Ржавый «шмайсер» или пряжка от поясного ремня с надписью «GOTT MIT UNS» и сейчас обрадуют полулегального коллекционера — КиберПедия 

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰)...

Ржавый «шмайсер» или пряжка от поясного ремня с надписью «GOTT MIT UNS» и сейчас обрадуют полулегального коллекционера

2019-09-09 344
Ржавый «шмайсер» или пряжка от поясного ремня с надписью «GOTT MIT UNS» и сейчас обрадуют полулегального коллекционера 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

Ржавый «шмайсер» или пряжка от поясного ремня с надписью «GOTT MIT UNS» и сейчас обрадуют полулегального коллекционера

Фото: Sergey Kamshylin/Shutterstock

Мне рассказывают пролог

Немцев было двое. Один из них уткнул голову прямо между сошек пулемёта MG-34. Видимо, пулемёт двинуло назад взрывом — иначе бы каска с черепом не смогли оказаться так близко к дульному срезу. Второй упёрся сапогами в задний бруствер пулемётного гнезда, скособочил своё тело немного влево, зачем-то вытянул назад, к пяткам, правую руку — и застыл так.

Чтобы показаться скелетом из-подо мха спустя 70 лет после гибели — вместе с россыпью латунных гильз. Покоп был щедрый. MG-34, легендарный Maschinengewehr, отлично сохранившийся. Две целые немецкие каски. Два цинка с патронами в ровике рядом, в смазке, новенькие, как с завода. И несколько тысяч гильз — пулемётное гнездо было буквально выстлано тёмным латунным слоем. Металлодетектор заходился непрерывным писком. Сапоги провалились сквозь тонкий слой мха, ноги тонули в стреляных гильзах по щиколотку. Немецкий пулемётчик и его второй номер бились до последнего и не ушли.

Внизу же невысокой этой сопки — а пулемётная позиция была оборудована, естественно, на самом надёжном верху — лежали советские солдаты. Поднять удалось останки 18 человек, в одном и том же месте, на одном и том же склоне. Подчиняясь приказу, они пёрли и пёрли вверх, под прямой кинжальный огонь со своими трёхлинеечками-„мосянями“, с тяжеленными рациями или катушками проводов, с неподъёмными ручными пулемётами, и ложились в смертный мох, вряд ли успев проклясть тех, кто отдал приказ о гибельной лобовой атаке.

Такую историю рассказал один мой приятель. Он несколько лет подряд ездил по лесам с людьми, которые достают из-под земли, мха, воды железные и костные останки Великой Отечественной войны. Их называют «копателями» или «копарями», «чёрными археологами», «поисковиками», «сламщиками», «сталкерами», «патриотами», «мародёрами» — как только не назовут.

Эта история про двух немецких пулемётчиков, содержавшая в себе чистую правду, оказалась совершенным враньём, в чём я не преминул впоследствии уличить приятеля. Однако для того, чтобы понять, что в ней враньё, а что правда, надо было посмотреть на нелегальные раскопки войны своими глазами. Не лезть на тематические сайты и форумы, не пересказывать бесчисленные поисковые байки и анекдоты, а самому поехать с «чёрными археологами». Копать.

Снаряжение «черного археолога» — лопата и металлодетектор. Фото автора

Я

Это совершенно невозможно — ну почему именно перед выездом было угодно начаться конъюнктивиту? Сначала резь и жжение случились в правом глазу — ни с того ни с сего, без всякой видимой причины. К исходу суток безвинной жертвой инфекции пал второй глаз, что совершенно соответствовало клинической картине болезни. Врач выписал четыре препарата, употреблять которые следовало ежечасно. Я подслеповато резал бутерброды и тоскливо мечтал о том, чтобы поспать перед дорогой хотя бы часа четыре.

Мой давний знакомец дядя Лёша, «чёрный археолог» с огромным стажем, согласился взять меня с собой в Псковскую область. Перед пятисоткилометровой дорогой было бы здорово чуть поспать, правда? — вот ребёнок заснёт пораньше, и я тоже посплю; а потом быстро заброшу в машину спальник, коврики-пенки, болотные сапоги и ворох тёплой одежды — и поехали. С лекарствами, ясно, ничего не получится: не смогу же я останавливаться 4 раза в час. Чёрт бы побрал конъюнктивит. Чёрт бы побрал такое нелепое устройство глаза. Как там говорил Гельмгольц? — «если бы я был господь бог, я бы сделал глаз гораздо лучше». Чёрт бы побрал необходимость сна.

— Пап, а ты в командировку?

Я думал, что он уже спит.

— Да. Иди спи скорей.

— А в командировку куда?

Как объяснить? Я собираюсь ехать в лес, сопровождая дядей, которые будут раскапывать землю в поисках железок, которыми 70 лет назад другие дяди убивали третьих дядей… бредятина. Так нельзя объяснять.

— Пойдём, я тебя уложу.

