Онтология экзистенциализма и понятие экзистенции

Экзистенция — философская категория, используемая для обозначения конкретного бытия. Ее содержание и способ употребления претерпели радикальные трансформации в истории философии. В средние века категорией экзистенции обозначали способ бытия вещи как сотворенного, производного (в конечном счете, от божественного бытия), как существования несамодостаточного, незавершенного, не совпадающего со своей сущностью. В современной философии, и в частности в экзистенциализме, категорией «экзистенция» фиксируют и обозначают человеческое существование в его фундаментальной, глубинной онтологической специфичности, противопоставляя, во-первых, способ человеческого бытия в мире бытию вещи; во-вторых, способ философского постижения и понимания специфически человеческого самоосуществления в мире и специфически человеческих феноменов способу научного и объективирующего познания «человеческого», основанному на детерминистском и аналитическом редукционизме.

Это позволяет определять экзистенцию как специфически человеческий способ существовать в мире: в отличие от простого (самотождественного) бытия вещи, человек есть несовпадение с самим собой, присутствие с собой и с миром; он — не некая «устойчивая субстанция», а «беспрерывная неустойчивость», «отрыв всем телом от себя», постоянное выступание вовне, в мир. И поэтому человек должен постоянно делать себя человеком, его бытие есть постоянная постановка себя под вопрос, иными словами, он «должен быть тем, что он есть», а не «просто быть», он должен «делать себя», и это — «вместо того, чтобы просто быть».

Внутреннее онтологическое устройство человеческого существа, его специфицирующая характеристика как экзистенции состоит, таким образом, в том, что оно есть «нехватка», «неполное», «незавершенное» существование, понимающее и истолковывающее мир и себя самого. Поскольку человек есть бытие, в котором «имеется вопрос о своем бытии» (Хайдеггер, Сартр), экзистенция — постоянный выбор человеком своих возможностей, своего будущего, постоянное доопределение индивидом себя в акте своего радикального решения о мире и своем собственном способе быть в нем.

Это современное содержание и значение категории экзистенции восходит к учению Кьеркегора, который, в полемике с панлогизмом Гегеля, противопоставил экзистенцию и «систему» и, трактуя первую как переживание, непосредственную жизнь субъективности, выдвинул идею самосущественности, нередуцируемости переживания к объективной мысли и бытия к знанию.

Восприняв кьеркегоровское понимание экзистенции и основанное на нем противопоставление явлений жизненного ряда (вера, надежда, боль, страдание, нужда, заботы и тревоги, любовь, страсть, болезнь и т. п.) и явлений познавательного ряда, а также кьеркегоровское различение подлинного и неподлинного способов существования человека, экзистенциалисты разрабатывают идею экзистенции как «внутреннего», претендующего, во всей его глубине — на самоутверждение, во всей его конечности — на признание. Принимается ими и кьеркегоровское противопоставление экзистенции интеллектуалистскому познанию.

Таким образом, экзистенциализм выделяет человека из всего состава универсума полаганием в нем способности разрывать непрерывность каузальных серий мира, трансцендировать (превосходить, выходить за пределы) данное и в этом зазоре трансцендирования, свободы — посредством собственного проекта своего способа быть в мире — самоопределяться, «давая себе» данное, «факты» и беря их «на себя».

Определяя и исследуя основные элементы, конституирующие экзистенцию и ее ситуацию в мире, экзистенциалисты говорят также о нашей «заброшенности в мир», фундаментальной случайности нашего присутствия, фактичности, конечности, историчности, темпоральности, трансцендировании, «настроенности», «направленности на...», «заботе», выборе, проекте, свободе, рискованности и негарантированности нашего существования, о «не–знании» как принципиальной характеристике нашей ситуации в качестве субъектов решения и действия и др.

Принципиальная характеристика экзистенции — самосознательность как непосредственная данность (открытость) экзистенции ее опыта, или непосредственное понимание сознания и деятельности человека в их нететической данности самим себе. Утверждая «первоначальную необходимость для иррефлексивного сознания быть видимым самим собой», Сартр говорит о присутствии сознания с миром, собственным опытом, с самим собой, своим прошлым. Он вводит онтологически первичное непознавательное (некогнитивное) отношение сознания к себе самому. Это — «внутрисознательное» cogito, или самосознание как «рассеянный свет сознания» на себя самого, составляющий «одно целое с сознанием, сознанием которого оно является». «Собственно субъективность» и выделяется Сартром как «сознание сознания», «ничто» («Бытие и ничто»).

