Глава 14. Вопрос о телячьем студне

В тот день, когда Джон Пендлетон сломал ногу, Поллианна немного опоздала к ужину, но случилось так, что ей это счастливо сошло с рук. Возле двери её встретила Ненси.

– Ну, наконец-то я тебя вижу, – вздохнула она с явным облегчением. – Уже половина восьмого.

– Я знаю, – ответила Поллианна обеспокоено, – но я не виновата... честное слово, не виновата. И я думаю, что даже тётя Полли не станет меня винить.

– Ей не представится случай! – возразила Ненси с огромным удовлетворением. – Она уехала!

– Уехала? – опешила Поллианна. – Не хочешь же ты сказать, что это из-за меня? – В уме её в этот момент пронеслись, возбуждая угрызения совести, воспоминания обо всём, что случилось утром: о мальчике, которого не захотела воспитывать тётка, о нежеланных кошке и собаке, о неприятном «рада» и запретном «папа», которые всё время слетали с её забывчивого языка. – О, неужели это из-за меня?

– Не столько из-за тебя, – насмешливо сказала Ненси, – сколько из-за её бостонской кузины, которая неожиданно умерла. Мисс Полли получила срочную телеграмму вскоре после того, как ты ушла. Вернётся она только через три дня. Теперь, я думаю, мы можем радоваться! Мы будем хозяйствовать в доме вдвоём, ты и я, вдвоём, вдвоём!

Но Поллианна, казалось, была потрясена:

– Радоваться! О, Ненси, но это же похороны!

– Да я ведь не из-за похорон рада, а из-за... – Ненси внезапно оборвала свою речь. Глаза её лукаво блеснули. – Как будто это не ты учила меня играть в игру, – сказала она с упрёком.

Поллианна озабоченно нахмурилась.

– Я ничего не могу поделать, Ненси, – возразила она, покачав головой. – Должно быть, есть некоторые вещи, которые не подходят под правила игры... и я уверена, что похороны – одна из таких вещей. В похоронах нет ничего такого, чему можно было бы радоваться.

Ненси засмеялась.

– Мы можем радоваться, что это не наши похороны, – заметила она спокойно. Но Поллианна не слышала. Она начала рассказывать о несчастном случае с Джоном Пендлетоном, и через минуту Ненси слушала раскрыв рот.

На следующий день в назначенном месте Поллианна встретилась с Джимми Бином. Как и можно было ожидать, Джимми был глубоко задет тем, что дамы из благотвори-, тельного комитета предпочли ему каких-то маленьких индусов.

– Ну, может быть, тут нет ничего странного, – вздохнул он. – Конечно, вещи, о которых не знаешь, всегда милее тех, которые известны... Это так же, как кусок мяса на другом краю тарелки всегда кажется больше. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь там, далеко, тоже на меня так посмотрел. Это было бы здорово, если бы в Индии кто-нибудь захотел взять меня. Поллианна хлопнула в ладоши:

– Ну конечно же! Вот именно, Джимми! Я напишу о тебе в мой благотворительный комитет. Они, правда, не в Индии, а только на западе... но это тоже ужасно далеко, почти то же самое. Ты бы тоже так думал, если бы, как я, проехал оттуда сюда! Лицо Джимми прояснилось:

– Ты думаешь, что они... в самом деле... меня возьмут?

– Конечно, возьмут! Разве они не посылают деньги на воспитание маленьких мальчиков в Индии? Они могут на этот раз просто играть так, будто ты маленький индийский мальчик. Я думаю, ты достаточно далеко от них, чтобы упомянуть тебя в отчёте. Подожди. Я им напишу. Я напишу миссис Уайт. Нет, лучше – миссис Джоунс. У миссис Уайт больше всего денег, но даёт больше всех миссис Джоунс. Разве не забавно, если над этим задуматься?... Но я думаю, кто-нибудь из моих дам возьмёт тебя.