— А песню споёшь мне для сна?

— Ты в первом классе уже, какая тебе песня?

— Про «…флейты да валторны…».

Синие глаза смотрят снизу вверх и пробивают насквозь.

— Хорошо, я спою. Пойдём.

Поздно-то как… Он не выспится к школе. И мне поспать, разумеется, не удалось. Глубокой ночью, загрузив в машину дядю Лёшу с палатками, охапкой металлодетекторов и кучей барахла, я выехал на запад от Москвы. Рижское шоссе ночью пустует. Я рассчитывал проехать 500 километров за шесть часов. Максимум — за семь.

Личный жетон германского военнослужащего

ОНИ

«…Тебе бы, конечно, на Вахту памяти с нами поехать надо было. Она весной каждый год проводится, в канун Дня Победы. Трава ложится после снега, и многие места, в которых ищем, становятся доступными для глаза, для ног и для приборов. Вахта памяти — это такое официально организованное мероприятие. Как там… «по увековечиванию памяти погибших солдат». Дней 10–12 Вахта длится. Собираются энтузиасты, приезжают даже оттуда, где и войны не было. Ну и местные всегда едут, ага. Вон во Псковской, например, есть организация поисковая знаменитая, «След Пантеры». В Тверской, в Воронежской свои есть. Это организации общественные. Дело люди делают благое. Им обычно местная администрация чем-нибудь помогает… средства выделяют, или технику, или харчи, или бензин… Когда останки найдут — выделяются ящики, чтобы кости положить. В гроб 6–7 солдат помещается легко, в один ящик. Много накапывают… Вон лет пять назад в Пушкинских Горах была Вахта памяти — там немцы держали плацдарм, активно держали, он от нас к ним и обратно переходил раза четыре. Бойцы слоями в траншеях лежали, вперемешку. Большое количество потерь было — и немцев, и советских солдат. Так там за день столько накапывали и людей, и снаряжения… у каждой палатки валялось по 10–20 стволов, а палаток было изрядно…

…А вот про это деление «белые», «чёрные», «красные» ты забудь. Оно условное. Почти все — мародёры. Практически 100 процентов. Ну, может, 90. Просто какие-то поисковики получают официальное разрешение — но они, получается, точно такие же мародёры. Интерес-то у всех один: найти что-то в земле. А попутно собирают кости. Больше тебе скажу, кроме мародёров это особо никому и не надо у нас. Кому? Родственникам? Так дети и жёны тех солдат или умерли, или уже пожилые. Внукам?… Нет, бывает, конечно, что приезжают родственники на перезахоронение и говорят тёплые слова поисковикам, но редко. Государству эти бойцы ни при жизни, ни после смерти на хрен не сдались. Вон — посмотри, сколько брошенных находим, сколько без вести пропавших.

А тех, кого находим — их поди опознай…. Вот считай: на 50 солдат найденных с медальонами будет человек пять. Из них прочесть можно будет один-два. А в некоторых случаях и эта цифра слишком велика. Из тех немногих людей с медальонами, которых я находил, — там, может, процентов 10 читаемых попадалось.

Их с 43-го года вообще отменили приказом, медальоны в Красной Армии. До этого солдаты не любили их, потому что, вроде, примета дурная. А потом и официально стало нельзя. Их три типа было, медальонов. Одни как иконки-ладанки, куда вставляется что-то вроде листка из стали. Другие — стальные, на манер гильзы, их солдаты часто деревяшечкой затыкали. А третьи — как футлярчики из-под лекарств. Вот эти футлярчики — наиболее сберегающие для записок смертных. Но солдаты их плохо затыкали, футляры эти. Ты если нашёл — главное сразу сфотографировать. При соприкосновении с воздухом рассыплется быстро записка. Потом, конечно, правильно или в военкомат сдать, или в милицию. Они должны заниматься поиском родственников. Но они не берут. Не хотят заниматься. Я вот как-то с одним медальоном три года тыкался в разные инстанции, говорил: есть кости, есть медальон. Нет, никому не надо. Поисковому отряду предлагал, «красным» поисковикам — то же самое. Потом плюнул, привёз им прямо кости в мешке, привёз данные с медальона — так они похоронили его в братской могиле! А он именной был!

А немецкие медальоны — это диск такой с перфорацией. Алюминиевый или цинковый. Если находишь погибшего с несломанным медальоном — значит он в архивах немецкого командования до сих пор как «без вести пропавший». Берёшь жетон, сдаёшь в немецкое посольство, если не хочешь зажилить чужую смерть. Они принимают с благодарностью. Оставляешь свои координаты, после этого соответствующая служба немецкая может приехать останки забрать. Родственники иногда находятся, приезжают сюда, связываются с тобой, как-то благодарят. От души. Когда — деньгами, когда — снаряжением… А если медальон сломанный — значит солдат проведён как погибший в бундесвере. Ну, и тут зарабатывают, есть люди, которые специально занимаются копанием немцев. Я слышал, вроде, около 50 евро выкапывание и перезахоронение одного немца стоит…»

ТЕ

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД.ШТАБА 207 КРАСНОЗНАМЁННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:

Серия «В»,
экз. № 230

НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА 7 ГВ. СТР. КОРПУСА
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 8 ШТАДИВ 207 12.1.44 г. к 19.00.
карта 5000 — 38 г.