 

Полемизируя с сартровской концепцией сознания как «ничто», как «пустого сознания», идею самосознательности опыта экзистенции развивает и Мерло-Понти. Настаивая на том, что в человеке физическая природа не подчиняется витальному принципу, он утверждает: «…то, что мы называем природой, есть уже сознание природы, то, что мы называем жизнью, есть уже сознание жизни, то, что мы называем психикой, есть объект перед сознанием» («Структура поведения», 1942). Руководствуясь программой интеграции «феномена реального» в трансцендентальную философию, в «Феноменологии восприятия» (1945) Мерло-Понти заявляет о необходимости «придать конечности позитивное значение», исследовать человеческий опыт в фактическом разнообразии его дорефлексивных и допредикативных форм, вплоть до патологического, детского, «примитивного» опытов и др. в их собственной онтологической устойчивости, неразложимости, незаместимости и конститутивности.

Основываясь на своих разработках «феноменологии тела», «новой онтологии», «нового cogito», поздний Мерло-Понти говорит о «загадочности тела», состоящей в его природе как «видящего и видимого» одновременно.

«Мое тело, способное к передвижению, ведет учет видимого мира, причастно ему, именно поэтому я могу управлять им в среде видимого», — пишет он. Поскольку тело «происходит из себя», оно наделено внутренней самосознательностью, оно «не пребывает в неведении в отношении самого себя и не слепо для самого себя». Способное видеть вещи, оно, по Мерло-Понти, может видеть и самого себя; оно способно признавать при этом, что видит «оборотную сторону» своей способности видения.

Внутреннее самосознание Мерло-Понти объявляет принципиальной характеристикой человеческого тела: тело без «саморефлексии», тело, которое не могло бы ощущать себя самого, не было бы уже и человеческим телом, оно лишилось бы качества «человечности».

И это самосознание — онтологическое условие свободы, которая, по мнению Мерло-Понти, совершенно близка духу (esprit), способному посредством рефлексии постигать себя как спонтанный и порождающий источник «по эту сторону случайных форм, в которые он одет в определенной среде».

 

Итак, можно сказать, что экзистенция, это центральное понятие экзистенциалистской метафизики, онтологии и этики, обозначает живое, незаместимое и онтологически не редуцируемое присутствие человека в мире, в предметах и отношениях своего опыта. Поскольку это присутствие одновременно дистанцирует человека от мира, от себя самого и своего прошлого (оно делает человека, по выражению Сартра, свидетелем собственного бытия), оно есть та живая, конкретная, единичная онтологическая реальность, которая одновременно и требует от человека акта индивидуации своего опыта, и делает возможным его осуществление.

Описание и истолкование различных способов существования человека в мире и поиск путей достижения человеком аутентичного существования в его отношении к себе самому, к трансцендентному и Другому составляют ядро экзистенциалистских исследований.

Подлинность человеческого существования связывается экзистенциализмом с человеческой «решимостью на способность быть из своей самости», способностью собирать себя «из рассеяния и бессвязности» только что «происшедшего» и приходить к себе самому (Хайдеггер); с признанием и принятием на себя своего авторства, тотальной неоправдываемости своих выборов, решений и личной ответственности за себя, мир и все, происходящее в нем (Сартр).

Указанные моменты являются принципиальными характеристиками современного значения понятия «экзистенция». И именно в этом смысле оно является центральным понятием экзистенциалистской онтологии.

 

Несмотря на существенные разногласия в трактовке экзистенции, проистекающие из принципиальных исходных расхождений в понимании трансцендентного и характера его связи с экзистенцией, в центре внимания экзистенциалистских поисков оказывается проблема онтологических структур экзистенции, благодаря которым «имеет себя» бытие (Хайдеггер), «имеется мир», имеется бытие (Сартр). Поскольку экзистенция есть бытие, которое «существует, понимая», категорией экзистенции фиксируются бытийные, онтологически первичные до– и иррефлексивные фундаментальные акты понимания, переживания и истолкования человеком себя и своей ситуации в мире.