– Хорошо... Но не забудь написать, что я буду работать за еду и жильё, – добавил Джимми. – Я не попрошайка, и бизнес есть бизнес, даже если имеешь дело с благотворительным комитетом. – Он замялся, потом сказал: – И я думаю, мне лучше остаться там, где я есть... пока ты не получишь ответ.

– Конечно, – кивнула Поллианна выразительно. – Тогда я буду знать, где тебя найти. Они возьмут тебя – я уверена, ты достаточно далеко для этого. Разве тётя Полли не взяла меня... Слушай! – воскликнула она неожиданно. – Как ты думаешь, я тоже была для тёти Полли девочкой из Индии?

– Ну, ты самая чудная девчонка, какую я знаю, – усмехнулся Джимми, собираясь уходить.

Прошла примерно неделя после несчастного случая на Пендлетон-Хилл, когда Поллианна однажды утром обратилась к тётке:

– Тётя Полли, ты не будешь возражать, если на этой неделе я отнесу студень не миссис Сноу? Я уверена, миссис Сноу не обидится... на этот раз.

– Боже мой, Поллианна! Что ты ещё придумала? – вздохнула мисс Полли. – Какой ты неординарный ребёнок!

Поллианна нахмурилась с некоторым беспокойством:

– Тётя Полли, а что такое «неординарный»? Если кто-то неординарный, то он не может быть ординарным, правда?

– Конечно нет.

– О, тогда всё в порядке! Я рада, что я неординарная, – просияла Поллианна.

– Понимаешь, миссис Уайт всегда говорила, что миссис Роусон – ординарная женщина... и ужасно её не любила. Они всегда ругались, и папе приходилось... то есть я хочу сказать, нам доставляло больше хлопот поддерживать мир между ними двумя, чем между всеми остальными дамами в комитете, – поправилась Поллианна, немножко запыхавшись после предпринятых усилий провести свой корабль между Сциллой отцовского запрета говорить о церковных дрязгах и Харибдой тёткиного приказания не упоминать об отце.

– Ну, хорошо, хорошо, – вставила мисс Полли с досадой. – О чём бы мы ни говорили, Поллианна, ты всё сведешь к дамам из комитета!

– Да, – улыбнулась Поллианна радостно. – Так оно, наверное, и есть, но, понимаешь, они меня воспитывали и...

– Довольно, Поллианна, – холодно прервала мисс Полли. – Так в чём дело с этим студнем?

– Ничего такого, что могло бы тебе не понравиться, тётя Полли! Я уверена. Ты позволяла мне носить студень ей, так что я думаю, ты позволишь отнести на этот раз ему. Понимаешь, сломанная нога – это не то что неизлечимая болезнь... поэтому он не будет лежать всегда, как миссис Сноу, и после одного или двух раз она получит всё остальное...

– «Он»? «Сломанная нога»? О чём ты говоришь?

Поллианна взглянула на неё с удивлением. Затем на её лице изобразилось облегчение.

– Ах да, я забыла! Ты же не знаешь. Это случилось, когда тебя не было. В тот самый день, когда ты уехала в Бостон, я нашла его в лесу, и мне пришлось открыть его дом, и по телефону позвать людей и доктора, и держать его голову, и всё такое. А потом я ушла и не видела его с тех пор. А когда Ненси готовила на этой неделе студень для миссис Сноу, я подумала, как было бы хорошо, если бы я могла отнести студень ему вместо неё. Только на этот раз! Тётя Полли, ты позволишь?

– Да, да, конечно, – неохотно согласилась мисс Полли, уже несколько утомлённая. – Кто, ты сказала, этот человек?

– Это Мужчина. То есть мистер Джон Пендлетон.

Мисс Полли чуть не вскочила со стула.

– Джон Пендлетон!

– Да. Ненси сказала мне его имя. Может быть, ты его знаешь?

