V.4. Трагедия философии «всеединства».

Как будет показано, философия «всеединства», провозглашающая целостность, на самом деле исходит из многообразия философий. Вследствие чего, С.Н. Булгаков, перешедший, как и другие русские философы (Н.А. Бердяев, С.Л. Франк) под влиянием Вл. Соловьева от марксизма на позиции религиозной философии, и приходит к софиологической ереси.

Как квантовская физика, под влиянием стихийного материализма, не способна понять онтологическую сущность своих открытий, так и софиологи мифологизируют сверхчувственную реальность, «материализуя» ее.

Чтобы дать более объективную оценку мировоззрению С.Н. Булгакова процитирую православного богослова Н.В. Сомина, разрабатывающего в своих трудах духовную аксиоматику Православного социализма:

«Но почему же именно эта экстравагантная и спорная идея Софии вдруг была поднята в качестве нового знамени? Видимо причина в том, что будучи последователем Платона, Булгаков стремился к онтологизации всех метафизических понятий. По его представлениям высшие идеи не могут оставаться просто понятиями – это нечестиво; они должны иметь статус живых существ, обладать ипостасностью. «Мир является великой иерархией идейных существ, идейным организмом» [3, с. 201] – писал он. Вот и в данном случае сотворчество Бога и человека Булгаковым было воплощено в Софию – существо, витающее где-то между миром и Богом» [17, с. 68].

С. Булгаков, таким образом, предполагал, что идеи Платона витают «между миром и Богом», отделены от жизни. Хотя на самом деле они выражают суть бытия, поскольку философские понятия (идеи) есть единство мышления и бытия.

 Он исходит из предпосылки, что «в ответе на этот основной, хотя как будто лишь предварительный, вопрос «что такое философия?» царит «полная разноголосица» [4, с. 59]. И одновременно полагает, что философы не измышляют произвольных аксиом, а исходят из природы человеческого разума:

«В основе подлинного философствования лежит особого рода откровение, «умное видение» идей, как это навсегда возвещено о философии Платоном. Основные мотивы философствования, темы философских систем не выдумываются, но осознаются интуитивно, имеют сверх-философское происхождение, которое определенно указывает дорогу за философию. По своей интуитивной основе философия сближается с искусством, интуитивная природа которого не вызывает оспаривания, философия есть искусство понятий. Философствование есть рефлексия разума на осознанные, в качестве истинных, его узрения, играющие роль исходных аксиом, а вместе и объектов рефлексии, критического исследования, анализа, доказательства. Основные идеи философии не измышляются, но родятся в сознании, как семена, как зародыши будущих философских систем» [3, с. 77].

В данной цитате содержится коренное заблуждение С. Булгакова. Он смешивает аксиоматический метод науки с философией, одновременно, правильно полагая, что «основные идеи философии не измышляются». Научный метод опирается на интуитивное выдвижение аксиом, на основании которых строятся теории и экспериментальные исследования. Что касается богословия, то оно исходит из предпосылки, данной в Откровении. Тогда как философия не выдвигает никаких предпосылок. Она открыла самодостаточное положение: если познание возможно, то мышление тождественно бытию. Ибо противоположное суждение приводит к агностицизму.

Все исторические формы философии были выведены из тождества мышления и бытия. Но это не абстрактное построение (как в науке), а как бы рожденное самой жизнью «естественное откровение». И в этом смысле оно ближе к искусству и религии. Философские понятия не абстрагируются из жизни, а являются ее смыслом. Будучи единством интуитивного (жизненного) и рационального. Что позволило Гегелю свести их в единую логическую систему.

И сам С. Булгаков подтверждает нашу мысль, когда утверждает, что стремление к истине «указывает дорогу за философию». Ибо Понятие Гегеля есть синтез всех форм интеллектуальной деятельности на основе мистической интуиции, на которую оно опирается. Вследствие чего философия устремлена к абсолютной истине, к Богу:

«Коренное различие между философией и религией заключается и том, что первая есть порождение деятельности человеческого разума, своими силами ищущего истину, она имманентна и человечна и в то же время она воодушевлена стремлением перерасти свою имманентность и свою человечность, приобщившись к бытию сверхприродному, сверхчеловечному, трансцендентному, божественному; философия жаждет истины, которая есть главный и единственный стимул философствования» [3, с. 75].