А так как эти акты артикулируют жизнезначимые решения и способы самоопределения человека по отношению к наличному и возможному, можно утверждать, что герменевтика экзистенции позволяет фиксировать глубинные смыслы и смыслообразующие структуры субъективности в реальном многообразии непосредственных форм ее опыта и изначальном синкретизме ее модусов существования и самоосуществления в мире. В качестве онтологически первичных и определенным образом организованных целостностей, эти смыслы не сводятся к «объективной мысли» (Мерло-Понти). Они устойчивы и не разложимы рефлексией и рациональным знанием, они не заместимы ими. Будучи онтологически конститутивными, эти смыслы самосущественны. Являясь предпосылкой, условием и основой рефлексивной и рациональной деятельности сознания человека, они обеспечивают «имманентное», «предварительное» единство человеческой жизнедеятельности (Сартр) и, в конечном счете, изначальное единство человеческого опыта.

 

Разрабатывая содержание понятия экзистенции в своих вариантах онтологии и экзистенциальной аналитики, создавая оригинальные методы и техники философской фиксации ее присутствия в мире, анализа ее структур и конститутивной работы, экзистенциалисты трактуют и исследуют экзистенцию как «место бытия». Экзистенция есть «здесь–бытие», непосредственно переживающее себя и мир, интерпретирующее данное и наделяющее его смыслом, принимающее решение и кристаллизующее его в мире. Экзистенциализм предлагает философскую технику анализа и расшифровки того, как это понимание может быть прочитано в качестве внутренней конститутивной части самих событий, происходящих в человеческом мире.

В результате этой дешифровки экзистенциализм выявляет структуры субъективности как внутренние, онтологические структуры мира, истории, ситуации. Ситуация объявляется «человеческой»; мир, в конечном счете, «отсылает человеку его собственный образ». Именно поэтому Сартр мог утверждать: бытие есть то, на что мы отваживаемся. И именно поэтому в экзистенциализме бытие, мир, история, ситуация суть и шанс и, одновременно, «компромат» человека; более того, они и сами предполагают человека как свой шанс.

Очевидно, что существенной особенностью экзистенциалистской онтологии, или экзистенциалистского способа проблематизации того, что есть бытие? что есть мир? что есть человек? и каковы фундаментальные бытийные отношения между ними? является стремление понять мир в качестве «конкретного».

Именно этим стремлением объясняется экзистенциалистский способ изначального введения сознания (переживания, экзистенции) в качестве внутренней онтологической структуры бытия. Сознание вводится как обнаружение и раскрытие бытия, как работа артикуляции «данности» (к последней относятся любого рода структуры социально-исторического и культурного поля, любые внешние обстоятельства и объективные условия человеческой жизнедеятельности).

При выявлении и описании механизмов конституирования фундаментальных структур повседневного опыта, его изначальных жизнезначимых смыслов, связывающих человека с бытием, миром и другими, экзистенциалистские онтологии показывают, что непосредственное «обнаружение» человеком мира и себя в мире есть одновременно работа первоначального «означивания». Иными словами, непосредственное «открытие мира» есть способ, которым человек, открывая себя как «бытие–в–мире», «в ситуации», «среди вещей и других», самоопределяется в бытии, производит себя в мире как конкретную индивидуальность. Этим же способом одновременно конституируется и мир в качестве «конкретного», «феномена», или в качестве «человеческой ситуации».

Идея незавершенности, «открытости» экзистенции (или трактовка ее как «авантюры», драматичного, негарантированного бытийно-личностного эксперимента) и изначальное введение экзистенциального измерения в мир с его событиями и отношениями позволяют экзистенциализму разработать онтологию, в которой открытыми, незавершенными, негарантированными и рискованными человеческими предприятиями оказываются не только индивидуальная человеческая жизнь, но и мир, история, ситуация.

Живая событийность, открытость бытия, истории, мира и личности, таким образом, — одна из главных черт онтологии экзистенциализма, в которой субъективность, индивидуальная свобода (понимание, решение и акт) изначально введены в содержание понятия бытия, мира, ситуации. Тем самым экзистенция, деятельность которой с самого начала предположена в качестве внутренней структуры бытия, объявляется личностной основой существующего, а мир задается как «конкретное», в котором сознание оказывается «всегда уже осуществленным», всегда уже продействовавшим и кристаллизовавшим определенным образом свою работу.

Свобода как специфицирующая характеристика
человеческого существования

В контексте расшифровки феноменов и интерпретации означивающей деятельности субъективности в мире экзистенциалисты по-разному вычленяют и артикулируют содержание понятия экзистенции из всего многомерного и неоднородного, в действительности синкретичного и нерасчлененного человеческого опыта. Однако в любом случае и всегда экзистенция задается как присутствие человека с миром и самим собой, как живая, не только открытая не фиксированным заранее возможностям, но создающая их деятельность первичного жизнезначимого смыслообразования, самоопределения, самостроительства и самоосуществления человека в мире. «Незамкнутость — знак его свободы» (Ясперс).