Мисс Полли не ответила. Вместо этого она спросила:

– Ты его знаешь? Поллианна кивнула:

– О да! Он всегда говорит и улыбается мне... теперь. Он сердитый только снаружи, понимаешь? Я пойду и отнесу ему студень. Ненси сказала, что студень почти готов, когда я заходила в кухню, – заключила Поллианна уже на полпути к двери.

– Поллианна, подожди! – Голос мисс Полли зазвучал неожиданно сурово. – Я передумала. Я предпочитаю, чтобы студень сегодня получила миссис Сноу... как обычно. Вот и всё. Теперь можешь идти.

Лицо Поллианны омрачилось.

– Но, тётя Полли, с ней это будет всегда. Она всегда будет больной и ещё много всего получит, понимаешь? Но он просто сломал ногу, а нога не будет длиться вечно... я имею в виду, сломанную ногу. Она у него уже неделю как сломана.

– Да, я помню. Я слышала, что на прошлой неделе с мистером Пендлетоном произошёл несчастный случай, – сказала мисс Полли довольно чопорно. – Но... я не вижу причины посылать студень Джону Пендлетону, Поллианна.

– Я знаю, он сердитый... снаружи, – признала Поллианна печально. – Он тебе, наверное, поэтому не нравится. Но я не стала бы говорить, что это ты ему посылаешь. Я сказала бы, что это от меня. Мне он нравится. Я была бы рада отнести ему студень.

Мисс Полли опять отрицательно покачала головой. Потом она неожиданно остановилась и спросила странно спокойным голосом:

– Он знает, кто ты, Поллианна? Девочка вздохнула:

– Я думаю, нет. Я сказала ему однажды, как меня зовут, но он никогда не обращается ко мне по имени... никогда..

– Он знает, где ты живёшь?

– О нет. Я никогда ему не говорила.

– Значит, он не знает, что ты... моя племянница?

– Не думаю.

С минуту длилось молчание. Мисс Полли смотрела на Поллианну и, казалось, не видела её. Девочка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, слышны были её вздохи. Вдруг мисс Полли, вздрогнув, поднялась.

– Хорошо, Поллианна, – сказала она всё тем же странным голосом, столь непохожим на её обычный. – Ты можешь... ты можешь отнести студень мистеру Пендлетону как подарок от себя самой. Но, помни, это не от меня. Постарайся, чтобы он не подумал, что это от меня!

– Да... Спасибо, тётя Полли, – ответила обрадованная Поллианна, выбегая из комнаты.

Глава 15. Доктор Чилтон

Серая громада дома мистера Пендлетона произвела на Поллианну совсем другое впечатление во время её второго визита на Пендлетон-Хилл. Окна были открыты, на заднем дворе развешивала бельё какая-то пожилая женщина, а у подъезда стояла двуколка доктора.

Как и в прошлый раз, Поллианна подошла к боковой двери. Но теперь она позвонила в колокольчик – сегодня пальцы её не были онемевшими, как тогда, когда она судорожно сжимала связку ключей.

Знакомый маленький песик выскочил на ступеньки, чтобы поприветствовать её, но ей пришлось немного подождать, прежде чем женщина, развешивавшая бельё, открыла дверь.

– Добрый день. Я принесла студень из телячьих ножек для мистера Пендлетона, – улыбнулась Поллианна.

– Спасибо, – сказала женщина, принимая горшочек из рук девочки. – Как передать? От кого? Это студень из телячьих ножек?

Доктор, вышедший в этот момент в переднюю, услышал слова женщины и одновременно заметил выражение разочарования на лице Поллианны. Он быстро шагнул вперёд.

– А! Студень? – спросил он приветливо. – Отлично! Может быть, ты хочешь увидеть нашего пациента?

– О да, сэр, – просияла девочка.

Женщина, послушная кивку доктора, сразу же, хоть и с явным удивлением, провела Поллианну через переднюю.

Стоявший за спиной доктора молодой мужчина (профессиональный санитар, специалист по уходу за больными, приехавший из ближайшего большого города) обеспокоенно воскликнул:

– Но, доктор, разве мистер Пендлетон не дал распоряжения никого к нему не допускать?