1. Противник, занимая подготовленный рубеж (Дубровка — 200 м, вост. отм. 184,2 — отм. 173,8 — Михалки) и имея боевое охранение 400 м вост. Зенры, состоящее из 5 открытых, из деревянных срубов, пулеметных площадок с заминированными подходами к ним, траншею полного профиля по вост. скатам высот вост. Зенры с 5-ю ДЗОТ"ами 17 блиндажами, оказывая огненное сопротивление оружейно-пулеметным и арт.мин. огнем, пытаясь препятствовать наступлению наших войск. Но под ударами частей дивизии начал отход в западном направлении, оказывая слабое огневое сопротивление из районов: 178,9, рощи южн. Зенры, Гречухи, лес 1 км.зап. Булохи, отм. 179,5.

В течение дня авиация противника проявляла большую активность над боевыми порядками частей дивизии, бомбардируя и обстреливая наши передовые наступающие части и коммуникации, а также отдельными самолетами вела разведывательные полеты.

Всего за день отмечено 96 самолето-пролетов противника, из них «Ю-88» — 33, «Ю-87» — 49, «ФВ-190» — 6, «ФВ-189» — 8.

2. Части дивизии, выполняя боевой приказ № 002 от 8.1.44 г. командира корпуса, с утра 12.1.44 г., после артиллерийской подготовки, перешли в наступление и к 17.00 овладели: Зенры, Булохи и ведут бой за овладение Гречухи.

594 сп — в 16.30 вышел на рубеж 300 м.сев.зап. Булохи с задачей к исходу 12.1.44 г. овладеть Байкино.

598 сп — к 18.00 вышел на рубеж 150–200 м. юго-вост. Гречухи и ведет бой за овладение Гречухи.

597 сп — действовал в третьем эшелоне, в 15.30, после получения задачи, двинулся в район Зенры, отм. 178,9, в готовности развить успех 598 сп.

3. Потери личного состава по предварительным данным на 18.00: убитых — 17, раненых — 67 человек.

4. Потери противника по предварительным данным: до 100 солдат и офицеров убитыми и ранеными.

Захвачены трофеи: 37 и 75 мм пушки, много пулеметов и винтовок, захвачен склад с имуществом, 10 автомашин и другое военное имущество, уточнение и подсчеты которого производятся.

Захвачено 5 пленных в районе Зенры, из которых: 2 умерли от ран в пути следования в штадив., 3 — доставляются в штакор.

На поле боя южн. Зенры сержантом Серебряковым подобран раненый немецкий офицер, который направлен в медпункт для оказания помощи. Пленные принадлежат 3 батальону 16 полицейского полка (№ дивизии не установлен).

5. Все виды связи, кроме проводной, имевшей непродолжительные порывы, работали нормально.

Дороги проходимы.

И. о. начальника штаба 207 СД майор Кисляков

Зам. начальника опер. отделения майор Мокринский

Я

Уже при свете дня мы заехали в Великие Луки, где забрали ещё одного товарища, Павла Аркадьевича, местного уроженца. Я был в этом городе десять лет назад. С тех пор мне запомнились две великолукские особенности: большой железнодорожный узел с названием Опухлики и старик-водитель. Он возил пассажиров на пожилой и аккуратной советской машине — то ли «Волга» это была, а то ли «Жигули». Я запомнил не его и не машину, а произнесённые им слова о немцах, захвативших город в 1941-м и выбитых отсюда в 1943-м. «При немцах порядок был», — скупо и одобрительно говорил тогда старик, поглядывая на спидометр, чтобы не превысить разрешённую скорость (вообще, водил он крайне медленно и осторожно, что невероятно раздражало). «Порядок был… хорошо. И платили они аккуратно, если что», — продолжал он, пацан военного времени, который должен был ненавидеть фашистов, заливших кровью все земли, до которых им удалось дотянуться. «Не хулиганил никто особо при них… И колхозы поразогнали немцы, тоже хорошо… Аккуратные все, работу любили… Порядок был». Такой отзыв не мог не врезаться в память, правда?

Я тут же, в машине, рассказал о великолукском дедушке Павлу Аркадьевичу, краеведу и «чёрному копателю».