Сартр говорит о специфичности экзистенции и человеческого акта как переживающего и, стало быть, понимающего себя превзойдения наличного к своей цели. Человеческий акт трактуется им как «отрицательность» по отношению к данному. Именно специфичность человеческой практики и фиксируется поздним Сартром категорией экзистенции: она есть не «устойчивая субстанция, покоящаяся в самой себе», а «беспрерывная неустойчивость, отрыв всем телом от себя. Поскольку это стремление к объективации принимает различные формы у разных индивидов, так как оно нас проектирует в поле возможностей, из которых мы осуществляем одни и исключаем другие, мы называем его также выбором или свободой» («Критика диалектического разума», 1960).

Никогда не совпадая с тем, «что сделали из него», человек у Сартра есть то, что он сам делает из того, что сделали с ним; и, в качестве такой работы самоопределения, он есть то, что превосходит все обусловливания — социально-экономические, исторические, телесные, языковые и др. Само это усилие преодоления наличного, данного к собственной цели, сам этот акт трансцендирования обстоятельств (условий) и самотрансцендирования и есть собственно человеческое.

Экзистенция объявляется, таким образом, необходимым посредником между прошлым и будущим мира, между «двумя моментами объективности». Это позволяет Сартру артикулировать проблемы связи экзистенции с историей и социумом, соотношения свободы и необходимости в истории, интеллигибельности истории и др. вокруг смысловой оси «структура — поведение».

В «Семейном идиоте» — незавершенных исследованиях о жизни и творчестве Флобера — Сартр, заменив свое рационалистическое понятие сознания понятием «переживание», по-прежнему стремился сохранить специфичность экзистенции как существования, присутствующего в своем опыте и с самим собой, понимающего мир и себя и — в зазоре этого фактического понимания — принимающего радикальное решение о своем способе быть в мире.

Тема принципиальной связи экзистенции и свободы, непознаваемости их научными средствами развивается и Ясперсом. Человека нельзя выводить из чего-то другого, он — «непосредственная основа всех вещей. Понимание этого означает свободу человека, которая в любой другой тотальной зависимости его бытия утрачивается и лишь в этой тотальной зависимости полностью обретает себя». Человек, по Ясперсу, находит в себе то, что он не находит нигде в мире: «нечто непознаваемое, недоказуемое, всегда непредметное, нечто ускользающее от всякой исследовательской науки». Это, по Ясперсу, и есть «свобода и то, что с ней связано».

Экзистенция и трансцендентное:
проблема аутентичности человеческого существования

Общим для всего движения экзистенциализма является различение аутентичного и неаутентичного существования человека, противопоставление, в этой связи, «самости» (человеческой решимости и способности «быть из своей самости») конформистскому (унифицированному, анонимному, безличному и безответственному) существованию «как все»; отказ от наивной веры в возможности научно-технического прогресса решать фундаментальные смыслообразующие проблемы человеческого существования и истории; стоическая вера в возможности индивида противостоять любым формам социальных манипуляций и насилия, порывать с «необходимостью факта» и утверждать в мире порядок экзистенции. Понимание человеком фундаментальной специфичности своего места, статуса и значения в универсуме, осознание им своей неустранимой участности в бытии, драматизма существования и негарантированности любого жизненного решения, признание своей конечности, хрупкости, свободы и ответственности (без чего невозможно достижение аутентичного существования) сопряжены в экзистенциализме с ощущением «тревоги», «страха», «тошноты». С ощущением не эмпирическим, но метафизическим, открывающим бытие.

 

Однако в понимании аутентичности человеческого существования и его свободы, равно как и путей их достижения, позиции экзистенциалистов расходятся. По-разному определяя понятие экзистенции в ее отношениях с трансцендентным (в ее открытости трансцендентному или, напротив, в категорическом его устранении), экзистенциалисты предлагают, соответственно, и различные варианты ориентации человека в поисках своей подлинности.

В атеистическом экзистенциализме Сартра человек, «приговоренный быть свободным», должен в одиночку нести на своих плечах всю тяжесть мира. Его трансцендирование данного «безгарантийно»: оно осуществляется без отсылок к трансцендентному (любого рода), «на свой страх и риск» и «без надежды на успех». Человек у Сартра — «авантюра», которая «имеет наибольшие шансы закончиться плохо». Аутентичность, по Сартру, достигается в «чистой рефлексии», когда человек понимает «безосновность» и неоправдываемость своего выбора, проекта и берет его на себя. «Чистая рефлексия» у Сартра — «желать то, что желаешь», и моральность связывается с «радикальным решением автономии».