– Да, так, – кивнул доктор невозмутимо. – Но теперь я здесь распоряжаюсь. И беру на себя ответственность. – Он загадочно добавил:

– Вам об этом, конечно, неизвестно, но эта девочка действует лучше, чем целая бутылка укрепляющего средства, принимаемого ежедневно. Если есть что-нибудь или кто-нибудь, способный избавить сегодня Джона Пендлетона от его хандры, так это она. Вот почему я позволил ей войти.

– Кто она?

На мгновение доктор замялся:

– Это племянница одной из хорошо известных жительниц нашего городка. Её зовут Поллианна Уиттиер. Я... Мне пока не довелось поближе познакомиться с этой юной особой, но многие из моих пациентов с ней знакомы... что я отмечаю с радостью!

Санитар улыбнулся:

– Неужели? И каковы же составные элементы этого чудодейственного укрепляющего лекарства?

Доктор покачал головой:

– Не знаю. Насколько мне удалось выяснить, это всемогущее и неиссякаемое желание находить положительную сторону во всём, что уже произошло или только произойдёт. Во всяком случае, до меня постоянно доходят рассказы о её забавных речах, и, насколько я могу судить, «просто радоваться» – главный смысл этих речей. Всё, чего я хотел бы, – добавил он с той же загадочной улыбкой, выходя на крыльцо, – это чтобы я мог прописывать её... и покупать её так же, как я прописываю и покупаю коробочку пилюль. Хотя если бы таких, как она, было бы много на свете, нам с вами пришлось бы заняться продажей лент и тесьмы или копать канавы, потому что нам не много удалось бы заработать своей профессией.

Тем временем Поллианна в соответствии с указаниями доктора была препровождена в комнату Джона Пендлетона. Путь её лежал через большую библиотеку, располагавшуюся сразу за передней, и, хотя она шла очень быстро, ей всё же хватило времени, чтобы успеть заметить происшедшие здесь с её прошлого посещения перемены. Ряды книжных шкафов и красные занавеси остались те же, но на полу не было мусора, стол – в идеальном порядке, и нигде ни пылинки. Телефонная книжка висела на своём крючке, а медная подставка в камине была начищена до блеска. Одна из таинственных дверей оказалась открытой; к ней и провела девочку служанка. Вскоре Поллианна уже стояла в роскошно обставленной спальне, а женщина говорила испуганным голосом:

– Если позволите, сэр, вот... вот девочка со студнем. Доктор сказал, чтобы я провела её к вам.

В следующий момент Поллианна осталась один на один с очень сердитым мужчиной, неподвижно лежащим на спине в постели.

– Слушайте, разве я не сказал... – раздался гневный голос. – А, это ты!

– проворчал он не очень любезно, когда Поллианна приблизилась к постели.

– Да, сэр, – улыбнулась Поллианна. – Ах, я так рада, что они впустили меня! Понимаете, сначала эта дама чуть не отобрала у меня мой студень, и я так испугалась, что совсем вас не увижу. Но потом подошёл доктор и позволил мне войти. Правда, он милый,.что разрешил мне увидеть вас?

Помимо воли губы мистера Пендлетона дрогнули в улыбке, но изрёк он только:

– Хм!

– А я принесла вам студень, – продолжила Поллианна. – Из телячьих ножек. Я надеюсь, вы его любите. – В голосе её звучал вопрос.

– Никогда не ел. – Мимолетная улыбка исчезла, и мистер Пендлетон взглянул с прежней угрюмостью.

На короткое мгновение разочарование изобразилось на лице Поллианны, но, поставив на столик свой горшочек со студнем, она повеселела и сказала:

– Не ели? Ну, если не ели, то вы не можете сказать, что его не любите, правда? Так что я даже рада, что вы не ели. Ведь если бы вы ели и знали...

– Да, да... Единственное, что я знаю твёрдо, так это то, что лежу я здесь на спине в эту минуту и, вероятно, пролежу так... до судного дня.