— Ну я не знаю, чего ему там понравилось, этому дедку твоему… — и губы Павла Аркадьевича презрительно выпятились, — тут знаешь сколько немцы народу поубивали? Даже, когда их гнали отсюда. По официальным данным — 105 тысяч человек наши тут убитыми и ранеными потеряли… После того, как замкнулось советское кольцо вокруг Великих Лук, в самом городе было тысяч семь немцев окружено, и неподалёку ещё была группировка тысячи в две. И после уничтожения этих двух тысяч немцы предприняли попытку прорыва, две контратаки с флангов, 8-я танковая дивизия и два батальона СС продвинулись на 5–6 километров. 3 января они подтянули 205-ю, 331-ю и 707-ю пехотные дивизии, нанесли удары, перерезали железную дорогу и вышли к городу. А Луки-то пустовали уже почти: от немцев оставался только гарнизон в крепости, человек 150, и в железнодорожном депо ещё немного… То есть — спасать из окружения там было особо некого, но это был вопрос принципа для немцев…

Пряжка немецкого поясного ремня с надписью «Gott mit uns» — «С нами Бог». Фото автора

Мои глаза во время всей речи Пал Аркадьича раскрывались так широко, как только позволял конъюнктивит. Я не представлял, что такое количество цифр можно помнить и выдать — диктофон свидетель! — безо всякой подготовки. Я пытался, не отвлекаясь от дороги, скосить скверно видящие глаза на диктофон, чтобы убедиться в том, что запись идёт, а Павел Аркадьевич, продолжая сыпать цифрами, заканчивал историю, как немцы пытались вызволить из окружения своих:

— …Вот и вся эпопея. Потери были от 13 до 15 тысяч здесь, по разным данным. Похоже на правду. Войск было очень много. Пехотная дивизия 291-я, остатки 83-й, 205-я, 331-я, 707-я… 11-я танковая дивизия была… 20-я моторизованная дивизия была… 10-й полк 1-й пехотной бригады СС, части 6-й авиадивизии… и даже были десантники! Мы тут копали, подняли три десантные каски… Немцы очень хотели вернуть Луки. Ну и положили много своих за это. В этом они, конечно, молодцы… — и вот так задумчиво, начав за упокой, а кончив за здравие, Павел Аркадьевич договорил и уставился в окно, будто застеснявшись.

Я же удивлённо мотал головой, отгоняя сонную одурь, и пытался вспомнить — сравним ли мой объём знаний о Великой Отечественной (даже если приплюсовать к нему объём знаний моих ближайших товарищей) с объёмом знаний одного-единственного «чёрного археолога» Пал Аркадьича. Его «мы копали…» напоминало о том, что он изучал историю войны не столько с книгой, сколько с лопатой в руках. Метод немца Генриха Шлимана, живущий в отбитых у немцев Великих Луках — не кажется ли вам, что история, меняя маски, словно карнавальный оборотень, смеётся над нами, не скрывая иронии?

ОНИ

«…Что тащим? — что лежит, то и тащим. Вон тут такое полуболото-полуозерцо недалеко, из него танк тащили, Т-34. Его нашли по донесениям официальным, что,мол, „на марше утопили танк“. Не так далеко другое болото — оттуда тягач танковый с водолазами вынесли. Но это не мы, это официалы всё делали. „След Пантеры“ как раз, ну и другие. Поехали с приборами, прозвонили — масса металла. Лёд сошёл — вытащили. Штурмгешутц из болота выволакивали, штурмовое орудие, в краске, с крестом, сохран обалденный; из помпы обмыли…

Это редкость — крупномеры. Их и раньше особо не было. Металла в стране не хватало, все пушки, танки и прочее после войны на металлолом сдавали. Редкость. Деревенские везде копаются тоже. Если что крупное найдут — ждут перекупщиков из Москвы. Ребята приезжают, скупают; вон недавно машину выволокли и увезли, похожую на Кубельваген. Миномёт можно найти, хотя тоже редкость. Он не очень большой — щит и труба.

Винтовки есть ещё, автоматы есть, гранаты. Пистолеты — вообще большая редкость. Это же командирское оружие. Пистолет скорее можно найти на чердаке в старом доме, чем в покопах. Снарядов много, патронов без счёта, гильз. А вообще, по сравнению с тем, что было раньше — оружие сегодня найти реально сложно. Вытаскано всё. Было как? — Вот бой закончился, после этого сразу трофейные команды проходят, наши и немецкие. Оружие сразу подбирают, и трофейное, и своё. Если время было и условия позволяли. Вон в том же Демянском котле — наши атаковали, а немцы сидели на позициях, в окружении. После атаки немцы ходили, собирали оружие, стаскивали к своим блиндажам. И мы, когда копали, находили у немецких блиндажей много нашего — винтовки, пулемёты. Трофейных команд работа.

Потом после войны тут много ходило мужичков, пацанов — оружие-то годное ещё. В деревне пацан был не пацан, если у него пистолета не было. Брали себе. Активно собирали. Оно до сих пор по деревням стреляет. Нету такого дома, чтоб винтовка или автомат не зарыты были где-нибудь в огороде. Металл активно собирали, сдавали. Если на колючку наткнуться, смотать её — там сотни килограммов чермета можно было с небольшого участка снять. Потом гильзы артиллерийские — это медь. Медь тогда активно принимали, платили хорошо утильщики. И за технику платили, за металлолом. Так что местные жители таскали из лесу всё, что могли унести.