И не только философствования. «Все люди от природы стремятся к знанию» (Met I, 980 а, 21), справедливо подчеркнуто в труде, приписываемом Аристотелю. Искусство, религия и наука «жаждут истины», стремятся, как выражался Платон, к Благу или Единому (Плотин), что означает, одновременно, к целостности, которую «изобрела» философия всеединства:

«Разумеется, философия неизбежно стремится при этом к абсолютному, к всеединству, или к Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов, и она имеет своей единственной и универсальной проблемой – Бога, и только Бога, она тоже есть богословие, точнее – богоискание, богоисследование, богомышление» [3, с. 76].

Исходя из рассудочного метода богословия, о. Сергий приписывает абстрактное, «отвлеченное» мышление и философии:

«Философия, насколько она себя достойна, проникнута amor Dei intellectualis», особым благочестием мышления. Но для философии существует лишь отвлеченное абсолютное, только постулат конкретного Бога религии, и своими силами, без прыжка над пропастью, философия не может перешагнуть от «бога интеллектуального» и «интеллектуальной любви к нему» к личной любви к живому Богу. Amor intellectuales ведь в том и осуществляется, что предмет его становится проблемой для мысли; это есть пафос исследования» [3, с. 76].

Поскольку философия, в отличие от богословия, изначально не обладает Истиной, постольку, стремясь к истине, но опираясь, как думает о. Сергий, как и религия, на представления, она постулирует множество различных концепций. Причем критерий истины, по его мнению, находится «за пределами философской системы»:

«Возьмем любое из философских направлений прошлого и настоящего и убедимся, что все они разнятся прежде всего в понимании этого исходного вопроса. Очевидно, здесь нет ничего бесспорного, и он не разрешается в пределах философской системы теми или иными аргументами специального характера. Напротив, вопрос этот намечается еще за пределами философской системы, которая и построяется как ответ на заранее уже поставленный вопрос. Чем хочет быть философия, каков тот интерес, на котором она «ориентируется», что имеет она пред собою в качестве последней руководящей и непосредственной данности? Этим и предопределяется философская система. В нашей постановке проблемы намеренно обнажен этот центральный нерв философской системы» [3, с. 59].

Получается, что в силу произвольности, неукорененности (безипостасности) в жизни философы исходят не из объективных, а субъективных побуждений. Тогда почему «в истории философии ясно обозначились два взаимно противоположных направления, опирающихся на эту двойственную природу жизни», а не значительно больше?

«Одно из них считает исчерпывающим началом бытия логическое, бытие для него есть саморазвивающаяся мысль, мыслящая саму себя, порождающая саму себя и замыкающаяся в философской системе, это - интеллектуализм. Второе же направление выявляет другую сторону дилеммы и провозглашает приоритет алогического над логическим, инстинкта над разумом, бессознательного над сознательным, это - антиинтеллектуализм, алогизм, доведенный до антилогизма» [3, с. 63].

Путаница выдающегося мыслителя возникает вследствие мифа о противостоянии рационального и иррационального и пр., разумного и мистического, который не дают ему осознать их единство, когда он пишет, что «даже в нашем самосознании мы находим этот же самый живой синтез логического и алогического». В результате он полагает пропасть между философией и жизнью: «…Жизнь не покрывается мыслью и мышление не есть еще бытие, хотя все существующее может мыслиться» [3, с. 69].

Конкретное знание философии, он, как и родоначальник философии «всеединства» Вл. Соловьев, сводит к «панлогизму»: «Гегель, достигающий крайнего предела интеллектуализма …» [3, с. 65].

Получается полный хаос философских систем и противоречий, поскольку многообразие, каким-то чудом, сообразуется с объективностью:

 «…Не существует единого, "царского" пути мысли, напротив, при множественности исходных ориентировок необходимо признать и множественность путей мысли, а потому и объективную "значимость" различных построений» [3, с. 74].

Тем самым Булгаков смешивает научную методологию и метафизику (первую философию). Характеристика, которую он дает науке, относиться и к его позиции: «Будучи прагматичной, наука психологична в своем естестве, вся она есть, огромный психологизм, хотя и имеющий основу в объективной сущности вещей» [3, с. 65].

Философия есть мировоззрение. Вот итог С. Булгакова: «Свобода философского творчества выражается и в том, что возможны различные философские системы на одну и ту же тему, возможны (и фактически существуют) разные системы христианской философии, и это нисколько не подрывает ее принципиального значения. Ибо единой, абсолютной философской системы, которая вмещала бы абсолютную истину, вообще не существует» [3, с. 87].