Поллианна, казалось, была потрясена:

– О, нет! Это не может продолжаться до судного дня, когда архангел Гавриил затрубит в свою трубу, если только это не произойдёт раньше, чем мы думаем... О, конечно, я знаю, Библия говорит, что это может случиться раньше, чем мы предполагаем, но я не думаю, что это произойдёт... то есть, конечно, я верю Библии, но только я не думаю, чтобы судный день пришёл так быстро и...

Джон Пендлетон вдруг расхохотался во весь голос. Услышав этот смех, санитар, входивший в этот момент в комнату, поспешно и бесшумно исчез. При этом у него была мина испуганной кухарки, которая, увидев, что холодный воздух угрожает её недопеченному пирогу, поспешно закрывает дверцу духовки.

– Ты, пожалуй, запуталась, а? – заметил Джон Пендлетон.

Девочка засмеялась:

– Может быть. Но я хотела сказать, что ноги – это не навсегда... то есть сломанные ноги, понимаете... Это не то что неизлечимая болезнь, как у миссис Сноу. Так что ваша болезнь вовсе не будет длиться до судного дня. И я думаю, вы можете этому радоваться.

– О, я рад, – отвечал мистер Пендлетон мрачно.

– И к тому же вы сломали только одну ногу. Вы можете радоваться, что не обе. – Поллианна вошла во вкус игры.

– Конечно! Какое счастье! – пренебрежительно фыркнул мужчина, подняв брови. – Глядя на дело с этой точки зрения, я, вероятно, могу радоваться, что я не сороконожка и не сломал двадцать ног!

Поллианна засмеялась.

– О, это лучше всего! – воскликнула она радостно. – Я знаю, кто такая сороконожка, у неё ужасно много ног. И вы можете радоваться...

– Ну, конечно, – прервал её мужчина; прежняя горечь зазвучала в его голосе, – я, вероятно, могу радоваться и всему остальному: санитару, доктору и этой проклятой женщине в кухне!

– Ну да, сэр... Только подумайте, как было бы плохо, если бы их здесь не было!

– Если бы... что? – переспросил он с раздражением.

– Ну, я говорю, только подумайте, как было бы плохо, если бы их здесь не было, а вы лежали бы совсем один, без помощи!

– Как будто не в этом всё дело, – гневно возразил мистер Пендлетон, – что я лежу здесь в таком положении! А ты ещё хочешь, чтобы я радовался, что эта безмозглая женщина переворачивает вверх дном весь мой дом и называет это наведением порядка, а этот парень ей помогает, поощряет её и называет это уходом за больным, не говоря уже о докторе, который подстрекает этих двоих. И вдобавок вся эта орава ожидает, что я заплачу им за это, и к тому же немало!

Поллианна сочувственно нахмурилась:

– Да, я знаю. Конечно, это хуже всего – деньги... Когда вы так экономили всё это время.

– Когда... что?

– Экономили... покупали бобы и рыбные тефтельки. Послушайте, вы любите бобы? Или вы предпочли бы индейку и дело только в том, что она стоит шестьдесят центов?

– Послушай, детка, о чём ты говоришь? Улыбка озарила лицо Поллианны:

– О ваших деньгах... тех, которые вы, во всём себе отказывая, копили на язычников. Понимаете, я узнала об этом... и это тоже помогло мне догадаться, что вы совсем не злой внутри. Мне Ненси сказала.

От изумления у мужчины отвисла нижняя челюсть.

– Ненси сказала тебе, что я коплю деньги на... А могу я полюбопытствовать, кто такая Ненси?

– Наша Ненси. Она служанка тёти Полли.

– Тёти Полли? А кто такая тётя Полли?

– Это мисс Полли Харрингтон. Я живу у неё.

Мужчина сделал резкое движение.

– Мисс... Полли... Харрингтон! – прошептал он. – Ты живёшь у неё!

