметах, мыслях и ценностях, но не на психическом «акте переживания», в котором они постигаются» [7].

Акты переживания постигаются только в рефлексии, специально направленной на тот «субъективный опыт», в котором они «являются». «Эти явления суть феномены, которые по своей природе должны быть «сознанием–о» их объектов, независимо от того, реальны ли сами объекты или нет» [8].

В феноменологическом сознании, с которым, в конце концов, в результате редукции остается и работает феноменолог, видны разнообразные акты переживания со своими специфическими свойствами полагания объекта. При этом к «переживаниям» феноменолог относит любые акты сознания (восприятие, воспоминание, суждение, оценку, представление, фантазию, эмоции и проч.).

Для феноменолога «бытие–предметом» осуществляется в определенных интенциональных актах, в которых нечто «является или мыслится в качестве предмета», и быть предметом означает иметь смысл. Как замечает Гуссерль, «является не мир или часть его, но «смысл» мира». И этот смысл конституируется в соответствии с определенным модусом переживания, типом его интенции, или направленности на свой предмет.

Интенциональность (понятие средневековой философии, активно разрабатываемое Брентано, учителем Гуссерля) — одно из центральных понятий гуссерлевской концепции сознания. Под ней понимается свойство переживания (сознания, сogito) быть «сознанием чего-либо»: «Восприятие есть восприятие чего-то, скажем, вещи; суждение есть суждение о каком-либо положении дел; оценивание — оценивание какой-либо ценностной ситуации; желание — желательного обстоятельства и т. д.» [9].

Конститутивные части переживания — ноэсис и ноэма. Ноэсис (от греч. noesis — мышление) — акт, осуществляемый сознанием, постигающим смысл. Ноэма (от греч. noema — мысль) — сам этот предметный смысл, постигаемый в акте сознания. Соответственно, феноменологическое описание у Гуссерля имеет два направления: ноэтическое, или описание акта переживания, и ноэматическое, или описание «того, что переживается».

В зависимости от типа интенции (представление, фантазирование, ожидание, оценка, познание, страх, ненависть, любовь и другие «ноэтические» акты) конституируется «интенциональный предмет». Его смысл, или «ноэму», и коррелятивную связь ее и «ноэсиса» и призван установить и раскрыть предлагаемый Гуссерлем интенциональный анализ сознания.

В спонтанной жизни сознания и в спонтанной человеческой деятельности эти смыслы не тематизируются, не становятся предметом специального внимания, и только феноменологическая «интуиция сущностей» способна, по Гуссерлю, раскрывать их и показывать, как интенциональная структура предмета сопряжена со спецификой модусов его переживания. Феноменологическая редукция, таким образом, нужна для того, чтобы получить возможность увидеть чистую эссенциальную (сущностную) структуру переживаний.