Аргументация неубедительна, поскольку многообразие прикладных философий, каковыми являются все ее «исторические» формы, за исключением Логики Гегеля, в которой они сведены в единую систему, выведенную из принципа тождества мышления и бытия. Поэтому у о.Сергия проявляется прямо противоположное предыдущему заявление о единственности философского принципа:

«Грани разуму указуются не внешним авторитетом, но его собственным самосознанием, постигающим свою природу» [3, с. 90].

Полная неразбериха. То, разум самодостаточен, то он использует внешние критерии (или эмпирические, или постулаты).

Дальше – хуже. Выясняется, что о. Сергий стихийный материалист: «Мысль рождается не из пустоты самопорождения, ибо человек не Бог и ничего сотворить не может, она рефлектируется из массы переживаний, из опыта, который есть отнюдь не свободно полагаемый, но принудительно данный объект мысли. Гносеологическому опыту (в кантовском смысле (Я мыслю – Ю.П.)) предшествует жизненный, алогический или сверхлогический опыт, в котором, непостижимо для мышления, уже дается и порождающая мышление материя, и вся эта серая масса опыта постепенно преодолевается и ассимилируется мышлением. Мышление «порождает» свои частные объекты путем логического преодоления жизненно данного ему объекта, не им созданного, но ему властно повелевающего» [3, с. 98-99].

Таким образом, прямо по Марксу. Мышление рождается из чувственного воспрятия, пересаженного в человеческую голову и преобразованного в ней. Непонятно, правда, как материя порождает мышление, если оно должно быть прежде того, как будет ассимилирована «серая масса опыта». Получается, как и у классика, замкнутый круг. Чтобы сделать вещь, нужно, чтобы ее понятие было в голове. А откуда оно там взялось? – Из опыта:

«...Самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил её в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т.е. идеально» [12, с. 189].

Таким образом, круг замкнулся. Начав с материализма, о.Сергий никуда от него не ушел. Ибо стихийный материализм преодолевает только метафизика идеализма.

  5.5. Философия и «здравомыслящие ученые»

Среди современных философов – философы – редкий случай. «… Считать себя философом сегодня вправе кто угодно» [8, с. 175], - пишет один из здравомыслящих «философоведов» Кыргызско-Российского Славянского университета Ирина Ивановна Иванова.

 Однако они попадаются. Как отметил Э. Шредингер, «книги сэра Чарльза Шеррингтона, который был человеком высочайшего гения и в то же время (редкий случай!) здравомыслящим ученым» [24, с. 55].

Философия покинула лагерь профессионалов и ушла просто к «здравомыслящим ученым» (ученым и неученым).

Когда я собирал материал к статье «Трагедия разума», то познакомился с несколькими мыслящими людьми: А. Каратаев, А.Г. Войтов, А.А. Шевцов, исследователь квантовых технологий Л.В. Красильников и др., которые высказывают верные суждения о предмете философии.

Так, например, физик и богословствующий философ М.В. Быстров правильно излагает основной принцип философии: «Итак, целостность роднит структуру и мысль, что по-своему выразил еще родоначальник логической аргументации в философии Парменид (6-5 в. до н.э.), а позднее и более конкретно - Б.Спиноза (1632-77) и Ф.В.Й.Шеллинг (1775-1854): "Порядок вещей повторяет порядок идей"» [5].

Александр Каратаев - бывший военный, в настоящее время программист, в статье «Происхождение человека разумного» на огромном эмпирическом материале показал несостоятельность общепризнанной наукой эволюционной теории: «…Несмотря на всю их неоспоримость и убедительность, они противоречат друг другу! Ведь каждая отстаивает свою теорию происхождения человека разумного» [9].

ВыводАлександра Каратаева убедителен, учитывая его предпосылки: «Мы не разумны сами по себе, мы лишь часть Глобального Разума Вселенной!» [9].

Из чего следует, что человек не мыслит посредством мозга, что показали, Лука Войно-Ясенецкий, Н.П. Бехтерева и др. Много фактов, что человек может жить и без мозга, поскольку, как пишут психологи, передачу информации осуществляет все тело, а не только мозг. (http://www.neplaneta.ru/texts/publikacii/proisxozhdenie-cheloveka/).

Мышление – это духовная деятельность, а мозг – материальный процесс. Что подтверждает вывод Александра Каратаева о существовании Вселенского разума. А также его следующее рассуждение: «Несмотря на то, что работе мозга посвящено множество толстенных книг, мы до сих пор не имеем ни малейшего представления о том, что такое интуиция, сознание, мышление...» [9].