– Да, я её племянница. Она взяла меня на воспитание... из-за моей мамы, понимаете, – пробормотала Поллианна тихо. – Она была её сестрой. И после того как папа... ушёл на небеса, чтобы быть с ней и моими братиками и сестричками, у меня здесь, на земле, не осталось никого, кроме дам из благотворительного комитета, и тогда тётя Полли взяла меня.

Мистер Пендлетон не ответил. Лицо его на фоне белой подушки казалось ужасно белым – таким белым, что Поллианна испугалась. Она нерешительно поднялась с места.

– Может быть, мне лучше уйти, – предложила она. – Я... я надеюсь, вам понравится... студень.

Мужчина неожиданно повернул голову и открыл глаза. В их тёмной глубине была какая-то странная тоска, которую заметила даже Поллианна и которая поразила её.

– Значит, ты – племянница мисс Полли Харрингтон, – сказал он мягко,

– Да, сэр.

Тёмные глаза мужчины были по-прежнему устремлены на её лицо, пока Поллианна, ощущавшая смутное беспокойство, не пробормотала:

– Я... я думаю, вы её знаете. Губы Джона Пендлетона искривила странная улыбка.

– О да, я её знаю. – Он заколебался, но затем продолжил всё с той же улыбкой: – Но... ты ведь не хочешь сказать... ты не можешь сказать, что это мисс Полли Харрингтон прислала мне этот студень?

Поллианна явно была сконфужена:

– Н-нет, сэр, это не она. Она сказала, что я ни в коем случае не должна позволить вам думать, что это от неё. Но я...

– Так я и думал, – изрёк мужчина, отворачивая голову, и Поллианна, ещё более сконфуженная, на цыпочках вышла из комнаты

У ворот она увидела доктора, ожидавшего её в своей двуколке. Санитар стоял на ступенях крыльца.

– Ну, Поллианна, могу я иметь удовольствие отвезти тебя домой? – спросил доктор, улыбаясь. – Я хотел уехать несколько минут назад, но затем мне пришло в голову подождать тебя.

– Спасибо, сэр. Я рада, что вы подождали. Я так люблю ездить, – просияла Поллиан-на, когда он протянул руку, чтобы помочь ей влезть в двуколку.

– Правда? – улыбнулся доктор и на прощание кивнул головой молодому человеку на ступеньках. – Насколько я могу судить, есть много вещей, которые ты «любишь». Что ты скажешь? – добавил он, когда двуколка уже быстро катилась по дороге.

Поллианна засмеялась.

– Не знаю. Но, наверное, так и есть, – согласилась она. – Я люблю почти всё, что есть жизнь. Но, конечно, я не очень люблю другие вещи – шитьё, чтение вслух и всё такое. Это – не жизнь.

– Не жизнь? А что же это тогда?

– Тётя Полли говорит, что всё это «учит жить», – вздохнула Поллианна с печальной улыбкой.

Доктор улыбнулся опять, но чуть странно.

– Она так говорит? Да, другого я от неё и не ожидал.

– Да, – ответила Поллианна. – Но я думаю совсем по-другому. Я не считаю, что нужно учиться жить. Я, во всяком случае, этого не делаю. Доктор глубоко вздохнул.

– Но, в конце концов, моя девочка, боюсь, некоторым из нас... приходится, – заметил он и замолчал.

Поллианна, украдкой бросив взгляд на его лицо, ощутила неясную жалость. Доктор казался таким печальным. И она с беспокойством подумала, как было бы хорошо, если бы она могла сделать что-нибудь для него. Вероятно, это и побудило её робко заметить:

– Доктор Чилтон, я думаю, что работа врача – самая радостная на свете. Доктор удивлённо обернулся:

– Самая радостная? Когда я всегда и везде встречаю так много страданий? Она кивнула.

– Я знаю, но ведь вы помогаете.. разве нет? И конечно, вы этому рады! И поэтому вы счастливее нас всех, всегда.