Потом с середины 80-х годов поисковики в лес пошли. Лозунг был такой, помнишь, — „Никто не забыт, ничто не забыто“? Коллекционеры появились. Зародилось поисковое движение, официальные группы. И первые металлоискатели стало можно купить. Так что вот сколько времени копают уже… Сегодня найти годное, скажем, для музея оружие — это сложно. Боеприпасов много до сих пор — но и они кончаются. Раньше всё на земле просто валялось, а теперь приходится выкапывать.

А мест, в которых до тебя с войны никто не бывал — их настолько мало стало, насколько вообще можно вообразить. Мне за последние несколько лет раза, может, два попадались такие. Нетронутые. Волосы шевелятся, честно скажу. Идёшь в лесу — а из земли винтовка торчит… Очень труднодоступные места; с той военной поры там никто даже не ходил. Бились солдаты за маленькие пятачки какие-то в глуши. И лежит теперь хабар в глухих местах, даже непонятно, как он там оказался. Бои-то обычно шли за дороги, за деревни — ты каждый раз понимаешь: или дорога, или населённый пункт рядом. А вот когда натыкаешься в дикой глуши на какой-то тогдашний очаг сопротивления… Бывает, что там и сейчас ничего нет из жилья, и в военное время ничего не было… и всё-таки одни штурмовали эти кусты, а другие обороняли… Сгинуло подразделение — и хрен с ним. Я солдата могу понять — он умирает где приказано. Я генерала понять не могу. Он же,, про тех солдат забыл…».

ТЕ

ЖУРНАЛ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ 312 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ: 1.1.44 г. Дивизия, совершив марш, сосредоточилась в указанном районе для укомплектования частей личным составом, вооружения и подготовки к дальнейшим действиям: 312 стр. Смоленская дивизия находится в прежнем районе сосредоточения: 1079 сп — лес 1,2 км сев.-зап. Зуи; 1081 сп — лес 1,0 вост. Окуневики; 1083 сп — лес 0,3 км вост. Максимово; Штадив и спец.подразделения — лес 0,6 км сев. Липняки До 15.00 личному составу был предоставлен отдых. В частях и штадиве проведены новогодние митинги, посвящённые итогам 1943 и задачам в 1944 году. С 15.00 командирами частей проведён строевой смотр. Итоги смотра показали значительное улучшение в строевой подготовке и внешнем виде бойцов и командиров; матчасть, транспорт, конский состав приведены в порядок. Большинство недочётов, отмеченных на предыдущем смотре, устранены. Отмечалось незнание бойцами своих командиров…

 

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД. ШТАБА 207 КРАСНОЗНАМЁННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ: Серия В Экз. № 2 НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА 7 ГВ. СК. ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 3 ШТАДИВ-207 3.1.44 г. 18.00 Карта 50000 — 38 г. 1. Дивизия в прежнем районе сосредоточения. В течение 3.1.44 г. с личным составом частей проводились занятия по боевой подготовке. Часть людей занята на расчистке дорог от снега, на хозяйственных работах и проводит санобработку. Авиация противника над расположением частей дивизии не появлялась.  

2. 597 сп — проведены занятия по строевой подготовке — «Строи и боевые порядки стр. роты» — 1 час; по тактике — «Стрелковая рота в наступлении» — 5 часов; полит. подготовка — 1 час.

Проведены ночные занятия в батальонах на тему: «Взвод в ночном поиске. Блокировка ДЗОТа».

594 сп — с личным составом проведены занятия по строевой подготовке — «Строи и боевые порядки стр. роты» — 1 час; по огневой подготовке — Выполнение 2 упражнения одиночных стрельб — 2 часа; по тактике — «Стр. взвод в составе штурмовой группы. Блокировка ДЗОТа» — 5 часов.

50 человек находились на расчистке от снега дороги Пяшково-Ворохобы. В течение дня личный состав по очереди проходит сан. обработку в армейском агрегате.

598 сп — проведены занятия по тактике — «Наступление стрелкового взвода» — 5 час., по строевой подготовке — «Строи и боевые порядки стр. роты» — 4 часа и полит. подготовка 1 час.

Часть личного состава занята на строительстве полкового клуба и на расчистке дорог от снега.

780 ап, 420 ИПТД и спецподразделения проводили занятия с личным составом по специальности, приводили в порядок материальную часть и военно-техническое имущество.

3. Личный состав дивизии на 3.1.44 года — 6356 человек.

4. Потерь в личном, конском составе и вооружении за истекшие сутки нет.

5. Связь работала бесперебойно. Дороги проходимы для всех видов транспорта.