В отличие от атеистического экзистенциализма, религиозный экзистенциализм основывает свободу экзистенции на ее устремленности к трансцендентному.

В религиозном экзистенциализме экзистенция устремлена к трансцендентному, сверхличному, выбор человека осуществляется перед лицом Бога, свобода человека и аутентичность его существования связываются с актом веры в Бога. Личность, по Марселю, есть ответ человека на «зов», и хотя именно от человека зависит, будет ли признан этот зов в качестве «зова», в «надежде» марселевского человека «есть нечто, что бесконечно превышает его». Непостижимое, но все-таки осознаваемое человеком бесконечное позволяет ему «выйти за пределы его конечности благодаря тому, что он ее осознает» (Ясперс). Конечность, по Ясперсу, означает, что человек «и в качестве самого себя изначально не может быть обязан самому себе. Подобно тому, как он обретает свое наличное бытие в мире не по своей воле, он и в качестве самого себя подарен себе трансценденцией».

 

Поддержка экзистенции трансценденцией непостижима, — считает Ясперс, — она ощущается человеком только в его свободе. Человек как предмет исследования и человек как свобода познаются, по Ясперсу, из радикально разных источников, первый становится содержанием знания, тогда как второй — «основной чертой нашей веры». Человек — это единственное существо в мире, которому «в его наличном бытии открывается бытие». Он не может выразить себя в наличном бытии как таковом, не может не прорывать всю «как будто завершенную в мире действительность наличного бытия». Человек получает возможность знать себя как человека только тогда, когда он, «будучи открыт для бытия в целом, живет внутри мира в присутствии трансценденции». Философствование объявляется Ясперсом тем, что «присуще человеку как таковому», вера человека в свои возможности — философской верой, и только в ней, по Ясперсу, «дышит его свобода».

У Хайдеггера, с его различением «сущего» и «Бытия» и с его приматом Бытия, «эк–зистенция» человека есть его «стояние в просвете бытия»; подлинное, т. е. свободное человеческое бытие связывается с «экстатическим» отношением человеческого существа к истине бытия», с «экстатическим стоянием в истине бытия», «выступанием в истину Бытия».

В отличие от Хайдеггера, специально подчеркивавшего «не нравственно-экзистенциальный», «не антропологический» характер своего различения «подлинности» и «неподлинности», Сартр предпринимал попытку — на основе собственного онтологического описания структур экзистенции и ее связи с миром — определить и обосновать новую, «нетрансцендентную» этику, «конкретную мораль», которая синтезировала бы «универсальное и историческое» («Тетради о морали»).

Экзистенциалистское философствование
как философствование метафизическое

Движимый стремлением спасти «идею человека» (Камю), экзистенциализм реализовал радикально антиредукционистский проект исследования человеческого существования. Отказавшись от каузального подхода при описании «человеческой реальности», экзистенциализм оказался в центре самых громких дискуссий и бурных споров философии ХХ в. Одним из них является спор с марксизмом, психоанализом и структурализмом по вопросу о возможностях методологии детерминистского исследования человека, специфике философии и философского вопрошания о нем.

Отстаивая в споре философии и науки ХХ в. идею специфичности экзистенции, не познаваемости ее традиционными методами объективного познания, не редуцируемости человека к любым формам его обусловливания, к причинам и структурам, экзистенциализм ставит во главу угла в этом споре утверждение необходимости допущения в картине мира автономной точки (зазора свободы) как способности индивида начинать, развязывать в мире новый ряд явлений и событий, разрушать существующие структуры и создавать новые.

На этом пути экзистенциализм разрабатывает иной, по сравнению с научным, тип рациональности. Его новаторский характер связан с введением экзистенциального измерения в происходящее в мире и с миром. Его основное назначение состоит в том, чтобы в пространстве современной философской мысли, сохранить, заново определить и утвердить специфику человеческого существования и специфически философский способ его рассмотрения. Объективирующим исследовательским стратегиям ХХ в. с их отказом от понятий сознание, субъект, авторство человека, с их принципом структурного детерминизма, делающим излишней отсылку к индивидуальной свободе (сознанию) как человеческой способности «желать» («не желать») при объяснении существования и функционирования тотальностей и структур социально-исторического и культурного пространства, экзистенциализм противопоставил наработки ряда плодотворных философских принципов и техник ресубъективирующей методологии гуманитарного познания.