Глаза доктора неожиданно наполнились горячими слезами. Жизнь его была очень одинокой. У него не было ни жены, ни дома, всего лишь две комнаты, которые он снимал в пансионе и которые служили ему одновременно и кабинетом. Его профессия была ему очень дорога. И теперь, когда он глядел в сияющие глаза Поллианны, у него было такое чувство, словно чья-то любящая рука неожиданно легла на его голову в благословляющем жесте. Он знал теперь, что никогда больше ни трудная дневная работа, ни утомительные ночные бдения не будут лишены для него этого вновь обретенного энтузиазма.

– Благослови тебя Бог, девочка, – сказал он срывающимся от волнения голосом, а затем с живой улыбкой, которую так хорошо знали и любили его пациенты, добавил: – Вероятно, и доктор так же, как и его больные, нуждается в глотке этого укрепляющего лекарства!

Слова его озадачили Поллианну, она погрузилась в задумчивость, из которой её вывел бурундучок, перебежавший дорогу перед двуколкой. Доктор высадил Поллианну у дверей её дома, улыбнулся Ненси, которая выскочила на крыльцо, и быстро уехал.

– Я чудесно прокатилась с доктором, – объявила Поллианна, вбегая на ступени. – Он такой милый, Ненси.

– Да ну?

– Да. И я сказала ему, что его работа самая радостная на свете.

– Да что ты говоришь! Ходить к больным... или, что ещё хуже, к тем, которые не больны, но считают себя больными? – На лице Ненси изобразилось глубочайшее сомнение.

Поллианна радостно засмеялась:

– Вот-вот, это почти то же самое, что и он мне сказал. Но даже и здесь есть способ радоваться! Угадай!

Ненси сдвинула брови, размышляя. Ненси была понятливой и потому могла, как она считала, с успехом играть в игру. Она с удовольствием искала ответы на «задачки», как она называла вопросы Поллианны.

– О, нашла! – засмеялась она. – Противоположное тому, что ты говорила миссис Сноу.

– Противоположное? – повторила Поллианна, явно озадаченная.

– Да. Ты ей сказала, что она могла бы радоваться тому, что другие люди не такие, как она, не больные, да?

– Да, – кивнула Поллианна.

– Ну а доктор может радоваться, что он не такой, как другие... то есть больные, которых он лечит, – заключила Ненси с торжеством.

Теперь была очередь Поллианны сдвинуть брови.

– Ну д-да, – признала она, – и так можно, но это совсем не то, что я сказала, и... Пожалуй, мне не очень нравится, как это звучит. Это, конечно, не совсем так, как будто он должен радоваться, что они больные, но... Ты иногда так странно играешь в эту игру, Ненси, – заметила девочка, входя в дом.

Тётку она застала в гостиной.

– Кто этот мужчина, который привёз тебя, Поллианна? – спросила мисс Полли довольно резко.

– О, тётя Полли, это доктор Чилтон! Ты его не знаешь?

– Доктор Чилтон! Что ему здесь,., нужно?

– Он привёз меня домой. Ах, я отнесла студень мистеру Пендлетону, и... Мисс Полли быстро подняла голову:

– Поллианна, он не подумал, что это от меня?

– О, нет! Я ясно сказала ему, что это не от тебя!

Мисс Полли вдруг сделалась очень красной:

– Сказала!

Поллианна широко раскрыла глаза в ответ на протест и испуг, звучавшие в голосе тётки.

– Но, тётя Полли, ведь ты так и сказала! Тётя Полли вздохнула:

– Я сказала, Поллианна, что это не от меня и чтобы ты была внимательна и не дала ему повода думать, что это от меня! А это совершенно не то же самое, что прямо сказать ему, что это не от меня. – И она с досадой отвернулась.

– Боже мой! Но я не понимаю, в чём тут разница, – огорчённо пробормотала Поллиан-на, направляясь, чтобы повесить свою шляпу на тот самый, единственный в доме, крючок, который предназначила для этой шляпы тётя Полли.