И.о. начальник штаба 207 сд майор Кисляков

Зам. начальника опер. отделения майор Мокринский

Я

Разумеется, дядя Лёша соврал или ошибся. Километров, конечно, оказалось не пятьсот, а все семьсот, и выяснилось это только в лесу, на который пришлось последних вёрст десять. Сосновый лес, приветливый, высокий и светлый, был изрыт пологими ямами. Вдоль едва заметной колеи не было ни единой сотни метров не ископанной земли.

— Это блиндажи бывшие, — просветил засыпающего меня дядя Лёша. — Тут дивизия стояла. Здесь блиндажные ямы тянутся на сколько хватает глаз.

Моих глаз не хватало: семисоткилометровый путь и конъюнктивит выбили из головы остатки внимания. Мягко похрустывая сухими сосновыми ветками, мы свернули с лесной дороги и встали. Дядя Лёша с Пал Аркадьичем сноровисто переобулись, растянули палатку и исчезли в лесу, едва успев выслушать моё бормотание насчёт необходимости сна, в который я немедленно и провалился прямо в джипе.

Сон был коротким и мучительным — уже через два часа я, матерясь и мыча, пытался расклеить слепленные веки. От бессонницы и усталости осенний лес вокруг походил на трёхмерную сказку. Он был солнечный и звенящий; он обнимал за плечи и приглашал зайти, обещая спокойный ночлег.

— Нашли чего-нибудь? — спросил я у вернувшегося дяди Лёши, который осторожно положил у сосны металлодетектор и собрался идти за хворостом.

— Неа, — радостно отозвался он, — тут далеко надо идти, чтобы найти что-нибудь. Это мы завтра пойдём. Тут ничего особенного нету. Всё выкопано давно.

Не спрашивая, зачем тогда было ходить в лес с детектором, я тоже пошёл за хворостом. Не прошло и пяти минут, как дядя Лёша приволок к будущему костру, помимо веток, разряженную мину, пустой пулемётный диск и какой-то снаряд.

— Вот чего валяется, — сообщил он мне без всяких особенных эмоций.

Я подавил в себе естественное желание спрятаться от взрыва за сосну.

— Вы ж говорили, что здесь ничего нет?

— Говорил. Здесь ничего нету, ага. Это не считается. Это копаное уже, скорей всего. Разряженное. Никому не нужно. Тут такого барахла — пол-леса. Иди, покажу.

Действительно, в нескольких десятках метров от нашего джипа и палатки аккуратным рядком было сложено ещё шесть больших снарядов.

— Они огромные, — сказал я, потому что как-то надо было реагировать.

— Не… это не огромные, это нормальные (и дядя Лёша назвал калибр, который я тут же, разумеется, забыл). Огромная гильза вон там валяется — и он махнул рукой в сторону. — Её поисковики весной нашли, прорезали дверцу в ней и как печку стали использовать. От гаубицы дивизионной снарядная гильза была. Как бочка маленькая.

Достаточно немного поковырять эту землю лопатой, чтобы удостовериться: тут она тоже раньше вставала на дыбы. Фото автора

Мы притащили топливо к костру. Тонкие сухие стволы молодых мёртвых сосен ломались легко, как спички. Я вынул тушёнку и стал искать в барахле котелок для разогрева. Дядя Лёша деловито достал портативную газовую плитку и сообщил, что костёр — это для тепла, а готовить и греть еду на костре неудобно. Вернувшийся тут же из лесу Пал Аркадьич блеснул было глазом в сторону принесённого снаряда, но распознал пустышку и мгновенно остыл. После ужина на правах уставшего водителя я первым полез спать. К ночи подмораживало. Копатели оставались у костра: «…Нет худа без добра… Трава ложится по лесу, крапива завернулась, папоротник завернулся… лист пал…»… «по всем этим траншеям я пробежал — там „электрики“ стояли»… «вот мы начали глубинником искать, прозвонили яму — в яме 15 касок, 15 противогазов… а ствольё не нашли…»

Я хочу вылезти из палатки и спросить про 15 безоружных бойцов в яме — но глаза не расклеиваются. Я сплю.

ОНИ

«…Ты если чего нашёл в лесу — это официально запрещено хранить. Формально даже ржавый трухлявый штык может быть холодным оружием признан. Нашёл — закопай обратно, понял, да, логику?.. Если не хочешь, чтобы тобой заинтересовались люди в форме и приходили бы раз в полгода домой для обыска, зная, что ты копаешься по войне.

Или вот — находишь ты ржавую винтовку. По закону она подлежит изъятию и уничтожению. Если человек неглуп — ствол можно заварить, просверлить, сделать из неё макет. А до рабочего состояния восстановить железки из земли почти невозможно. Ну, один-два выстрела, может, и сделаешь из неё. А для серьёзных дел никто этим интересоваться не будет. То, что по ментовским сводкам проходит, то, что в нехорошие руки попадает, — это ворованное из воинских частей, а не из земли выкопанное. Ну сам посуди: ну какой бандит пойдёт с копаным пистолетом на серьёзные дела? Ствол же столько десятилетий в земле, гарантии на выстрел никакой. Если патроны копаные, из земли, они стрелять уже не будут: капсюли плохие, порох испорчен. Что сейчас там изымают по криминальным сводкам? ПМы? Почему? — потому что к ним патронов как грязи.