Плодотворность и несомненная ценность этих наработок для современной гуманитаристики связана, прежде всего, с тем, что экзистенциалистское вопрошание есть вопрошание сущностное («Что есть…?), т.е. вопрошание метафизическое (отвергая «остановку в текущей области сущего», мы должны вопрошать «поверх текущего и упорядоченного в повседневности порядка», — писал Хайдеггер, — мы должны вопрошать «о вне–упорядоченном»); экзистенциалистская рефлексия, вслед за феноменологической, есть, соответственно, рефлексия эйдетическая. Это делает работу данного типа философской рефлексии важнейшим способом самосознания различных форм человеческого опыта, в том числе и опыта познания.

Осуществляя свои исследования на самых разных материалах, экзистенциалисты предложили оригинальные и масштабные варианты онтологии и антропологии, концепции истории и методологии ее познания, они оставили большое количество социально-политических работ и исследований в области истории философии, литературы, искусства, языка, психологии, психиатрии и др. Философские и методологические достижения экзистенциализма не ушли в прошлое вместе с «модой на экзистенциализм». Будущая философия — в согласии и (или) спорах с экзистенциалистскими построениями — уже не сможет двигаться, не учитывая пространство, контуры которого и основные пунктиры движения метафизического вопрошания в котором намечены и проработаны экзистенциализмом.

Темы для обсуждения

 Специфика и общие черты исследовательских программ экзистенциализма.

 Специфические черты экзистенциалистской онтологии.

 Специфичность человеческого существования в мире в трактовке экзистенциалистов.

 Содержание понятия бытия в экзистенциалистской метафизике и онтологии.

 Разграничение аутентичного и неаутентичного человеческого способа «быть в мире» в экзистенциализме.

 Отношение между экзистенцией и трансцендентным в интерпретации экзистенциалистов.

 Человек и ситуация в экзистенциалистской онтологии.

Литература

Хайдеггер М. Бытие и время. — М., 1997.

Хайдеггер М. Время и бытие. — М., 1993.

Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. — М., 1991.

Хайдеггер М. Введение в метафизику. — СПб., 1997.

Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. — М., 1993.

Марсель Г. Быть и иметь. — Новочеркасск, 1994.

Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. — М., 2000.

Сартр Ж.-П. Проблемы метода. — М., 1994.

Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. — М., 1989.

Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. — СПб., 1999.

Мерло-Понти М. В защиту философии. — М., 1996.

Мерло-Понти М. Око и дух. — М., 1995.

Камю А. Бунтующий человек. — М., 1990.

Больнов О. Ф. Философия экзистенциализма. — СПБ., 1999.

Тавризян Г. М. Проблема человека во французском экзистенциализме. — М., 1977.

Тузова Т. М. Ответственность личности за свое бытие в мире. Критика концепций французского экзистенциализма. — Минск, 1987.

 

Феноменология

Введение

Феноменология — одно из ведущих направлений философии ХХ в. Ее возникновение связано с именем Эдмунда Гуссерля (1859—1938); в различных вариантах и модификациях она и доныне продолжает весьма активно развиваться и оказывать влияние на современную философскую и культурную ситуацию в мире. Кроме самого Гуссерля, давно уже ставшего классиком философии ХХ в., к феноменологам, предложившим собственные, отличные от гуссерлевской, влиятельные концепции, можно отнести таких выдающихся мыслителей ХХ в., как Мартин Хайдеггер, Жан-Поль Сартр, Макс Шелер, Морис Мерло-Понти и др.

Гуссерль замышлял и разрабатывал феноменологию как «переворот» в философии, как открытие абсолютно нового необъятного поля исследований «духа в качестве духа», как «универсального самоосмысления», фундирующего и обосновывающего все актуальные и потенциальные формы человеческого опыта.

Понимание и самого этого замысла, и его реальных масштабов, и его новаторского характера, эвристических возможностей, и, наконец, его беспрецедентного влияния на философию и культуру ХХ в., предполагает, прежде всего, прояснение исходного гуссерлевского понимания образа самой философии. В чем Гуссерль усматривал сущность, смысл, назначение и возможности философии как особой формы духовного опыта человека, с чем он связывал свои надежды на ее возможности прояснять и трансформировать человеческий мир, человеческую жизнь, человеческий опыт?