Боеприпасы, понятное дело, запрещено трогать. Та же статья, 222-я. Тол — он как был тротил, так и есть. Заметут за милую душу. Особенно как в Чечне вся эта война началась — людей трясти стали. Тротил живёт долго. Ему от времени ничего не делается. Да, он не такой свежий, как был раньше. Но рвануть — рванёт. Поэтому все стараются в лесу разряжать. Разряженные-то болванки можно везти. Ну и разряжают. Скажем, взрыватель выкручивают, если он не закисший, в костёр кладут, и тол в огне выгорает. Когда ходишь по лесу — много находишь разряженного тоже. Оно уже не боеприпасы, а вроде макеты.

Они же тоже разные… есть те, которые легко разрядить, есть те, которые трогать не стоит. Я вон противотанковую мину находил — три кило тола! — так она не страшная. Миномётные мины не так опасны, там взрыватели мгновенного действия. А есть категории боеприпасов, которые трогать нельзя. Устройство взрывателя может быть такое, что любое движение может детонацию вызвать. Есть со вторыми нижними взрывателями мины — чтобы сапёры не сняли. Тронешь её — она взрывается.

В Интернете копательских форумов на эту тему — ой-ой… Там сапёры разъясняют подробности. Но я их не читаю принципиально. Откуда я знаю: сапёр пишет или не сапёр. Он врёт, может, — а от меня уши только на сосне повиснут…

Рвутся часто. Каждый год рвутся. Вон я с мужиком выпивал на Вахте памяти в мае — а летом он подорвался. Руку и ногу от него нашли. Разряжал. И в прошлом году у меня приятель подорвался, двоих детишек оставил. А в газетах нету ничего. Молчат. На кой им писать? Никогда взорвавшихся как копателей не оформляют. Чтоб рекламу не делать, что ли?

Безопасных боеприпасов не бывает. Уж очень много подрывов… люди макеты пытаются сделать, не умея, и рвутся…».

ТЕ

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД.ШТАБА 207 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ: Командиру 7 гв. стрелк. корпуса. Боевое донесение № 15. Штадив 207 10.1.44 г. 18.00. карта 50000 — 38 г. 1. Части дивизии в прежних районах сосредоточения. В течение дня 10.1.44 г. с личным составом частей и отдельных подразделений проводятся занятия по боевой подготовке. Авто и гужтранспорт занят усиленной подвозкой боеприпасов с армейского склада на ОП артиллерии и полковые обменные пункты. С 8.00 утра команды в составе по 100–130 человек от каждого стрелкового полка заняты на расчистке дорог на специально отведенных им участках, согласно Вашей шифртелеграммы. Одновременно ведется расчистка дорог местного значения (к своим ОП и тылам).  

2. Действий авиации противника не отмечено:

3. 597 сп.

Отрабатываются темы: по тактике — «Наступление и атака усиленной стрелковой роты на обороняющегося противника» — 6 часов; по огневой подготовке — «Уход и сбережение РП и станк. пулемета „М“» — 2 часа. Часть личного состава занята на подвозке боеприпасов и расчистке дорог.

594 сп.

Личный состав полка, после проведенных ночных тактических занятий, отдыхал. С 14.00 производил чистку мат. части и оружия и готовился к тактическим занятиям с боевой стрельбой по теме: «Атака пехоты при прорыве оборонительной полосы противника». Часть личного состава занята на подвозке боеприпасов и расчистке дорог.

598 сп.

Проводятся занятия: по тактике — «Усиленная стрелковая рота в наступлении» — 4 часа; по огневой подготовке — «Подготовка оружия к бою» — 2 часа. Часть личного состава занята на подвозке боеприпасов и расчистке дорог. Проводится подготовка к тактическим занятиям с боевой стрельбой по теме, согласно приказания командира корпуса.

С личным составом спец. подразделений всех полков проводятся занятия по специальностям.

780 АП и 420 ИПТД — производят оборудование огневых позиций, чистку материальной части оружия и оборудуют укрытия и блиндажи.

4. Численный состав дивизии на 10.1.44 г. — 6284 человека.

5. Обеспеченность:

а) продфуражом (в сутдачах)
консервы мясные — 1,3
сухари — 0,3
концентраты — 3,5
овес — 3,4
консервы рыбные — 0,3
хлеб — 0,2
сахар — 5,7
жиры — 2,6
мука сортовая — 8,7
табак, махорка — 3,2

б) Г.С.М. (в заправках):
автобензин — 0,5

в) завезено боеприпасов (с 10.00 9.1. по 12.00 10.1.44 года, в штуках):
винт. патроны — 412980
пист. патроны — 258400
ручных гранат — 4590
82-мм мины — 3990
120-мм мины — 640
45-мм выстрелы — 300
78-мм выстр. 27 г. — 620
78-мм выстр. 02/30 — 860

(см. на обороте)

Я

— Это Избище!

— Нет, не Избище.

— Я тебе говорю, это Избище!

— Нет, не Избище!

Я с трудом разлепляю глаза. На стёклах машины, на бортиках палатки — льдинки. Стоит перекатиться в спальнике — и где-то внизу, под днищем палатки начинает похрустывать трава. От одной только мысли, что надо вылезать из тёплого спальника в осеннюю утреннюю льдистую стужу тело начинает остывать. Я выкарабкиваюсь из палатки. Костёр уже разожжён. Эти двое спорят, тыча пальцами в карту.

— Это Избище!

— Это не Избище! Не может быть Избище, понимаешь… Избище вон там… — палец дяди Лёши уверенно указывает в лес.

— Как спалось? — с издевательской нежностью спрашивает Пал Аркадьич.

— Ничего, — сиплю я в ответ. — Только очень холодно.

— Сейчас ещё ничего, — успокаивают меня чёрные археологи. — «Холодно» — это когда земля под снегом промёрзла и копать нельзя. Садись, грейся. Водку будешь?

— С утра? Нет. Копать же ещё идти, — растерянно напоминаю я, — и антибиотики в глазу…

— Правильно! — одобряет Пал Аркадьич, — не надо с утра. Надо Избище найти, а не водку пить.

— А Избище — это что?

— Там бой был, — неохотно признаётся дядя Леша. — Если найдём место — там покопать бы нам.

Карта оказывается скверной полуслепой ксерокопией.

— А вы её откуда взяли?

— В архиве скопировали. Сейчас разрешено копировать. Это не вся карта, а фрагмент. Тут поди найди, где это Избище было…

Я подсаживаюсь поближе к огню и с животным трепетом засовываю в него ладони.

— А вот раньше, когда здесь дивизия стояла, — им костры можно было жечь? — прекрасный вопрос приходит в неумытую голову с утра. Шедевр журналистики. Собеседники, может, слегка и ошарашены сменой темы, но виду не подают.

— Вообще-то нет, — осторожно отвечает Пал Аркадьич. — Нельзя. Обычно на костёр немцы пару снарядов или мин присылали. Так что огонь «бьётся в тесной печурке» только. Бред, кстати! У кого печурка в землянке была? Кто с собой буржуйку таскать будет? Если только штаб и тыловые — а у них блиндажи, не землянки. В общем, если костёр разводили наши, то так: разжигают и разбегаются. Если ничего не прилетает, то нормально. Возвращаются тогда к огню через полчасика.

— Пойдём туда, и точка! — дядя Лёша, вернувшийся к теме Избища, старше и авторитетнее. Он машет куда-то рукой, и сбитый мной с толку Пал Аркадьич молчаливо и нехотя соглашается, что таинственное Избище, возможно, действительно находится там.

Архивная схема боевых действий 312-й стрелковой дивизии в районе навсегда исчезнувших некогда населенных пунктов Загатье, Лужи, Шулятино, Дятлы

Ни одной из деревень, обозначенных штабным писарем на карте, больше нет. Они исчезли, умерли. Как искать Избище, которое теперь стало урочищем — непонятно.

— Возьмёшь вот этот, — после чая дядя Лёша вручает мне удивительно лёгкий металлоискатель. — Это мой, старый. С ним что хочешь можно найти.

Мы собираем рюкзаки. Копатели обещают не более часа ходу по лесу. Вдалеке слышны два раската: дуплет.

— Ах-хотнички… — дядя Лёша, покряхтывая, взгромождает на себя рюкзак. — Неймётся им пострелять…

ОНИ

«…Местные — самый лучший источник информации. Как правило, ничего толком не знают, но никогда не соврут. «Вот, мол, гляньте, сынки, в том пруду — я когда маленькая была, мы там с башни танка утонувшего ныряли». Полезешь с прибором — точно, звенит! «А у меня сосед рассказывал, что его сват говорил, что его дед про почтовый самолёт, упавший вооон в той роще, слыхал», — вот это самая точная информация, хочешь — смейся, хочешь нет. Идёшь в рощу, и точно — самолёт.

А как ещё узнавать, если никто не делится друг с другом сейчас? Раньше обменивались информацией. Просто тогда людей в лесу было меньше, а хлама больше. И относились поэтому к поискам попроще; встречаешь таких же, как ты, ребят на «Ниве» в лесу — «А вы вон там были? Вы туда съездите, там много интересного лежит…» Едешь и находишь. Практика показывает, что полностью вынести место даже за 5–6 п


Поделиться с друзьями:

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

Таксономические единицы (категории) растений: Каждая система классификации состоит из определённых соподчиненных друг другу...

Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.094 с.